Больше, чем реквием

Вчера я проводил в последний путь своего друга.
Он был мне больше чем друг.
Он был мне больше чем родственник.
Казалось бы – что связывает нас двоих, таких непохожих людей?
Он горький пьяница, безработный, бродяга, вор…
И я – ну точно не такой как он.
А, наверное, мы просто нуждались друг в друге, были нужны друг другу.
Может мы дополняли друг-друга.
Сначала он  подарил мне гуся, потом пришел клянчить у меня на опохмелку.
Потом я попросил помочь его в чем-то.
Дальше – больше.
Он ездил со мной в мою деревню за несколько сот километров, чтобы помочь моим старикам. И не раз, и не два, а раз семь. На заднем сидении мотоцикла.
Это тяжело, это очень трудно, это часов десять – двенадцать езды.
Там мы работали, копали, ремонтировали, рубили, косили, пилили, ловили рыбу.
Много дел в деревне.
Иногда он садился за стол с моим покойным Дедом, чтобы выпить.
 Под ярко-красные огромные помидоры, под огурчик они пропускали по паре рюмок.
И что удивительно, он, алкоголик со стажем, не пил наутро, работал дальше, не хотел пить. Он был весел, энергичен, талантлив.
Сколько он мне помог!
А дома?
Дома он пьянствовал.
Часто уходил в запои, и чем становился старше, тем перерывы между запоями у него становились всё меньше и реже. Часто эти запои у него совпадали с сезонными работами – надо сажать картошку, а его нет. Надо выкапывать, а он пирует.
 Надо косить, а опять мимо.
Почему?
Наступил тот момент, что у него уже не стало сил работать.
Всех его сил хватало только на то чтобы выклянчить очередные сорок-тридцать-двадцать рублей и дойти до магазина и купить там  портвейна или пива, или на что хватало.
Он был противен и ужасен в своем стремлении напиться. Я не мог его терпеть и видеть таким, я прогонял его, а он опять приходил и требовал денег на пьянку.
Он был навязчив, нагл, самоуверен в достижении своей грязной цели.
Он мог залезть в дом и украсть, что и делал неоднократно.
Протрезвлялся, каялся, и опять уходил в запой.
Я не раз говорил ему:
- Перестань пить! Сдохнешь! Ты не переживешь эту зиму!
- Ну и пусть! Кому я нужен? Жить не интересно! – так он отвечал.
Тщетно я пытался пробудить интерес его к жизни, рисовал картины рыбалки, охоты, путешествий. Он уже ничего не хотел. Видно что-то в нем надломилось.
Это грустно, это страшно, это горько.
А мне стыдно за то, что я не понял, что в нем надломилось.
Ведь я с ним был больше, чем кто-либо.
Я не мог достучаться до его сердца!
Не мог!
Хотел! Но не смог!

А зимой он заболел.
Потом лег в больницу, из которой его выписали через пару недель с диагнозом «бронхит».
Но я  знал, что это не так!
Просто врачи, исследовав его, видно поняли, что лечить его нечего  и невозможно,
так как уже в нем все сгорело внутри, и выписали его … умирать.
Он еще прожил пару месяцев, жаловался на боли то в почках, то в поджелудочной…
Строил планы, да, строил.
Всё-таки он надеялся жить.
И это неправда, что он хотел умереть!
Видно он обманывал себя и нас раньше?
Я зашел к нему солнечным утром, с трудом разбудил его.
Он лежал, закутавшись в ватное одеяло, на старом провонявшем диване.
А в ногах его сидел чёрный, как смоль, кот.
 «Живой символ смерти!» - подумал я.
- Вставай! Иди на волю! Там я принес березовую доску на топорище! Делай!
Он с трудом повернулся ко мне, сказал что-то. Вид его был жалок.

А через пару дней, второго мая вечером я пришел к нему в баню.
Он пьянствовал, возле дивана стояло несколько пустых бутылок из-под портвейна.
Оказалось, что за день до этого вызывали медсестру, которая сделала ему укол.
Ему полегчало, и он пошел в загул. Подозреваю, сделал он это специально, чтоб умереть
без стона, без боли, без памяти…
Я отозвал его жену в кухню и сказал:
- Галя! Ему осталось жить несколько дней. От него пахнет смертью. Он пьет умышленно, чтобы умереть. Из этого он уже не выйдет!
Увы, я груб в своей честности, но, я искренен в своей грубости.
- Да уж! – вздохнула тяжело Галя. – Денег нет, зарплату всего тысячу  дали.
- Мой телефон знаешь? Звони обязательно!
     Бедная женщина не удивилась моим речам, не обиделась, она всё понимала тоже.
С годами люди становятся мудрыми, но не все замечают этого, так и совершая глупые поступки.
    Ночью мне приснился сон, что друг умер восемнадцатого.  Значит похороны двадцатого, посчитал, проснувшись.
    Сон мой приговорил его к смерти.

    А пятого вечером мне позвонила жена:
- Воробей умер!
- Понял! Приеду завтра!
Поздно вечером позвонил его сын.

   Шестого я был у него.
Друг лежал в гробу весь посиневший.
На кухне суетились жена и две его двоюродные сестры.
Узнал, что не хотят отпевать, говорят, он не верил в Бога, не носил креста, возможно, некрещен.
Я возмутился – он же не собака, чтоб быть похороненным неотпетым.
Организовал автобус, церковь…

А вчера он лежал в церкви.
Рядом лежала женщина, вся высохшая, пожелтевшая, тощая.
Казалось, что это египетская мумия. Только посмотрев на надпись на кресте, я понял, что они одногодки.
А лицо друга порозовело.
Вид его лица выражал удовлетворение, как будто он только напился вволю портвейна и
был счастлив.
Он умер, словно это было достижением его последней цели, его последней мечты.
Наконец повезли на кладбище.
Торопясь, опустили в могилу. Мне она показалась очень глубокой.
Рядом стояли друзья – алкоголики, некоторые его едва знали, один вообще его не знал.
Они терпеливо ждали, когда же будет тот момент поминальной выпивки.
Изображали глубокую скорбь, что-то там вспоминали  из эпизодов последних пьянок.

С каждой смертью отрывается часть меня.
Много последнее время вокруг меня смертей.
 Их кольцо сжимается всё плотнее.
Может моя планида здесь – похоронить всех и рассказать обо всех?
Я становлюсь сентиментальней и чувствительней.
Чувство вины приходит ко мне.
Я должен жить.
За себя и за них, ушедших раньше времени.
Наверное, я сволочь…


Рецензии
ЛИС!
обезземеливание с обезналичиванием и нацобезличиванием погубят европу...

-а она тварь с которой мы безостановочно...

обезьянничаем процесс вырожденческой урбанизации любой ценой...

-похоронит нас!!!
с покл нч!

Ник.Чарус   02.02.2014 14:32     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.