О-Обратная сторона собраний

                О_0



Обереги— эти особые предметы разделяются на вещественные (предметные), символические (знаковые) и словесные (заговоры). В число оберегов входят разные амулеты и талисманы. Есть обереги от порчи, сглаза, болезней и т. д. Оберегами могут называться самые разнообразные предметы — огонь, уж, ласточка, аист, камни, рога животных, соль, обувь, сеть, подкова, цветные ленточки, волчьи зубы, разные травы. У диких и варварских народов существовало множество разных оберегов для разного типа людей, для жилища и даже для домашнего скота. В древности и в средние века у культурных народов также были свои обереги; в старинных памятниках культуры они известны под названиями charateres, servatoria, amuleta, brevia, inscriptiones, scripturae, precationes, ligaturae, filacterii. Обереги носили на шее, держали в домах, клали в садах и на полях. К числу наиболее любопытных оберегов относится слизывание младенцев (мать или нянька слизывали крест на крест лицо ребенка); этот обычай встречался до революции в Малороссии и Великороссии, у южных и западных славян, у кавказских горских евреев, был в ходу в древней Греции и в Риме. Из встречающихся позднее у европейских народов обереги особенно любопытны: широко распространенная подкова (преимущественно у торгового сословия, что вешалась над входом), итальянские "cornicelli" (маленькие рога) и разные ладанки.



Обет— на языке христианского нравственного учения это данное Богу обдуманное обещание какого-либо доброго дела, зависящего от свободной воли христианина. Обычно различают обеты в обширном и в узком смысле слова. К первым относят обет, даваемый при крещении быть верным Христу и его учению, обет добросовестного служения обществу в какой-либо должности и т. п. К обетам в узком смысле слова относятся обещания совершить какое-либо особое дело, например, по вполне успешном окончании какого-либо предприятия, уделить ту или другую часть полученных выгод на построение сельского храма, школы или иного благотворительного учреждения. Еще разделяют обеты на личные (например, обет поста, воздержания и т. п.) и вещественные (обет материального пожертвования на доброе дело), на пожизненные (обеты монашеские), временные и т. д. Против обетов возражают (протестанты), что христианин обязан и без обета делать добро, насколько достает сил, что исполнение обета имеет характер как бы платы Богу за благодеяние и т. п. На это отвечают, что добрые дела, совершаемые по обету, служат свободной жертвой угождения Богу, возникающей не только из сознания обязанности, но и из более сильного, чем обязанность, чувства к Богу; вместе с тем они являются нравственно-дисциплинарной и педагогической мерой, полезной для приобретения навыка в добре. В этом смысле учение об обетах обосновывается на советах Писания и на содержащихся в нем примерах. С обетами в сущности тожественны "добрые намерения", твердо и открыто выраженные перед обществом, например, намерение соблюдать трезвость и т. п. Содержание обетов должно быть нравственно и физически возможно и не должно быть противно каким бы то ни было обязанностям дающего обет. Предметом обета должно и может быть все, относящееся к области христианской добродетели в обширном смысле. Лицо, дающее обет, должно иметь право располагать собой и своей собственностью. Неисполнение свободно данного обета составляет тяжкий грех перед Богом. Обет может быть прекращен или приостановлен для исполнения, когда, по обстоятельствам, его исполнение становится невозможным, или когда он перестает быть средством к осуществлению добродетели, когда не существует более цели обета, когда давший обет разрешен от него, в установленном порядке, церковной властью, в интересах личного духовного блага давшего обет или в интересах церкви и нравственности вообще.


Обжа— так называлась древняя поземельная единица в Новгородской области. На вопрос Иоанна III новгородцам: что их соха- они отвечали: "три обжа соха, а обжа один человек на одной лошади орет". В 1556 году поместье в 16 обеж заменено было 300 московскими четвертями, что составило по 20 четвертей на обжу; в 1593 году 7 обеж без трети равнялись 67 четям без трети; здесь на обжу приходится 10 четвертей. Разница произошла, вероятно, от верстания земли: в первом случае земля могла быть плоше, во втором — лучше. В 1568 году представлен пример зачета обжи вдвое: один участок в Осначевской деревне значится по оброчной сотной в 1/3 обжи, а по купчей в 3/4 обжи. Межевыми инструкциями 1754 и 1766 годов велено мерить на обжи по 10 четвертей или 5 десятин в поле, а в дву потомуж. В XVI в. существовала еще малая обежка, но размер ее остался неизвестен.
Обжорный ряд— так называлось раньше место торга готовым кушаньем для русского простонародья. Такой обжорный ряд в Петербурге был прежде в Апраксином переулке, а в Москве — близ Сухаревой башни. В иных местах (например, в Туле) обжорный ряд назывался харчевным рядом. Обжорные и харчевные ряды служили оброчными статьями. Так, например, указом 1687 г. харчевный ряд в Туле отдан был в пользу церковников.

Обитуарии(от лат. obitus — отшествие, кончина) — церковные памятники в средневековой латинской церкви, заменившие прежние диптихи и соответствующие византийским и особенно древнерусским синодикам. Иногда они носили также название книги мертвых (libri mortuorum), ежегодника (в монастырях — livre anniversaire) и книги жизни (liber vitae). Они велись в монастырях, кафедральных и коллегиальных церквях; в них заносились имена умерших епископов, каноников, аббатов, братий монастыря, благотворителей и других лиц, почему-либо близких монастырю, даже иностранцев. По Мабильону, они получили начало с VI в., в бенедиктинских монастырях. В том же столетии они появились и в Англии. После кончины аббата или благодетеля монастыря, монахи отправляли для объявления о ней нарочного (rotulus) по всем монастырям и церквам диоцеза, и в каждом из монастырей имя умершего заносилось в обитуарии, с обозначением дня его кончины. Запись была неодинакова для аббатов (и вообще лиц замечательных) и для простой братии; о первых значилось: depositio Domini NN, abbatis, о вторых просто: obiit. Обитуарии делились на отделы, соответственно монастырским рангам: на первом месте — аббаты, на втором — прочие монастырские чины и братия; в особых отделах значились имена царственных особ. Часто обитуарий соединялся в одной книге с "монашеским правилом". При именах благотворителей обозначались их благотворения, что, вместе с встречающимися детальными сведениями о епископах и аббатах, сообщает обитуарий значение исторического первоисточника.

Облакопрогонники— так в старинных русских памятниках иногда называются колдуны. Поверье о возможности ворожбы над тучами процветает у диких и варварских народов; у африканских негров (в Путешествии Ливингстона) есть специальные заклинатели туч. Поверье это существовало и у поляков, и у малоруссов ("Культурных переживаниях" Н. Сумцова); оно встречается в старинных польских судебных процессах (рассказывает Карлович в "Wis;a", 1897). Подобное поверье примкнуло и к истории о взятии Казани.





Обман— сознательное введение в заблуждение другого лица с корыстными целями; состоит в сообщении ложных сведений о положении дела или в извращении истинных фактов. При обмане, сторона, заключающая сделку, выражает желание совершить то, что ей предложено и потому наличность воли, как необходимое условие сделки, здесь существует, но несомненно и то, что если бы сторона знала истинное положение дела, она не дала бы своего согласия на заключение сделки. Сделка, заключенная при посредстве обмана, не соответствуя, таким образом, истинным намерениям обманутой стороны, дает, вместе с тем, другому контрагенту возможность приобрести выгоды из нее безнравственным путем. В силу того и другого основания, и римское право, и современные законодательства не признают действительности сделки, заключенной при наличности обманных манипуляций языком, бумагй или телом. Вопрос, занимающий юристов, состоит лишь в том, считать ли сделку, заключенную при обмане, ничтожной или только недействительной, и распространять ли её уничтожимость и на тот случай, когда она передана в третьи руки. Римское право признавало сделку недействительной в руках данного контрагента и по actio de dolo или exceptio doli уничтожало ее действие, но — в противоположность тому, что имело место при принуждении — отказывало в уничтожении выгод, приобретенных из сделки третьим лицом. Французское право признавало сделку ничтожной с самого начала и, следовательно, независимо от того, кто извлекает из неё выгоды — сам обманувший или третье, невинное в обмане лицо. Германское уложение признавало сделку недействительной, но давало возможность оспаривать ее и тогда, когда она передана в третьи руки. Последнее положение, принятое в интересах простоты конструкции сделки, нарушает, однако, интересы гражданского оборота. Третьи лица, невиновные в пороках соглашения, не должны отвечать за недостатки сделки, о которых они не имели возможности знать. Русское право раньше не давало общих постановлений о влиянии обмана на силу юридических сделок, но выводилось как правило заключение о том, что "обман подрывает свободную волю обманутой стороны и дает ей право требовать уничтожения договора". По разъяснению имперского сената, "свободная воля договаривающихся подрывается не только обманом, как уголовным преступлением, но и введением в заблуждение для склонения к заключению невыгодной сделки, как посредством ложных удостоверений, так и через умолчание истины". Разъяснение это вполне соответствует современным началам гражданско-правовой юстиции.
Обогащение—увеличение имущества одного без соответствующего эквивалента в имуществе другого, или неуменьшение одного имущества в той мере, в какой оно должно было бы уменьшиться при существующие юридических отношениях между сторонами, как не соответствующее основному началу справедливости (равенству), считалось римскими юристами неправомерным и потому подлежащим возврату в размере суммы обогащения: "Jure naturae aequum est neminem cum alterius detrimento et injuria fieri locupletiorem". Однако, в своих решениях римские юристы ограничивали это широкое правило справедливости и признавали подлежащим возврату лишь такое богатство, которое не основано на постановлениях закона или на формально правильных юридических актах, т. е. такое, в основании которого лежит неправомерное основание (injusta causa), хотя и не деликт. Дарение, прощение долга, отказ от права, приращение одного земельного участка присоединением к нему оторвавшегося от другого куска земли, покупка имущества за цену, не соответствующую его стоимости и т. д. — явления правомерные, хотя в них и есть несомненное обогащение одного лица в ущерб другому. Общего иска из неправомерного обогащения римское право не знало; возврат его совершался путем специальных кондикций и так называемого версионного иска. Последний, на первых порах, применялся лишь по отношению к главе семьи, из сделок, заключенных его подвластными, т. е. был. a. adjectitiae qualitatis. Позднее его стали давать и из сделок, заключенных не состоявшими под властью в интересах третьих лиц, поскольку эти последние обогатились вследствие этих сделок. Немецкая практика XVII и XVIII вв. распространила значение этого иска на все случаи, в которых из имущества одного лица перешло что-либо в имущество другого без определенного основания; версионный иск делался, таким образом, просто condictio sine causa в широком смысле, обнимающем все виды неправомерного обогащения. В прусском земском праве иск из обогащения был формулирован именно в этом общем смысле. Теория XIX в. вновь возвратилась к точке зрения чистого римского права, находя, что для объединения частных кондикций в общую форму иска нет оснований в существе самых отношений, из которых они возникают — отношений, лишенных единства и не представляющих собой самостоятельного института права. Первый проект общегерманского гражданского уложения также стал на эту точку зрения, но второй, под влиянием критики Гирке, вновь возвратился к идее, лежащей в основании прусского права и практики XVII-XVIII вв. В противоположность другим новым законодательствам, знающим лишь частные случаи обогащения, германское уложение постановляет вообще, что получивший что-либо без юридического основания, благодаря действию другого или иным каким-либо образом за счет другого, обязывается к возвращению полученного. То же самое имеет место и в том случае, если существовавшее юридическое основание позднее отпадает или обусловленный юридической сделкой результат, после исполнения ее с одной стороны, для другой не наступает. Таким образом, современное право вновь получает, благодаря общегерманскому уложению, общий иск из неправомерного обогащения, потребность в котором чувствуется, между прочим, и русской практикой, принужденной постоянно провозглашать в решениях, что "безмерное обогащение за чужой счет не допускается", "никто не может обогащаться за счет другого" и т. д.



Обол(;;;;;;) — так называется монета, шестая часть драхмы; употреблялся он у греков как единица веса и как единица стоимости. Серебряные облы были в ходу уже в доисторическую эпоху: в Гиссарлыке Шлиманн нашел серебряные брусочки, из которых каждый составлял, по весу, 1/3 вавилонской серебряной мины. Пригоршня (;;;;;;) таких брусочков составляла следующую высшую денежную единицу — драхму. Денежные знаки этого типа были известны уже в глубокой древности египтянам и вавилонянам, через посредство которых они вошли в употребление в Малой Азии и Сирии, а отсюда, путем торговых сношений, были усвоены греками. Когда была введена чеканка монет, обол стал определенным металлическим денежным знаком. Около 400 г. вошла в употребление медная (бронзовая) монета: тогда же и оболы стали чеканиться из бронзы. Кратными количествами оболов были тетробол (равен был 4 оболам), триебол (или 3 обола), диобол (2 обола). В VI и V веках стали чеканить части обола: ;;;;;;;;;; (полобола) и ;;;;;;;;;;;;; (четверть обола). Афинский обол делился на 8 халков (;;;;;;); эгинский обол был несколько тяжелее и ценнее.


Обольщение— это нравственное преступление против чести и целомудрия женщин. Простое обольщение-это вовлечение не состоящей в браке честной женщины в добровольную связь "торжественным обещанием на ней жениться". Под "торжественным обещанием" необходимо понимать обещание выраженное в категорической форме, при таких условиях, при которых оно заведомо для обольстителя могло быть принято и действительно было бы принято за изъявление серьезного намерения вступить в настоящий брак. Обольщением признается и склонение к добровольной связи несовершеннолетней невинной девицы, хотя бы и достигнувшей 14-16-18 лет от роду, мужчиной, имевшим в отношении к ней обязанности опеки, надзора, попечения или услужения. В этом случае условием вины не служит обещание жениться- закон наказывает за сам факт прилюбодеяния, независимо от средств, которыми виновный достиг согласия обольщенной. Обольщение относится к разряду преступлений, преследуемых не иначе, как по жалобе потерпевшей или лиц, обязанных за ней следить и печься. Если виновный в обольщении несовершеннолетней был ее прислугой, учителем или же слугой ее родителей, опекунов или родственников, последнее моральное наказание возвышается обычно вдвое.
Образ (лик, облик) Иисуса Христа—в восточной и в западной церкви существуют предания о том, что еще в дни земной жизни Христа церковь обладала изображениями его лика, воспроизведенными им самим. Первое из таких нерукотворных (;;;;;;;;;;;;;) изображений — облик, отпечатлевшийся на убрусе или полотенце; которым Иисус Христос отер свое лицо; он был послан эдесскому тетрарху Авгарю. Сказание об этом лике в первый раз встречается во второй половине V в. у армянского историка Моисея Хоренского, который заимствовал его из "деяний Фаддея", появившихся "незадолго перед тем"; в греческой церкви оно появилось в первый раз у церковного историка Евагрия (в середине VI в.). Иоанн Дамаскин сообщает, что сам видел нерукотворный облик в Эдессе, и подробно его описывает. В 944 г. образ из Эдессы был перенесен в Константинополь и описан императором Константином Порфирородным. С XIII в. судьба эдесского образа неизвестна. Некоторые говорят, что он в XIII в. был похищен из Константинополя крестоносцами и отправлен в Венецию, но на пути, вместе с кораблем, погиб в море. Другие утверждают, что император Иоанн Палеолог подарил его за услуги некоему Леонардо-де-Монтальдо, а тот привез его в Геную, где он находится и доселе. Кроме Генуи, с XVII в. Рим (церковь св. Сильвестра) претендует на обладание именно этим образом. Другой образ, которому предание приписывает происхождение от самого Иисуса Христа, известен под именем Вероники. По преданию (в апокрифическом евангелии Никодима и в хронике Иоанна Малалы), это имя носила женщина, страдавшая кровотечением и исцеленная Иисусом Христом, о чем говорится в Евангелии. По одним сказаниям, чудесный образ запечатлелся на полотенце, которым Иисус Христос утер лицо свое, после омовения, в доме Вероники, по другим — на плате, которым Вероника утерла кровавый пот страдальца во время его шествия на Голгофу. Древнейшее из сказаний о происхождении этого образа относится к VIII в. (англосаксонская редакция). К началу того же века относится и свидетельство о нахождении полотна (Sudario) Вероники в Риме. К этому образу относят сказание Светония об изображении Христа, которым исцелен был Тиверий, что побудило этого императора свидетельствовать перед сенатом о божестве Христа. По мнению Гримма, сказание о Веронике есть не что иное, как перенесенное в другие условия сказание об образе Авгаря; оно обязано своим появлением стремлению римской церкви усвоить себе преимущество перед восточной. Кроме двух главных нерукотворных образов, связанных с именами Авгаря и Вероники, в исторических источниках упоминается еще о трех. Византийский полководец Филиппик в 589 г. воздвигал нерукотворный образ Христа перед своим войском, чтобы воодушевить его мужеством перед сражением с персами. В 574 г. был перенесен из Каппадокии в Константинополь камулийский нерукотворный образ, о котором упоминается в деяниях VII вселенского собора. Анастасий (умер в 886 г.) упоминает о нерукотворном образе, существовавшем при папе Стефане III в 752 г. К числу древнейших образов Христа предание относит также образ, писанный евангелистом Лукой. О Луке, как иконописце, в первый раз упоминает Феодор Чтец, писатель VI в., говоря об образе Божией Матери, писанном Лукой; об образе И. Христа, писанном Лукой, говорит впервые Михаил монах, в жизнеописании Феодора Студита (умер в 826 г.). Литературные сведения о чертах лика и внешнем виде Христа начинаются со II в. Одни из церковных писателей (например, Иустин, Климент Александрийский, Тертуллиан, Василий Великий, Кирилл Александрийский), на основании слов псалма LIII, думали, что Иисус Христос, чтобы быть вполне верным своему вольному уничижению, должен был принять на себя наружность невзрачную. Цельс, полемизируя с христианами, говорил: "если, как вы утверждаете, Божественный Дух жил в образе Христа, то он должен был ростом и красотой превосходить других. Вы сами, однако, говорите, что его тело было слабо, а лицо некрасиво". Опровергая Цельса, Ориген утверждал, что "может быть чего-нибудь и недоставало красоте Спасителя (в чертах лица), но выражение его лица было благородное и божественное". Златоуст, Григорий Нисский, Амвросий Медиоланский, Феодорит, Иероним, Августин признавали, что "сияние и величие Божества, сокрытого под покровом плоти Христа, блистали в его человеческом лице и разливали в нем очарование, покорявшее ему всех". Древнейшим из подробных описаний лика Христа признается апокриф, известный под именем Лентула (якобы предшественника Пилата), найденный в сочинениях Ансельма Кентерберийского в XI в., но относимый одними учеными ко времени Диоклетиана, другими — к IV в. Описание это заключается словами: "по истине человек этот прекраснейший из людей; в нем видна правдивость, чуждая лести". Император Александр Север (222-235), расположенный к христианству, в своей божнице, вместе с изображениями языческих богов, поставил также образ Христа. Думают, что это было или изображение символическое, например, в виде "доброго пастыря", или изображение идеально-прекрасного юноши. При Константине Великом была известна в Кесарии бронзовая группа, считавшаяся памятником в честь Христа, воздвигнутым исцеленной им кровоточивой женой. В этой группе стоящая фигура мужчины, подающего руку коленопреклоненной женщине, считалась, по словам Евсевия, фигурой Иисуса Христа, но новейшими исследованиями предположение Евсевия решительно отвергается. В IV в., когда церкви стали украшаться иконами, иконы И. Христа, как думают, были уже произведениями свободного творчества художников; имелось в виду сохранить лишь общие типические черты божественного лика Христа. Церковь уклонялась от санкционирования того или иного образа Иисуса Христа, как нормального изображения его лика, потому ли, что никакого несомненно-подлинного образа не было известно, или чтобы не дать основания для некоторых еретических учений того времени, а главное потому, что церковь понимала лик Богочеловека неизобразимым вполне, так как он был "исполнен славы Божией" и на Фаворе преобразился до того, "что ученики, бывшие с ним, не могли вынести его вида". В скульптурных, мозаических и фресковых изображениях, найденных в XIX в. при раскопках, в особенности в Риме, содержится древнейший материал для решения вопроса. Хотя в первые три века христианства изображения И. Христа, из страха преследований со стороны язычников, имели почти исключительно символический характер (добрый пастырь, агнец и т. п.), но нашлось между ними несколько и настоящих образов, представляющих, на пространстве веков, почти одинаковый тип, более или менее однородный с описанным в письменных свидетельствах. Самое древнее из фресковых изображений Христа восходит к эпохе императора Адриана (117-138) и найдено в катакомбе Каллиста. Оно представляет чисто восточные, семитические черты: овальное, несколько продолговатое лицо, с большими глазами, важно, но в то же время кротко и задумчиво смотрящими на зрителя; недлинная борода, редкая и несколько заостренная; спущенные по сторонам губ небольшие усы; густые волосы, разделенные посредине и падающие на плечи кудрями. Другое, столь же прекрасное в художественном отношении, фресковое изображение III в. — из катакомбы Понтиана — очень сходно с предыдущим, но в чертах лица более божественного величия. Тот же, несколько видоизмененный тип представляет изображение из катакомбы Домитиллы (IV в.). Весьма замечательно высокохудожественное мозаическое изображение Спасителя было в храме Пуденцианы в Риме, конца IV в. И. Христос восседает на троне, в божественном величии: правая рука приподнята для благословения, в левой руке раскрытая книга с надписью. Лик Христа, восточного, семитского типа, выражает особое божественное величие и красоту. К тому же культурно-историческому типу, хотя и с некоторыми особенностями, относятся изображения И. Христа из церкви св. Павла в Риме (V в.) и из Софийского храма в Константипополе. На более древних саркофагах (например — знаменитом саркофаге Юния Басса в Риме) преобладает изображение И. Христа в виде идеально-прекрасного юноши, без бороды; на позднейших (после Юлиана) саркофагах И. Христос всегда изображается уже в мужественном виде, чаще — со строго-печальным лицом. Чем позже, тем выражение лица идеальнее, божественнее; человеческая скорбь и мягкая кротость все более и более заменяются выражением неземной силы, божественности. Одет он на этих изображениях в тунику и паллий, белого цвета; голова открыта; лишь изредка на ней (на саркофагах) берет; ноги нагие или в простых сандалиях (лишь в средние века на них появляются котурны); незадолго до Константина Великого, а особенно с его времени вокруг головы изображается нимб или ореол. Художники последующих времен, не исключая и великих гениев эпохи Возрождения, не создавали вновь художественный образ Христа, а лишь воспроизводили, с самобытностью в деталях, культурно-исторический тип, известный с первых времен церкви. Вполне удовлетворительные рисунки лика Спасителя из катакомб Каллиста, Домициллы и Понтиана, из церквей Пуденцианы, св. Павла и св. Софии, а также другие есть в издании М. Хитрово: "Подлинный лик Спасителя" (М., 1894).
Образ королевский(Eikon basilike) — так была озаглавлена популярная в Англии XVII в. книга, принадлежащая перу богослова Гаудена, но она приписывалась и королю Карлу I, который будто бы написал ее перед своей казнью. В ней Карл I с большим искусством выставлен был страстотерпцем. Впечатление от этой книги было так сильно, что для ее опровержения Мильтон написал своего "Иконокласта".
Обратная покупка— договор, по которому покупатель вещи обязывается продать эту вещь продавцу ее обратно, по требованию последнего. Целью договора является предоставление возможности собственнику вещи выручить за вещь в данный момент больше денег, чем он может получить при ее залоге, и в то же время сохранить за ним надежду на обладание ею по миновании денежных затруднений, вызвавших продажу. По римской конструкции обратная покупка, в отличие от вещного выкупа, имеет только обязательственное, а не вещное действие, т. е. право обратной покупки может быть осуществлено только против первоначального контрагента, а не против всякого третьего лица, которому вещь передана.
Обрезание— эта процедура составляет в культовой истории распространенный обычай, получивший у некоторых народов важное религиозное, физиологическое и национальное значение. С обычаем обрезания были знакомы во всех частях света, в Австралии, Полинезии, Африке, Америке, на Малайском архипелаге, в древнем Египте и Мексике, у евреев и магометан. У большинства народов обрезание совершается над мальчиками и юношами 10-17 лет (в древнем Египте — на 14-м году) и составляет как бы посвящение в мужчины, официальное признание половой зрелости. У магометан обрезание не составляет догмата, а только традиционный обычай (соннат), унаследованный, по-видимому, от эпохи до Магомета. Турки совершали всегда обрезание над мальчиками 8-13 лет, персы — над 3-4-летними, магометане Малайского архипелага — над 10-13-летними арабы городские — на 5-6 году, деревенские — на 12-14 году. В Африке обычай обрезания мог распространиться из древнего Египта (где он существовал уже за 1500 лет до Р. Х.), но возможно, что он был известен издревле или был усвоен с восточного берега. По данным, собранным Заборовским, обрезание в Африке стоит в связи с распространением древних культурных растений, проса и сорго, а в некоторых местностях — и с распространением, сравнительно недавним, культуры риса. В Австралии обрезание соединяется иногда с варварскими операциями, результатом которых является невозможность оплодотворения со стороны мужчины. Среди племен американских индейцев обрезание встречается лишь спорадически. В Полинезии и Меланезии обрезание ограничивается обыкновенно только надрезом praeputii; на некоторых островах, например, Новой Зеландии, оно неизвестно. Андрэ определяет все число практикующих обрезание людей приблизительно в треть всего человечества. Обыкновенно племена, разделяющие этот обычай, смотрят презрительно на "необрезанных". Совершение обрезания сопровождается обычно празднествами, отчасти религиозного характера (как у евреев и магометан), отчасти только знаменующими наступление половой зрелости у одного из членов семьи; для выполнения операции приглашается, у первых духовное лицо (раввин), у других — врач-знахарь. Производится обрезание у некоторых народов еще кремневыми или обсидиановыми ножами; то же было, по-видимому, в древнем Египте и у евреев, что указывает на древность обычая. У некоторых народов обрезание имеет характер жертвы богам; так, на островах Вити или Фиджи, в целях облегчения от трудной болезни, приглашали жреца и приводили еще необрезанного мальчика, над которым и совершали операцию, принося затем отрезанную плоть и другие дары божеству. Совсем невероятно, чтобы в деле обрезания играли какую-нибудь роль санитарные цели, как это пытались некоторые доказывать. Кое-где, например, в Африке, у арабов и т. д., практикуется и обрезание девочек (удаление clitoris, малых губ), иногда в связи с так называемой инфибуляцией, но этот варварский обычай вызывается другими целями, в частности — предупреждением возможности стремления к раннему половому сношению. Представители еврейского духовенства, при обмене мыслями с врачами, нашли возможным допустить употребление особых высасывающих приборов вроде употребляемых для отсасывания молока из грудей. Еврейские консистории многих городов Западной Европы требуют, чтобы правом на производство операции пользовались лишь лица, после предварительного испытания в теоретическом и практическом знакомстве с операцией и послеоперационным лечением, согласно современным воззрениям хирургии, сама же операция должна производиться в присутствии врача. В настоящее время в более интеллигентных сферах еврейства обрезание производится врачами, с соблюдением всех приемов асептики. Обрезание Господне— это церковно-христианский праздник, установленный для воспоминания обрезания, совершенного во исполнение Моисеева закона над бого-младенцем в восьмой день после рождения, причем ему было дано и имя Иисус, т. е. Спаситель. Праздник этот совершается обычно 1 января нового года. Установление его относится к первым векам христианства; в IV в. встречаются несомненные следы его существования, в беседах отцов и учителей церкви.
Обручение(предсвадебный сговор, помолвка) — предварительный договор о заключении брака (mentio et repromissio nuptiarum futurarum — определение римского юриста Флорентина), имевший раньше и сохранивший отчасти до сих пор не только бытовое, но и юридическое значение. Его происхождение должно быть отнесено к тому моменту, когда уплата цены за девушку перестала сопровождаться непосредственно выдачей ее жениху или главе его семьи, и брак распался на несколько самостоятельных бытовых обрядов, религиозных церемоний и юридических актов. В отличие от свадьбы (торжественной передачи девушки), обручение, с этого времени, становится договором, в котором главы семейств жениха и невесты окончательно соглашаются на брак последних, устанавливают его условия, обмениваются реальным или символическим обеспечением своего соглашения (задаток, arrha, которыми обычно было обручальное кольцо) и совершают другие торжественные действия, которыми вообще сопровождались древние договора (рукобитье, литки, молитва и т.д.). В таком виде обручение получает значение основания для брака; свадьба является лишь актом исполнения договора. Отсюда древний результат обручения — принудительное совершение брака или уплата взыскания, которым вообще облагалось неисполнение брачного договоров. В дальнейшем развитии, когда соглашению во время свадьбы, как более обеспечивающему свободу вступающих в брак, начинают придавать все больше и больше значения, юридическая роль обручения отходит постепенно на задний план, и оно становится договором, не имеющим прямого влияния на самостоятельный акт свадьбы, сила которого состоит уже теперь в особом соглашении (consensus facit nuptias), а не в предшествующем обручению. Последним обуславливаются теперь лишь некоторые побочные обязательства, не имеющие сами по себе связи с существом брака. В позднейшем римском праве (о раннем мы не имеем сведений) обручение перешло уже на эту последнюю ступень, хотя сохраняет еще много остатков старого воззрения. Обрученные призываются к верности друг другу; жених получает права на иск об обиде своей невесты посторонними лицами; невеста за нарушение целомудрия наказывается так же, как жена за прелюбодеяние; между ближайшими родственниками обеих сторон устанавливаются как бы отношения семейного свойства. Разрыв старого обручения и заключение нового с другим лицом ведет к инфамии, но иска на заключение брака или права на неустойку за неисполнение договора, если она даже выговорена, стороны не получают. Неустойку в этом случае римляне вообще считали противной "добрым нравам". Гражданско-правовые последствия расторжения обручения сводились лишь к потере arrha или, для получившей его стороны — к выдаче его в двойном размере, а также к возвращению полученных друг от друга подарков. Последние сохранялись, однако, за невестой, если обручение было запечатлено поцелуем. Бытовое значение обручения в Риме было, по-видимому, больше юридического свойства. В древнем германском праве обручение имело значение необходимого момента заключения брака. Оно было договором покупки власти над женой у главы ее семьи; несовершение его нарушало интересы последнего. По некоторым варварским правам, поэтому, брак без обручения был не только наказуем, но и недействителен (жена могла быть потребована обратно ее отцом, дети незаконны и лишены наследства); там же, где он был действителен, он был браком без mundium. Одного обручения не было достаточно для полного совершения брака; по законным и определенным в договоре причинам, оно могло быть и расторгнуто, но расторжение по незаконным причинам наказывалось законной или договорной пеней; брак обрученного с другим лицом расторгался, и он обязывался сочетаться браком согласно условиям старого обручения. Обрученные обязывались взаимной верностью, нарушение которой было прелюбодеянием. Западная церковь, принеся с собой римскую норму брака: consensus facit nuptias, долго не могла решить, к какому моменту приурочить действие этого правила в германском бытовом способе заключения брака; введение римского порядка нарушило бы прочно установившуюся в жизни практику. Поэтому одни канонисты поддерживали решающее значение обручения и рассматривали свадьбу, как завершение обряда обручения. Согласно этому взгляду, обручение, даже тайное, если оно позднее перешло в супружеское сожительство, считалось законным браком (мнение Грациана). Другие, приурочивая решающее значение также к обручению, разбили его на два понятия: sponsalia de futuro и sponsalia de praesenti (обручение ради будущего брака и обручение ради непосредственно за ним совершаемого брака), смотря по произносимым брачащимися словам: accipiam te in meum maritum или meam uxorem — и accipio etc. Только второе обручение влекло за собой все последствия брака. В конце XII в. папа Александр IV ввел вторую доктрину в общую практику: из двух браков, заключенных одним и тем же лицом путем разных видов sponsalia, имел преимущество тот, который был заключен ради непосредственного совершения брака. По правилам триентского собора sponsalium de praesenti вытесняет окончательно значение sponsalii de futuro: последнее превращается, во французском праве, в договор об имущественных отношениях супругов. На первых порах развития протестантской церкви старый германский взгляд на обручение, утратившее постепенно свое первоначальное значение и обратившееся в договор об условиях брака, снова оживает. Лютер учит, что торжественно совершенное обручение имеет последствия законного брака. На этом основании многие партикулярные законодательства Германии придавали обручению большое значение: оно могло быть расторгнуто только по постановлению консистории или судебному приговору. Самовольное расторжение вело к иску о принуждении к заключению брака, осуществлявшемся непосредственно, путем насильственного венчания, или посредственно, путем штрафа или ареста. Другие законодательства допускали и отчасти допускают и теперь, пока не вступило в силу новое общегерманское уложение, взыскание неустоек, уплату имущественных убытков и возврат подарков. Сожительство с обрученной, если оно имело последствием беременность, вело к признанию за невестой прав законной жены, несмотря на отказ жениха заключить брак. По германскому законодательству, "блудодеяние между обрученными дает обольщенной невесте право просить о совершении брака. Если, по признании просьбы ее основательной, постановлено будет совершить бракосочетание, а между тем жених, несмотря на то, в течение трех месяцев не приступает к его совершению, то подлежащий суд, в случае особой о том просьбы невесты, должен объявить ее разведенной супругой обрученного с ней, с предоставлением отыскивать соответственные тому права светским судом". Новейшее германское право отказывало в иске на заключение брака и запрещало неустойки за нарушение обручения. За сожительство с обрученной, не приведшее к заключению брака, полагается справедливое денежное вознаграждение. Отступивший от обручения без важного основания обязывался возместить издержки, сделанные другой стороной в ожидании брака, и ущербы, которые другая сторона потерпела от своих распоряжений по имуществу, сделанных ввиду брака. Подарки возвращались на основании исков о неправомерном обогащении. В древнем русском праве, подобно германскому, договору обручению принадлежала важнейшая роль при заключении брака: он носит здесь тот же характер покупки и ведет к обязательному заключению брака. Позднее он укрепляется установлением неустойки ("заряда") и совершением рядной записи, дававшей право иска на совершение брака. Во многих старорусских местностях обрученные начинали вести брачную жизнь до венчанья. Церковное воззрение в древней Руси приспособилось к народному в том смысле, что освящало церковным благословением обручения, совершавшееся часто задолго до заключения брака, и признавало его нерасторжимость, но решающий момент в заключении брака церковь видела в венчанье, за укрепление которого в жизни усиленно боролась. Петр Великий вступил в решительную борьбу с народным пониманием роли обручения, приводившим к множеству злоупотреблений и уничтожавшим свободную волю брачующихся при вступлении в брак, особенно в случаях обручения, малолетних. В 1702 г. он объявил религиозное обручение необязательным и уничтожил денежные пени и неустойки, назначавшиеся в рядных записях; последние получили, с этого момента, значение простых договоров о приданом. Не раз, однако, и после Петра 1 консистории рассматривали жалобы на нарушение обручения и запрещали нарушителю вступление в брак с другим лицом. Это случалось и после 1775 г., когда синод предписал совершать церковное обручение в одно время с браком и, следовательно, уничтожил обручение, как самостоятельную часть заключения брака (были случаи запрещения брака на основании предшествовавшего обещания жениться на другой). Новейшее русское право совершенно отрицало юридическую силу обручения. "Обещание вступить в брак имеет характер чисто нравственный и может быть свободно изменено во всякое время до момента бракосочетания. Обещание вступить в брак не может обуславливаться никаким обязательством, не может быть предметом гражданской сделки и не влечет имущественных последствий в случае отказа от вступления в брак. Отказ от слова или обещания, данного женихом, невестой или их родителями, а также неуведомление об отказе от слова или обещания не дает права на иск о вознаграждении за убытки, понесенные на приготовление к свадьбе" — таково прочно установленное, на основании старых русских законов, воззрение сената. Многие русские юристы находили эту точку зрения неосновательной и желали установления правил, подобных принятым общегерманским гражданским уложением (Оршанский, Ефименко, Дашкевич), ссылаясь на народное воззрение и на несправедливость возложения убытков, происшедших от нарушения обещания, на ту сторону, которая осталась верной своему слову. Но, отстаивая таким образом имущественные блага потерпевшей стороны, забывают о личном праве обрученного вступать в брак лишь с таким лицом, с которым, по его мнению, он может найти счастье. Всякие денежные требования, связанные с расторжением обручения, являются косвенным понуждением к вступлению в брак, особенно в низших, бедных классах общества, и устранить такой характер иска об убытках совершенно невозможно. Справедливым такой иск может быть, поэтому, признан лишь в случае злонамеренного пользования, под предлогом будущего брака, имуществом обрученного и его родных. Обручение как церковный обряд, предшествующий венчанию в христианском таинстве брака, происходит этимологически от слова «обручи», означающего в этом случае перстни или круглые кольца, вручение которых брачащимся составляет существенную часть обряда, или, что вероятнее, от входящего в состав обряда соединения двух рук, от вручения родителями невесты жениху. В греко-римской империи, с самых первых времен христианства, обручение у христиан было таким же гражданско-юридическим актом, контрактом, как и у язычников. Естественно, однако, что христиане, привыкшие все делать с церковным благословением, к гражданско-юридическому акту могли присоединять особые молитвословия, совершаемые священнослужителями. Были ли эти молитвословия делом личного произволения брачащихся или непременной церковной принадлежностью гражданского брачного контракта — с точностью определить нельзя; правило 11-е анкирского собора (314-315), папа Сириций, современник Златоуста (в послании к Гимерию), и 98-е правило VI-го вселенского собора свидетельствуют лишь о том, что если обручение было совершено церковью, то было ненарушимым и имело одинаковую силу с гражданским брачным контрактом. Константинопольский собор 1066-67 гг. уравнял церковное обручение с гражданским бракосочетанием, так что если обрученные вступали хотя и в первый брак, но не с теми лицами, с которыми были обручены, то они признавались уже второбрачными. При императоре Алексее Комнене для полного установления брачного союза сделано было обязательным не только венчание, но и церковное обручение, наряду и одновременно с гражданским контрактом. До XII века церковное обручение совершалось нередко задолго до венчания, иногда — в семилетнем возрасте. Письменное изложение чинопоследования обручения в православной церкви не восходит ранее VIII в. ("Барберинов список", содержащий в себе лишь две краткие молитвы и не имеющий ни третьей, обширной молитвы новейшего чинопоследования, ни ектений, ни слов: "обручается раб Божий", "обручается раба Божия"). В крипто-феррарском списке (XIII в.) есть уже и новое начало чинопоследования, и новейшая первая ектенья, надевание колец обручающимся и с произнесением слов: "обручается раб Божий"... и т. д., со всеми нынешними указаниями действий священника при обряде. В XV в. чин обручения изложен был Симеоном Солунским (в нем нет третьей молитвы; надевание колец совершается после первой молитвы). В "Служебнике" митрополита Киприана (XIV в.) нет слов: "обручается раб Божий". Относительно колец у Симеона Солунского говорится, что жениху надевается перстень железный, в знак "силы мужа", а невесте -золотой, в знак "её нежности и непорочности". В русской церкви с 1775 г. обручение стало соединяться с венчанием, непосредственно ему предшествуя (из Свода Законов № 14351), хотя чинопоследование его в "Требнике" по-прежнему печатался отдельно. Лишь для особ императорской фамилии, когда они вступали в супружество с иностранными особами, обручения совершались отдельно от венчания, и даже могло быть совершаемо заочно. По "Требнику" жениху должно быть даваемо кольцо золотое, а невесте — серебряное (для означения преимущества мужа над женой и обязанности жены повиноваться мужу); позднее это правило не стало выполняться и оба кольца бывают, обычно, из одинакового металла. Из бесчисленного множества перстней, бывших у древних христиан, по-видимому, в гораздо большем употреблении, чем у язычников, и собранных археологами при раскопках в усыпальницах Рима, значительная часть признается обручальными перстнями. В городе Перузии нашли аметист, который, будто бы, был в брачном перстне Пресвятой Богородицы. По Баронию, таким перстнем является образец находящийся в церкви святой Анны в Риме.
Обры— славянские летописи так назвают авар. По русской летописи обры стали владеть некоторыми славянскими племенами после гуннов, с начала VI в. Летопись сохранила память о насилиях обр над дулебскими женами, которые служили им вместо лошадей и волов. По летописному описанию, они были велики телом и горды умом, и за свою гордость были истреблены Богом все до одного. Была поговорка на Руси: "погибли как обры". Царство обров было уничтожено в VII в. отчасти вождем чехов Само, отчасти франками.
Обсерванты— название, усвоенное в католической церкви тем монашествующим, которые поставили своей целью особенно строгое и точное выполнение всех правил и обрядов монашеской жизни, установленных для их ордена. Сначала это название применялось лишь к отдельным лицам из числа монашествующих, отличавшимся строгостью жизни; потом обсерванты стали выделяться в монастырях в особый класс. В этом смысле название обсерванты в первый раз было употреблено на констанцском соборе. В 1350 г. францисканцы насчитывали в составе своего ордена 12 монастырей обсервантов. Когда в монастырях стали происходить между обсервантами и прочими монахами раздоры, которых не могли прекратить папы Мартин V и Лев X, обсерванты получили право иметь в монастыре особого начальника, который носил название генерального министра(minister generalis), тогда как начальник прочих монахов назывался генеральным магистром(magister generalis).
Обскуранты(от лат. obscurus) — это старое название партии противников свободы, просвещения и прогресса.
Обструкционизм(лат. obstructio) — это название одного из видов борьбы парламентского меньшинства с большинством, состоящего в том, что оппозиция всеми доступными ей средствами старается затормозить действия большинства. Для этой цели служат длинные речи членов оппозиции, затягивающие заседания, бесконечные поправки, предлагаемые к каждому законопроекту большинства, интерпелляции и спешные предложения, мешающие рассматривать очередные дела, требование поименных голосований по незначительным вопросам и т. п. Заставляя большинство палаты употреблять слишком много времени на обсуждение законопроектов, обструкционисты обычно хотят возбудить в избирателях недоверие к его силам и тем вызвать поворот в общественном мнении в пользу оппозиции. При слишком упорном обскурантизме, мешающем какому бы то ни было решению парламента, терпит ущерб вся парламентская деятельность, могущая оказаться совершенно бесполезной. Обструкционистами стали называться, прежде всего, ирландские члены парламента с Парнеллем во главе, которые в 1879 г. старались компенсировать этим путем свою численную беспомощность. Действия их привели к коренному изменению всего делопроизводства палаты (1887). В Соединенных Штатах противники отмены шермановских законов о серебре (1893) путем обскурантизма привели к крушению этой меры. В 1897 г. обскурантизм немецкой либеральной партии против клерикально-славянского большинства привел к закрытию сессии австрийского рейхсрата.
Обувь—должна не только защищать ногу от холода, пыли и мокроты, но и делать для неё нечувствительными неровности, в то же время ничем не стесняя свободу движений, кожную испарину и не изменять естественной формы стопы и пальцев. Как внешняя форма обуви, так и качество материала, из которого она изготовляется, в значительной степени зависят от культурно-исторического развития народа, от местных обычаев, от климатических условий страны и от специального ее назначения в том или другом месте или случае. Этим и объясняется, что многие виды обуви имеют лишь ограниченное распространение, хотя хорошо приспособлены к известным внешним обстоятельствам (старые валяные сапоги северян, лапти русских крестьян, опанки южных славян, деревянные сандалии альпийских горцев и т. п.). Повсеместным распространением в цивилизованном мире пользуются только ботинки и сапоги, а между тем именно эти формы обуви, больше других подвергались влиянию моды, сплошь и рядом не удовлетворяя вышеназванным требованиям и часто навлекая на себя справедливые нарекания с точки зрения гигиены. Особенное значение хорошая обувь имеет для войска и главным образом для пехоты. Выдающиеся военачальники во все времена обращали специальное внимание на солдатскую обувку (Юлий Цезарь, маршал Саксонский, герцог Веллингтон, генералы Радецкий, Скобелев, Драгомиров и др.). Поводом к этому служат частые заболевания ног у солдат, ведущие к массовому выбыванию их из строя, и притом в самое неподходящее и критическое для армии время — в начале походов и т. п. По исследованию Брандта фон Линдау, из 600000-ной германской армии (пехоты), в первые же дни после мобилизации, становятся негодными к исполнению своих обязанностей, из-за болезненного состояния ног, не менее 30000 человек; из-за этих же страданий, в Германской империи, из рекрутов 1876-79 гг. было отпущено 50763 человек. Подобные же указания о состоянии ног у рекрутов дают и австро-венгерские статистические летописи: в 1870 г. из 277972 забракованных рекрутов 41817 имели испорченные и искалеченные ноги, в 1876 г. из 414732 забракованных было отпущено из-за ног не менее 53221 человек. Больных ногами в германских войсках было около 15%; в одной прусской армии за один год бывало больных ножными язвами почти 6500 человек, причем эти язвы происходят главным образом от давления обуви, узких сапог и прочего. Во французской армии из 100 пехотинцев в течение первых дней похода 25-30 человек заболевали раньше ногами. Войска Штатов, при начале междоусобной войны, в первые 14 дней лишились половины своего состава из-за тесной обувки, отчего даже, временно был прекращен поход. О заболеваниях ног в старой русской армии, приобретаемых вследствие неудобной обуви, не имеется никаких положительных данных, но не подлежит сомнению, что и русский солдат страдал во все времена и во всех смыслах от "казенного" сапога. В одном из приказов генерала Скобелева говорится: "первое, что при невнимании становится негодным в походе это — сапоги, и тогда здоровый, крепкий, храбрый солдат становится также негодным". Свою нормальную форму и природные свойства человеческая стопа может сохранять только в таком случае, если она не будет изменена неподходящей обувкой, если не будет оказано над ней никакого внешнего насилия. Между тем обычная обувь культурного человека нисколько не соответствует естественным потребностям естественной стопы, сильно изменяет ее природную форму, делает ее источником страданий для человека и часто затрудняет ее нормальные, физиологические, отправления. Поразительным примером того, насколько форма стопы изменяется под влиянием несоответственной обувки, может служить старая китайская традиция крайнего и искусного уродования ног китаянок с помощью узкой обуви; китайские девушки должны были носить чересчур короткую и тесную обувку с самого раннего детства; пяточная кость не только суживалась и удлинялась, но и изменяла свое положение настолько, что в конце концов длинная ее ось стояла вертикально; вместе с тем поднимался и свод стопы, а плюсневые кости и фаланги искривлялись и последние походили на когти кошек или птиц. При таких условиях человек вынужден был ходить как на ходулях; о нормальном развертывании ноги при ходьбе не могло быть речи, а вся стопа поднималась разом; кроме того, тяжесть тела распределялась на значительно меньшую площадь, чем при нормальной стопе, а вследствие этого походка лишалась твердости и эластичности. Но и обычная старая европейская обувь (башмаки, полусапожки, сапоги) сильно грешила против нормальной формы стопы, и притом преимущественно, и прежде всего, неправильной выкройкой подошвы, представляющей фундамент башмака или сапога. Обычно подошва выкраивалась раньше симметрично по обеим сторонам средней линии, так что один и тот же башмак мог служить как для правой, так и для левой ноги (так изготовливались обычно башмаки для женщин и детей). Чтобы сохранить, по возможности, естественную форму ноги и не нарушить ее функций, обувь должна быть по форме и отдельным очертаниям подобна правильно сформированной стопе и, кроме того, должна быть приготовлена из мягкой и гибкой кожи. Подметка такой обуви выкраивается так, чтобы большой палец мог занимать на ней свое стреловидное положение и не уклонялся бы верхушкой кнаружи. Ширина подметки равняется самому широкому поперечнику передней части ноги во время наступания, а длина ее, вследствие увеличения размеров стопы во время хождения, должна быть несколько больше расстояния от пятки до конца большого пальца. Форма и контуры ее должны соответствовать контурам неиспорченной правой и левой ноги (каждой в отдельности), причем две подметки, положенные рядом, друг около друга, соприкасаются своими внутренними краями везде, за исключением места, соответствующего изгибу свода стопы. Для выкраивания такой подошвы надо помнить, что центр пятки и продольная ось большого пальца лежат на одной прямой линии, которая, таким образом, является основой для начертания подошвы. Таким образом получаются все главные точки, необходимые для выкраивания правильной подошвы, которой умелый и сообразительный сапожник легко может придать даже необходимую элегантность. При снятии мерки нужно иметь в виду, что в спокойном положении стопы размеры ее бывают несколько меньше, чем при стоянии на ней, когда тяжесть тела заставляет ступню распластываться и принимать, до известной степени, форму плоской ноги. По имеющимся исследованиям, не давшим, впрочем, вполне согласных между собой результатов, стопа, под влиянием тяжести тела, увеличивается в длину, самое меньшее, на 1 мм., иногда до 1 см., а в среднем на 2,5 мм. Увеличение окружности через пятку равняется, в среднем, 5-10 мм., увеличение окружности подъема 5-8 мм., а увеличение окружности в фаланговом сочленении 8-12 мм. Свод ноги, в силу давления тяжести тела, понижается на 4,5 мм. Измерения показали, что левая нога большей частью бывает несколько длиннее и шире правой, но что эта разница, в общем, невелика и что колодки для обеих ног, по размерам, могут быть одинаковы без ущерба для сохранности ног. Для определения длины колодки, мерку следует снимать при отвесном положении ноги, когда стопа сдавливается тяжестью тела; относительно же ширины колодки следует руководствоваться главным образом степенью растяжимости употребляемой для постройки передка кожи: чем последняя мягче и растяжимее, тем уже может быть обувь без вреда для ноги (в известных пределах); если же кожа довольно твердая, то мерку следует снимать с отягощенной ноги. Для измерения окружности стопы в подъеме, а равно как и для определения величины изгиба на внутреннем ее крае, следует брать ногу в висячем положении, т. е. без отягощения, так как нога, находящаяся под давлением тяжести тела, несколько походит на плоскую ногу. Каблуки необходимы для того, чтобы придать пятке должную опору и упругость; но их следует делать широкими и низкими — не выше 15-20 мм., и они должны подпирать одну пятку. Особенное внимание заслуживает так называемое "стаптывание каблуков", происходящее главным образом тогда, когда, под влиянием неправильного распределения тяжести тела по стопе, свод последней несколько "опрокидывается", с наклонением вершины его кнутри (начало образования плоской ноги-плоскостопия). Именно при этих условиях пятка давит на наружную стенку задника и расширяет ее, а вследствие этого сильнее отягощается наружный край каблука и постепенно стаптывается, что, со своей стороны, дает повод к частому и очень опасному "подвертыванию" ноги, а также и благоприятствует дальнейшему развитию плоской ноги(плоскостопию).
Общества(частные сообщества)— это собрания людей для достижения объединенными силами общих целей; они известны были у всех народов и во все времена, будучи основаны первоначально на принципе естественного (в семье) или принудительного (в государстве) единения, а затем на началах свободного соглашения, причем в последнем случае, даже у первобытных народов, они принимают иногда характер тайных обществ, преступных или иных сообществ и свободных собраний. Римское право в эпоху империи выработало по отношению к "коллегиям" (особым корпорациям) принцип, в силу которого никакое сообщество, под страхом суровых кар, не могло возникнуть без разрешения государственной власти. Аналогичные постановления неоднократно издавались в средние века, но оставались мертвой буквой: слабость государственной власти, отсутствие достаточной судебной защиты, расщепление государства на множество мелких и почти самодержавных территориальных владений — все это вынуждало людей соединяться в союзы, чтобы в них найти ту защиту и покровительство, которые не в силах было им оказать государство. Средневековые союзы не только выступали в качестве юридических лиц, т. е. владели общественным имуществом, составлявшимся из взносов членов, их пожертвований и т. п., но и присваивали себе полную автономию, т. е. право регулировать юридическое положение и юридические отношения своих членов, право карательной над ними власти и т. д. Вся жизнь средневековья была охвачена самыми разнообразными обществами, союзами, товариществами, братствами, цехами, собраниями и орденами. В городах купцы и ремесленники составляли гильдии и цеха, подмастерья соединялись в особые союзы, даже бедные актеры и нищие образовывали свои братства. Фамилии высшей знати слагались в корпорации, низшее дворянство имело свои рыцарские союзы и рыцарские товарищества, братства и ордена. Даже крестьяне соединялись в особые сообщества, насколько это было возможно при крепостном праве. Во второй половине средних веков стали возникать в городах разнообразные религиозные братства, а также сообщества для совместной деятельности на поприще благочестия или для физических упражнений. Начиная с XV в. крепнет территориальная государственная власть, а соответственно этому падает средневековая свобода ассоциаций. Уже в XVI в. почти во всех государствах никакое сообщество (за исключением хозяйственных товариществ) не могло возникнуть помимо разрешения государственной власти, и даже собрание разрешенного общества могло состояться лишь под условием предварительного разрешения и соответственного надзора полицейских властей. Оправдание и поддержку такого порядка брала на себя юриспруденция, проводившая начала римского права. Вслед затем, теоретики государствоведения стали доказывать, что и в естественном праве не обоснована свобода ассоциаций и собраний: люди, создавая государство путем договора, такой свободы за собой не сохранили. В этом согласны были Гоббс, Пуфенфдорф и Руссо. Иное отношение государства к ассоциациям утвердилось в XIX столетии, когда, с широким применением начал взаимо и самопомощи, выяснилось, что в свободе ассоциаций и собраний находит ограждение, а вместе с тем и высшее свое проявление свобода личности. Ни семейные, ни государственные узы не охватывают всех проявлений личности; внутренняя история всякого народа в значительной степени сводится к борьбе за разграничение сфер свободного проявления личности и господства семьи и государства. В пределах той сферы, которую государство предоставляет свободному проявлению личности, должна существовать свобода соединяться, путем соглашения, в общества, ассоциации и собрания, чтобы объединенными силами достигать целей, превышающих силы отдельного человека. Такова почва, на которой развивался союзный(но не социалистический, так как он не стал до конца социально ориентированным) строй. Степень его развития всегда зависела с одной стороны от того, насколько население проникнуто сознанием свободы личности(частным правосознанием), с другой стороны — от тех юридических ограничений, которым государство подвергает свободу личности, и от тех юридических форм, в которых государственная власть регулирует и охраняет возникновение и деятельность ассоциаций и общественных собраний. Цели, для которых люди слагают свои силы в форме ассоциаций или союзов, столь же разнообразны, как и культурные цели человечества вообще; исключаются из сферы союзного строя лишь те цели, которые всецело предоставлены семье или государству. Сила ассоциации может быть обращена и на службу дурным целям и разрушительным устремлениям. Отсюда возникает для государства необходимость иметь надзор за ассоциациями. В Англии всегда признавалась свобода ассоциаций, собраний и сходок; тем не менее, в интересах господствующих классов, уже с XIII века воспрещались собрания и союзы рабочих, которые ставили себе целью повышение заработной платы и улучшение условий труда (через стачки), а в эпоху реформации значительным ограничениям подвергались религиозные союзы (католиков, диссидентов), противопоставлявшие себя государственной (англиканской) церкви. Помимо исключительных постановлений этого рода, общее право признавало наказуемым участие лишь в таких союзах и собраниях, которые ставили себе целью насильственное разрушение мира или другие противозаконные действия. Когда во второй половине XVIII столетия (особенно с 1769 г.) стали возникать политические сообщества, вскоре получившие значение крупной силы в государственной жизни, то и они признаны были закономерными. Под влиянием французской революции издан был в 1795 г. закон, запретивший союзы, члены которых обязываются присягой, или главы которых известны не всем членам, или члены которых неизвестны друг другу. Еще дальше пошел закон 1817 г., по которому общества (за исключением ученых и благотворительных) не могут вступать в сношения друг с другом, а равно не допускаются собрания делегатов различных сообществ. Фактически в Англии не было, однако, ни одного случая судебного преследования за нарушение этих законов, формально не отмененных: все союзы и собрания, не преследующие противозаконных целей, пользовались всегда неограниченной свободой. В Соединенных Штатах Америки союзная конституция 1789 г. постановила, что "конгресс не вправе издавать закона, которым ограничивалось бы право народа составлять мирные собрания"; аналогичное положение входит в состав конституций отдельных штатов. Из права свободы сходок и собрания вытекает и свобода создания ассоциаций; последняя, сверх того, находит себе достаточную охрану в общем праве и в общественном мнении. По англо-американскому праву, сообще получает значение юридического лица (право владеть имуществом, выступать на суде и т. д.) лишь в силу специального акта государственной власти; но в последнее время и в Англии, и в Соединенных Штатах изданы общие законы, в силу которых всякое сообщество, удовлетворяющее известным условиям, пользуется правами юридического лица. Во Франции дореволюционные ограничения свободы ассоциаций пали в 1789 г. Характерно, однако, что и здесь, по образцу североамериканской конституции, законом прямо признана была не свобода ассоциаций, а лишь свобода сходок на собрания. В 1791 г. свобода была распространена на все сообщества и клубы. Фактически, однако, свободой ассоциаций и сходок пользовались лишь революционные партии, которые стремились обеспечить себе господство с помощью организованной сети клубов, охватившей всю страну. Конституцией 1795 г. запрещены были всякие тайные общества, противоречащие общественному порядку, а правительству предоставлено было право закрывать всякое сообщество; обществам, занимающимся политическими вопросами, было строго воспрещено вступать в сношения друг с другом и иметь публичные собрания; члены их не должны были носить никаких отличительных знаков, признаков и т. д. Одновременно с этим упразднены были все клубы, а в 1798 г. закрыты и все политические общества. Code pйnal 1810 г. устанавливает для всякого сообщества, имеющего более 20 членов, необходимость испрошения предварительного разрешения, которое дается министром внутренних дел и может быть обставлено различными условиями. Законом 1834 г. правительству предоставлено было право, во всякое время взять обратно данное разрешение. Начала эти действовали во Франции по отношению к ассоциациям, будучи заменены другими лишь по отношению к сходкам (к политическим собраниям рабочих). Права юридического лица, сообщество приобретает лишь тогда, когда оно декретом президента республики, издаваемым после выслушивания мнения государственного совета, признается общеполезным (йtablissement d'utilitй publique). Всем этим ограничениям не подлежат лишь общества взаимопомощи (sociйtйs de secours mutuels) и рабочие союзы (syndicats professionels), приобретающие права юридического лица в силу самого факта их учреждения (для общества взаимопомощи требовалось, впрочем, предварительного разрешения). В Германии свобода ассоциаций и собраний была провозглашена в 1848 г., но позднейшие узаконения (прусский закон 1850 г., баденский 1867 г., баварский 1850 г.) подвергли ее различным ограничениям. При устройстве неполитического сообщества, не имеющего своим предметом общественных вопросов (цffentliche Angelegenheiten), достаточно было одного заявления местной власти, но для учреждения политических сообществ необходимо было предварительное разрешение. От участия в политических сообществах устранялись женщины, трудящиеся и учащиеся. Политическим сообществам строго воспрещалось сношения друг с другом и устройства общей организации. Различны были постановления о закрытии обществ и запрещении собраний. В Пруссии общества, нарушившее законы об ассоциациях, могли быть упразднено не иначе, как по судебному приговору; полицейские власти имели лишь право предварительного его закрытия. Сообщества, грозящие общественной безопасности или нравственности, могли быть закрыты в Баварии и Саксонии полицейскими властями, в Бадене — министром внутренних дел. В Вюртемберге сообщество могло быть закрыто лишь тогда, когда оно преследует противозаконные цели. Регулирование возникновения и деятельности сообществ предоставлено было в Германии имперскому законодательству, которое, однако, ограничивалось лишь несколькими постановлениями уголовного (о наказуемости участия в противозаконных сообществах) и гражданского уложений. Последним было установлено, что всякое общество, не имеющее целью ведение промышленного дела, получает права юридического лица по внесении его в список обществ, который ведется низшей судебной инстанцией (Amtsgericht). Административные власти могли воспротивиться внесению в список данного сообщества, если оно не дозволено или может быть воспрещено или же если оно преследует политические, социально-политические или религиозные цели. Свобода ассоциаций прямо выражена была в конституциях Бельгии, Люксембурга, Дании, Греции и Румынии. Во всех этих государствах учреждение отдельного общества не требовало предварительного разрешения и сообщества, преследующие противозаконные цели, могли быть свободно закрыты лишь по суду. Конституциями Нидерландов, Австрии, Испании, Сербии, а равно как и новейшей конституцией Японии (1889 г.), принцип свободы ассоциаций провозглашен был в общих чертах, ограничения же его предоставлены специальными законами. Значительные ограничения были установлены австрийским законом 1867 г., по которому учредители всякого сообщества (за исключением промышленных) должны представить его устав на предварительный просмотр властей. Последние могли запретить учреждение сообщества, если оно по своим целям или по своей организации противоречили законам или представлялись опасным для государства. О всяком собрании сообщества власти должны были быть оповещены за 24 часа; на собраниях мог присутствовать полицейский комиссар. Всякое сообщество могло быть закрыто, если оно принимало решения, противоречащие уголовным законам, или выходило за пределы своей компетенции, или "вообще не соответствовало более условиям законного своего существования". Постановления административных властей о воспрещении учреждения сообществ или о закрытии отдельных обществ могли быть обжалованы имперскому суду. Союзной конституцией Швейцарии всем гражданам предоставлено было право образовывать союзы, но законодательствами отдельных кантонов открыта была возможность "издавать постановления против злоупотребления этим правом". В большинстве кантонов свобода ассоциаций не подлежала никаким ограничениям. Конституции Италии и Португалии, устанавливали начало свободы сходок, не упоминают о свободе ассоциаций; в Италии общества не подлежали никаким особым ограничениям(не считая преступных  или так называемых мафиозных сообществ), уголовное же уложение Португалии воспроизводило начала Code pйnal. Конституции Швеции, Норвегии и Венгрии не упоминают ни о свободе ассоциаций, ни о свободе рабочих сходок. В Венгрии действовал раньше принцип предварительного разрешения ассоциаций. В большинстве государств общества приобретают права юридического лица в силу специального акта государственной власти (обыкновенно в силу уставов, утверждаемых правительством). В Австрии все разрешенные сообщества пользуются правами юридического лица; в Испании всякое общество, разрешенное правительством, вносится в особый провинциальный регистр, а вместе с тем приобретает и права юридического лица. В московской Руси существовали лишь промысловые артели и такие общественные единицы, которые были основаны на начале принудительного единения и играли по отношению к государству служебную роль; таковы были, например, гостиная и суконная сотни. В западной Руси, уже в XVI столетии встречаются, в лице церковных братств, общества, возникшие по свободному соглашению, для преследования общих интересов религиозно-политического свойства. В середине XVIII в. среди воспитанников сухопутного шляхетского корпуса возникло особое общество для литературных бесед. Первым организованным ученым сообществом является Вольное экономическое общество, возникшее в 1765 г., вторым — Вольное российское собрание, открывшееся в 1771 г. при московском университете, по инициативе его куратора, Иван Иваныча Мелиссино. Образцом для этого собрания, членами которого, наряду с профессорами университета, состояли также известные ученые и поэты того времени (Рычков, Нартов, Новиков, Рубан, княгиня Дашкова, Херасков, Фонвизин, Сумароков и многие другие), послужила французская академия, а целью его было поставлено усовершенствование русского языка и разработка наук, главным образом истории России. Оно приступило к составлению "Российского Словаря", но предприятие это не осуществилось; прекратив свою деятельность в 1783 г., успело издать только шесть томов "Опыта Трудов Вольного Российского Собрания при Императорского Московского Университета" (1774 — 1783), в которых помещено много исторических материалов. Московский университет послужил в последней четверти XVIII в. центром, при котором возникло и несколько других собраний, между прочим и знаменитое предприятие Новикова. В это же время возникло историческое общество в Архангельске; главными его деятелями были два местных купца, Крестинин и Фомин. При Екатерине II множество неофициальных собраний, обществ и сообществ основывается масонами. Тогда же и русское законодательство впервые останавливается на вопросе о порядке учреждения собраний и надзора за ними. Устав благочиния 8 апреля 1782 г. различает собрания "законом утвержденные" (т. е. разрешенные правительством) и тайные, воспрещенные сообщества; первым полиция должна доставлять всякую охрану и защиту, вторые обязана были прекращаться и уничтожаться. В начале XIX столетия правительство содействовало возникновению собраний и вообще снисходительно относилось к неофициальным сообществам и обществам. Учреждены, в это время, были Императорское Человеколюбивое общество, Poссийсокое библейское общество и много других. К неофициальным обществам принадлежали как литературное общество Арзамас и кружок С. Д. Пономаревой (литературное собрание), так и ряд политических сообществ, подготовивших заговор декабристов (этого дворянского сообщества, ставшего преступным после неудавшегося переворота). В конце царствования Александра I отношение правительства к неофициальным сообществам изменилось: указом 1 августа 1822 г. велено было закрыть все тайные сообщества, под какими бы названиями они не существовали — масонских лож или благородных собраний, и не дозволялось быть таковым в будущем, всех же служащих лиц обязывали подписками, что они ни к каким тайным обществам или собраниям не принадлежат. В царствование Николая I возникло лишь несколько благотворительных и ученых обществ, в том числе Императорское русское географическое общество, Императорское общество истории u древностей в Одессе, Императорское русское археологическое общество. В 1829 г. было учреждено в Одессе общество сельского хозяйства Южной России. По инициативе президента Вольного экономического общества, графа Н. С. Мордвинова, находившего, что распространение в России улучшений по сельскому хозяйству и земледелию не будет достигнуто, пока не будут учреждены экономические общества в губерниях, основано было в 1839 г. Императорское казанское экономическое сообщество, получавшее в первые годы субсидию от Вольного экономического общества. Вообще в царствование Николая I больше всего (свыше 15) основано было именно сельскохозяйственных обществ. В качестве тайных обществ в царствование Николая I возникли Кирилло-Мефодиевское общество (Костомарова) и общество, организованное Петрашевским (состояли его членами Достоевский, Данилевский и другие талантливые лица). Правила об обществах, изложенные в уставе благочиния, вместе с указом 14 апреля 1867 г. о противозаконных сообществах, вошли в состав Указа о предупреждении и пресечении преступлений (Свод Законов, т. XIV, издания 1890 г., статьи 116-118). По общему правилу для учреждение общества требовалось высочайшего разрешения императора, испрашиваемого через комитет министров. С освобождением крестьян и осуществлением других благородных реформ императора Александра II, открылось и в России широкое поприще для общественной самодеятельности: число отдельных обществ, стало быстро возрастать, и потому утверждение уставов многих категорий сообществ было предоставляемо отдельным министрам по их принадлежности. Так, законами 12 января 1862 г. и 3 января 1869 г. разрешать учреждение благотворительных обществ (а затем и обществ взаимопомощи) предоставлено было министру внутренних дел. Университетским уставом 1863 г. университетам было предоставлено учреждать ученые общества с разрешения министра народного просвещения. В 1897 г. министру народного просвещения предоставлено было собственной властью разрешать учреждение всякого рода ученых сообществ, а равно как и утверждать уставы обществ по устройству народных чтений и народных читален. Для некоторых обществ, распространение которых признано было желательным, изданы были образцовые уставы (с изданием в 1897 г. образцового устава потребительных обществ учреждение их поставлено было в зависимость от местного губернатора). Общества, имеющие своей задачей споспешествование искусствам и наукам, распадались на литературные собрания, то есть общества, посвященные театру и музыке, художественные сообщества(там же были созданы  Архитектурные общества) и на общества ученые или, точнее, научные сообщества. Последние распадались на антропологические общества, археологические общества (нумизматические общества, отдельное киевское общество древностей и искусства, учрежденное в 1897 г., с целью собирания памятников старины и искусств, как в интересах науки, так и для развития эстетического вкуса и художественного образования), астрономические общества, геологические общество, общество естествоиспытателей, исторические общества( общество ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III), математические общества, медицинские общества, минералогическое общества, психологические общества, физико-химическое общество, филологические общества, юридические общества, энтомологическое лбщество. Императорское русское географическое общество имело до революции ряд местных отделов, посвящающих свои силы изучению соответствующих районов России. Аналогичные задачи имело общество изучения Амурского края во Владивостоке, Петровское общество исследователей Астраханского края в Астрахани, Уральское общество  любителей естествознания в Екатеринбурге. С 1868 по 1878 гг. существовало общество исследователей Западной Сибири. Обществами для изучения местной истории являются архивные ученые комиссии. Сочетание научного общнства с клубом представляло собой существующее в Петербурге Общество горных инженеров (с 1887 г.) и Собрание экономистов; оба они издавали свои отдельные труды. Общества оказания помощи распадались на две главные группы: a) общества, имеющие целью оказание помощи при исключительных обстоятельствах всем без различия лицам, очутившимся в той или другой опасности; таковы были общества спасания на водах (позднее освод), общество красного креста (имело свои символы и знаки), пожарные сообщества. b) Общества оказания помощи бедным или благотворительные общества в узком смысле. Во главе благотворительных обществ в России, как по разнообразию преследуемых ими задач, так и по обширности своей деятельности и своеобразию организации, напоминающей казенное ведомство, должно быть отнесено Императорское Человеколюбивое общество, в ведомстве которого, между прочим, состояло Братолюбивое общество снабжения в Москве неимущих квартирами. Ряд благотворительных обществ, в том числе патриотическое общество, состояло в ведении собственной его императорского величества канцелярии по учреждениям императрицы Марии. В каждом почти губернском городе имелись местные благотворительные общества, выдававшие преимущественно денежные пособия. Призрение бедных входило и в круг задач приходских попечительств. Более богатые сообщества учреждали дома призрения. Среди благотворительных обществ выделялись и такие, которые оказывали помощь лишь пострадавшим при известных обстоятельствах (например, учрежденное в 1892 г. петербургское общество пособия потерпевшим от пожарного бедствия в Санкт-Петербурге, выдавшее в 1895 г. 99 лицам пособия в размере 2115 руб.; в Петербурге существовало еще «Общество пособия рабочим», пострадавшим при постройках) или же лишь лицам известных категорий. Среди обществ последнего рода по важности своих задач выделялись общества попечения о детях (по охрана детей и детства), а по многочисленности своих членов — благотворительное общество судебного ведомства, учрежденное в ноябре 1895 г., по инициативе министра юстиции Н. В. Муравьева, для призрения лиц, служивших по судебному ведомству, а в исключительных случаях — и лиц, служащих в этом ведомстве; заведование делами общества было вверено комитету в Петербурге и местным правлениям (при судебных палатах), председатель и товарищ председателя которых назначались министром юстиции; к 1 января 1897 г. общество насчитывало 6030 членов, собрало до 157000 руб., а израсходовало 23236 рублей. Среди обществ той же категории замечательны были, далее, общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым (или Литературный фонд), общество для вспомоществования нуждающимся переселениям, общество попечения о бедных военного духовенства (основано было в Петербурге в 1879 г., имело отделения в Кронштадте, Кишиневе, Москве, Варшаве и Вильне; всех членов было записано 564; расходовало в год до 6000 руб.; выдавало пенсии и пособия и имело три приюта — в Петербурге, Кронштадте и Кременце); общество попечения о нуждающихся семействах воинов, потерявших здоровье на службе (или белый Крест); морское благотворительное общество (было учреждено в Петербурге в 1891 г. для вспомоществования лицам, служившим по морскому ведомству, а также их семьям; расходовало в год тоже до 6000 руб.); петербургское общество попечения о глухонемых (было основано в 1888 г., по инициативе Ф. А. Бухмейера; главной задачей поставило себе призрение тех многочисленных бедных глухонемых детей, которые не находили себе места в существующих в России трех специальных школах для глухонемых. По недостаточности средств оно открыло лишь приют на 12 питомцев; при приюте имелся и дом трудолюбия для взрослых глухонемых); общество для пособия бедным женщинам в Петербурге (основано было Н. А. Ермаковым в 1865 г., с очень широкими задачами, но фактически ограничивало свою деятельность устройством и содержанием учреждений преимущественно воспитательного свойства, поощрения женского труда и призрения неимущих женщин зрелого или преклонного возраста; содержало три детских приюта с учебными мастерскими при них, преимущественно для сирот, один приют для трудящихся девиц, дешевые квартиры и два убежища (бесплатные квартиры) для старушек; под высшим ведением центрального его комитета, общество распадалось на кружки, из которых каждый, имея особый выборный комитет, ведало тем или другим из благотворительных учреждений обществом; всех членов было на 1 января 1897 г. — 367; общий капитал превышал 150000 руб.; израсходовано было в 1896 г. по всем учреждениям общества 32910 руб.); петербургское общество поощрения женского труда (было основано в 1893 г. для усовершенствования женского труда, приискания трудящимся занятий, облегчения сбыта готовых изделий, оказания материальной помощи бедным труженицам; имело склад изделий женского художественно-ремесленного труда; число членов -160; приход- 6696 руб.). Сравнительно многочисленны были общества для вспомоществования (доставлением занятий или выдачей пособий) бывшим воспитанникам того или другого учебного заведения, преимущественно университетов; таково, например, было основанное в 1879 г. московское общество бывших университетских воспитанников, которое в 1895-96 гг. выдало пособий заимообразно 415 руб., а безвозвратно — 249 руб. В 1893 г. основано было в Петеобурге общество вспоможения окончившим курс наук на высших женских курсах, в 1896 г. израсходовавшее 1629 руб. В Петербурге же существовало общество доставления мест окончившим курс в женских учебных заведениях и имеющим звание учительницы или наставницы. При всех высших учебных заведениях и при многих средних состояли общества вспомоществования недостаточным студентам или ученикам в видах предоставления им средств к окончанию курса. Наиболее крупное из них было общество вспомоществования студентам санкт-пербургского университета, основанное в 1873 г., главным образом, усилиями А. С. Воронова; оно выдавало денежные пособия только в виде беспроцентных ссуд, причем от просителей бралось обязательство возвращения ссуды в течение четырех лет по оставлении ими университета. Беспечность должников общества, редко вспоминающих о необходимости возвратить полученные ссуды, значительно затрудняло деятельность общества, которое в 1887 г. вынуждено было учредить особую долговую комиссию, обращающуюся к должникам, разысканным ею, с письменными напоминаниями. За 23 года своего существования (1874 — 1896) общество выдало по 35974 обязательствам ссуд на 336460 руб.; в 1896 г. выдано было ссуд на 26072 руб., по 3457 обязательствам (в том числе на внесение платы за слушание лекций 14770 руб.), а погашено ссуд на 7931 руб., по 765 обязательствам; к 1 января 1897 г. общество насчитывало за своими должниками (бывшими студентами) 216325 руб., по 27000 обязательствам. Для удешевления жизни студентов общество осенью 1897 г. открывает студенческую столовую, а для приискания студентам занятий учредило в 1893 г. особую комиссию по трудоустройству. К 1 января 1897 г. в обществе было 649 членов. Общество для пособия слушательницам врачебных и педагогических курсов основано было, главным образом, благодаря В. А. Арцимовичу, в 1874 г. До последнего выпуска бывших женских врачебных курсов (1888 г.) оно выдало слушательницам врачебных курсов, в виде платы за слушание лекций, стипендий, срочных и бессрочных ссуд и пособий, всего 54029 руб., в том числе за одно слушание лекций внесло 41260 рублей, за 1630 лиц. После закрытия врачебных курсов общество выдавало пособия, стипендии и плату за слушание лекций, слушательницам педагогических курсов, израсходовав на это в 1895 г. 2950 руб., при приходе в 8813 руб. В более крупных центрах (Петербург, Москва, Одесса) были специальные общества вспомоществования иностранцам данной национальности, организованные их соотечественниками, живущими в России. Славянское благотворительное общество как и еврейская диаспора преследовали и задачи, не входящие в сферу благотворительности. Общества библейские  имели целью распространение Библии между всеми слоями общества. Барон Гильдебранд фон-Канштейн основал в 1710 г., в Галле, библейское учреждение, с целью распространения Библии по возможно дешевой цене. В Англии и Шотландии также возникли разные общества для распространения Библии и поучительно-нравственных сочинений. В 1804 г. по инициативе проповедника Томаса Чарльса, основалось британское и иностранное библейское общество (British and Foreign Bible Society). С обособлением геологии в самостоятельную науку, для дальнейшего её развития весьма важную услугу оказали ученые геологические общества. Помимо обсуждения общих вопросов геологии, весьма большое внимание в них уделялось геологическому исследованию той страны, в которой общество находилось и составлению ее геологической карты. Впоследствии исполнение этой последней задачи перешло в руки особых правительственных геологических учреждений, и геологические общества сосредоточились на вопросах более общего характера. Общество для распространения просвещения между евреями в Poссии было образовано в Петербурге в 1863 г., с целью "распространения просвещения между евреями, проживающими в России, поощрения литературы и доставления пособий учащемуся юношеству". Общество способствовало распространению между евреями знания русского языка, издавало полезные сочинения, оказывало поддержку правильно устроенным начальным училищам, содействовало возникновению новых, выдавало пособия бедной еврейской молодежи, учащейся в общих учебных заведениях, высших и средних. Большая часть расходов общества (бюджет доходил до 35 тыс. рублей) шла на пособия учащимся, на развитие в массе еврейского населения начального образования. Общество снабжало школы библиотечками, провинциальных учителей и еврейских учительниц — учебными пособиями и указаниями по школьному делу. В 1895 г. в ведение общества перешли начальные еврейские училища (мужское и женское), принадлежавшие прежде частному лицу. Местное отделение у еврейского общества было только одно. Издания общества в первые годы его существования носили научно-популярный характер ("История России" и другие книжки на древнееврейском языке), но в последующее время общество преимущественно содействовало изданию учебных книг для начальных школ. Еврейское общество состояло в ведении министерства внутренних дел. В члены общества могли быть приглашены лица всех состояний и вероисповеданий. Всего членов было около 1800 человеков. Общество ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III было открыто в конце 1895 г. в Петербурге; оно имело целью "умножения и распространения знаний по отечественной истории в духе русских начал, проявленных в славное царствование в Бозе почившего государя": для этой цели оно "собирает и обрабатывает сведения о царствовании Александра III, издает периодические и другие сочинения и сборники по русской истории и соприкасающимся с ней отделам истории всеобщей, а также по церковным и бытовым вопросам, и на основании действующих законоположений учреждает книгохранилища и читальни, а также снабжает существующие книгохранилища, читальни, учебные заведения и народные школы, как своими, так и другими изданиями, признанные обществом, как отвечающие его цели". Общество состояло из трех отделений — исторического, издательского и исполнительного и управлялось советами из 12 членов; оно имело право открывать в городах империи местные отделы. В 1897 г. вышел первый выпуск издаваемого обществом исторического сборника: "Старина и Новизна". Число членов превышало 100 человек. Общество русское фотографическое в Москве было учреждено членами фотографического отдела общества распространения технических знаний в 1894 г., с целью содействовать успехам фотографии, разработке и распространению художественных, научных и технических познаний, относящихся до фотографии и ее отраслей. Общество устроило в 1896 г. в Москве фотографическую выставку; при ней был созван 1-й съезд русских деятелей по фотографическому делу. Членов общества достигло до 875 (1897). В 1896 г. доход общества составлял 18302 руб. Конечно, после большевитского переворота советское руководство не умело, особенно вначале, управлять государством и обществом без запугиваний и обычного террора, поэтому оно вынуждено было просто запретить все частные собрания, контролировать митинги и встать во главе организации праздничных демонстраций.
Общественное мнение— это одна из социальных сил, действующих на правительство, а также на отдельных лиц (через паблик релейшн, ПР), не будучи, в то же время, властью. Зародилось понятие об общественном мнении уже давно; еще у Гомера есть ясные указания на страх перед общественным мнением (Одиссей после убийства женихов), на его влияние, на стремление правящих лиц привлечь его на свою сторону. "Это говорил всякий, обращаясь к своему соседу", — так несколько раз описывается проявление общественного мнения в «Илиаде». Позже, в демократической Греции, а также в Риме, общественное мнение не составляло самостоятельной силы, так как общественные группы, принимавшие участие в его выработке, держали власть непосредственно в своих руках и имели возможность приводить в исполнение свои желания, но оно несомненно существовало и сказывалось с особенной яркостью в институте остракизма. Быстро сменяющиеся настроения демоса, составлявшие в каждый отдельный момент свое общественное мнение, дали обильную пищу сатире Аристофана. В последние годы римской республики и во время римской империи, по мере кодификации права, общественное мнение нередко приходило, по частным вопросам, в столкновение с написаным законом, и тяжущиеся стороны очень хорошо знали, что судьи в весьма значительной степени подчиняются влиянию первого, в ущерб авторитету второго. В средние века роль общественного мнения была сведена до минимума: общество, раздробленное на отдельные сословия, при противоположности их интересов, не имело органа, посредством которого общественное мнение могло бы формироваться и проявляться. И тогда, однако, существовало некоторое подобие общественного мнения в каждой отдельной общественной группе. Сильно развилось общественное мнение в новое время, после изобретения книгопечатания и в особенности после приобретения обществом, в большей или меньшей мере, права сходок, собраний и т. п. Общественное мнение играет сравнительно скромную роль в государствах самодержавных, где нет свободы печати и общество не имеет никакого предусмотренного и определенного законом влияния на правительственную политику, но и здесь значение общественное мнения далеко не ничтожно. Объявление войны, способ ее ведения, заключение мира весьма часто обуславливаются, в большей или меньшей мере, именно общественным мнением. Если не начало отечественной войны 1812 г., то замена Барклая де-Толли Кутузовым была прямым результатом известного настроения общественного мнения, точно также как и народное движение 1813 г. в Германии против Франции. Турецкий султан, при всей легальной неограниченности своей власти, беспрестанно принимал свои решения из страха перед общественным мнением. В таких странах, как Соединенные Штаты, при широком распространении грамотности и интереса к политическим делам, при неограниченном господстве всеобщего голосования, президент, губернаторы, даже судьи являются как бы прямыми органами общественного мнения. Развитие ежедневной прессы, обилие политических и иных обществ, частые митинги служат доказательством его существования, а появляющиеся в прессе статьи и произносимые на митингах речи, иногда гораздо более содержательные, чем речи в законодательных собраниях, свидетельствуют о том, что для политических деятелей гораздо важнее склонить на свою сторону общественное мнение, чем законодательные собрания. Иначе стоит дело в Западной Европе. Здесь, при неполном господстве, а иногда при отсутствии всеобщего голосования, общественные классы, принимающие участие в выработке общественного мнения, не всегда и не вполне совпадают с классами, избирающими законодательные собрания, а последние, при продолжительности их полномочий, приобретают гораздо более самостоятельное и независимое значение; этому же содействует большая разница в степени образования и политического понимания между народными массами и людьми, принимающими активное участие в политической деятельности, а также отсутствие или недостаточное развитие органов местного самоуправления, играющих в Америке роль промежуточного звена между высшим правительством и народными массами. Вследствие всех этих условий, общественное мнение весьма часто не совпадает с мнением избранных законодательных собраний, и, тем не менее, оказывает на них непосредственное и серьезное влияние, даже там, где они являются избранниками не всего общества, а только его привилегированных классов (как в Англии до парламентской реформы). Нужно заметить, однако, что не всегда и не везде весь народ принимает участие в выработке общественного мнения. Неграмотная или полуграмотная масса, далекая от политической жизни, стоит обыкновенно вне его, принимая в нем участие только в исключительные моменты (войны, революции). В 18 столетии и в первой половине 19 в., носителями общественного мнения были по преимуществу средние и высшие классы; в последние десятилетия 19 столетия общественное мнение быстро демократизируется, все глубже и глубже захватывая новые слои народа. В Англии, например, государственные люди, независимо от парламентской деятельности, стремятся влиять прямо на общественное мнение даже тогда, когда сочувствие парламента за ними обеспечено, а тем более тогда, когда в парламенте они остаются в меньшинстве. Палата лордов, тормозя деятельность палаты общин, ссылается (основательно или неосновательно) на общественное мнение, будто бы несогласное с палатой общин. Общественное мнение, и притом именно общественное мнение классов, чуждых по закону политической жизни, вынудило у парламента избирательные реформы 1832 и 1867 гг., которые (особенно первая) были весьма мало желательны как парламенту, так и тем общественным классам, которые он в то время представлял. Еще резче это сказалось в Бельгии, в 1893 г., когда общественное мнение вынудило буржуазный парламент на крайне ему нежелательную радикальную реформу избирательной системы. Характерным примером влияния общественного мнения может служить также отставка, данная в 1892 г. в Пруссии королем Вильгельмом II министру Цедлицу, когда внесенный им школьный законопроект вызвал всеобщее негодование; отставка была дана, несмотря на то, что прусская конституция вовсе не обязывала короля к такому решительному шагу. Общественное мнение влияет не только непосредственно на политических деятелей: государственный кредит, денежная система находятся от него в теснейшей зависимости. На уголовное право общественное мнение имеет влияние через посредство приговоров присяжных; этим путем в Англии была завоевана фактическая свобода прессы, несмотря на наличность сохраняющихся и поныне весьма стеснительных законов против печати. Общественное мнение имеет большое влияние на судьбу частных лиц; в некоторых кодексах диффамация и клевета прямо определяются, как попытка унизить лицо в общественном мнении. Общественное мнение является важной инстанцией в оценке произведений литературы и искусства, даже музыки; успех часто создается для них не суждением знатоков, а именно общественным мнением. Несмотря на такую крупную роль общественного мнения, часто бывает трудно распознать и определить его. Показания прессы — главного органа общественного мнения и в то же время силы его формирующей — не всегда безошибочны; причиной этому служит неравномерное распространение грамотности и состоятельности, а затем недостаточная приспособляемость прессы ко всем изгибам и переменам общественного мнения. В оценке общественного мнения взгляды сильно расходятся. Одни видят в общественном мнении "глас Божий", другие (например, Гегель) считали его достойным презрения, вследствие его неосновательности и переменчивости, и в независимости от него видят доказательство умственного и нравственного величия. Первое мнение находит сочувствие преимущественно в демократическом и либеральном лагере, последнее — в аристократической и консервативной части общества. Вообще можно сказать, что общественное мнение — сила, действующая разумно и плодотворно при благоприятных условиях (распространение образования, отсутствие стеснений для правильной выработки общественного мнения, наличность его органов, существование известных сдержек и противовесов ему и т. д.), неразумно и вредно — при неблагоприятных.
Общество—это свободное собрание людей на одной культурно-исторической основе для простого человеческого общения(в самых различных собраниях, в торговле, в коммерческих объединениях и т.п.), в отличии от правового и не всегда свободного соединения разных народов и племен в государство(ему противополагается обычно свободное гражданское общество). Однако, было установлено, что абсолютное государство старого порядка и современная ему политическая доктрина гражданского общества, столь враждебные друг другу, что могут сходиться в признании демократического государства единственной рациональной формой свободного человеческого общения. Средневековое сословное государство, составленное из множества самодовлеющих и могущественных корпораций, являлось, по выражению одного немецкого публициста, "конгломератом республик и монархий"; воздвигнутое на его развалинах абсолютное государство, вместе с принципом централизации власти, провозгласило принцип «атомизации» народа. Разумеется, этот принцип не был и не мог быть проведен вполне: и в абсолютном государстве существовала общественная группировка, существовали сословия, но эти сословия не были чем-то отличным от государства, независимым от него. Они существовали в государстве и для государства, являясь важнейшим институтом, краеугольным камнем государственного устройства. Общественная группировка сливалась с государственной организацией; вне государства был индивид, была отдельная семья — и только. Философия естественного права — в лице своих наиболее крайних представителей, абсолютиста Гоббса и индивидуалиста Локка — признавала государство непосредственным, механическим продуктом свободной, т. е. индивидуальной человеческой воли. Отношение между индивидом(или сообществом субъектов) и государством понималось различно, но, во всяком случае, все то, что отнималось у индивида, отдавалось Левиафану-государству и, наоборот, все то, что отнималось у государства, отдавалось как бы "внегосударственному" индивиду, как его естественное, неотъемлемое право. Под социальной природой человека, под его «appetitus societatis»(социальным аппетитом) понималось отнюдь не то инстинктивное — необходимое и неодолимое — влечение, которое заставляет индивида сходиться в самых разнообразных, по содержанию и форме, собраниях или общениях с себе подобными; нет, под социальной природой человека понималось вполне сознательное и свободное решение его образовать, по естественному договору с другими людьми, только социальное государство. Общественный договор Руссо, по справедливому замечанию Моля, следовало бы назвать государственным договором. Руссо учил, что в идеальном общественном строе нет и не может быть места корпорациям и свободным общениям в собраниях, отделяющим индивида от государства, ибо частная воля собраний стоит в неизбежном противоречии с "общей волей" социального союза. Для французской революции, как и для Людовика XIV или Руссо, государство являлось единственной формой человеческого общения, а народ — "кучей песка", социальным мусором, общественным конвеером по производству потомства, потом социальный конвеер должен был готовить и выпускать образованных людей в начальной, средней, высшей и самой высшей школе, он был суммой изолированных, т. е. свободных и равных между собой индивидов. Признавая государство синонимом социального строя или общественного конвеера для индивидов от начала жизни и до конца(то есть до смерти субъекта) политическая спекуляция XVIII и начала XIX вв. видела в государстве — в несовершенствах его организации, в злоупотреблениях правящих лиц — единственную причину всех зол и бед социальной жизни. Устранение этих зол могло быть достигнуто политической реформой или революцией. Замена монархии республикой, однопалатной системы — двухпалатной, большая или меньшая степень централизации или децентрализации — таковы были средства, при помощи которых политики, общественные деятели и философы мечтали осуществить свои социальные идеалы и проекты. Низшие, зависимые в экономическом отношении классы ожидали от политической революции не только политической свободы и политического равенства, но и общественного равенства(или братства) и социальной свободы. И это вполне понятно. До тех пор, пока общественная, т. е. экономическая группировка граждан сливалась с государственной организацией, пока наиболее сильный в экономическом отношении класс являлся в то же время правящим классом в государстве, социальный, т. е. экономический гнет исходил — отчасти в действительности, отчасти по-видимому — от той же государственной власти, как и политический. Поэтому зависимым в экономическом и политическом отношении классам не могло не казаться, что изменением конституции государства будет достигнуто изменение социального строя: через политический переворот(революцию) или экономическую перестройку(реформы). Великая французская революция, свергнув старый порядок, провозгласила принцип гражданской и политической равноправности. Перед лицом современного государства все граждане были, по крайней мере, по общему правилу, равноправны. Несмотря, однако, на множество революционных экспериментов и законодательных реформ, неравенство и несвобода не только не исчезли из социальной жизни, но, наоборот, стали еще ощутимее, чем прежде(после большевитского переворота в России эта несвобода, страх и голод стали видны даже самым необразованным слоям советской страны). Крайнее развитие капитализма поставило рабочего в безусловную зависимость от капиталиста. А между тем, причина этой зависимости лежит, очевидно, вне государства, ибо государство объявляет рабочего равноправным капиталисту, так как они равные индивиды перед государством, законом и правом, а также вместе они как бы частицы одной государственной машины или того же социального конвеера. Одно и то же вещное, семейственное и наследственное право регулирует одинаково жизнь рабочего и капиталиста; очевидно, не в государстве причина, если у рабочего нет имущества, если семья его живет врозь, если детям своим он оставляет в наследство только невежество и нищету. Наконец, рабочий, как и капиталист, является субъектом политических прав; не в государстве причина, если рабочий, по равнодушию и невежеству, не пользуется ими или же пользуется ими себе во вред. И вот, с самого начала 19 столетия появляется школа так называемых социалистов (исповедующих социализм без сильной государственной опеки), по мнению которых главнейшую причину социального зла следует искать не в самом государстве, а вне его. Государство отнюдь не является единственной формой социальной жизни: кроме государства, существуют разные общества, народные собрания, религиозные объединения, политические сообщества, все вместе составляющие так называемое общество свободного общения. Под свободным обществом или общественным строем социализм понимает экономическую группировку народа со своей социальной идеологией. Уже Сен-Симон, которого Лоренц Штейн называет первым социалистом, настойчиво указывает на огромную важность экономического момента в социальной группировке народа: "законы, определяющие характер властей и форму правления, не так влияют на благосостояние нации, как законы, устанавливающие собственность и способы пользования ей. Государственное устройство — только форма; конституция собственности — вот в чем вся суть". Индустриализм Сен-Симона ("Tout par l'industrie, tout pour elle") является первой, по времени, концепцией свободного общества, как экономического строя народной жизни. Позднейшие социалисты, доказывая безрезультативность политических революций и требуя социального переворота, этим самым противополагали свободное общество, как экономическую форму собрания людей, государству, как политической форме его разобщения(разделяя-властвуй, человек-человеку-волк). Впрочем, у социалистов противоположение это недостаточно категорично и определенно, ибо социализм даже иногда как и коммунизм отрицает самостоятельное значение государства. Для него государство является необходимой формой, продуктом экономической жизни — и только. Противоположение свободного(открытого) общества закрытому в своей подавляющей структуре государству получает наиболее сильное и глубокое обоснование в многочисленных трудах Лоренца Штейна, учение которого об обществе сложилось под несомненным влиянием социалистических доктрин, с одной стороны, и философии Гегеля, с другой. У социалистов Штейн заимствует понимание общества, как экономического строя народа, у Гегеля — формальное противоположение общества государству. В диалектическом процессе Гегеля семья, как форма социального единства, и общество, как форма социальной розни — тезис и антитезис — объединяются в высшем синтетическом понятии государства, как формы осуществления нравственной идеи. Гражданское общество Гегеля является понятием чисто формальным, искусственно придуманным для того, чтобы путем диалектического метода придти к понятию государства. Поэтому материальное содержание понятия общества остается у Гегеля в высокой степени неопределенным. Гегель понимает под ним и отношения отдельных индивидов друг к другу, и совокупность общественных организмов, и, наконец, некоторые формальные учреждения чисто-государственного характера. Впервые у Штейна учение об обществе отливается в глубоко продуманную, стройную и последовательную систему. Сущность ее заключается в следующем. Противоречие, существующее между бесконечностью индивидуальных потребностей и ограниченностью индивидуальных сил, ведет к общежитию. Человек сходится с себе подобными; образуется общественная группа для удовлетворения личных, эгоистических потребностей. В основании каждой общественной группы лежит та или иная потребность, тот или иной интерес его членов. Принцип общественной группировки — общественный интерес; содержание интереса — материальное благо, общественное имущество. Ввиду ограниченности индивидуальных сил каждый индивид, стремясь к удовлетворению своих потребностей, должен подчинять себе силы других людей и приспособлять их к своей собственной, эгоистической цели. Общественная группа — не что иное, как коллективный индивид; поэтому в своем стремлении к материальным благам более сильный общественный класс стремится воспользоваться более слабым, как средством. Труд одних должен служить обогащению других. Общественный строй, основанный на законах распределения материальных благ, всегда и необходимо приводит к зависимости слабых и неимущих классов от сильных и имущих — к неравенству и, следовательно, к несвободе. Поэтому общество есть не что иное, как система зависимости одних от других, проистекающая из неравномерного распределения имущества (в другом месте Штейн определяет общество еще следующим образом: общество есть органический строй человеческой жизни, связывающий, благодаря семье и наследственному праву, поколение с поколением, обусловленный распределением имущественных благ, регулируемый организмом труда и приводимый в движение системой потребностей-все). Такая зависимость является отрицанием принципа свободы и равенства личности. Человеческое общежитие призвано разрешить противоречие между бесконечным назначением личности и ограниченностью ее индивидуальных сил; между тем, общество не только не разрешает этого противоречия, но, наоборот, усиливает его. Индивид, служа другому индивиду, являясь средством для достижения чужой цели, не может осуществить своего назначения, своей цели. Таким образом, личность стоит в противоречии не только сама с собой, но и с обществом. Чтобы разрешить это противоречие, наряду с обществом должна существовать другая, высшая форма общежития — государство. Государство и общество — это две необходимые, универсальные формы человеческого общежития. Государство обладает самостоятельной жизнью, независимой от индивидуального произвола и чуждой индивидуального эгоизма. Государство есть возвысившаяся до личности, ставшая личностью общность. Так как коллективная личность государства слагается из совокупности индивидов, то степень развития государства определяется степенью развития образующих его индивидов. Чем больше в государстве богатых, мужественных и просвещенных граждан, тем богаче, крепче и просвещеннее государство. Как высшая форма личности, государство необходимо стремится к высшему развитию. Чтобы осуществить свое назначение, т. е. достигнуть высшего развития, государство, в лице верховной власти, должно способствовать материальному и духовному развитию и преуспеванию каждого из образующих его индивидов в отдельности. В то время как общественный принцип — это подчинение индивида индивиду, совершенствование одних благодаря подчинению других, принцип государства — это поднятие всех индивидов к полнейшему развитию и свободе. Цель государства — восстановление равенства индивидов, утраченного в несвободном, неравном обществе. Восстановление равенства означает восстановление свободы, ибо равенство и свобода — не что иное, как статика и динамика одной и той же сущности. Чтобы осуществить эту цель, государство должно, прежде всего, отделиться от несвободного общества — стать вне его и над ним; для этого верховная власть должна быть вручена лицу, свободному от общественных интересов, создающих борьбу, и от общественного антагонизма, создаваемого борьбой. Такое лицо — это президент или монарх; по этому учению, монархия — синоним надобщественного государства. Задача монархии(или президентско-демократической власти) — поднятие низших, угнетенных и обездоленных классов до уровня высших, торжествующих и счастливых. Монархия, если только она не хочет обратиться в пассивное орудие господствующего общественного класса, должна быть монархией социальных реформ. Это учение об обществе оказало глубокое влияние на новейшую публицистическую литературу Германии. Оно было усвоено в значительной степени таким оригинальным мыслителем, как Шталь; по собственному признанию Гнейста, оно легло в основание его работ по конституционной истории Англии. Учение Лоренца Штейна об обществе встретило серьезные возражения со стороны Роберта Моля. В своей статье: "О государственных и общественных науках", перепечатанной в "Geschichte und Literatur der Staat" (1851 г.), Моль справедливо указывает, что экономический момент, несмотря на всю свою важность, отнюдь не является единственным основанием общественной группировки. Если отношение индивида к имуществу и сам характер имущества ведет к образованию многочисленных общественных классов (капиталисты и пролетарии, предприниматели и рабочие, землевладельцы и фабриканты и т. д.), то столь же несомненно, что элементами общественной группировки являются религия, образование, общность местожительства, происхождения и т. д. Поэтому под общественной группой или свободным собранием Моль понимает всякую — сформированную или бесформенную — общность индивидов, связанных каким-либо общим, постоянным и серьезным интересом. Под обществом он понимает совокупность всех общественных групп, фактически существующих в известной среде, например в определенном государстве или части света. В своей "Энциклопедии" Моль указывает следующие культурно-исторические основания общественной группировки: 1) общность происхождения от древних или привилегированных родов; 2) общность личного выдающегося положения; 3) общность профессии; 4) общий характер имущественных или промышленных отношений, в особенности величина имущества и его характер, и, наконец, 5) общность религии. Очевидно, этот перечень не имеет исчерпывающего значения: можно сказать, что нет или почти нет такой цели индивидуального существования, которая не могла бы послужить конститутивным элементом какой-либо новой общественной группы(собрания людей). Определение общества, предложенное Молем, гораздо более соответствует действительной природе общественной группировки, нежели крайне одностороннее определение его социалистами и Штейном, но последние, суживая понятие, влагают в него определенное содержание и точный смысл, а у Моля слишком широкое понятие общества является в значительной степени неопределенным и даже бессодержательным. Это — наиболее сильное возражение против проектируемой Молем системы "наук об обществе" или так называемых общественных наук(Gesellschaftswissenschaften). По мнению Моля, общество, подобно государству, может и должно быть изучаемо с трех различных точек зрения: права, морали и целесообразности. Поэтому, кроме являющегося введением "Учения об обществе" ("Allgemeine Gesellschaftslehre"), Моль считает необходимым существование следующих трех догматических наук об обществе: науки об общественном праве  (Gesellschaftsrechtswissenschaft), науки об общественной нравственности (Gesellschaftssittenlehre) и социальной политике (Gesellschaftszweckmдssigkeitslehre). Наряду с государственными науками(или наукой о государстве или государствах), стала необходима система общественных наук(как сегодня необходима больше наука о глобальном обществе, учение о собраниях и сообществах, ориентированных на объединяющееся человечество, чем даже уже глубоко разработанные науки о государстве, государственных механизмах управления и т.д.). Трейтшке, в своей прекрасной монографии: "Die Gesellschaftswissenschaft", справедливо замечает, что общество, как совокупность общественных групп, является абстрактным понятием, которому ничто не соответствует в реальной действительности. В основании каждой общественной группы лежит определенный самодовлеющий интерес. Интерес по самой природе своей эгоистичен и исключителен; отдельные общественные группы совершенно чужды или даже враждебны друг другу. Понятие общества, охватывающее и объединяющее религиозные и коммерческие собрания, профессиональные и научные сообщества и т. д., по необходимости, является бессодержательным и формальным. С формальной стороны понятие общества неопределимо. Организация отдельных общественных групп, в зависимости от целей, ими преследуемых, и от отношения к ним государства, бывает совершенно различной. Некоторые из них лишены какой бы то ни было организации и, следовательно, юридического характера не имеют; другие, наоборот, являются корпорациями в юридическом смысле этого слова. Между двумя крайними типами корпораций — римскими societas и universitas — существует целый ряд посредствующих форм, в которых относительная самостоятельность членов общения комбинируется с относительной самостоятельностью самого общения. Таким образом, отдельные общественные группы, как в материальном, так и в формальном отношении, ничего общего друг с другом не имеют. Общество, как родотиповое понятие, объединяющее все общественные группы, лишено какого бы то ни было определенного содержания и какой бы то ни было определенной формы, а потому не может быть и речи об особой системе "наук об обществе или обществах", ибо всякая гуманитарная наука, прежде всего, предполагает вполне определенный и однородный субстрат. В частности, наука об общественном праве невозможна потому, что всякий общественный союз, если только ему присущ юридический характер, входит либо в область гражданского, либо в область публичного права, либо, как в ту, так и в другую область. Между гражданским и публичным правом, как убедительно доказал Блунчли, нет и не может быть места для общественного права. Что касается науки об общественной морали, то, даже становясь на точку зрения Моля, различающего мораль индивидуальную, государственную и общественную, нельзя допустить существования какой-то особой специфической морали, свойственной обществу, как таковому, т. е. как религиозным, так и коммерческим, как сословным, так и научным общениям. Наконец, социальная политика, поскольку она исследует взаимодействие между государством и обществом, является отраслью политики, как государственной науки. По мнению Моля, главная задача социальной политики заключается в изучении тех средств, при помощи которых каждая общественная группа может осуществить свою индивидуальную цель, но, в таком случае, социальной политики, как науки об обществе, не существует, а существует столько социальных политик, сколько групповых интересов или, другими словами, социальных групп. Вообще, сама мысль Моля, будто бы возможно изучение государства независимо от общества и изучение общества независимо от государства, представляется ложной в своей основе. Наука о государстве игнорирующая общество, неизбежно окажется наукой о форме, а не о сущности государства. И действительно, в своей "Энциклопедии" Моль ограничивается узко-формальным определением государства: государство есть постоянный и единый организм учреждений (Einrichtungen). Не подлежит сомнению, что именно разобщение государства и общества приводит Моля к столь бледной и бессодержательной концепции государства — этой великой "метафизической личности, которая живет и действует в реальном мире" (Чичерин). С другой стороны, наука об обществе, игнорируя государство, по необходимости должна отрешиться от реальной действительности и, подобно естественному праву, заняться изучением рациональных, но не существующих и невозможных явлений: внегосударственное глобальное общество точно так же пока неохватимо, как всегда был недоступен и непонятен внегосударственный индивид(им занимается философия, психология, даже оккультные науки). Экономисты, гуманитарии, обществоведы и государствоведы, расходясь в определении общества в целом, сходятся, однако, в противоположении этого понятия понятию государства. Наоборот, социологи сливают понятия государства и общества, в указанном смысле этого слова, в одно и то же понятие и это новое понятие называют социумом. В таком определении общества больше всего сказывается крайняя неопределенность исходных моментов и основных положений социологии. Так, некоторые социологи (Эспинас, Иегер и т.д.) под чистым обществом понимают всякое общение индивидов — как животных, так и людей; другие (большинство) ограничивают понятие сообщества общением людей. Никто из социологов даже не пытается точнее определить содержание и границы этого — во всяком случае, основного для социологии — понятия. По мнению Спенсера, под общества следует понимать такое общение, между членами которого существует постоянная или, точнее, продолжительная культурно-историческая связь. Постоянство является тем признаком, который отличает общество от случайного собрания людей, например государство — от аудитории профессора. Постоянство существующих отношений, говорит Спенсер, дает индивидуальность целому и отличает его от индивидуальности частей. Предмет, разбитый на части, перестает быть предметом; наоборот, камни, дерево, железо и т. д., соединенные по определенному плану и для определенной цели, становятся одним предметом — домом. Недостаточность указанного Спенсером признака общества очевидна. Постоянство — понятие относительное. Как определить, сколько времени должно продолжаться общение, чтобы из случайного собрания стать обществом. Будет ли домом здание, возведенное для преходящей цели и лишь на короткое время. Если, действительно, обществу, как таковому, присуща отличная от образующих его членов индивидуальность, то, в таком случае, основанием этой индивидуальности является не квантитативный, а квалитативный момент — не продолжительность соединения, а его характер. В сущности, все наиболее выдающиеся социологи прошлого— Спенсер, Шеффле, Лилиенфельд, Гумплович и другие — под обществом понимали не что иное, как нацию, народ. Социология, как учение об обществе, отличается от политики, как учения о государстве, не столько объектом исследования, сколько его методом. Основным положением социологической дедукции является признание общества тоже живым организмом(но не механизмом). Многочисленные и иногда поразительные аналогии между государством и организмом с давних пор — со времен Менения Агриппы — давали обильную пищу фантазии философов и поэтов. Платон и Аристотель очень часто изображают государство как живое существо, как тысячеголовое животное. В средние века аналогия между государством и животным или человеком встречается у Гроция, Гоббса, Спинозы и других мыслителей. Шекспир в "Троиле и Крессиде" сравнивает государство с индивидом и, наоборот, в "Юлии Цезаре" — индивида с государством. Руссо в своей статье о "Политической экономии", напечатанной также в "Энциклопедии", описывает весьма подробно органы "социального тела". Суверенная власть, говорить он, представляет голову, законы и обычаи — мозг, судьи и магистраты — органы чувств и т. д. Что у Аристотеля, Спинозы, Шекспира, Руссо является поэтической фигурой, образом, то социологи считают реально установленным фактом. Подобно тому, как механическая теория XVII и XVIII вв., опираясь на множество аналогий между государством и механизмом, признавала государство искусственным механизмом, выдумкой человеческого ума и продуктом человеческой воли, новая социология, основываясь на новых, еще более поразительных аналогиях, признает государство организмом: государство аналогично живому организму и, следовательно, оно и есть организм. Существующая в государстве общественная группировка индивидов — семья, церковь, экономические классы и т. д. — все это различные органы и различные функции одного и того же социального тела: государства. Шеффле, например, семью называет общественной клеточкой, различные формы общения — тканями социального тела. По Спенсеру, рабочие классы соответствуют пищеварительным органам, правительственные — нервным и т. д. По мнению Гумпловича, социальные группы, в которых тонет индивид, являются конститутивным элементом, первичной клеточкой государства; взаимное отношение этих групп определяет содержание и форму государства. Наконец, Лилиенфельд, признающий индивида нервной клеткой, в общениях и корпорациях разного рода усматривает нервные центры государственного организма. Критика, однако, давно доказала, что одних аналогий, как бы они многочисленны и остроумны не были, недостаточно для признания государства или общества организмом. Если, действительно, общество, с одной стороны, животный и растительный организм — с другой, являются различными видами одного и того же родового понятия — организма, то отличительные свойства указанных видов должны быть не только аналогичны, но прямо тождественны. Между тем, наоборот, именно отличительные свойства организма и общества не только не тождественны, но даже не аналогичны. Называя общества организмом, социологи вынуждены, для ближайшей характеристики видового понятия социального организма, прибегать к определениям, стоящим в противоречии с родовым понятием организма вообще. Так например, Спенсер, называя общество организмом, тем не менее указывает на отсутствие социального чувства лица (Sensorium commune), на подчиненную, служебную роль общества по отношению к образующим его членам; Шеффле называет общество продуктом надорганического развития; Фулье отстаивает договорную природу общественного организма. Такие понятия, как организм, лишенный Sensorium commune, надорганический или контрактный организм являются очевидным contradictio in adjecto. Признавая общество организмом, социология заимствует у естествоведения приемы и методы научного исследования. Убедительную критику так называемого анатомо-физиологического метода можно найти у старого писателя Карла Менгера, в сочинении: "Untersuchungen ьber die Methode der Socialwissenschaften" (имеется полный русский перевод). Что бы мы сказали, спрашивает Менгер, если бы физиолог или анатом вздумал перенести в свою науку законы и методы социальных наук, если бы, например, он пытался объяснить кровообращение — одной из господствующих теорий денежного оборота, пищеварение — теорией потребления, нервную систему — устройством телефонной сети и т. д. Но разве не точно так же нелепо анатомо-физиологическое направление в сфере социальных наук. Отвергая, таким образом, как основное положение современной социологии — признание общества организмом, так и ее метод, нельзя, однако, не признать, что социологическая концепция общества, по сравнению с охарактеризованными выше, является несомненным шагом вперед по пути к пониманию истинной природы общества. Подобно социологии, политическая теория XVIII в. понимала под обществом народ, государство; но государство мыслилось ею как единственная форма социальной жизни. Между индивидом и государством не было и не могло быть других посредствующих форм общежития. Экономическая и политическая доктрина XIX в. впервые подметила существующую в государстве, но относительно независимую от него общественную группировку индивидов. Для того, чтобы изучить это в высокой степени важное явление, она изолирует общество от государства, противополагает одно другому. Сначала социализм, понимая под обществом исключительно-экономическую группировку народа(Маркс и ленинизм), изучает законы развития и природу общества, как такового, независимо от государства, лишенного, с точки зрения социализма, какого бы то ни было самостоятельного значения. Затем, философы (Гегель), политики (Штейн), государствоведы (Моль), возвращая государству значение высшей формы общения, рассматривают, тем не менее, общество и государство как две отдельные сферы жизни, основанные на противоположных принципах, отличные друг от друга по содержанию и форме. Никто, конечно, не отрицает взаимодействия, существующего между государством и обществом, но это взаимодействие понимается не как отношение целого к образующим его частям, а как отношение одного целого к другому. Государство и общество воздействуют друг на друга как две планеты, отделенные друг от друга пространством, но не временем(культурно-исторический аспект). Социологическое воззрение на общество является как бы синтезом противоположных воззрений, приведенных выше. Общество, с точки зрения социологии, это народ — такое свободное собрание людей, дробящееся на множество разнообразных общественных групп и образующее, в своей совокупности, правовое государство. Государство, как единая форма социальной жизни, и общественная группировка, как ее раздробленная форма, нераздельны реально и сливаются нераздельно в понятии общества. Социология, как наука об обществе, исследует природу государства и отдельных общественных групп, существующих в государстве, она изучает взаимодействие между отдельными общественными группами, равно как взаимодействие между этими группами, как частями, и государством, как целым. Общество, с точки зрения социологии — это социальная жизнь народа, во всей ее совокупности, жизнь, которой живет народ частью в государстве, частью в многочисленных собраниях и многообразных союзах. Несомненная заслуга современной социологии — выяснение, если не теоретическое, то практическое, понятия об обществе. Выяснение природы единого глобального общества и взаимодействия между его частями и целым собранием людей есть дело социологии будущего или политики(политологии), в истинном смысле этого слова.
Объективизм— стремление к оценке вещей, лиц и событий на основании их точного изучения, независимо от собственных пристрастий и предвзятых мнений, когда они не могут быть удовлетворительно оправданы разумом. В этом смысле объективизм обязателен для всякого ученого и критика, который должен быть, прежде всего, освобожден от "идолов" Бэкона. Истинный, разумный объективизм требует, чтобы, кроме фактов действительности, принималось во внимание и её достоинство —это связано с той или другой высотой субъективного мерила. Во всяком случае необходимо помнить, что сама противоположность между субъектом и объектом не есть что-нибудь безусловное и окончательное и что полная правда не может быть ни только объективной, ни исключительно субъективной. В общественных науках объективизм есть синоним беспристрастия. Противодействуют ему главным образом пристрастия вероисповедного, национального, сословного и партийного характера, но очень часто — например в истории — пристрастия бывают и другого рода (например, к данному лицу). Всякая наука должна, конечно, быть объективной, но в гуманитарных науках объективизму придается иногда и другое значение: в социологии образовалось особое направление, которое устраняет не только всякую субъективную оценку общественных явлений, но даже старается обходиться без изучения субъективной стороны общественных явлений, называя так их внутреннюю, психическую сторону.
Обычай— в обширном смысле это всякая подробная регламентация или особенность жизни (кроме чисто физиологической или патологической), повторяемая, постоянно, типично-обычно, периодически или при известных случаях, сознательно или бессознательно (по привычке, преданию, и т. д.), большей или меньшей группой лиц или даже одним лицом, как нечто неизбежное, необходимое, полезное или приятное. В этом смысле можно говорить об обычаях племен и народов, а у отдельного народа — об обычаях тех или иных его подразделений, сословий, классов, полов, обществ, профессий, лиц, об обычаях религиозных, военных, правовых, торговых, промышленных, санитарных, модных и т. д., соответственно тем категориям, на которые распадаются жизнь, бытие и быт. В более узком смысле обычай, однако, отличается от закона, обряда, моды и означает, главным образом, такие особенности народного быта, которые, сложившись в более или менее отдаленные времена, переходят от поколения к поколению, как правила жизни, налагаемые силой общественного мнения и часто продолжающие существовать и тогда, когда уже утратилось сознание их первоначального значения и смысла. С изменением условий быта и с распространением новых воззрений и понятий, старые обычаи постепенно приходят в упадок, перестают соблюдаться, видоизменяются или заменяются новыми. Во всяком случае, обычай руководит всеми людьми, в большей или меньшей степени, на всех ступенях культуры, начиная с первобытной и кончая высшими; можно встретиться с ним как у дикарей, так и в цивилизованных обществах. На низших стадиях культурно-исторического развития обычай является регулятором жизни, умеряющим произвол отдельных лиц в интересах общины. "Давление со стороны общественного мнения, — замечает Тейлор, — принуждает людей действовать согласно обычаю, который дает правила относительно того, что должно и чего не должно делать в большинстве случаев жизни. Исследователи диких стран иногда слишком смело заключали, что дикари живут без стеснений, следуя каждый своему собственному произволу. На самом же деле жизнь у дикарей на каждом шагу скована цепями обычных  или типовых обычаев". Во многих случаях очевидно, что обычай возник ради блага общества или того, что считалось благом. Например, в нецивилизованных странах вообще считается похвальным и даже необходимым оказывать гостеприимство всем проходящим, так как каждый знает, что когда-нибудь он сам может иметь в том нужду. У некоторых племен Австралии обычай запрещал молодым охотникам пользоваться известной дичью и лучшими частями крупных зверей, которые предоставлялись старикам. Нет сомнения, что это делалось для общего блага, потому что опытные старики, неспособные к тягостям охоты, могли приносить пользу племени в качестве хранителей народной мудрости и почетных советников. Однако, при суждении об "общем благе", необходимо иметь в виду соответственную стадию культуры и ближайшие потребности данных условий существования. У бродячих дикарей, например, существовал местами обычай убивать стариков, неспособных следовать за племенем в его перекочевках и добывать себе пищу охотой. Предания доказывают, что этот обычай был некогда значительно более распространен, даже у предков народов, ставших впоследствии культурно-историческими типами. У дикарей убийство своих сограждан было преступлением, но по отношению к рабам, детям, дряхлым старикам оно теряло это значение, а по отношению к врагам, даже иноплеменникам вообще, являлось доблестным, хотя бы это были безоружные люди, женщины и дети. У многих дикарей считалось позорным красть друг у друга или нарушать данное слово, но похищение чего-либо у чужих(так грузины могли свободно красть у абхазцев) вызывало только похвалы, в особенности когда оно было сопряжено с трудностями и опасностями(лихостью добычи). Распространенный на низших стадиях культурно-исторического развития(а отчасти и на более высоких) обычай кровной мести имел первоначально, по мнению Тейлора, известную разумность и пользу, так как удерживал людей от насилия на той ступени, когда еще не существовало особых судей и палачей. Многие обычаи менее культурных народов, например, общее владение землей, раздел продуктов охоты или имущества после смерти, перекочевки (у скотоводов), левират, побратимство, экзо или эндогамия, организация каст, классов, цехов и т. д. — имели некогда важное значение и были существенно полезны, в том или ином отношении, для племени или его отдельных групп. Польза других обычаев не достаточно выяснена, а некоторые даже прямо были вредны, но утверждение их объясняется воображаемой их пользой или стояло в связи с общим мировоззрением и религиозными обычаями. Таковы, например, различные обычаи самоуродования и самоистязания, свадебные и погребальные обычаи, празднества, имеющие характер вакханалий и сатурналий и т. п. С течением времени первоначальный смысл многих обычаев забывается или они получают иное значение, но, тем не менее, народ часто упорно их держится, строго чтит завет мудрой старины и проявление национальной самобытности.
Овация(Ovatio) — это малый по времени и обстоятельствам триумф (у греческих историков ;;;;; ;;;;;;;; - это пеший триумф). Овация отличалась от полного триумфа следующим: 1) полководцы вступали в Рим пешком (иногда верхом), а не на колеснице, как настоящие триумфаторы; 2) одеждой служила, вместо роскошно вышитой золотой тоги, простая магистратская toga praetexta; 3) венок, украшавший голову полководца при овации, был миртовый, а не лавровый, как при триумфе; 4) полководец шел без скипетра, предшествуемый не трубачами, сенаторами и войсками, а флейтистами и толпой плебеев и всадников; 5) при жертвоприношении закалывался не вол, а овца. Устраивалась овация в честь победителя в bellum iustum, как и триумф (а позднее — и по поводу окончания междоусобных войн), когда нельзя было наградить победителя полным триумфом, то есть когда война была не кровопролитна, или военные действия не имели характера правильной войны, или война была не закончена (случай с Марцеллом при возвращении его из Сицилии), или велась против недостойного врага (случай с Перперной и Крассом, победителями в рабской войне). Овация присуждалась только магистратам (исключения — в 200 и 196 гг. до Р. Х.), сенатским постановлением; полководец ожидал перед воротами столицы, пока сенат, собравшись в одном из храмов (обычно — в храме Беллоны), не разрешал просимой почести.
Овин— сельскохозяйственная единица. В 1555 году было "десять овинов жита, а умолоту по пяти четвертей с овина двадцать овинов пшеницы, а умолоту по три четверти с овина". В 1667 году "ужато ржи 120 сотниц, а молочено тое ржи 40 овинов, садили на овин по три сотницы, а с овны молотили по три осмины"; иногда же "на овин садили по полчетверты сотницы, а молотили с овина по четыре четверти с осминою". Впрочем, при одинаковой садке умолот был различный; так с трех сотниц умолочено 2 чети и 3 полуосмицы, а с двух сотниц 2 четверти, и даже, когда в одно и то же время садили на овин по три сотницы, умолот был неодинаков: "с 16 овинов молочено по 2 четверти, а с 24 овинов по три осмины". Тут либо сотницы были неравны, а потому неравны и овины, либо разница была в доброте хлеба.
Огнепоклонники— так всегда назывались последователи культа огня; следы обоготворения огня или мистического его почитания встречаются у многих народов на различных стадиях культурно-исторического развития — у дикарей, кочевников и оседлых земледельцев, в религиях древнего Востока, в культах Греции и Рима, Мексики и Перу, у древних литовцев, германцев, славян, у новых народов центральной и восточной Азии, Полинезии и т. д. В особенности поклонение огню связывается с Индией, где уже в древнейших гимнах Ригведы воспевался бог Агни (ignis, огонь) и с Персией, где древнее почитание огня, соединенное с почитанием солнца и неба, получило новое развитие в маздеизме (учение Заратустры или Зороастра), поблекло после греческого завоевания, снова возродилось при Сасанидах (в III в. нашей эры) и снова пало с распространением ислама. Сохранилось оно, в более чистом виде, лишь в среде парсов или парси, выселившихся в Индию и живущих главным образом в Бомбее, но имеющихся в Персии, где они поддерживают неугасимый огонь. Небольшая община этих парси или гвебров (как их называют персияне) жила, в середине 19 столетия, в Баку, где также поддерживала священный огонь (горевший нефтяной газ). Профессор Макс Мюллер, находил, что новых парси огнепоклонниками считать нельзя и, основываясь на словах более образованных из них, утверждал, что они видели в огне только эмблему божественной силы, олицетворяемой ими в Ормузде. Но, как справедливо замечает позднее Тейлор, если и допустить верность такого объяснения по отношению к более образованным парсам, то является еще вопросом, насколько такой символизм разделяется менее развитыми представителями этой народности, и не есть ли он уже позднейший культурно-исторический продукт, сменивший первоначальное непосредственное поклонение огню.
Огнищане— по "Русской Правде" (первоначальной), это название носил высший служилый класс, приравнивавшийся, по пространным спискам того же памятника, к "княжим мужам"; за убийство огнищанина была определена вира в 80 гривен. По летописным известиям с 1166 по 1234 гг. огнищане являются первым сословием в Новгороде. Карамзин считал их домовитыми, зажиточными гражданами и указал на их связь с "житьими людьми". Другой исследователь, придавая слову "огнище" значение урочища, хранилища огня, переводит название «огнищане» словами боговит, богатырь, витязь и считает их потомками древних славянских князей, владык народа, молившихся огню. По мнению Мрочек-Дроздовского ("Исследование о "Русской Правде"), огнищане — это славянский перевод скандинавского слова boljarl — болярин, т. е. то же, что княжеский муж. Акты XVII-XVIII вв., относящиеся к северной Руси, упоминают о небольших союзах-огнищах, а писцовые книги — о подобных же союзах "печищах"; во главе тех и других стояли старейшины — огнищане и печищане. Как землевладельцы, огнищане противополагались смердам, государственным крестьянам, также владевшим землей, но не на правах собственника. Этим объясняется термин "Русской Правды" тиун огнищный — высший из всех тиунов, управлявший княжеской дворцовой челядью и дворцовыми землями князя.
Огонь— это особая горячая и световая стихия(видимая энергия), одна из ряда четырех планетных (или пяти космических), основных или фундаментальных земно-водно-воздушных первоэлементов(первотипов, прототипов и т.д.). Пользование огнем и уменье добывать его составляет одну из отличительных особенностей человеческой культуры, даже на самых примитивных ступенях ее культурно-исторического развития. Сохранились, правда, старые и новые известия о племенах, не знающих употребления огня, но, как показал еще Тейлор, все такие известия сомнительны и противоречивы. Знакомство с огнем можно найти и у самого древнейшего населения Европы: скопления золы и угля, следы очагов, вместе с разбитыми костями, древнейшими следами палеолитического человека, как в пещерах Франции и Англии, так и в открытых стоянках той же культурно-исторической эпохи в России (например, в Костенках, на берегу Дона). Тем не менее, вероятно, что первобытный человек еще не умел правильно добывать огонь, и что изобретение такого способа добывания было одним из важных шагов на пути культурного развития человечества. Об этой важности свидетельствуют многие мифы, связывающие открытие огня с древними героями, похитившими его с неба, и придающие огню характер божественности. Судя по тому, как получают себе огонь многие дикари и как добывался так называемый "живой огонь", можно подумать, что первоначальное добывание огня последовало от трения одного куска сухого дерева о другое, и притом трения путем вращения или сверления. Подобные вращательные движения имеют тесную связь с религиозными обрядами: в древней Индии, на рассвете, вращением дерева возжигался огонь и вращением же сбивалось масло, приносившееся в жертву; у буддистов обычным являются вращающиеся молитвенные мельницы; священные хороводы, круговые танцы составляют существенную принадлежность многих религиозных обрядов. Отсюда Гейгер находит возможным вывести предположение, что первое получение огня было неожиданным результатом вращения, производившегося с мистической целью. Этим объясняется божественный характер, который придается огню многими народами, а равно как пользование огнем при богослужении, жертвоприношениях, обрядах очищения, похоронах и т. д. Судя по данным языка, огонь первоначально обратил внимание человека не своими полезными или разрушительными свойствами, а своим цветом и блеском. "Древнейшими памятниками языка — замечает Гейгер — прославляются его светлый блеск, его красное пламя; древнейшие названия огня также указывают не на теплоту, не на свойство жечь, разрушать, вызывать боль, а на красный цвет, который привлек, по-видимому, прежде всего внимание человека". Добывание огня путем трения двух кусков сухого дерева существует у многих менее культурных народов до настоящего времени. Способ этот представляет три вариации: 1 ) сверление, 2) пиление и 3) проведение борозды. Сверление, в свою очередь, производится: а) непосредственно руками; берется узкая дощечка сухого дерева, кладется на землю, на нее становится коленями человек и упирает в нее сухую круглую, деревянную же палочку; предварительно в дощечке делается небольшая (неглубокая) ямка, соответствующая диаметру палочки, и от этой ямки проводится к боковому краю дощечки небольшая бороздка, по которой могли бы выдавливаться образуемые сверлением древесные опилки; вставив в упомянутую ямку палочку, человек вращает ее между ладонями, стараясь в то же время ее нажимать; ладони его при этом спускаются постепенно по палочке вниз и приходится их несколько раз быстро вскидывать к верхнему концу, но так, чтобы воздух не успевал попасть под нижний конец палочки. После непрерывного вращения в течение некоторого времени, древесная пыль нагревается и, наконец, воспламеняется, причем нужно иметь наготове уголь и трут для принятия огня, который затем раздувается. Скорое добывание огня этим способом требует ловкости и сноровки; он употребителен у эскимосов Лабрадора, у индейцев острова Ванкувера, у бушменов и других племен Африки, а также был в ходу в Японии, на Мадагаскаре и в других странах. б) Другой способ сверления требует применения дощечки, палочки, груза, который бы надавливал на палочку сверху, и веревки, с помощью которой вращалась бы палочка. При этом способе требуется участие двоих: один придерживает положенную на земле дощечку ногой, а обеими руками передвигает из стороны в сторону завернутую вокруг палочки веревку, которая и вызывает вращение палочки; другой помогает удерживать неподвижно дощечку, а рукой прижимает палочку сверху. Способ этот был в ходу у некоторых племен эскимосов и североамериканских индейцев, также у даяков острова Борнео. Местами веревка соединяется с лучком, причем добывающий огнь нажимал на верхний конец палочки зубами или грудью. в) Третий способ характеризуется присоединением к палочке груза (например, посредством надетого на нее кружка) и приведением ее во вращение посредством двойной веревки, обмотанной вокруг ее верхнего конца и прикрепленной затем к концам поперечной палочки; положив руки на эту поперечную палочку, человек нажимает ее книзу, вследствие чего вертикальная палочка приходит во вращение; нижнюю дощечку должен удерживать в это время другой человек. Способ этот существовал у разных племен эскимосов, индейцев, чукчей и др. Некоторые народы (например, айны, чукчи, австралийцы) не додумались до указанного выше снабжения ямочки в дощечке боковым желобком, вследствие чего добывание огня сопряжено было у них с большим трудом и большой затратой времени. Пиление для добывания огня употребительно было у малайцев, бирманцев, сиамцев. Берется расщепленный вдоль пополам бамбуковый ствол, кладется выпуклой (наружной) стороной кверху и распиливается поперек деревянной узкой дощечкой (тоже из бамбука), сточенной по краю в лезвие.  Происходящие от пиления и нагревающиеся опилки падают обычно на подложенный трут, который, наконец, и воспламеняется. Способ проведения борозды заключается в том, что сухое полено кладется на землю и удерживается в неподвижном положении упершимся в него коленом человеком, который, взяв обеими руками небольшую, заостренную к концу, твердую палочку и держа ее под углом около 45°, бороздит ею взад и вперед по полену, чем вызывает образование желобка, в одном из концов которого и скапливаются, наконец, воспламеняющиеся опилки. Способ этот свойствен был исключительно Полинезии, где он был весьма распространен, хотя пользование им требовало большого навыка. Последующими методами добывания огня являются: а) удары кремнем о медный колчедан или сталь; куски колчедана с кремнем были иногда находимы в древних могилах Западной Европы, пользование же стальным огнивом было распространено в Европе до середины XIX в.; б) сжатия воздуха поршнем в цилиндре, причем к нижнему концу поршня прикреплялся легковоспламеняющийся трут; способ этот встречался, между прочим, у бирманцев и даяков, но неизвестно, был ли он ими изобретен или заимствован у какого-нибудь более культурного народа, который им без сожаления передал. Гораздо позже появляются спички (газовые, бензиновые и иные зажигалки) и многие другие физические и химические способы.
Ода(от греч. ;;;, сокращение от ;;;;;, песнь) — принадлежит к культурно-историческому типу так называемой хоровой лирики, развившейся преимущественно у дорийцев. Лирика этого типа исполнялась танцующим хором, под аккомпанемент флейт и лир, на общественных празднествах, преимущественно на собраниях в честь богов. Ода была предназначена для большого круга слушателей и должна была отличаться серьезным содержанием, объективностью, торжественным тоном; в этом ее отличие от эолийской лирики, выражавшей более субъективные настроения поэта и рассчитанной на интимный круг почитателей. Дорийская лирика отличалась от эолийской и формой: вместо коротких, куплетных строф она создала величавые, длинные строфы, из которых каждая распадалась на три части (строфу, антистрофу и эпод: первые две слагались из одинакового числа стихов, а эпод был короче), соответственно движению хора вправо, движению влево и остановке, после которой движение возобновлялось с новой строфы. Содержанием од были Бог, религия, природа, искусство, истина, отечество, и тому подобные, обязательно грандиозные сюжеты. По своему содержанию оды распадалась на собственно оду, гимн и дифирамб. Несомненно, что древнегреческая ода создалась под влиянием восточной цивилизации. Ода в виде гимна, славословящего божество — излюбленный род древнееврейской поэзии (Давидовы псалмы в Псалтири, песнь Моисея при Исходе евреев, гимн Деворы в Книге Судей Израильских и т. д.). Греческая ода, в тесном смысле слова, предполагала, в отличие от гимна и дифирамба, известную долю рассудочного, дидактического и философского элемента, хотя и не может быть отнесена к роду дидактической поэзии. Лучшими одописцами древней Эллады считаются: эолиец Алкей, наиболее известный своими патриотическими одами, воспевающими храбрость, ненависть к тирании, прелести свободы, горе изгнания; дориец Алкман, прославившийся своими "парфениями" (песнями для девичьих хоров) религиозно-чувственного содержания и хоровыми песнями, посвященными политическим событиям; иониец Симонид, писавший хвалебные песни в честь победителей на общественных играх (эпиникии). Высшее развитие эти песни получили у Пиндара (VI в. до Р. Х.), соединившего в себе серьезность дорийской поэзии с образностью эолийской и грацией ионийской школы. Гимны и дифирамбы существовали и в древнейшей народной латинской поэзии, в виде жреческих песен (песни Арвальских братьев, жрецов Салиев), но не получили литературного развития, так как вся лирическая поэзия последующего времени подражает греческим образцам. Пиндару подражал Гораций, в наиболее торжественных из своих од и в своей "Песне столетию" (Carmen Saeculare); оды эпикурейского характера, составляющие в сборнике Горация большинство, вызваны подражаниями Алкею, Сапфо, Анакреону и выходят за пределы понятия классических од в узком смысле слова. Форма Горациевых од не столь строга и величава, как у Пиндара; его строфа обычно четверостишная (Фету было удобно переводить эти оды четверостишными куплетами); он пользовался, большей частью, короткой строфой — алкаической, сапфической и асклепиадской. С эпохой Ренессанса возродилась и античная классическая ода; виднейшим представителем од в Италии в XVI-XVII вв. был Киабрера, бросивший форму сонета, излюбленную последователями Петрарки, и вернувшийся к строфообразному построению лирики; образцами его были Пиндар и Гораций, и он стал основателем школы "пиндаристов". Насадителем латинской оды во Франции стал в XVI в. Ронсар с друзьями (так называемой "Плеядой"), сочинявший оды "горациевские", "анакреонтические", "пиндарические" и т. п. И Киабрера, и Ронсар пользовались элементами народности: Киабрера нашел "строфу" в народно- итальянских песнях, а Ронсар мог найти задатки оды в отголосках творчества трубадуров, создавших торжественную политическую песню (например, на крестовые доходы — chanson d'outrйe). В Англии, где особенным расположением народа пользовалась лирико-эпическая песня, воспевавшая подвиги Робина Гуда, героическая ода возрождения получила право на существование благодаря поэтам XVII в. Коули и в особенности Драйдену, написавшему знаменитую оду в прославление патронессы музыки, святой Цецилии — "Аlexander's feast" (положена на музыку Генделем). В XVIII в. ода получила особенно сильное развитие во всей европейской литературе, после того как авторитет Буало возвел подражание древнеримским формам и родам на степень высшего идеала поэзии. Поэтические образчики придворной, льстивой оды дал еще в ХVII в. Малерб, воспевавший Людовика XIII, Ришелье и знатных гостей отеля Рамбулье; ему случалось целый год трудиться над одной одой, чтобы достигнуть ясности, точности и виртуозности стиха. Подражателей у Малерба было очень много; из них более известен Жан-Баптист Руссо. Клопшток идеализировал упавшую было оду, наполнил ее религиозным содержанием и усердно культивировал ее в Германии. В западноевропейской лирической поэзии XIX в. ода уже не играет видной роли; она оттеснена более мелкими и популярными "песенными" формами романтиков. Великие лирические поэты, совмещавшие в себе энтузиазм и силу фантазии с философским образованием, прибегали, тем не менее, к оде, хотя и не придерживались ее традиционных метрических форм; таким образом оду писали: в Германии — Гёте, в Англии — Шелли, во Франции — Виктор Гюго, в Италии — Манцони и т. д. Многие из этих одописцев, как романтики, тщательно избегают устарелого "псевдоклассического" слова "о-да". Масса новейших стихотворений "на случай" носят характер и строфообразное строение од. В русской народной поэзии характером од отличаются так называемые "духовные стихи" или старческие песни — поэтические думы народа о высших вопросах жизни, а также часть обрядных песен, поскольку они касаются языческих божеств, часть хороводных (песня "Царь слава": "Слава Богу на небе" и т. д. может служить хорошим примером народной оды). Первые попытки искусственной оды принадлежат Кантемиру; он на манер западноевропейской оды написал свои "песни" (например, песня "В похвалу наук", изложенная шестистишными строфами). В более торжественном тоне (строфами по десять стихов), с применением всего излюбленного одописцами XVIII в. мифологического арсенала метафор и уподоблений, написана Тредьяковским "Ода торжественная о сдаче города Гданьска, 1734" (на взятие Данцига); стих в ней (тонический 4-стопный хорей) правильнее силлабических виршей Кантемира, но содержание представляет собой лишь перепевы мотивов Буало и Малерба. Первыми, вполне литературными по форме и оригинальными по содержанию, русскими одами были оды Ломоносова, в которых, с непосредственностью и живостью только что пробудившегося литературного гения, выражается патриотический энтузиазм (оды, в которых воспевается Петр Великий) или религиозно-философский пафос (ода на тему из книги Иова, начинающаяся словами: "О ты, что в горести напрасно на Бога ропщешь, человек!"). Новую и высшую стадию в развитии русской оды представляет собой поэтическая деятельность Державина, внесшего в содержание своей оды необычайное разнообразие: ему одинаково удавался и простодушный, задушевный тон реалистической оды ("Фелица", в которой Державин подражал Горацию), и пиндарический пафос, в соединении с деистическими идеями новой философии ("Бог"), и описательная ода("Водопад"), и ода-сатира ("Властителям и судиям"). Державинская ода "Бог" может считаться едва ли не знаменитейшим из всех европейских произведений в этом роде: она была переведена на множество языков. Державинский тип од надолго стал руководящей нормой; влияние ее на литературу продолжается до самого Пушкина. Пушкин новыми формами романтической поэзии и всем своим художественным реализмом окончательно вывел из моды старую традицию написания патриотических и идеалистических од, насмешки над которыми начинаются уже со времен И. И. Дмитриева, осмеявшего одописцев в "Чужом толке".
Одежда — культурно-исторический тип одеяний представляет собой у разных народов различные степени развития, в зависимости от общего уровня культуры, от климатических условий, от обычая или моды. При одинаковых климатических условиях дикари бывают одеты скуднее культурных народов; в тропиках одежда уменьшается до минимума, тогда как в полярных странах и дикари вынуждены закутываться с ног до головы в звериные шкуры. В теплом климате многие племена дикарей ходят совершенно нагими или довольствуются небольшой повязкой, ремешком, листом, покрывающим половые органы. В таком прикрытии многие видят начало культурно-исторического развития одежд. Шурц (Schurtz, "Philosophie der Tracht", 1891) связывал появление одежд с чувством стыда, как необходимым следствием социального развития человечества; одежды, по его мнению, есть ничто иное, как внешнее выражение духовного процесса: она возникает параллельно утверждению прав известного мужчины на известную женщину; отсюда и изменение костюма с выходом замуж и вообще его соотношение с различными событиями и эпохами половой жизни. Известный путешественник фон-ден-Штейнен, наблюдавший жизнь многих племен дикарей во внутренней Бразилии, не соглашается, однако, с таким взглядом и не думает, чтобы появление одежд было обязано исключительно чувству стыда. По его наблюдениям шнурок, носимый дикарями на нижних чреслах, имеет, большей частью, такой же смысл, как и шнурок, носимый на шее; к нему привешиваются зерна, камешки, раковины, звериные зубы и другие украшения. Некоторые племена, как суйя, ходили совершенно нагими — и мужчины, и женщины; у других, как бакаири, мехинаку и т. д., мужчины оставались голыми, но женщины носили тройной шнур, украшенный треугольными пластинками, вырезанными из пальмовых листьев. Мужчины племени трумай перевязывали ниткой praeputium, a женщины носили вокруг нижних чресел поясную повязку с куском древесной коры. У племен юруна и бороро мужчины обертывали половые части особым соломенным футляром, но в этом нельзя видеть стремления их скрыть, так как во время празднеств юноши украшал футляр длинными раскрашенными палочками или флюгерами. Скорее следует объяснять подобные приспособления стремлением защитить более нежные части от укуса насекомых или от острых шипов растений, особенно при движении в лесу, для охоты, собирания плодов и других примитивных нужд. Что чувство стыда играет при этом второстепенную роль, видно из того, что как мужчины, так и женщины охотно снимали и отдавали закрывающие приспособления в обмен на разные привлекавшие их иностранные безделушки. Настоящий стыд мог констатировать у них фон-ден-Штейнен по отношению к еде; есть на глазах у всех считалось неприличным, каждый должен был делать это уединенно, в хижине. По всей вероятности, и чувство полового стыда сказалось первоначально в сознании необходимости уединения мужчины и женщины для удовлетворения половой потребности ("физиологическое чувство стыда", половой голод, инстинкт воспроизведения потомства), а затем уже — и в необходимости закрытия соответствующих частей ("анатомическое чувство стыда"), особенно у женщины, половая свобода которой раньше и в большей степени подвергалась ограничению. Во всяком случае, чувство стыда должно было возникнуть ранее одежд и не могло быть связано с развитием последней, как это иногда утверждалось. Нельзя сказать, чтобы более одетые племена отличались и большим развитием чувства стыда, и наоборот; нередко у дикарей мужчины оказываются более одетыми, чем женщины, женатые и замужние — более чем юноши и девушки; северные дикари, одетые в звериные шкуры, в натопленных землянках раздевались донага, и стыда у них оказывается иногда было меньше, чем у голых дикарей тропиков. В культурной Японии раньше мужчины и женщины мылись в банях совместно, нисколько не стыдясь своей наготы(как и в некоторых турецких банях людей разной половой принадлежности  разделяет только пар). Нельзя, однако, отрицать, что на известном уровне культуры стыд играет заметную роль по отношению к одежде, причем, однако, проявление этого стыда в значительной степени условно. У иных народов закрытие лица, волос, ног имеет для женщины большее значение, чем, например, закрытие груди или даже половых частей тела. На примитивных стадиях и в теплом климате одежда часто в значительной степени уступает место украшениям, надеваемым на поясные чресла, шею, руки, ноги, в уши, нос, волосы и т. д., или выражающимся в обмазывании и раскрашивании тела, татуировке и т. д. Обмазывание (например глиной) могло иметь, впрочем, первоначально и полезную цель, предохраняя от жары и укусов насекомых. Куски красной охры неоднократно были находимы в пещерах и в отложениях палеолитического периода, чем доказывается глубокая древность румян. Материалами для одеяния дикарей служат листья, кора или приготовленная из неё ткань (тапа — в Полинезии), солома, перья, шкуры, кожи, рогожки или циновки, наконец, материи, сотканные из нитей. Необходимость связывания отдельных кусков шкур или ткани привела к применению нитей (из сухожилий, ремешков, растительных волокон) и шильев или игл. Уже дикари палеолитического периода умели изготовлять себе иглы из кожи и рога. Простейший вид одеяний представлял собой плащ, обертываемый вокруг тела — в виде пончо, пледа, бурки, шали, тоги, шинели, юбки, хламиды и т. д., или открытый с обоих концов мешок, снабженный боковыми прорезами для рук, давший начало саккосу, хитону, тунике, рубашке, блузе, а, с разрезом спереди (или сзади) — кафтану, казакину, жилету, сюртуку, кофте, лифу и т. д. Юбка, перехваченная между ногами, послужила первообразом панталон, даже возможно мужских брюк и различных шорт-юбок, штанов. Части одежд сначала скреплялись завязками, булавками, пряжками, фибулами, брошками, затем посредством пуговиц и петель. Подобная же последовательность в развитии может быть прослежена и в головных уборах, и в обуви, простейшую форму которой представляют сандалии (привязанные к ноге кожаные или деревянные подошвы, например, как принято у бушменов), защищающие ноги кожаные мокасины (у североамериканских индейцев) или скроенные из мягкой кожи чевяки (у жителей Кавказа). Одежда служит главным образом для защиты от неблагоприятных условий климата и погоды — слишком низкой или чересчур высокой температуры, непосредственных солнечных лучей, дождя, ветра и прочих стихий. Отчасти человек одевается и из чувства стыдливости или из желания украшаться, но этими естественными стремлениями определяется, главным образом, лишь форма и покрой одежды. Выбор же материалов, которыми люди пользуются для постройки или покройки ее, хотя до известной степени и находится под влиянием моды, но преимущественно зависит от основанного на опыте сознания, что то или другое вещество действительно отвечает задачам одеяния, как средства защиты(от холода, мошек, взглядов и т.д.). Прежде всего, от одежды требуется, чтобы она помогала согласовать производство тепла в организме, а также и отдачу его окружающей среде, с внешней температурой. До известной степени это согласование происходит и помимо нашей воли, при помощи того удивительного по своей целесообразности механизма, который, заведуя химической и физической регуляцией нашей тепловой экономии, автоматически увеличивает или уменьшает теплопроизводство и теплоотдачу. Но оно не в состоянии защитить человека, в надлежащей мере, и на продолжительное время, против крайностей внешней температуры, и не может избавить от тех неприятных субъективных ощущений, которые вызываются действием на обнаженное тело холодного воздуха или палящих лучей солнца. Эти неприятные субъективные ощущения издавна побуждали человека искать таких средств защиты, которые значительно облегчали бы задачу химической и физической регуляции телесной тепловой экономии, т. е. избавили бы человека от излишней траты на пищу и обеспечили бы телу такое состояние кожи, такую ее температуру, такую степень наполнения ее кровью, при которых тело чувствует себя хорошо и которые вообще необходимы для сохранения нормальных и весьма сложных функций этого органа. С означенной целью человек, даже первобытный, пользуется жилищем и одеждой, посредством которой он, живя даже на далеком севере, по выражению Петтенкофера, носит с собой теплый южный воздух, и в которой он чувствуем себя так, как если бы он, без платья, находился в совершенно спокойном теплом воздухе, имеющем температуру в 27-30° Ц. Употребляемые для изготовления одежды вещественные материалы, по своему происхождению, могут быть или растительные или животные(искусственный химический материал берется тоже из природы). Из веществ растительного происхождения пользуются главным образом семенными волосками некоторых растений (хлопок, растительная шерсть, растительный шелк), сосудисто-волокнистыми пучками листьев, стволов или корней однодольных растений (новозеландский лен, манильская конопля и прочие растения), и, наконец, лубяными волокнами стеблей двудольных растений (пенька, лен, джут). Из веществ животного происхождения употребляются преимущественно овечью шерсть, шелк, шкуры различных пушистых животных, в виде меха и кожи. Наиболее важными, с санитарной точки зрения, свойствами одежных тканей являются те, которыми обуславливается их способность передавать тепло путем излучения, прикосновения (теплопроводность) и испарения содержащейся в них воды — так называемые термические свойства. Изучение их чрезвычайно затрудняется тем, что они представляют явление очень сложное, зависящее лишь отчасти от природных качеств основных материалов, но главным образом от целого ряда особенностей, являющихся результатом различных способов изготовления тканей. Условия передачи тепла, при совершенно однородных по основному материалу тканях, могут быть очень различны, в зависимости от способа обработки материала, обуславливающего неодинаковый удельный вес, неодинаковую толщину и эластичность тканей, а также и неодинаковое количественное отношение между самим материалом и содержащимся в ткани воздухом. Поэтому определение только что названных физических и химических качеств тканей должно, безусловно, предшествовать изучению их термических свойств.
Одеон(лат. odeum, греч. ;;;;;;) — так называлось архитектурное сооружение, предназначенное для музыкальных собраний (вокально-инструментальных), представлений и состязаний, происходивших у древних греков в связи с некоторыми религиозными культами. Одеон обычно представлял собой сооружение круглой формы, в середине которого помещалась сцена для певцов и музыкантов; места же для слушателей были расположены вокруг, в виде амфитеатра. Все здание было увенчано куполообразной крышей, лежавшей на колоннах. Самое древнее здание этого рода — это одеон, воздвигнутый в VII или VI столетии до Р. Х. зодчим Феодором в Спарте. Также и в Афинах существовал одеон, постройка которого относится к очень древнему времени; он находился в юго-восточной части города, близ реки Илисса. Впоследствии, при демократе Перикле, был выстроен более обширный и отделанный с большей роскошью одеон на юго-восточном склоне акрополя, неподалеку от театра Диониса (около 441 г. до Р. Х.); этот одеон был разрушен в митридатову войну (86 г. до Р. Х.), а затем вновь отстроен на средства каппадокийского царя Ариобарзана II. Еще более значительный по величине одеон был воздвигнут в Афинах Тиверием Клавдием Аттиком (Иродом), на юго-западном склоне акрополя. Существует мнение, что Афины имели всего лишь один настоящий одеон, а именно на юго-западном склоне акрополя. Согласно этому мнению, одеон Перикла и Аттика представляли лишь последовательные перестройки первоначального грандиозного одеона, предположение же о существовании последнего на берегах реки Илисса основывается на неверном чтении одного места у Павсания. Кроме вышеупомянутых, одеоны существовали в Коринфе, Патрахе, Смирне и других греческих городах. Впоследствии архитектурный культурно-исторический тип, по которому строились одеоны, был заимствован римскими императорами (Одеон Домициана в Риме). В новейшее время одеонами принято было называть помещения, предназначенные для общественных развлечений и свободных собраний— концертов, танцев и т. п. В Париже название «одеона» носил один из театров (second thйatre franзais).
Одигитрия(греч. — "Путеводительница") — чудотворная икона Пресвятой Богородицы на Афоне в Ксенофской обители, куда явилась из Ватопедского монастыря в 1730 г.; празднуется 21 января. В России было много чудотворных икон Одигитрии: икона Смоленской Богородицы в Воронинской Богородицкой пустыни, Одигитрия-Христофорова в приходском храме Вологодской области, основанном преподобным Христофором (обе иконы чествуются 28-го июля) и другие.
Одиночка(одиночное заключение)— система механического разъединения арестантов из общего тюремного собрания заключенных. Идея её заключается в создании для каждого заключенного отдельной тюрьмы или отдельной камеры в общей тюрьме. Одиночное заключение, как средство полного изолирования лица, опасного в политическом или ином отношении, практиковалось в самых широких масштабах в средние века и до конца XVIII столетия. Во Франции, например, в одиночном заключении содержались задержанные на основании lettres de cachet (подложных писем как у Дюма его граф Монте-Кристо). Практиковалось одиночное заключение(монашеское добровольное одиночество) и как средство религиозного исправления. Идею его применения к духовным лицам, совершившим проступки, подал в XVII столетии бенедиктинец Мабильон, а в начале XVIII столетия, по мысли Мабильона, папой Климентом XI был построен в Риме правильный исправительный дом св. Михаила для несовершеннолетних; поступавшие туда по просьбе родителей подвергались строгому одиночному заключению. Как наказание в современном смысле, одиночное заключение пришло из христианской церкви. Тюрьмы прежнего времени не знали никакого разобщения арестантов; они преследовали одну цель — удержать преступника от побега. Это были ямы, подвалы, погреба, куда слабо проникал свет и где в страшной тесноте, на гнилой соломе, томились узники всех категорий и разрядов — подследственные и осужденные, неисправные должники и убийцы, мужчины и женщины, взрослые и дети. Тюрьмы были рассадниками заразных болезней и пороков, гнездами разврата, школой для начинающих преступников. Заключенные голодали; главным источником их существования было подаяние. Вновь поступающие подвергались всякого рода вымогательствам со стороны давних тюремных сидельцев. Со всех — и новичков, и старожилов — еще больше вымогали тюремщики. Почти в таком состоянии застал тюрьмы в конце XVIII столетия великий филантроп Джон Говард(в советской России подобное средневековье сохранялось всегда и сохраняется до сих пор), обративший на тюремное дело внимание всего цивилизованного мира; разве только подвалы к тому времени были заменены специальными каменными сооружениями, и гнилая солома — дощатыми нарами, с мириадами насекомых. Говард на первое место выдвинул вопрос о распределении арестантов по полу, возрасту и категориям, причем, хотя и не с полной решительностью, ввиду трудности практического осуществления, высказывался за одиночное заключение для отдельных индивидов.
Ожерелье королевы(Collier de la reine) — громкую и скандальную известность приобрело в истории загадочное дело о его пропаже у французской королевы Марии-Антуанетты, вызвавшее незадолго до великой французской революции памятный уголовный процесс (1785-1786 гг.). До сих пор еще не установлены с достаточной определенностью все подробности этого дела. Сущность его сводится к следующему. У французских ювелиров Бемера и Бассанжа после смерти Людовика XV осталось на руках великолепное бриллиантовое ожерелье, громадной стоимости, изготовленное для фаворитки короля, Дюбарри. Ювелиры пытались было склонить Марию-Антуанетту к приобретению ожерелья, но, ввиду расстройства финансов, королева не решалась потребовать от Людовика XVI нужную крупную сумму. Некоторое время спустя, придворная дама, графиня Ламот-Валуа, считавшаяся одним из наиболее близких лиц к королеве, выразила согласие, по просьбе ювелиров, поговорить с Марией-Антуанеттой и через несколько дней заявила, что королева покупает ожерелье, а ведение переговоров по этой сделке поручено было одному знатному лицу. К ювелирам явился кардинал Роган и от имени королевы захотел купить ожерелье за 1600 тысяч ливров; небольшую часть денег он заплатил наличными, а на остальную сумму выдал на различные сроки заемные письма. Когда наступил первый срок платежа по кредиту, деньги не были уплачены. Ювелиры встревожились, и вскоре, по их жалобе, кардинал Роган, Ламот-Валуа и несколько других лиц (в том числе известный авантюрист Калиостро) были арестованы по обвинению в мошенничестве и присвоении себе дорогого ожерелья, под видом мнимой покупки его для королевы. На суде оказалось, что Роган совершенно искренне считал себя поверенным королевы и стал жертвой обмана своей любовницы, графини Ламот. Последней известно было только страстное желание кардинала видеть Марию-Антуанетту, приобрести ее расположение и тем поправить свою пошатнувшуюся политическую карьеру. Пользуясь доверчивостью Рогана, графиня Ламот устраивала ему в версальском парке мнимые свидания с королевой, которую изображало другое лицо, выманившее у него деньги и, наконец, направившее его к ювелирам за ожерельем. Остается неясным, какую роль играла во всех этих проделках Ламот сама Мария-Антуанетта. Есть основание думать, что многие из проделок, учиненных над кардиналом, ей были небезызвестны. Дело об ожерелье было разобрано парижским парламентом. Кардинал Роган и граф Калиостро были оправданы, Ламот-Валуа приговорена к телесному наказанию, клеймению и заключению в тюрьме. Процесс об ожерелье способствовал развитию революции в стране. Вообще ожерелье, как культурно-исторический тип украшения человеческого тела, было известно уже в самые отдаленные доисторические времена. Кости, челюсти животных, человеческие черепа издревле навешивались на шею, как трофеи побед (этот обычай долго был распространен среди дикарей). В памятниках палеолитического периода находились просверленные кости, зубы, раковины и другие вещи, вероятно служившие к изготовлению ожерелий у первобытного человека. Позже появляются различного рода камешки с правильно округленным отверстием, алебастр, янтарь, жемчуг, бусы и прочее. В бронзовый и железный века ожерелье употреблялись в форме металлических колец (попадались и золотые, уже в конце неолитического периода). Бусы до сих пор высоко ценятся некоторыми дикарями и в меру цивилизованными женщинами, которые готовы отдать за них мужчине самые ценные вещи и даже свое тело. Ожерелье в прошлом это: 1) украшение мужских и женских одежд около шеи; 2) воротник у рубашек, зипунов, кафтанов, чюг, однорядок и прочее; 3) меховой воротник у шуб. Ожерелье у нарядных рубашек, зипунов и чюг делались из атласа, бархата, парчи, украшались жемчугом и драгоценными камнями. Иногда ожерелья делались вроде форменных шитых воротничков и назывались стоячими. Были еще ожерелья отложные, похожие на широкий отложной воротник. Те и другие иногда пришивались к ним. Отложные великокняжеские и царские ожерелья назывались диадемами. Для одежд цариц и царевен ожерелья нанизывались на нитях. Ожерельем называлось также оплечье у священных риз и стихарей: в кормовой книге Кирилло-Белозерского монастыря оба эти названия употребляются безразлично одинаково.
Ожирение(obesitas) — это  совсем ненужное, лишнее или патологическое отложение жира в теле. Резкой границы между здоровой полнотой и патологическим ожирением провести нельзя. Ожирение очень часто бывает наследственным. Иногда оно развивается чрезвычайно рано; известны случаи, что 4-5-летние дети весили уже около 70 кг. Но чаще всего ожирение развивается в пожилом возрасте. Несомненно, существует индивидуальное предрасположение к ожирению, состоящее в прирожденном и приобретенном ослаблении окислительных процессов. Очень возможно, что недостаточное содержание гемоглобина в красных кровяных шариках, понижающее их способность поглощать кислород, может служить одной из причин такого ослабления окислительных процессов, а, следовательно, и ожирению, тем более, что у малокровных субъектов, кровь которых, следовательно, также бедна гемоглобином, часто наблюдается ожирение; известно также, что после значительных кровотечений иногда быстро развивается ожирение. Однако, главная причина ожирения все-таки заключается в ненормальном питании и беспорядочном образе жизни. Ненормальность питания заключается не только в нерациональном составе пищи, но и в чрезмерном ее количестве. Неподвижный сидячий образ жизни — одна из главных причин частоты ожирения у женщин; расстройства менструации, бесплодие и другие расстройства женских половых органов, считаемые иногда за одну из причин, ведущих к ожирению, есть скорее всего его последствия. Флегматический темперамент также является одним из предрасполагающих моментов. Источником образования жира в организме могут быть как белки, так и жиры и углеводы пищи. Наиболее благоприятствует образованию жира, по Фойту, комбинация обильного количества белка и жира. Довольно существенную роль играет также употребление алкоголя, замедляющего обмен веществ. Отложение жира происходит главным образом в подкожной клетчатке и в брыжейке. На брюшных покровах, в седалищной области и на грудных железах отложение жира может достигнуть громадной величины. Но в то же время происходит увеличение количества жировой ткани и в полости грудной и брюшной; особенно важно в клиническом отношении обрастание жиром околосердечной сумки и самого сердца, могущее привести к серьезным сердечным расстройствам. Переполнение жиром брюшной полости, а также обильное отложение жира в грудной полости в так называемом средостении, между легкими, стесняет как дыхание, так и кровообращение, особенно в легких. Высокая степень ожирения предрасполагает к развитию хронического воспаления сосудов, к венозным застоям и даже к хроническим воспалениям почек, таким же венозным застоям в кишках и в печени, к жировому перерождению печени и хроническим катарам кишок. Очень часто ожирение сочетается с другими аномалиями обмена веществ, подагрой, сахарным мочеизнурением и т. д. Лечение ожирения состоит главным образом в регулировании диеты и в употреблении соответствующих минеральных вод. Способ Бантинга основан на ограничении употребления жира и крахмалистых веществ и замене их избытком белка. Этот избыток белка, как он ни велик, не в состоянии, однако, поддерживать нормальный состав тела, и организм при такой диете принужден расходовать часть своего белкового запаса. Это выражается значительной физической слабостью, нервной раздражительностью, бессонницей и т. д. Кроме того, чересчур обильная белковая пища нередко расстраивает пищеварение и отбивает аппетит, а это может довести больного до нервного истощения. Ввиду всего этого лечение по способу Бантинга требует большой осторожности. Эртель придает большое значение ограничению питья, так как обильное питье ведет к переполнению сосудистой системы и увеличивает работу сердца, которое поэтому легко ослабевает. Вместе с тем Эртель придает весьма важное значение усилению общего обмена веществ и укреплению сердечной мышцы путем строго размеренных физических упражнений, особенно восхождений на горы. Не подлежит сомнению, что каждый из этих методов лечения при тщательном применении может привести к намеченной цели, но важно удержать вес после его нормализации.
Оземствование— старинный юридический термин, означавший ссылку из места жительства в другую страну. По словам хронографов, еще Константин Великий "посла повеление всюду привести оземствованых крестиан"; Отрепьев в 1605 г. велел послать патриарха Иова "в оземствование в Старичь в Киновию".
Окаменелости— эти остатки организмов, нахождение которых имеет столь важное значение в деле изучения истории Земли, не могут сохраняться в пластах горных пород продолжительное время в неизмененном виде, так как состоят из органического вещества мало стойкого, легко разлагающегося на более устойчивые химические соединения, и если бы в природе не имелось средств для более сильного запечатления некогда жившего организма при помощи процесса окаменения его, то мы были бы лишены возможности изучить историю развития органической жизни на Земле, и геология не имела бы ключа к разбору безмолвных памятников истории Земли. Процесс окаменения заключается в замещении твердых, а в редких случаях и мягких частей животных и растительных организмов минеральным веществом, способным сохраняться без изменения неопределенное время. Отсюда и образования, происшедшие действием этого процесса и передающие внешнюю или внутреннюю форму некогда бывшего организма, получили название «окаменелостей». Способы происхождения окаменелостей и их отношение к организму, наружную форму или строение которого они передают, представляют несколько случаев. Листья и целые стволы растений, раковины моллюсков и другие твердые части погибших организмов, попадая в воду, опускаются на дно бассейна и заносятся отлагающимся осадком, плотно их облекающим. С течением времени, органическое вещество разлагается и уничтожается, а на месте его остается в осадке полость, стенки которой с большим или меньшим совершенством, смотря по степени пластичности осадка, передают наружную форму организма, с тем различием, что возвышениям на наружной поверхности организма соответствуют в стенках полости углубления и наоборот. Такой форме сохранения организма дают название «отпечатка». Полость, оставшаяся после уничтожения организма, может с течением времени совершенно заполниться, механически или химически, принесенным извне минеральным веществом, и тогда получится образование, вполне передающее форму некогда бывшего организма; такая окаменелость носит название «наружного ядра» или «отлива». Внутреннее ядро или внутренний отлив получается в том случае, когда, как это часто бывает в раковинах моллюсков, мягкие части организма быстро разлагаются, а внутренняя полость раковины, занятая раньше животным, заполняется минеральным веществом; затем уничтожается сама раковина и остается только отливок внутренней ее полости, в котором, как в отпечатке, углублениям раковины соответствуют возвышения ядра и наоборот. По самому способу происхождения очевидно, что внутреннее и наружное ядро одного и того же организма могут иметь иногда между собой весьма малое сходство. С наибольшим совершенством передается наружное и внутреннее строение организма в том случае, когда имеет место так называемое полное его окаменение. При этом процессе, наряду с медленным разложением организма, идет полное, шаг за шагом, замещение частиц органического вещества минеральными и в результате во всех деталях сохраняется не только внешняя форма организма, но и тончайшее внутреннее его строение. Так, например, в препаратах окаменелых деревьев можно прекрасно различить и отдельные клетки древесины, и пучки сосудов, и устьица; также детально передается и микроскопическое строение раковины моллюсков. В то время как механические отпечатки, внутренние и наружные ядра, могут быть образованы самым разнообразным материалом, для полного окаменения посредством более сложных гидрохимических процессов, ведущих через посредство обменного разложения к полному замещению органического вещества минеральным, служат лишь немногие минеральные соединения: чаще всего это углекислая известь, кремневая кислота и сернистое железо (серный колчедан), гораздо реже бурый и красный железняк, железный блеск, вивианит, глауконит, цинковая обманка, свинцовый блеск, малахит, целестин и некоторые другие извести.
Океан(;;;;;;;, Oceanus) — по Гомеру был древнейшим богом водной стихии, праотцем богов моря, рек, источников и т. п. Оставаясь в сказаниях родоначальником водных божеств, океан не смог получить культа, в силу неясного и общего характера своего облика, и был забыт в позднейшей мифологии, уступив место Посейдону, который, вследствие рельефности и определенности своего образа, сроднился с религиозными представлениями греков и при разделе мира воцарился над водной стихией. Океан живет на дальнем Западе, где находятся начала всех вещей, но род его распространен по всей земле в тысячах рек, ручьев и источников. С именем океана древние связывали представление громадной реки, окружающей кольцом всю Землю. На востоке из его лона выходят звезды и Солнце, чтобы в час заката погрузиться в западные его волны; только одно созвездие Медведицы остается всегда на небесном своде, не погружаясь в океан. На южном берегу океана живет чудесное племя пигмеев. По позднейшим сказаниям, бог Солнца со своими конями огибал по океану полуокружность земного шара, начиная с запада и через северный полюс приходя к востоку. На западном берегу земли находилась элизийская равнина, по другую сторону — царство мрака, страна киммерийцев; там же жили греи, горгоны и геспериды. Неподалеку от дальнего берега океана был остров Эрифия, где пастух Эвригион пас стада Гериона. По Гесиодовской теогонии, океан был титаном, сыном Урана и Геи, братом Кея, Гипериона, Крона, Реи, Фемиды и других богов. От него произошло многочисленное поколение водяных божеств, составивших особый водный Олимп в древней греческой мифологии.
Оккультизм(от лат. слова occultus — очень тайный, сокровенный) —так обычно называют совокупность воззрений, верований и знаний по предмету таинственных сил природы и человека, или совершенно игнорируемых современной официальной наукой и философией, или мало ею исследованных, а также некоторых действий и приемов, вытекающих из этих познаний. Впервые термин "philosophia occulta" был употреблен в XVI веке Агриппой Неттесгеймским. В основе оккультизма лежит двоякое стремление человеческой души — верить и познавать. Оккультизм стоит на границе между религией и теологией, с одной стороны, наукой и философией, — с другой. С философией оккультизм сближается как стремлением проникнуть в сущность вещей, постигнуть глубочайшие тайны мироздания и человеческой души, так и желанием охватить все отрасли человеческого познания в стройной системе, построить одно цельное и законченное во всех частях миросозерцание. С религией его сближает признание главнейшим источником познания, по крайней мере в теоретических основах оккультизма — не свободное исследование фактов, а откровение свыше, также как и глубоко-теологическая точка зрения, признающая исходным пунктом мироздания Божество. Такая точка зрения не чужда даже наиболее близко стоящим к современной опытной науке исследователям оккультных явлений. Таким образом, оккультизм в своей основе — это все-же особая теологическая система (или, лучше сказать, совокупность систем, более или менее однородных по характеру), лишь более широкая, чем обычные теологические системы, ограниченные богословскими рамками, и так как эти последние редко выходят из сферы религиозных и моральных вопросов, тогда как оккультизм стремится охватить все стороны мироздания, занимаясь в тоже время практикой, что присуще также науке и технологиям. Признавая откровение главным источником познания, оккультизм не отказывается и от общепринятых научных приемов — умозаключения и опыта, но прибегает к ним главным образом лишь при исследовании материальных сил природы и человека. Охотнее всего он пользуется методом аналогии, т. е. именно тем, который в официальной науке признается наименее точным и убедительным. Очень часто результаты, достигаемые при этом оккультистами, сводятся к пустой, более или мене остроумной игре словами и понятиями, а сближения, делаемые ими при этом, крайне искусственны и произвольны. Оккультизм как понятие более широкое, чем теософия, спиритизм, магия и т. п., которые вместе с другими тайными науками и искусствами, как-то каббалой, алхимией, астрологией и прочее, составляют лишь отдельные отрасли оккультной науки. Наука, по мнению современных оккультистов, исследует лишь феномены, внешнюю сторону фактов: она экзотерична, в противоположность оккультизму или эзотеризму, занимающемуся исследованием внутренней сущности вещей и высших сфер мироздания, доступных лишь небольшому сравнительно кружку посвященных, которых оккультисты называют адептами или просвещенными-иллюминатами, посвященными, прошедшими тайную инициацию(adepti, illuminati, initiati). Иногда оккультизм называют также герметизмом, по имени одного из мифических его пророков, Гермеса Трисмегиста. Впрочем, название герметической науки чаще всего применяется к поздней алхимии. По мнению оккультистов, главным источником познания является откровение свыше, прозрение. Величайшими из пророков, через которых дается откровение, были основатели великих религий и цивилизаций — Рама, Кришна, Гермес, Моисей, Орфей, Будда, Зороастр, Пифагор, Платон, Иисус, Магомет, Баба и другие (мадам Блаватская, Шюре- Schurй, "Les grands initiйs", Париж, 1902). Так как происхождение учений всех этих посредников между Богом и людьми одно и то же, то они все заключают одну и ту же истину, высказанную лишь с большей или меньшей ясностью и законченностью и в различных формах, применительно к характеру народа или отделенного племени, среди которого приходилось действовать пророку. Все религии человечества, в их эзотерической форме, чуждой позднейших наслоений, в сущности представляют одну всемирную религию. Задача оккультистов сводится лишь к выделению из мифов и грубых верований основного ядра истины и к объяснению посвящаемым таинственных символов религии, в которые иногда облекали ее сами основатели, дабы внушить уважение толпе, уважающей лишь то, что для нее не совсем понятно. С вопросами сущности божества оккультизма связывается исследование сущности психологических, физиологических и физических явлений, в противоположность современным наукам, которые изучают все эти стороны человеческого познания независимо одну от другой и не касаясь их внутренней сущности. Отсюда глубокое уважение и интерес оккультистов к древней науке(первой философии, платонизму и тайным учениям египтян), изучавшей самые разнообразные факты в тесной связи между собой и с высшими принципами. В древности хранителями всех таинственных знаний о Божестве, природе и человеческой душе были жреческие общества при храмах и тайные сообщества и разные секты. Жреческие коллегии, хранившие эзотерические предания, существовали у халдеев, египтян, евреев, индусов, персов, греков и других народов. Познания их передавались ученикам непосредственно, устно, но не сразу, а в течение очень продолжительного времени и иногда после продолжительных и разнообразных испытаний, имевших целью убедиться, что не простое любопытство влечет будущего адепта познать тайну. К обществам с тайным учением принадлежали отчасти и мисты елевсинских и орфических таинств, пифагорейцы, ессеи у евреев. В новое время возникли светские тайные общества масонов, розенкрейцеров, иллюминатов и других орденов, усвоивших себе многие из ритуальных обычаев и тайные учения древних сообществ. В эзотерическом предании оккультисты отличают два главнейших течения: западное или египетско-еврейско-греческое и восточное или индийское (буддийское). Первое считается ими более правильным и понятным, так как оно привело в конце концов к высшему откровению — к церковному христианству, восточное же, под влиянием распространения буддизма, демократизировалось и подверглось вследствие того порче и искажению. В западном течении различают еще два менее важных направления: 1) пифагорейско-платоновское, родиной которого считается Египет, а главнейшими представителями, кроме Пифагора и Платона с их ближайшими учениками, были в древности Аристотель (в существовавшей, по мнению оккультистов, эзотерической части его философии, большей частью утеряной), Аполлоний Тианский, Апулей, Плутарх, Аммоний Саккас, Плотин, Порфирий, Ямвлих, Гиерокл, Гипатия и другие просвященные мыслители, в эпоху Возрождения — это Николай Кузанский, Марсилио Фичино, Пико де ла Мирандола, Джордано Бруно, в новейшее время — это уже сами просвятители: Гаманн, Баадер, Штатлер, Вейсгаупт, Фабр де Оливй и други; 2) собственно христианское, к которому примыкают каббалисты и гностики, и главнейшими представителями которого в позднейшее время являются средневековые мистики Таулер, Экхарт, Сузо, Герсон, Рейсброк, деятели Возрождения Анджело Полициано, Агрикола, Рейхлин, Пико де ла Мирандола, Агриппа, Парацельс, Карданус, Амос Коменский, Яков Беме, Роберт Флудд, Ван-Гельмонты, еще позднее Сведенборг, Клод де Сент-Мартэн, Лафатер, де-Мэстр, Бональд, Балланш, Элифас Леви и многие другие. По мнению оккультистов наука едина, так как истина едина; лишь для удобства изучения они делят все человеческие познания на группы, сообразно с теми вопросами, которые изучаются. Некоторыми из современных оккультистов предложена такая классификация тайных наук: 1) теогония — учение о Божестве и его атрибутах, 2) космогония — учение о реализации вечных принципов во времени и пространстве и воплощении духа в материи, 3) пнеумология — познание природы души человека и ее эволюции в цепи существований и 4) физика — изучение видимого материального мира и управляющих им законов. Этим четырем теоретическим наукам соответствуют четыре группы практических познаний, а именно: 1) теургия, изучающая способы воздействия человека на различных духов, 2) астрология — познание соотношений между движениями небесных тел и судьбами народов и отдельных людей, 3) психургия (куда относятся также магия и дивинация), — изучающая способы воздействия человеческой души на мир и 4) герметическая медицина, основанная на изучении таинственных сил минералов, растений и животных, а также алхимия — наука о превращении одних металлов в другие. Основные принципы оккультизма можно свести к следующим положениям: 1) все подчинено закону триединства, т. е., будучи по существу единым, заключает в себе три стороны или проявления единой сущности. 2) В основе всего существующего кроется единая величайшая сущность — чистый дух, не имеющий ни формы, ни конца, абсолютный, вечный, непознаваемый. Эта высшая сущность — Бог, Иегова евреев, Единое неоплатоников, ;;;;; гностиков, En Soph евреев-каббалистов, Zrwвna akerene Заратустры и т. д.; она содержит в себе потенциально все мироздание и все свойства мира. 3) Миротворение есть вневременный акт божественной воли и божественного самосознания, в котором Бог, определяя себя как "я", как субъект, как высшую божественную сущность, этим самым (так как мысль, слово и дело для него равнозначащи) вызывает к существованию то, что противоположно его "я": объект. Однако, в этой стадии мир и все его отдельные части существуют лишь как идея Божества. Проявление их в материи необходимо для дальнейшей реализации Божества. Эта материализация сводится к следующему процессу. Мысль есть движение (конечно, это нужно понимать не в материальном смысле); движение порождает силу, сила встречает противодействие, сопротивление (noluntas Флудда, мир флудит); результат противодействия сил и есть материя. Таким образом, материя с точки зрения оккультизма не есть что-либо существующее независимо и самостоятельно от духа (хотя до некоторой степени она противоположна духу); это — энергия в состоянии покоя, равновесия, инерции, тогда как дух есть начало вечно действующее. 4) Сосредоточиваясь в своей божественной сущности и создавая элементы противоположные ей, Бог все же, в силу своего вездесущия, проникает и в эти противоположные ей элементы, но отнюдь не в равной степени. Как свет солнца, распространяющего повсюду свои лучи, делается все слабее по мере отдаления лучей от солнца, так мир, исходя из божественной сущности, по мере удаления от нее делается все менее совершенным, теряет свою чистоту и становится все материальнее. 5) Божественная сущность заключает в себе все силы природы как активные, так и пассивные, или, как выражаются оккультисты, мужское и женское начала (у каббалистов chokmah и binah, ;;;; и ;;;;). Пока божественная мысль дремлет, эти элементы слиты, но едва лишь начинается акт божественной мысли и, следовательно, творчество, как неизбежно происходит выделение этих начал. Здесь кроется происхождение пола. 6) Существуют три мира: а) мир божественный или духовный — мир первопричин или принципов, б) мир астральный — вторичных причин или законов, составляющий переход от мира божественного к третьему — в) миру материальному, миру фактов или явлений, единственному доступному для обычного человеческого восприятия. Впрочем, астральный мир иногда может быть доступен восприятию особенно одаренных высшими способностями людей (ясновидящих и т. п.). Все эти миры существуют отнюдь не отдельно, не независимо один от другого; напротив, они вполне проникаются один другим и приходят постоянно во взаимное соприкосновение. В каждом данном пункте заключаются элементы каждого из этих миров. Истинно реальным следует считать лишь мир духовный; мир материальный есть лишь видимое изменчивое, призрачное и далеко несовершенное отражение мира духовного. Материя, если бы она существовала в совершенно чистом виде — чего оккультисты не допускают, была бы в сущности лишь небытием, смертью, так как в ней совершенно отсутствовало бы движение, а следовательно и жизнь. 7) Все части мира, как видимого, так и невидимого, находятся в постоянном взаимодействии. Все, что происходит в мире высшем, неизбежно отражается в низшем, и наоборот; вообще, каждый факт, каждое явление, каждое действие оказывают то или другое влияние на все части мироздания, в особенности на наиболее сходные или родственные с причиной, породившей факт или явление. Это так называемый закон соотношения или симпатии. Этим объясняется столь частое применение оккультистами метода аналогии. Человек, тройственный в своей сущности (дух, душа и тело), представляет из себя в миниатюре копию всего мира (макрокосма), также тройственного в своей сущности, почему и носит иногда название микрокосма. Оккультисты проводят аналогию между человеком и миром еще далее и находят сходство между частями его тела и частями, например, земли. Мир, в свою очередь, есть лишь копия, образ, отражение Божества, подобно миру и человеку тройственному в своей сущности. Закон симпатии применялся особенно охотно средневековыми врачами-оккультистами, например, Парацельсом; принцип гомеопатов similia similibus curantur унаследован ими именно от средневековых врачей. 8) Духовные монады, предвечно заключавшиеся в Божестве и, подобно ему, вначале заключавшие в себе слитыми воедино мужское и женское начало (теория Платона об андрогинах) и лишь впоследствии выделившие из себя эти два элемента, должны подвергнуться известной строго определенной эволюции, которая совершается сначала в нисходящем порядке (от Божества к материи), затем в восходящем, путем постепенного освобождения от материи и прохождения через различные, все более причастные жизненности и сознанию стадии — через мир растительный, животный и человеческий. Дальнейшая эволюция совершается уже в мире астральном и духовном. Переселение душ, понимаемое как странствие их после смерти человека в низших организмах или вторичное перевоплощение в человеческом образе, отвергается правоверными оккультистами, как заблуждение индийского эзотерического буддизма, подвергшегося порче со стороны жречества. Многие оккультисты и спириты, например, Дюпрель, не признавали последовательного прохождения душ через низшие стадии и считали воплощение актом сознательной воли предсуществовавшей души (трансцендентального субъекта), с целью самопознания и самоусовершенствования; при этом они не отрицали возможности повторения этого воплощения, с целью дальнейшего развития духовной монады. Цель всей этой эволюции духовной монады, делающейся человеческой душой, а в конце концов возвращающейся к Божеству, заключается в достижении высшего самосознания и совершенства через познание противоположного начала материи и очищение страданием от тех грехов, которые приобретаются ею при этом. 9) Человеческая сущность заключает в себе три главнейших элемента или стороны: дух, тело и душу, служащую посредником между первым и вторым — и соответствует, таким образом, трем мирам макрокосма. Душа, в свою очередь, двойственна по природе и заключает в себе элементы духовные и материальные. Впрочем состав человеческой сущности признается оккультистами еще более сложным; они насчитывают в ней до семи элементов. Вот они, начиная с низшего: а) тело материальное или физическое (элементарное тело Парацельса, Chat — египтян, Guf евреев), б) электро-магнетическое тело, при известных условиях издающее фосфористый свет, начало, без которого физическое тело не может ни существовать, ни двигаться по намагниченной земле; это archaeus Парацельса, Anch египтян, Coach-ha-guf евреев; в) астральное тело (evestrum Парацельса, Ка египтян, Nephesh евреев), родина которого — астральный мир; оно представляет собой точную копию материального тела, может покидать физическое тело (которое тогда может стать автоматом в руках магнетизера), доступно влиянию магических воздействий, сопровождает дух человека после его смерти; г) животная душа (Spiritus animalis Парацельса, Hati или Ab египтян, Ruach евреев), не имеющая объективной формы; в ней сосредоточиваются низменные, животные, эгоистические инстинкты и страсти; д) духовное тело — божественная форма (anima intelligens Парацельса, Bai, Ba египтян, Neshamah евреев), в которую облекается человеческая душа в высших сферах в момент воссоединения с ангельским миром; е) божественная душа (anima spiritualis Парацельса, Cheybi египтян, Chaijah евреев), божественного происхождения, местопребывание всех благороднейших и возвышенных стремлений человека, и ж) искра Божества, часть божественного "я", пребывающая в человеке (человек Нового Олимпа Парацельса, Chu египтян, Jeshida евреев). После земной смерти человек теряет элементы а и б, после окончательного очищения в межпланетных астральных сферах — элементы в и г. Учение об астральном теле, составляющем внешнюю оболочку для души, распространено во всех религиях (как тело духовное и тело душевное апостола Павла, Djan и Feruer у персов, Umbrae и manes Овидия, флюид или периспри спиритов и т. д.). 10) Существует закон Кармы, сущность которого сводится к тому, что эволюция каждого предмета, духа или даже мысли отпечатлевается или кристаллизуется (в силу закона сохранения энергии и закона симпатии) в астральном мире; образуется как бы ряд картин, рисующих историю этой эволюции, доступную восприятию некоторых ясновидящих и даже медиумов. Эта Карма сопровождает душу человека после его смерти, находясь всегда перед его душевными очами, как живая память всех поступков, сделанных им в земной и вообще в прошлой жизни, результатом (а не воздействующей причиной, как учат буддисты) которых она является. В созерцании этой Кармы и в раскаянии состоит искупление души. В этом различие воззрения на Карму правоверных оккультистов от взглядов буддистов, которые, ставя ее в тесную связь с их учением о многократном перевоплощении, утверждают, что Карма есть возмездие душам за грехи, совершенные ими во время предшествующих существований на земле, что люди уже рождаются с Кармой и терпят во время последующих воплощений ровно столько, сколько они сами сделали зла во время предшествующих жизней, при чем, ничего не зная о своей предшествующей и будущей судьбе, вновь грешат и таким образом увеличивают сумму возмездия и находятся в полной зависимости от Кармы. 11) Все люди, существа и предметы могут быть медиумами, т. е. орудиями в руках божественной или человеческой воли. Так как материя есть продукт божественной воли, то она может быть и проводником этой воли и ее орудием. Человек, дух которого божественного происхождения, может воздействовать при помощи развитой активной воли на других людей и на предметы и делать их непосредственными орудиями своей воли. Если в человеке преобладает пассивное начало, он сам может стать орудием другого человека или духа, особенно если его магнетическая сфера (archaeus) достаточно чувствительна и восприимчива к посторонним влияниям. Явления, наблюдаемые при спиритических сеансах и совершаемые при посредстве медиумизма, вызываются, по мнению оккультистов, именно влиянием посторонних сил на медиума. Эти силы могут исходить как из кружка лиц, присутствующих на сеансе, так и от таинственных сил и существ, населяющих астральный мир, т. е. от душ умерших людей, а также от элементалов (духовных монад, населяющих стихии), душ умерших животных, планетных духов и т. п. 12) Ничто в природе не погибает окончательно. Смерти, в сущности, нет; есть лишь перемена состояний или прекращение существования одного индивидуального предмета и переход его в другой. В конце концов все, что есть в мире, не исключая даже его темных сторон, должно вернуться к его первоисточнику — Большому Божеству. В этом отношении воззрения оккультистов сходны с учением Оригена, учившего о примирении всех тварей, не исключая дружбы дьявола с его Творцом. 13) В вопросе о происхождении зла оккультисты примыкают отчасти к дуалистическим сектам, видящим источник зла в материи, и впадают таким образом в противоречие со своим основным принципом — признанием единства Божества и мира. Отрицая существование дьявола, как выдумку пришедшего в упадок жречества, поддержанную невежественной толпой, они признают, однако, существование враждебных человечеству сил и духов, действующих более или менее бессознательно, в силу значительного удаления от первоисточника всего благого — Всеблагого Божества. Некоторые оккультисты признают даже существование около каждой планеты особой сферы "мрачного спутника", соответствующей животной душе человеческого "я", с ее низкими инстинктами и поползновениями. Эта-то сфера населена по преимуществу темными силами природы. Впрочем, признавая божественное происхождение за человеческой душой, оккультисты тем самым поставлены в необходимость признать свободу и могущество человеческой воли, которая, будучи озарена светом сознания, вполне способна преодолеть дурные влияния мрачных сил. Оккультисты особенно предостерегают своих адептов от пользования при занятиях магией этими силами, считая применение их преступлением, влекущим за собой падение души от человеческого к животному и даже окончательное отчуждение от Всеблагого Божества. 14) Человек, даже находясь в земной оболочке, может достигнуть высокого совершенства и приблизиться к Всеобщему Божеству, а также обладать не только шестым и седьмым физическими чувствами (интуицией и передачей мысли на большие расстояния), но также и некоторыми психическими способностями, например ясновидением, яснослышанием (clairaudience), способностью быть вдохновляемым свыше и вступать по желанию в непосредственное общение с высшими духовными существами. Немногим избранникам доступно даже непосредственное созерцание Божественной сущности в состоянии экстаза (как и в учении об экстазе у неоплатоников и средневековых мистиков). 15) Оккультисты признают существование некоего всемирного агента, соединяющего в себе элементы материи и духа и в сущности являющегося лишь проявлением божественной силы в природе. Это так называемый «од» евреев и Рейхенбаха, астральный свет мартинистов, «Telesma» Гермеса Трисмегиста, азот или меркурий средневековых алхимиков. Он проявляется во многих явлениях природы, то как свет, то как теплота, то как электричество или магнетизм, то как жизненная сила, действующая в растениях и животных. Вместе с тем «од» представляет нечто общее с эфиром древних ученых(телеэфир современных), являясь как бы приемником всех этих явлений и вместе с тем их ближайшей причиной. Более всего учение оккультистов об оде приближается к учению Оствальда об энергии, давая им, как и последнему, возможность совершенно обходиться без понятия материи. Однако, оккультисты не отказываются совершенно от этого, освященного традицией, понятия, лишь делая в нем необходимые по их мнению поправки (материя не имеет реального существования, но лишь кажущееся, являющееся результатом взаимодействия противоположных сил). 16) Материя, будучи в конечном выводе лишь эманацией Большого Божества(или может быть большого взрыва, по современной терминологии), по существу едина; элементы, из которых сложился мир, различаются не внутренними свойствами, а лишь расположением атомов и большей или меньшей плотностью молекул. На этом принципе единства материи основывается утверждение оккультистов о возможности перехода одних элементов в другие и о возможности даже "превращать" одни элементы в другие. Для этого нужно лишь изменить плотность составляющих их молекул и расположение частиц. Алхимия есть средневековая наука, учащая о способах превращения элементов одних в другие, главным образом неблагородных металлов в благородные. Такое превращение совершается при помощи так называемого "философского камня", главное свойство которого — очищать все предметы от нечистых наслоений и элементов, например, очищать кровь и лечить организмы от болезней, а также усиливать рост, цветение и плодовитость растений и т. д. Он заключает в небольшом сравнительно количестве материи в высшей степени сгущенную и интенсивную жизненную энергию, разлитую в ничтожном количестве в других предметах, и помогает алхимикам совершить в несколько мгновений то, на что природа тратит целые тысячелетия (некоторые свойства радия до некоторой степени подтверждают вероятность предположений алхимиков). 17) Так как каждое явление и каждый предмет, как бы ничтожны сами по себе они ни были, оказывают известное явление на весь мир, то отсюда следует, что и планеты, и звезды, и перемены, происходящие в их движениях и взаимных положениях, влияют как на другие планеты, так и на землю и на все обитающее на ней. Особенно важен в этом отношении момент рождения человека, когда последний, впервые очутившись под непосредственным влиянием звезд, особенно чувствителен к нему. Этот момент является решающим и определяет до известной степени всю дальнейшую судьбу человека. Однако, это влияние не безусловно: "astra inclinant, non necessitant" — и человек, обладающий могучей волей, может ослабить или даже совсем устранить влияние звезд. Астрология учит о благотворном влиянии некоторых планет и о дурном влиянии других. Человек должен пользоваться благотворными силами и бороться с вредоносными, насколько может. Помимо звезд в астрологии играет немалую роль зодиак и его части; каждому знаку зодиака соответствует известная часть человеческого тела. 18) Магия состоит в применении таинственных сил природы и человека. Она бывает белая или божественная, направляемая на добро, и черная или гоэция (волшебство), направленная ко вреду для людей. Белая магия в сущности сводится к воздействию развитой могущественной воли человека на природу. Воля человека, соединенная с непоколебимой уверенностью в ее могуществе, может творить чудеса (как и в евангельском изречении о вере, двигающей горами-от Матфея). Под влиянием человеческой воли из мозга человека выходит таинственная своего рода космическая сила, при помощи которой он совершает желаемое. Обрядности ритуала, рекомендуемые при занятиях магией, в сущности играют второстепенную роль, служа лишь средством для сосредоточения воли и внимания. То, что кажется в магических действиях сверхъестественным, в сущности естественно, но не всегда, не везде и не для всех необычно. Чтобы творить так называемые чудеса, нужно стать лишь несколько выше обычных условий человеческого существования; по словам Э. Леви, нужно приблизиться к высшим ступеням человеческой мудрости или человеческого безумия. Для того, чтобы быть истинным магом, необходимо обладать тремя данными: 1) могучей волей, 2) высшим знанием и 3) любовью к человечеству и истине. Такова, в общих чертах, сущность учения оккультистов. Происхождение практического оккультизма чрезвычайно древне; у всех диких народов можно найти в более или менее грубой форме магические обрядности(шаманизм и т.д.), служащие к тому, чтобы заставить богов и подчиненные им силы служить человеку, отвратить от него бедствия, причиняемые стихиями или болезнями и т. п. Сначала все эти магические приемы были тесно связаны с господствующими религиозными верованиями и находились под покровительством жрецов. Знание магических формул и обрядностей, ввиду его постоянно возраставшей сложности, не могло быть достоянием народных масс и очень скоро стало принадлежностью особого класса людей — магов, сделавших из их изучения свою специальность. До нашего времени дошли памятники литературы древней Халдеи и Египта, содержащие многочисленные заклинания божеств и указания, как ими пользоваться. В этих же странах получила начало и астрология, из наблюдения над светилами в связи с изучением стихийных явлений и различных общественных бедствий. В Египте же получила начало оккультная психология, в связи с религиозными представлениями о переселении душ(Книга мертвых египтян и буддистов). Происхождение учения оккультистов о божестве (теософии) можно найти в глубокомысленных сочинениях евреев-каббалистов, зародыши учения которых, как указал A. Franck, нужно, по-видимому, искать у Заратустры ("La Kabbale", Париж, 1892). Затем широкое философское обоснование оккультизма, главным образом теоретических его основ, можно найти у неоплатоников (учение о едином, троичность, эманации), в особенности у Ямвлиха и его учеников (преимущественно в приписываемом Ямвлиху сочинение ";;;; ;;;;;;;;;", посвященном разработке учения о возможности сноситься с богами и духами и о способах воздействия на них, об экстазе, магии и т. п.). Дальнейшее развитие оккультизма, как философическое учение, получил уже в эпоху Возрождения, в сочинениях Агриппы Неттесгеймского (1456—1535). Заслуга последнего состояла в том, что он объединил все тайные науки в одно философское миросозерцание, а также придал магии характер естественной науки, пытаясь дать первоестественное объяснение многим чудесным явлениям. Им выдвинута также идея души вселенной (так называемой квинт-эссенции, т. е. пятая сущность, в дополнение к четырем известным первоэлементам или стихиям), а также закон симпатии и антипатии, существующей между различными предметами. Парацельс (1493—1541) применил к медицине идеи Агриппы о симпатии и антипатии и на основании их построил учение о специальных средствах для каждой части организма (арканумы) и о возможности переносить болезнь с человека на растения или животное, или зарывать ее вместе с человеческими выделениями в землю. Джиамбаттиста делла Порта (1538—1615) собрал в своей "Magia naturalis" (Лондон, 1561, и Неаполь, 1589) массу магических рецептов, свидетельствующих о состоянии науки в его время и представляющих богатый материал для истории народных суеверий. Англичанин Роберт Флудд (1574—1637) пытался в своей фантастической космогонии флудизма примирить идеи неоплатоников и каббалистов с учением Христа. В теологии Флудда интересно учение о voluntas и noluntas Бога; первая — источник света и благости, активное начало, рассеивающее в мир добро, вторая — потенциальное начало, таинственное самоуединение Большого Божества, являющееся источником мрака, облегчающее доступ в мир темным силам. В этом состоянии Бог пребывал до сотворения мира. Эммануил Сведенборг (1688—1772) развивал в своих сочинениях учение о духах и о загробной жизни и может быть назван родоначальником современного спиритизма. Дальнейшими теоретиками спиритизма были так называемые немецкие пневматологи, прежде всего И. Г. Юнг-Штиллинг (1740—1817), автор "Теории духоведения" ("Theorie der Geisterkunde", Нюрнберг, 1808), представляющей первую попытку объяснить отношение человека к миру духов с помощью гипнотизма и дать теорию материализации духов. В XIX в. теоретическую разработку спиритизм получил в сочинениях американца А. Д. Дэвиса (родился в  1826 г.): "The principles of nature, her divine revelations and a voice to mankind", "The philosophy of spiritual intercourse" и "The great harmonia" (1850—60, 6 томов), и француза Ривеля, более известного под псевдонимом Allan Kardec (1804—1869), автора книг "Livre des esprits" (Париж, 1859), "Qu'est ce que le spiritisme" (Париж, 1859), "Le livre des Mйdiums" (Париж, 1861), "L'йvangile suivant le spiritisme" (Париж, 1864) и други, в которых дана попытка объяснить со спиритуалистической точки зрения миротворение, жизнь души, перевоплощение и т. д. Оба они борются, между прочим, с христианским учением о вечной каре для грешников и являются ревностными сторонниками мысли о примирении их в конце концов с Творцом. В Англии и Германии спиритизм начали исследовать научным образом А. Р. Уоллэс, Крукс, Ццлльнер, Дюпрель. В. Крукс производил опыты над изменением веса предметов и выставил для объяснения спиритических явлений так называемую психическую силу, исходящую из медиума или из собранного кружка лиц, присутствующих на сеансе. Эта "психическая сила" очевидно тождественна с "одом" барона Рейхенбаха, силой, исходящей не только из человека и животных, но разлитой во всем мире и доступной восприятию — ясновидящим (Рейхенбах, "Untersuchungen ьber die Dynamide", 1849, "Der sensitive Mensch und sein verhalten zum Ode", 1854—55, "Die odische Lohe und einige Bewegungserscheinungen", 1867). Ццлльнер (1834—1882) для объяснения спиритических явлений выставил теорию о четырехмерных разумных существах, воспринимающих пространство в четырех измерениях. Карл Дюпрель, самый видный представитель новейшего научно-философского оккультизма, исходит в своем миросозерцании из учения Дарвина о постепенном развитии организмов, о целесообразном приспособлении их, путем косвенного закрытого подбора, к окружающим условиям и о бесконечном разнообразии приспособлений, существующем в мироздании, и приходит к заключению о возможности существования бесконечного множества миров и, между прочим, миров субъективных, т. е. представлений о виртуальных мирах. Дарвин в учении о человеке, по мнению Дюпреля, односторонне указывает лишь на прошлое человека, между тем как в нем можно найти задатки будущего, подобно тому как двоякодышащие рыбы как бы прообразуют собой позднейшее царство пресмыкающихся, а птеродактили — царство птиц. Задатки будущего человека кроются не столько в биологических его свойствах, сколько в его психологических проявлениях. Они проявляются отчасти в актах сна, но главным образом в явлениях сомнамбулизма, когда наблюдается новое, отличное от обычного и притом во многих отношениях высшее, сверхсознание. Это второе высшее сознание, по-видимому не имеющее непосредственной связи с обычным, указывает на существование какого-то неизвестного еще людям носителя душевной жизни, которому Дюпрель дает название "трансцендентального субъекта"(отличного от кантовского). Последний действует постоянно, но бессознательно для человека, и проявляется лишь в моменты понижения чувственности (апостол Павел сказал: "чем больше умирает наш внешний человек, тем больше оживает внутренний") или при передвижении порога сознания, при чем обнаруживаются новые способности человека, вспоминаются давно забытые познания, изменяются взгляды человека и его отношения к людям(как записано и у Карлоса Кастанеды). Препятствием к расцвету этих новых способностей человека служит телесная броня и сознание, связанное с пребыванием в теле. Смерть не только не убивает этого "трансцендентального субъекта", но напротив, дает ему возможность получить дальнейшее развитие. Это раздвоение человеческого "я" как бы на два лица — чувственное и трансцендентальное — не мешает этому "я" быть единым. Трансцендентальный субъект вечно существовал в прошедшем и вечен в будущем; он добровольно воплощается в материи, причем это воплощение может совершаться многократно и т. д. Из всего вышеизложенного видно, что в оккультных учениях нужно различать два главнейших направления (различающихся, правда, не особенно резко и во многих пунктах близко между собой соприкасающихся): религиозно-философское (теософское) и всеобщее научное. О втором из них нельзя еще сказать последнего слова; во всяком случае, несмотря на многие заблуждения и увлечения его последователей, нельзя не признать за ним заслуги выработки некоторых ценных для дальнейших успехов новой науки — главным образом психо-физиологии — хотя и не вполне еще доказанных положений. Что же касается традиционного "теософского" оккультизма, то, несмотря на все старания его адептов, он никогда не станет действительно на научную почву, а останется лишь, в лучшем случае, религиозно-философским миросозерцанием вполне догматического, но отнюдь не критического характера. Главная его заслуга в том, что он, провозгласив единство всех религий и наук, тем положил начало сравнительному изучению религий наукой. Нельзя не отметить также то высокое положение, которое отводится оккультизмом человеку и его воле. Но если возвышенность некоторых его основных положений, заимствованных, правда, по большей части из учений некоторых истинных философов или религиозных воззрений древности, и стройность его как миросозерцания дают ему некоторое право на внимание, то, с другой стороны его эклектизм, слепое доверие к источникам, особенно к древним(как иудеи и христиане больше доверяют своим святым Писаниям), часто весьма сомнительным, совершенно ненаучные методы, среди которых аналогии предоставлено первое место, отсутствие эмпирических доказательств, признание откровения главнейшим источником познания, навязывание многим философам и религиозным учителям, вопреки фактам, оккультических учений, наконец, частое чисто человеческое шарлатанство и даже развращенность многих его последователей (из которых некоторые явно или тайно являются приверженцами "черной магии", отдаются "чертопоклонничеству", служат черные мессы и т. д.) — все это отталкивает от него многих людей искренних и желающих проникнуть в тайны природы, замыслы Большого Божества и загадки всеобщего мироздания.
Оккупация(лат. occupalio) — так называется классическими юристами овладение вещами, не имеющими собственника ("ничьими", res nullius, и брошенными собственниками, res derelictae), с целью присвоения. Римские юристы считали положением естественного права, что никому не принадлежащие вещи становятся собственностью первого завладевшего ими лица("Quodenim nullius est, id ratione naturali occupanti conceditur"; отсюда позднее составленное выражение: res nullius cedit primo occupanti). В действительности эта норма позднейшего происхождения, возникшая тогда, когда, при всеобщем господстве права собственности, стало казаться аномалией существование вещей никому не принадлежащих(даже земель, лесов и рек, которыми пытались овладеть даже через их наименование). Что касается древнейшей эпохи развития права, то пока остается не решенным вопрос о том, происходило ли тогда приобретение вещей в силу факта простого завладения ими индивидуумом или этот факт должен был быть освящен согласием членов той группы, к которой принадлежал данный индивидуум. Оккупация недвижимости, по-видимому, совершалась именно всей совокупностью членов общины или племени, ее занимавшего; отдельные индивидуумы или семьи получали свои наделы уже не путем оккупации, а путем наделения от имени племени, по жребию или назначению его вождей. Древнейшим источником римской недвижимой собственности был выдел участков земли, взятой сообща общиной квиритов, основавших Рим (assignatio). Другие земли, поступавшие к римлянам путем завоевания, становились не частной, а публичной собственностью (ager publicus). Цезарь и Тацит согласно утверждают, что древние германцы захватывали землю целой общиной и затем, при участии своих начальников, распределяли ее на участки по достоинству каждого главы семьи. Схожий порядок, по-видимому, существовал и у древних славян, селившихся племенами и родами(народом). Право оккупации (русской заимки) существовало затем, в качестве средства увеличения полученных при занятии земли наделов за счет пустых земель марки или общины, становившихся собственностью оккупанта в случае обработки этой земли; но эта оккупация совершалась под контролем всей общины. Захват земель вне марки или общины был свободен, но он давал право собственности на землю не сам по себе, а лишь в случае обладания достаточной силой для удержания земли за собой против притязаний иных претендентов. Когда вся пустая земля объявляется собственностью государства, что совершается очень рано и в Западной Европе, и в России, тогда право на произвольный захват её со стороны всех и каждого, по крайней мере теоретически, не допускается, а захват совершившийся признается достаточным основанием приобретения в собственность в силу иного начала — давности. Оккупация движимого имущества путем охоты, рыбной ловли, добывания минералов и т. д. определялась на Западе Европы и в России специальными правилами, далеко не всегда признававшими начало, выраженное в римском праве, и во многих случаях ограничивавшими права отдельных лиц в пользу казны и владельцев земель, на которых оккупация производилась. В позднейшем римском праве оккупации подлежала лишь небольшая группа предметов: не принадлежавшие никому морские острова, живущие на свободе в море, реках и на земле звери, птицы и рыбы, птичьи гнезда и яйца, мед диких пчел, продукты моря, речной лед и вещи, оставленные или брошенные их прежними владельцами с намерением отказаться от права собственности на них. Некоторые писатели (Вэхтер и другие) полагают, что и римскому праву было известно исключительное право охоты собственника на своих землях; другие, с большим, по—видимому, основанием разграничивают право оккупанта и собственника таким образом, что право собственности на добытое оккупацией на чужих землях остается за оккупантом, а собственнику предоставляется право запрета вступления на его землю, под страхом ответственности по владельческим искам и иску из обиды. Из европейских законодательств, французское выставляет противоположный римскому принцип: "tous les biens vacants et sans maоtre et ceux de personnes qui dйcиdent sans hйritiers... appartiennent au domaine publics"; "les biens, qui n'ont pas de maоtre, appartiennent а l'Etat". В силу этих положений, оккупация предметов, на которые государство не простирает своего непосредственного господства (движимых вещей, брошенных собственниками, или ничьих вещей, в обладании которыми государство нисколько не заинтересовано — ягоды и грибы в лесу, мелкая дичь и т. д.), рассматривается юридически как способ приобретения собственности, основанный на уступке права со стороны государства. Русское имперское право также постановляет, что "все имущества, не принадлежащие никому в особенности, т. е. ни частным лицам, ни сословиям лиц, ни дворцовому ведомству, ни уделам, ни установлениям, принадлежат к составу имуществ государственных". Из других узаконений следует также, что право оккупации лесных плодов в казенных лесах (грибов, ягод, орехов, лесного мха), дичи — для лесных сторожей, право пользования звериными промыслами для казаков Сибири, рыбной ловли и ловли жемчуга в морях и озерах, не находящихся в частном обладании (собственности), основывается на уступке со стороны государственной казны. Общегерманское новейшее  уложение видоизменяет римские нормы по отношению к оставленным собственниками недвижимостям, признавая их, наравне с выморочными, собственностью государства; исключается также право оккупации по отношению к животным, годным для охоты (jagdbare Thiere). На остальных животных, диких зверей, лесные плоды, ягоды и т. д., а также движимые вещи, оставленные собственниками, морских рыб и вообще на извлекаемые из моря предметы право оккупации принадлежит в Германии первому, пожелавшему осуществить его, причем собственнику земли, на которой совершена оккупация, принадлежит право запрета входа на его землю и право на убытки, причиненные нарушением этого запрета, но не право отнятия оккупированных на его земле вещей. В области международного права оккупация имеет гораздо большее значение. Территории современных государств приобретены столько же путем оккупации, сколько и завоевания. На праве оккупации основаны были все европейские приобретения и владения новых государств в Америке, Австрии и Австралии, с прилегающими к ним островами. Юридическая разработка условий международной оккупации вызвана была к жизни, в особенности, открытиями новых земель в XV и XVI столетиях. Имея возможность занять лишь незначительную часть открытых вновь земель, европейские государства (португальцы, испанцы, англичане в особенности) выражали, тем не менее, претензии на господство не только в этой части, но и во всей открытой земле. Возникавшие отсюда споры возлагались для решение пап. Ряд папских булл — начиная с известной буллы папы Александра VI, которой Фердинанду и Изабелле испанским, с их наследниками, были пожалованы все открытые и имеющие быть вновь открытыми материки и острова на юг от определенной линии, является первым источником правил относительно международной оккупации никому не принадлежащих земель. К разбору выставленных ими начал приурочивается и развившаяся позднее юридическая литература, прежде всего Mare liberum Гуго Гроция, отрицавшего решающее значение папского авторитета и вызвавшего подробное исследование вопроса со стороны других юристов. Основным из них было требование наличности не только символического занятия или простого намерения завладеть, но и фактической силы, достаточной для обладания — правило, значительно суживавшее пределы притязаний завоевателей и потому на практике не применявшееся. В новейшее время вопрос о международной оккупации вновь вызван был к жизни колониальными приобретениями европейских государств в Африке и спорами из-за этих приобретений, в особенности о берегах реки Конго (в Заире). Созванная в октябре 1884 г. для решения этих споров берлинская конференция выработала новые правила оккупации свободных земель европейскими государствами. Сущность этих правил и других, относящихся к оккупации начал современного международного права, заключается в следующем: 1) объектом оккупации могут быть только никому не принадлежащие земли и области, обитаемые варварскими племенами, не имеющими прочной государственной организации; 2) она совершается лишь с согласия государства, в пользу которого делается; 3) последнее должно определенным образом проявить свое намерение оккупировать данную область (водружением герба или флага или фактическим занятием); 4) пределы завладения определяются фактической возможностью для правительства поддерживать свой авторитет на занятом пространстве, где нет проявлений власти государства, там нет и завладения; 5) держава, занимающая какую-нибудь область с целью завладения, обязана довести о том дипломатическим путем до сведения других государств, с указанием границ занимаемой области.
Оклики военные(пароль, отзыв и пропуск) — это специально установленные секретные слова, служащие в военное время для отличия своих от неприятеля или вообще от посторонних лиц. Паролем может быть название города или местности, отзыв — имя святого, и пропуск — название какого-либо предмета или понятия из военного быта — начальник отряда выбирает на каждый день особо и по секрету сообщает частям, отправляющим сторожевую службу. Одиночные люди, чтобы быть свободно пропущенными, должны верно сказать или показать пропуск; у подходящих к сторожевой цепи команд спрашивают пропуск и отзыв. Пароль служит доказательством, что прибывший с какими-либо приказаниями человек есть действительно лицо, уполномоченное старшим начальником. В мирное время войскам, вступающим в городские караулы, сообщаются с той же целью ежедневно особо объявляемые пароль и пропуск(ставшие уже простыми бумагами).
Окна(или окончины) — это типовые архитектурные сооружения, существующие во все времена(не считая пещерных) во всех домах, квартирах, храмах и дворцах, предназначенные для пропускания света внутрь и задержке тепла наружу; в древнерусских жилищах они были волоковые для пропуска дыма, из кожи или слюды (стекольчатые появляются во второй половине XVII в.), большие, называвшиеся красными и косящатыми, образчатые, сделанные из четырехугольных кусочков слюды или стекла, и репьястые, когда эти кусочки были вставлены репейками. Они были самых различных размеров и форм, иногда совершенно круглые или, например, в виде буквы «Д»; заделывались они обычно железными решетками, снаружи заслонялись ставнями, изнутри притворялись причалинами, иногда серебряными для красоты и светлости.
Оковы(кандалы или кованные цепи) — это особые, с цепями, железные кольца, точнее — обручи, налагаемые когда-то на руки(наручники) и ноги человека с целью лишить его свободы передвижения по земле или для усложнения религиозной жизни (вериги). Содержание в оковах арестованных преступников (а в древнейшие времена — и военнопленных) исстари известно человечеству; повсюду железные цепи являются символом рабства и потерянной свободы, а на латыни слово «vincula» означает как окову, так и темницу, т. е. то место, где содержались лица, заключенные в оковы (окованные или скованные одной цепью). Прежнее безразличное применение оков ко всякого рода арестантам, как подследственным, так и осужденным, притом независимо от степени тяжести наказания, грозившего им, теряет первоначальный смысл с течением времени; постепенно устанавливается принципиальный взгляд, что только наиболее тяжкие преступники заслуживают рабских оков. Помимо общего смягчения нравов, укреплению такого взгляда способствовало и то, что с устройством новых, преобразованных тюрем, побег виновного представляется затруднительным и без оков. Успехи человеческой культуры выразились, далее, в лучшем, более гуманном устройстве окованного оборудования. Вместо старинных оков, тяжелых по весу, которые, надеваясь непосредственно на тело, причиняли преступнику нестерпимые боли и затрудняли его малейшие движения(которые могли совершать только волевые люди), появились оковки на привязи, имеющие единственной целью предупредить побег наиболее опасных преступников. В Западной Европе оковы не находят такого широкого применения, как в России. Ближе всего к России стоит Франция, где, по общему тюремному регламенту 1841 г., заключение в цепи применялось ко всем арестантам, осужденным в каторжные работы, а к арестантам других категорий — только в случае учинения буйства и применения насилий. Во французском флоте долго применялся так называемый barre de justice, в виде дисциплинарного наказания: виновный влачил за собой в течение известного срока железное ядро, прикрепленного к его ноге. В России первые указания о заковывании в железо подследственных арестантов встречаются в двинской уставной грамоте 1397 г. В старинных русских тюрьмах арестанты содержались в тяжелых колодах: ноги заключенных нередко привязывались цепью к стулу, а на руки надевались особые оковы — специальные наручники. Ключи от цепей хранились у караульных. Важных преступников приковывали к стене; для Пугачева был даже сочинен особый толстый железный прут, так называемая лисичка, к концам которого прикреплены были ножные и ручные кандалы. Арестанты оковывались по два и более человек, причем не соблюдалось разделение по полам. Только в 40-х годах 18 века, когда обнаружилось, что один арестант в течение двух недель содержался скованным с чужой женой, между тем как его жена содержалась в то же самое время в другой палате, вышел указ о разделении полов при заключении арестантов в оковы. Начиная с первых годов 19 века, правительство, в целом ряде указов, старается предупредить злоупотребления со стороны местных тюремных властей при заковывании арестантов. Не раз разъяснялось, что заключение в оковы, как наказание телесное, не может быть применяемо к благородным дворянам. В 1826 г. предписано было истребить по тюрьмам стулья с цепями, где таковые окажутся, со строжайшим повелением "не изобретать ничего подобного впредь". В следующем году последовало запрещение, под предлогом удержания от побегов лиц, отдаваемых под стражу, изобретать и употреблять иные способы наказания, кроме тех, какие в законе были определены раньше. Особо важный закон был издан в 1822 г., благодаря, главным образом, усилиям вновь образованного в Москве комитета попечительного о тюрьмах общества. Законом этим, сохранившим, в общем, свою силу до революции, постановлено было: 1) цепи или кандалы ножные употреблять только для лиц мужского пола; 2) на женщин цепей не налагать, а накладывать на них только во время пути ручные оковки; 3) малолетних обоего пола освободить от ношения оков; 4) вес мужских кандалов установить в 5-51/2 фунтов и 5) обручи, на ноги налагаемые, обшивать кожей (впоследствии введены были, в замен обшивки, кожаные штиблеты или подкандальники). Незабвенный Гааз ввел еще более легкие кандалы — до трех фунтов веса, названные в тюрьмах его именем. Ему же пришлось положить немало сил и энергии на борьбу с железными прутьями, к которым, при препровождении по этапу, приковывались по несколько человек. В бытность Достоевского на каторге, форменные острожные кандалы, приспособленные к работе, состояли не из колец, а из четырех железных прутьев, почти в палец толщиной, соединенных между собой тремя кольцами; они надевались под панталоны. Неформенные кандалы, кольчатые — "мелкозвон", как называли их арестанты, носились снаружи. Заключение в оковы считалось еще со времен Петра I наказанием телесным, но этот взгляд не вполне был выдержан, так как оковы налагались, с известными ограничениями, и на женщин, изъятых вообще от телесных наказаний. В каких именно случаях арестанты могли быть заковываемы в железо — законом точно не было установлено; решение этого вопроса принадлежало тюремной администрации. В уставе о содержании под стражей говорится глухо, что "по состоянию дел" могут быть заковываемы арестанты, содержащиеся под стражей по обвинению в тяжких преступлениях. В особенности должны быть заковываемы все приговоренные к ссылке в каторжные работы, когда судебные о них приговоры вошли в законную силу. Пересыльные арестанты идут в путь или в оковах, или без онных, смотря по распоряжению начальства. Если они следуют по этапной дороге без оковов, то на них могут быть наложены наручники. Более точные указания относительно оковывания содержалось в уставе о ссыльных. После привода идущих в Сибирь арестантов в острог надлежало тотчас снимать кандалы, надеваемые вновь только при отправлении в дальнейший дальний путь: исключались из этого правила только осужденные в ссылку за убийство и другие важнейшие преступления. По прибытии на место ссылки, в оковах содержались лишь осужденные к ссылке в каторжные работы: бессрочные каторжные первого разряда содержатся в ручных и ножных оковах, прочие каторжные — в одних лишь ножных. Женщины, осужденные к каторжным работам без срока, также содержалмсь в ножных и ручных оковах, но менее тяжелых. Оковы с каторжных снимались при переводе их в отряд исправляющихся, а иногда, в виде исключения, и ранее этого срока, но с особого разрешения генерал-губернатора. С особого разрешения оковы могли быть снимаемы и тогда, когда это требовалось особым типом работ, а также в случае особо тяжкой, изнурительной болезни. Снятые с каторжного оковы могли быть на него вновь налагаемы, в виде дополнительной меры наказания за малоуважаемые начальством проступки. На каторге, за особо тяжкие преступления ссыльных, употреблялись, помимо обыкновенных оков, еще особое наказание — прикование к тележке на время от 1 до 3 лет, но это наказание распространялось лишь на каторжных рабочих первого разряда (т. е. бессрочных или осужденных на срок не менее чем в 12 лет). По закону 1893 г. были освобождены от этой суровой кары лишь лица женского пола.
Окольничий— это старинный дворцовый чин. Самые древние указания на окольничих встречаются в памятниках XIV в. (договорная грамота великого князя Семеона Гордого с братьями и жалованная грамота великого князя рязанского Олега Ивановича Ольгову монастырю). Судя по московским памятникам XVI и XVII вв., окольничим поручались те же дела по управлению, что и боярам, с тем только различием, что они везде занимали второе место после бояр. Окольничие сидели в разных приказах, назначались наместниками и воеводами, бывали послами и членами государевой думы. Первоначально, как видно из разрядных книг, их служба заключалась: 1) в устройстве всего необходимого для путешествия князей и царей ("устраивать путь и станы для государя" — значило быть окольничим) и 2) во встрече и представлении государю иностранных послов, которым они также устраивали и помещение. Число окольничих сначала было очень невелико. После смерти Василия Темного оказался налицо один окольничий; очень долго при его преемнике было не более трех окольничих. К концу царствования Иоанна III число их стало возрастать: он передал сыну шесть окольничих. При Иване Грозном часто назначалось по 4-6 окольничих. При Дмитрии Самозванце их было 14, при Василии Шуйском — 17, при Михаиле Феодоровиче — от 9 до 17. Алексей Михайлович оставил сыну 12 окольничих. Последним пожалован был в это звание А. А. Юшков, в 1711 г. С увеличением числа окольничих их обязанности все более расширялись. В окольничии возводились обычно люди из менее родовитых фамилий, средних боярских родов. Нередко назначались в окольничии для приближения к царю и затем возводились в боярство люди неименитые, например Адашев, Басмановы, Годуновы, Стрешневы, Матвеев, Нарышкины, Хитрово. В XVII в. среди окольничии появляются ближние или комнатные окольничии, которым иногда давалось место даже впереди бояр неближних. Денежное жалованье окольничих зависело исключительно от усмотрения государя; вначале оно было не более 100 руб., к концу XVII в. иногда доходило до 800 руб. Уложение Алексея Михайловича определяет окольничим только размер поместного оклада в Московском уезде (150 четей), но этот оклад давался не всегда, а по особому государеву указу. Были случаи отказа от пожалования в окольничии (П. П. Головин). Само слово "окольничий" Карамзин производил от "около" и предполагал, что окольничий — это чиновник, находящийся всегда около государя; Татищев правильнее связывал слово окольничий со словами "околичность" и "окольний", что оправдывается, до некоторой степени, и нахождением в древних актах слова "околичники", употребляемого вместо окольничий.
Окропление или обливание — исключительная форма совершения таинства крещения, употреблявшаяся во II и III вв. при крещении больных и умирающих (baptismus сlinicorum), a также оглашенных, заключенных в темницы во время гонений, когда невозможно было крестить через прямого погружение в воду. Православная церковь не всегда допускала окропление или обливание при совершении крещения, но только в крайних случаях, в виде исключения из общего правила. В римской католической церкви крещение совершается через обливание. Такой способ крещения утвердился не ранее XIII в.; по свидетельству Фомы Аквината, на Западе еще в XIII столетии повсеместно совершали крещение через погружение в воду, а не через местное обливание.
Октоих(от греч. слов ;;;; восемь и ;;;; — голос, "осьмигласник") — богослужебная книга православной церкви, содержащая в себе чинопоследования вечерни, повечерия, утрени и литургии для шести будничных дней недели, а для воскресных дней, кроме того — малой вечерни и полунощницы. Все эти песнопения по способу пения разделяются на восемь гласов (отсюда название книги) или напевов, из которых каждый употребляется в продолжение одной седмицы. Пение октоиха в будни начинается после воскресенья (недели) всех святых и оканчивается перед субботой недели мясопостной; в воскресенья же начинается с воскресенья, следующего за неделей Всех Святых, и продолжается до пятой недели великого поста включительно. Пение всех восьми гласов последовательно в продолжение восьми седмиц называется в церковном уставе "столпом"; всех столпов в продолжение года поется шесть. Не употребляется октоих при богослужении: по будням, начиная с субботы мясопустной, а по воскресеньям — с недели Ваий до недели Всех Святых; кроме того, — в двунадесятые праздники Господни, в двунадесятые Богородичны и в предпразднества всех двунадесятых праздников, случающихся в будни. Октоих нотный — это церковно-богослужебная нотная книга, в которой песнопения построены на восьми гласах. Октаих назывался в старину Октаем, Охтаем, Охтаиком или просто Осьмигласником. Напечатана эта книга в Москве, по указу священного синода, в период от 1870 до 1872 г. По числу восьми гласов, весь октоих разделяется на восемь частей. Первую часть октоиха составляют мелодии для песнопений первого гласа, вторую — мелодии для песнопений второго гласа и т. д. Заглавие печатного нотного октоиха: "Октоих или Осьмигласник знаменного распева, содержащий в себе восследование воскресные службы с Богородичны всея седмицы". Прибавлением к восьми частям служат в октоихе "Воскресные утренние стихиры" или так называемые "Стихиры Евангельские". Все мелодии песнопений были написаны знаменным и киевскими распевами. Преподобный Иоанн Дамаскин первый изложил древнее осмогласие восточной церкви в строгой музыкальной системе. Музыкальные знаки октоиха Дамаскина были крюковые: они писались над текстом святых писаний и употреблялись только восточной церковью. В октоихах содержатся труды церковных песнопевцев, живших прежде и после Дамаскина.
Олафа орден— норвежский орден, учрежден был в 1847 г., имел 5 степеней, восьмиконечный белый эмалированный крест, ленту нес красную с бело-сине-красной каймой.
Олеография— так называлось до революции производство хромолитографических подражаний картинам, написанным масляными красками.
Оливье-Дьявол(Olivier le Dain или О. le Diable) — любимец французского короля Людовика XI, сын крестьянина из Фландрии. Будучи цирюльником и камердинером короля, он пользовался большим доверием Людовика XI, дававшего Оливье важные поручения. В 1477 г. он сделал его графом Меланским. Попытка его побудить дочь Карла Смелого, Марию Бургундскую, примкнуть к Людовику XI не удалась, также как и попытка восстанием во Фландрии приобрести эту страну для Франции; тем не менее, он удержал расположение короля, сделавшего его губернатором Сант-Кантена. После смерти короля Оливер-Дьявол был повешен его преемником, в 1484 г.
Олигархия (от греч., ;;;;; и ;;;; или ;;;;;;, правление немногих) — так называлась изначально форма государственного устройства, в которой власть принадлежит немногим, имеющим деньги и купившим на них влияние на общество. В системе Аристотеля олигархия противополагается аристократии, как ее извращенная форма; в аристократии управляют немногие, но лучшие, ставя своей задачей управления всеобщее благо; при олигархах  также немногие, но худшие, продажные, преследующие своекорыстные цели. Есть четыре вида олигархий: в первом доступ к правительству дается гражданам с не очень высоким имущественным цензом; во втором правительство замещает вакантные места по собственному избранию, причем ценз, дающий право выбора, значительно повышается; в третьем правительственные должности наследственны; в четвертом не существует никакого общего порядка и закона, а царит грубый произвол захвативших власть; последняя форма олигархии хуже всех и в последней стадии приближается к деспотии. Пример культурно-исторического типа олигархии последнего вида по Аристотелю (";;;;;;;; ;;;;;;;") — правление тридцати, затем десяти в Афинах. Во всех классификациях древности и средних веков олигархия занимала свое отведенное место, но так как ее определение не представляло вполне объективных отличительных признаков, то подведение тех или иных государств под эту рубрику было довольно произвольно. Как наиболее типичный пример олигархии в позднейшее время чаще всего приводят средневековые итальянские республики, в особенности Венецию, с ее советом 10. Из классификаций нового времени олигархия исчезла, как самостоятельная государственная форма, но довольно часто и ныне говорят об олигархии, когда желают обозначить группу лиц, захвативших власть и произвольно ею пользующихся по своему усмотрению все равно при республиканско-президентском правлении или при демократии.
Олимпиада(;;;;;;;;) — так называлась у греков, единица времени, состоявшая из четырех лет, между двумя последовательными празднованиями олимпийских игр. Эрой греческого времясчисления была первая олимпиада, падающая на 776 г. до Р. Х. Тимей Сицилийский (около 264 г. до Р. Х.) первый распределил все важнейшие исторические события по именам олимпийских победителей, с которыми он сопоставил современных им афинских архонтов, спартанских эфоров и аргосских жриц. Вслед за ним Полибий, Диодор Сицилийский, Дионисий Галикарнасский и другие утвердили этот способ времясчисления древней истории, причем упоминались имена победителей в беге, а не в других родах состязаний. Отдельные годы олимпиад одними писателями обозначаются, другими нет. Чтобы перевести порядок времясчисления по олимпиадам на новый порядок по годам до Р. Х., надо числительное, определяющее олимпиады, уменьшить на 1, умножить на 4 и вычесть из 776, с прибавлением 1, 2, 3, смотря по тому, берется ли 2-й, 3-й или 4-й год олимпиады. Если событие произошло во 2-ю половину аттического года (начало которого падало на 1 число месяца Гекатомбеона, т. е. на середину июля), то из полученного в конечном результате числительного следует вычесть 1.
Оловянщики(Potier d'йtain, Zinngiesser) — на их долю в новейшее время осталось лишь изготовление игрушек, военных солдатиков, пуговиц и очень ограниченного числа фармацевтических и медицинских принадлежностей. Оловянная посуда, пользовавшаяся большим распространением в старину, в новейшее время была вытеснена дешевым фаянсом, позднее китайской пластмассой и разными сплавами. Чистое олово плохо заполняет форму, поэтому к нему прибавляют 3 или 4% свинца; больше 18% этого металла прибавлять не следовало, если сосуд предназначался для пищи, так как ядовитый свинец мог тогда переходить в раствор. Олово можно было отливать в песочную форму, как другие металлы, но обычно пользовались латунными разъемными формами, покрытыми тонким слоем охры, разведенной на уксусе, или просто окислившимися с поверхности, чтобы работа шла быстрее и поверхности выходили более гладкими и правильными. Формы эти в разобранном виде раскладывались на печке вокруг котла, где расплавлено было  олово; когда они достаточно прогревались, рабочий брал части руками с помощью куска войлока, составлял, накладывал скрепления и, зачерпнув олова, наливал его. Как только литник застынет, форму переворачивали и начинали разбирать, помогая легкими ударами деревянного молотка. Цилиндрические сердечники заседали столь сильно, что их приходилось вынимать с помощью волочильного станка. Успех отливки зависел от надлежащей температуры формы и олова, поэтому, как только формы прогревались в надлежащей степени, работу вели безостановочно, чтобы они не остывали. Литники и швы отплавляли горячим железным паяльником, спайку производили не более легкоплавким припоем, а тем же самым сплавом, из которого изготовлена была сама вещь, потому что иначе шов скоро мог потемнеть и стать виден. Для спайки пользовались обыкновенным медным паяльником и салом вместо паяльной воды, но при работе спаиваемые края тоже плавились, поэтому, составив части, оловянщик аккуратно подкладывал под спаиваемое место толстый войлок, выдерживающий температуру плавления олова, чтобы расплавленный металл не вытек, а затвердел в прежней форме. Иногда вместо войлока насыпали в сосуд сухого песка. После спайки швы сглаживали напильником, скоблили шабером, обтачивали на токарном станке, если форма позволяла, и полировали стальным воронилом, смачивая его мыльной водой. Столь распространенные раньше нюренбергские оловянные солдатики отливались обычно в формах, вырезанных в кусках шифера. Форма состояла из ряда плиток равной величины, расположенных на ребре, так что плоскости соприкосновения были вертикальны и содержали по половине отливаемого предмета. Литники были образованы на верхней поверхности, а ножки предметов формовались между нижними поверхностями плиток и поверхностью, на которую поставлена была вся форма. Формы изготовляли также гальванопластически, из красной меди. Отлитые солдатики раскрашивались от руки красивыми лаковыми красками.
Ольги (орден)— вюртембергский знаковый орден, учрежденный королем Карлом I в 1871 г., как награда за подвиги благотворительности и помощь больным и раненым, особенно во время войны. Имел одну степень. Это был матовый серебряный крест, с наложенным на него красным крестом. Лента была черная, с двумя карминовыми полосками.
Омлет(Omelette) — яичница, приготовленная с небольшим количеством или совсем без муки, запекаемая лишь с одной стороны и потом свертываемая; иногда заполнялась фруктами, сладостями (Омлет aux confitures), икрой, мясным фаршем, раками и другими природными причудами или смешивалась с зеленью (Омлет aux fines herbes). Омлет, наполненный льдом и фруктовым мармеладом и затем спеченный, назывался Омлет суфле(или просто souftlйe).
Омнибус(Omnibus, на латвни "повозка для всех") — так назывались просторные экипажи с непокрытыми верхними сиденьями (империалом), за небольшую плату перевозящие когда-то пассажиров. В 1662 г. в Париже введены были так называемые Carosses а cinq sous (каждая повозка для 8 человек), в определенное время проезжавшие по определенным линиям. Это предприятие удержалось лишь короткое время. Более прочной стала парижская попытка 1823 и 1827 гг., после чего название и устройство народных омнибусов стало распространяться повсюду. В Лондоне некий Шиллибир (по имени которого некоторое время назывались омнибусы) в 1829 г. основал первую омнибусную линию.
Омовение ног— на Востоке с древних времен это долг гостеприимства, оказываемый гостям хозяином дома лично или через его служителей или служительниц. Гомер упоминает об этом обычае и у греков, но здесь подобного рода услуги оказывались чаще рабами. Еще в новейшее время у индусов считалось признаком вежливости предложить входящему гостю прежде всего воды, как для освежения, так и для омовения ног и омоложения кожи. Как символическое действие — в смысле призыва к самоотверженной любви и смирению — библейское омовение ног ученикам совершено было Иисусом Христом на Тайной Вечере (от Иоанна). В память этого события на Западе священники или— как например, в Милане — епископы омывали ноги новокрещенным. Многими этому действию придавалось значение таинства. Как простое выражение смирения омовение ног сохранилось в католической церкви, а также у менонитов, анабаптистов и других сект. Главами государства омовение ног совершалось при дворах венском, мюнхенском, мадридском и лиссабонском, в Великий четверг, над 12-13 паломниками или бедными старцами. В Риме в тот же день папа совершал в Клементинской капелле омовение грязных ног 13 священникам, одетым в белые одежды; он омывает им правую ногу, отирает ее и целует их вместе. Эти 13 "апостолов" потом обедают в капелле св. Павла, причем папа им прислуживает. Шерстяные одежды и полотенца, также как и серебряную медаль на память они получают в подарок. При начале церемонии поется антифон "Mandatum novum do vobis", вследствие чего все действие называется Mandatum, a y англичан Великий четверг получил название Maundy Thursday. Подобная же церемония в тот же день производится епископами, аббатами и т. д. В православную церковь обряд омовение ног перешел из греческой церкви, как об этом свидетельствуют существовавшие в богослужебной практике церкви русской уставы Манганский (до 1070 г.) и Студийский (до XV в.). Из них видно, что омовение ног в Великий четверг совершалось прежде литургии, а не после неё. Евангелие во время этого обряда читал, с известным разделением, священник, а не диакон; омовение ног совершалось игуменом, который и оканчивал чтение Евангелия, облачившись в фелонь. В XVII в. омовение ног совершалось не только в Москве, где в Успенском соборе, после обедни, патриарх омывал ноги архиереям, но и в других городах. В Новгороде, например, по указанию письменного архиерейского Чиновника (XVII в.), протодиакон и ризничий выводили священников из алтаря по одному, с приглашением: "а учениче, учитель глашает тя"; омовение начиналось святителем с последнего от царских врат, который занимал место Иуды Искариотского. В настоящее время обряд омовения совершается в каждой епархии архиереем, над 12 священниками, в кафедральном соборе, после заамвонной молитвы, при чтении Евангелия от Иоанна. При омовении архиерей преклоняет одно колено, возливает воду на ногу каждого трижды, и потом отирает полотенцем. Тот, у кого архиерей умывает ногу, целует архиерея в митру и руку, архиерей же целует его ногу. По окончании первого Евангелия читается другое, начиная со слов: "образ бо дах вам" — самим архиереем.
Омоним(греч.) — это слово, которое имеет с другим одинаковое произношение, но разное значение, например нос (часть тела, часть корабля, географический термин), коса, пол и т.п.
Омофаги(греч.) — это "поедатели сырого мяса"; название людей, что едят неприготовленное мясо или не умеющих как дикие народы готовить пищи на огне.
Омфал(;;;;;;; — греч. "пуп") — по греческому сказанию, упавший с неба камень (метеорит) в Дельфах, означавший середину, как бы пуп земли, представлявшейся в виде плоского щита; хранился в святилище Аполлона и почитался как божество, обвивался повязками, умащивался маслом. Аполлон часто изображался сидящим на нем; иногда омфалос изображался и при сыне его, Асклепии.
Омфаломантия(греч.) — гадание по виду пупка(или фалоса), распространенное по всему свету. Во Франции и Баварии гадали по узлам пупка, сколько еще детей будет у родившей. Некоторые дикари убивали детей, рождающихся с обвитой вокруг тела пуповиной, предполагая, что такие дети могут убить своих родителей.
Омфалоцефалия— это уродство, при котором голова кажется выходящей из пупочного отверстия и помещена ниже сердца. Происхождение этого уродства, полученного экспериментально, объясняется тем, что вследствие смещения (эктопии) сердца вперед эктодермическая складка, отделяющая голову зародыша от желтка, врастает чрезвычайно в глубь и притом не под Pharynx, a между ним и нервной трубкой. При этом врастании складка подгибает и увлекает передний конец нервной трубки к пупочному отверстию.
Онанизм(онания, онанизация, мастурбация, хейромания, рукоблудие — от имени Онана, еврейского сына Иуды; из ветхозаветного Бытия) — прочное удовлетворение полового чувства неестественным путем с помощью манипуляции руками; было очень широко распространено среди древних иудеев, откуда и получило свое первоначальное название; чрезвычайно распространенное позднее иудеями, особенно между детьми, чаще учащейся молодежи обоего пола в закрытых учебных заведениях, нередко сохраняемое в годы половозрелости и даже в преклонных летах у седых стариков.
Онолатрия(греч. "служение одному ослу") — почитание изображения осла, в котором язычники упрекали евреев; позднее так иудеи научились ругать христиан и еще позднее магометан.
Онтология(;;;;;;;;;) — вообще учение о всеобщем сущем бытие; в особенности так обозначается основная, формальная часть философии в системе Христиана Вольфа, который, следуя Аристотелю, называет ее также "первой философией". В онтологии рассматриваются понятия нечто и ничто, возможное и невозможное, определенное (или действительное) и неопределенное, количество и мера, качество, порядок и истина (определяемая формально, как единство многообразного или согласие различного), свойства и условия действительного бытия — пространство, время, движение, форма, происхождение из другого и переход в другое; наконец, излагается учение о простых единицах реального бытия или монадах (обладающих силой сопротивления, но без способности представления).
Онуфрий— старец, раскольник, основатель секты "аввакумовщины" или "онуфриевщины". О. был иноком в Соловецком монастыре; остался упорным последователем старопечатных книг, а после осады монастыря и изгнания оттуда старообрядцев, удалился в Нижегородскую область, на реку Керженец, где, неподалеку от города Семенова, у деревни Хворостиной, основал в 1677 г. скит. В 1690-х гг. здесь происходили большие раздоры между старообрядцами вследствие различного отношения их к письмам протопопа Аввакума. Онуфрияне видели в письмах Аввакума источник особенной благодати, ввели их чтение за богослужением, почитали и самого Аввакума, написали его изображение и поклонялись ему. Все это вызвало протест со стороны других старообрядцев. В 1693 г. собрался первый собор против Онуфрия и его последователей; их долго убеждали, но безуспешно. В 1706 г. собрался второй собор в присутствии известного старообрядческого начетчика и писателя — инока Евфросина, но и этот собор был безрезультатен. В 1708 г. собрался новый собор с целью предать отца Онуфрия и его последователей анафеме, в случае упорства. Онуфрий согласился отречься от писем, но условно: "аще в них (письмах Аввакума) обрящется противность церкви, то и мы оные не приемлем". В 1709 г. был созван четвертый собор. Онуфрий и его последователи на этот раз сдались, отреклись от писем и написали о том особое соборное определение. Онуфриевщина актом отречения самого Онуфрия не прекратилась: она распространилась в Брынских лесах и во многих местах ростовской епархии. После смерти Онуфрия (в 1716 г.) понадобилось, в 1717 г., новое отречение его последователей от еретических мнений Аввакума. В остальном онуфриевщина мало отличалась от других раскольничьих беспоповщинских(без попов) толков: последователи Онуфрия принимали попов только до-никоновского поставления и в волновавшем тогда старообрядство вопросе о самоистреблении держались довольно уклончиво, хотя, по-видимому, сочувствовали "самоубийственным смертям".
Опахивание— суеверный обычай, распространенный во многих местах России среди крестьянского населения. Обычай опахивания ("коровьей смерти"), выработавшийся в отдаленную эпоху, представляет смесь язычества с христианством. Состоит он в том, что во время эпидемии или падежа скота местные жители проводили сохой вокруг села, при особой своеобразной обстановке, замкнутый круг, в который якобы не дерзнет вступить инародное бедствие. Совершался обряд опахивания в полночь; участвовали в его совершении одни женщины; главная роль вверялась старухе-повещалке, которая шла на помеле, вслед за несомой впереди святой иконой, в одной рубахе, с распущенными волосами, и кляла на чем свет стоит смерть. Соху, которой опахивали село, тащила незазорная девушка или баба-неродица, или, наконец, сама повещалка. Животные, попадающиеся процессии, беспощадно истреблялись(даже кошки, собаки, коровы и свиньи). Подвергалась опасности даже жизнь мужчины, если бы он встретился толпе во время ее шествия (известен был даже случай одного фанатичного убийства). Суеверный простолюдин был убежден, что во всем встречающемся процессии таится смерть, принявшая вид оборотня и старающаяся перебежать дорогу(подобно черной кошке), чтобы нарушить силу целебного круга, проводимого вокруг села. Существует предание, что в старину приносились человеческие жертвы с умилостивительной целью: женщина(ведьма), заподозренная в сношении с нечистой силой, обрекалась на страшную смерть и зарывалась живой, вместе с черной кошкой и петухом.
Опера(opera — итал., Oper — нем., opйra — франц.) — это культурно-исторический тип искусства; художественно-драматическая форма театральных представлений, в которой речь, соединенная с музыкой (пение и аккомпанемент), и сценическое действие имеют преобладающее значение. Зародыш такой драматической формы следует искать в Италии, в мистериях, т. е. духовных представлениях, в которых эпизодически вводимая музыка стояла на низкой степени. Духовная комедия: "Обращение святого Павла" (1480), Беверини, представляет уже более серьезный труд, в котором музыка сопровождала действие с начала до конца. В середине XVI столетия большой популярностью пользовались пасторали или пастушеские игры, в которых музыка ограничивалась хорами, в характере мотета или мадригала. В "Anfiparnasso", Opaцио Векки, хоровое пение за сценой, в форме пятиголосного мадригала, служило для сопровождения игры актеров на сцене. Эта "Commedia armonica" была дана в первый раз при Моденском дворе в 1597 г. В конце XVI столетия попытки ввести в такие сочинения одноголосное пение (монодию) вывели оперу на тот путь, на котором ее развитие пошло быстро вперед. Авторы этих попыток называли свои музыкально-драматические произведения drama in musica или drama per musica; название «опера» стало применяться к ним в первой половине XVII столетия. Далее некоторые оперные композиторы, например, Рихард Вагнер, опять вернулись к названию: музыкальная драма. Цель опер — усилить и углубить, с помощью музыки, действие драматического произведения. Хотя музыка в операх имеет преобладающее значение, тем не менее, успех ее находится в зависимости от текста (либретто), который должен иметь интересный, ясный сюжет, сжатую, красивую литературную форму, жизненность и выразительность речи. Сюжет должен давать возможность к разнообразному выбору голосов (сопрано, меццо-сопрано, альт, тенор, бас) и к участию хора. Задача опер — не эффектность, а полная выразительность. Опера отклонилась от этой задачи у итальянцев в XVIII в. и в первой половине XIX столетия; ради эффектной вокальной виртуозности они почти превратили оперу в костюмированный концерт. Виртуозность отступила на второй план или совсем была изгнана из оперы, но появился еще и другой недостаток — слишком сильная и сложная инструментовка, заглушающая пение и препятствующая слову, этому важному фактору в опере, доходить до слушателя с полной ясностью. Большинство композиторов склонялось к системе Вагнера, придерживавшегося в своих позднейших операх речитатива и ариозного пения; меньшинство, не отрицая полезности этих форм, вводилов свои оперы также арии и ансамбли, т. е. номера, имеющие определенную форму. Представителями последнего направления использованием речитатива, ариозо или округленными формами совершенно рационально ставилось в зависимость от требования текста. Первый оперный театр для публичных представлений был открыт в 1637 г. в Венеции; ранее опера служила только для придворных развлечений. Первой большой оперой можно считать "Дафну" Пери, исполненную в 1597 г. Опера скоро распространилась по Италии, а затем и по остальным странам Европы. В Венеции со времени открытия публичных зрелищ в продолжение 65 лет появилось 7 театров; для них написано было разными композиторами (числом до 40) 357 опер. Первыми оперными пионерами были: в Германии Шютц ("Дафне", 1627), во Франции Камбер ("La pastorale", 1647), в Англии Пурцель; в Испании первые оперы появились в начале XVIII столетия; в России Арайя первый написал "Цефал и Прокрис" на самостоятельный русский текст (1755). Первая русская опера, написанная в русских нравах — "Танюша или счастливая встреча", музыка Ф. Г. Волкова (1756). Разновидности оперного искусства: большая опера (opera seria — итал., tragйdie lyrique, позднее grand-opйra — франц.), полукомическая (semiseria), комическая оперетка (opera-buffa — итал., opйra-comique — франц., Spieloper — нем.), романтическая опера, на романтический сюжет. В комической опере, немецкой и французской, между музыкальными номерами допускается диалог. Есть и серьезные оперы, в которые вставлен диалог, например, "Фиделио" Бетховена" "Медея" Керубини, "Волшебный стрелок" Вебера. Отпрыском комической оперы следует считать оперетту, которая получила особенное распространение во второй половине XIX столети. Опера делится на акты, картины, сцены, номера. Перед актами бывает пролог, в конце оперы — эпилог. В состав оперы входят: солисты, хор, оркестр, военный оркестр, орган, в оперную музыку — речитативы, ариозо, песни, арии, дуэты, трио, квартеты, ансамбли и т. д., из симфонических форм — увертюра, интродукция, антракты, пантомима, мелодрама, шествия, балетная музыка.
Оперетта— небольшая опера, в которой отдельные музыкальные номера связаны не речитативами, а диалогами. В оперетте все музыкальные номера меньше по размеру, проще по форме и по фактуре, чем в опере. Оперетта состоит из одного, двух или трех актов, не более. Сюжет оперетт — исключительно комический. Хотя итальянскую opera-buffa нельзя вполне считать опереттой, но она генетически связана с нею. Первой формой opera-buffa было веселое интермеццо, исполнявшееся между актами серьезной оперы, чтобы путем контраста возвысить художественное действие серьезной оперы. Выдающимися композиторами в этой области были Лагрошино, Пиччини, Галуппи, Паизиелло, Чимароза, позднее Россини, Доницетти. Opera-buffa- это есть продукт XVIII века. После изгнания итальянской opera-buffa из Парижа, там появилась французская оперетта: "Comйdie а ariettes". Первое сочинение в этом роде, "Les troqueurs", написал Антуан де Овернь (1754); затем оперетты писали во Франции Дуни, Филидор, Монсиньи, Гретри, де Алейрак, Госсек, Катель, Николо Изуар. У позднейших композиторов оперетта скорее переходит в комическую оперу (Буалдьё, Адам, Мегюль, Обер). Позднейшая оперетта во Франции получила у Герве, Оффенбаха, Лекока и многих других характер музыкальной сатиры. В Германии оперетта зародилась в начале второй половины XVIII столетия. Первая оперетта: "Der Teufel ist los", с музыкой Штандфуса, была дана в Лейпциге, в 1752 г. Оперетты писал еще Адам Гитллер. В Вене оперетта появилась годом раньше, чем в Лейпциге: "Der Krumme Teufel" написанабыла  Иосифом Гайдном в 1761 г. В 1768 г. Моцарт (отец) написал "Bastien und Bastienne". Для Вены оперетты писал еще Карл Диттерс фон-Диттерсдорф. В Мюнхене в этой области действовал Винтер, в Мангейме — Гольцбауэр, в Берлине — Андре, Иоганн Шульц. Писали еще оперетты Цумштеег, Бенда и др. Под влиянием новейшей французских оперет развилась новейшая немецкая оперетта, представителями которой являются Зуппе, Иоганн Штраус, Миллекер, Целлер. В Англии во второй половине XIX столетия оперетта стала пользоваться особенными симпатиями; из ее композиторов особенно известны Сюлливан и Осмонд Карр. Хотя в России иностранная опереттка пользовалась с самого начала успехом, но опыты в области чисто русской оперетты оказывались ничтожными. Название "оперетта" установилось в середине 18 столетия. К области легких сценических представлений с музыкой относится и музыкальная водевиль.
Опивало— в русских народных сказках этот персонаж, помогая герою, выпивает озеро; опорожнить 40 бочек вина для него сущая безделица. Опивало действует в сказках большей частью совместно с Объедалой, Вырвидубом и Скороходом. Обычно царь задает герою трудные задачи, и эти великаны ему помогают. Сказки такого содержания были русские и малорусские (почти во всех сборниках: Афанасьева, Чубинского, Романова и других собирателей сказочного творчества), польcкие ("Wis;a"), французские и другие западноевропейские(Cosquin), новогреческие (Carnoy et Nicolaides), индийские (у Минаева). В норвежских сказках роль опивал играет Meersauger (высасыватель моря), в скандинавской мифологии — великан Турс.
Опиум — под этим названием был издавна наиболее известен высушенный молочный сок, добываемый из семянных коробочек мака (Papaver somniferum). С химической точки зрения опиум представляет смесь весьма многих веществ, причем количественные отношения их, по-видимому, изменяются в зависимости от места происхождения наркотика. Наиболее важную составную часть опиума представляют алкалоиды (12—19 %) и меконовая кислота (около 5 %); остаток от указанных веществ состоит из меконина, смолистых веществ (около 11 %), клетчатки и частью растворимых, частью нерастворимых в воде минеральных солей, среди которых между прочим находятся сернокислые соли. Из опиума было выделено около 20 алкалоидов. Среди них в преобладающем количестве находится морфин (8—16 %) и затем наркотин (2—2,5 %), количество же всех остальных алкалоидов не превышает 1—1,5 %. Все эти растительные щелочи, вероятно, представляют производные бензилизохинолина или продуктов его распада (гидрокотарнин). Выделены следующие алкалоиды опиума: 1) морфин С17H19NO3 и его производные: кодеин С18H21NO3, псевдоморфин (C17H18NO3)2. 2) Алкалоиды, стоящие, по-видимому, в тесной связи с морфином: лауданин C17H16NO(CH3)3, лауданидин C17H16NO(OCH3)3, лауданозин C17H15N(OCH3)4, кодамин C18H19NO2(OCH3)2 и тебаин C17H15NO(OCH3)2. 3). Алкалоиды, строение которых доказано и которые представляют производные бензилизохинолина или продуктов его распада: наркотин C22H23NO7, папаверин C21H21NO4, нарцеин C23H29NO9, и гидрокотарнин C12H15NO3. 4) Алкалоиды, мало исследованные для того, чтобы установить их генетическую связь с предыдущими: криптопин C21H23NO5, протопин C20H19NO5, лантопин C23H25NO4, оксинаркотин C22H23NO8, меконидин C21H23NO4, гноскопин C22H23NO4, папаверозин и ксантамин C37H36N2O9. Морфин кристаллизуется (лучше всего из сивушного масла) в мелких ромбических призмах с 1 частью воды, который теряет форму при 120°, очень трудно растворим в воде, почти не растворим в эфире и бензоле, довольно хорошо растворяется в винном и древесном спирте; вращает плоскость поляризации влево; обладает (в спиртовом растворе) сильно щелочной реакцией и, как одноатомное основание, образует с кислотами большей частью хорошо растворимые в воде, хорошо кристаллизующиеся и очень горького вкуса соли, например, C17H19NO3.HCl.3H2O (шелковистые нити), (C17H19NO3)2.H2SO4.5H2O, хлороплатинат (C17H19NO3.HCl)2PtCl4, желтый осадок, кристаллизующийся из воды с 6H2O. В то же время морфин растворяется в едких щелочах, что вместе со способностью его солей давать синее окрашивание с хлорным железом указывает на присутствие в нем фенольного характера. Далее, морфин показывает способность обменивать 2Н на кислотные радикалы при нагревании с кислотами, их ангидридами и хлорангидридами, образуя например, с уксусным ангидридом соединение C15H17(C2H3O2)2NO3. При нагревании с йодистым метилом и этилатом натрия морфин дает кодеин, который таким образом представляет метиловый эфир морфина C17H18(OCH3)NO2.H2O. Подобным же образом получаются и другие эфиры морфина. При сплавлении с едким калием морфин дает протокатеховую кислоту и метиламин, который образуется также, вместе с аммиаком, пирролом, пиридином и фенантреном, при перегонке морфина с цинковой пылью. При нагревании морфина (также кодеина) с хлористым цинком, с крепкой соляной или разбавленной серной кислотой, получается апоморфин C17H17NO2 = C17H19NO3 — H2O (при кодеине и соляной кислоте образуется еще хлористый метил: C17H18(OCH3)NO2 + HCl = C17H17NO2 + CH3Cl + Н2O, основание, имеющее вид белой аморфной массы и дающее соли, действующие как сильное рвотное. Морфин окисляется очень легко (в аммиачном растворе) даже прямо кислородом воздуха, причем переходит в псевдоморфин (2C17H19NO3 + O = C34H36N2O6 + H2O), который образуется также при окислении морфина азотистой кислотой, хамелеоном и (в щелочном растворе) красной солью. Азотная кислота (70 %), окисляя морфин, дает между прочим кислоту C10H9NO9, которая при обработке дымящею азотной кислотой образует пикриновую кислоту C6H2(OH)(NO2)3. Легкая окисляемость морфина обусловливает его воcстановительное действие на серебряные растворы и на йодноватую кислоту, из которой он тотчас выделяет свободный йод, что применяется как одна из качественных реакций на морфин и даже служит для количественного его определения колориметрическим путем, растворяя выделившийся йод в хлороформе или сернистом углероде (что происходит внутри человека). Производство опиума  возможно во всех странах с мягким и субтропическим климатом и не слишком большим количеством осадков, но не везде оно одинаково выгодно. В новейшее время оно было налажено лишь в Малой Азии, Персии, Индии и Китае, а в небольших размерах и в Египте, а также в европейской Турции. Опиум, добываемый во многих местностях Европы (в Вюртемберге, на Рейне, в Силезии, под Берлином, в Австрии, Франции), в Алжирии, Северной Америке и Австралии, имел раньше для торговли лишь ничтожное значение, хотя в общем европейский опиум был богаче алкалоидами, чем азиатский. В Малой Азии мак разводился преимущественно мелкими земледельцами. Одна коробочка мака давала 0,02 гр. опиума. Малоазиатский опиум, производимый раньше в количестве около 300000 кг. в год, поступал в основном на торговые рынки через Смирну и Константинополь и считался лучшим сортом опиума. Смирнский опиум имел вид сплюснутых или почти шарообразных лепешек, весом до 0,75 кг., реже продавался брусками, весом в 1—3 кг. В свежем состоянии эти лепешки были несколько мягки, внутри бледно-коричневого цвета, и состояли из мелких зерен, которые в разрезе были видны простым глазом; высушенные, они становились темнее, на изломе становились блестящего красно-коричневого цвета. Значительные количества опиума шли на производство морфия и других алкалоидов, чаще же всего он употреблялся внутрь, как опьяняющее веселящее средство, главным образом, курительное, но опиум при его избытке также ели, проглатывая в виде наркотических пилюль. Это особенно было распространено на Востоке, у турок, греков, персов, главным же образом — у китайцев, в заметной степени также в Северной Америке и Англии. Турки относились с презрением к лицам, которые не курили, а ели как бедные опиум и опиумный мак, называя их «териакидами». Мак принадлежит к числу древнейших лекарственных растений; указания на его снотворное действие восходят к глубокой древности. В Малой Азии он, по-видимому, разводился уже во времена Гомера. Теофраст знал опиум под названием «;;;;;;;;», Диоскорид и Плиний также описывают производство опиума; тогда различали ;;;;, высушенный сок из коробочек мака, от «;;;;;;;;;» — не столь сильнодействующего экстракта всего растения. Арабы, для которых опиум отчасти служил суррогатом запрещенного им вина, распространили опиум под схожим именем «Afiun». В Европе, в средние века, опиум или особая кашка с большим содержанием опиумных алколоидов были известны под именем Theriaka или Turiaga, но употребление его не было широко распространено. Злоупотребление опиумом, как возбуждающим средством, впервые распространилось, по-видимому, в Персии. В Санскрите нет названия для опиума; на Востоке повсеместно приняты были названия, производные от греческого ;;;;. В Индии культура мака упрочилась прежде всего в Мальве. В начале XVI в. опиум был в передней Индии очень дорог. Китайцы получали в то время из Индии много опиума, но только как средство лекарственное; курение опиума вошло в Китае в употребление лишь во второй половине XVII в. Английская ост-индская компания ввела свободное производство опиума в Бенгалии и монополизировала его, а с 1773 г. стала ввозить опиум в Китай, в количествах, постоянно возраставших. В 1820 г. китайское правительство запретило свободный ввоз опиума, но это привело лишь к организации англичанами контрабандной торговли им и, наконец, к "войне из-за опиума" с Англией (опиумная битва). После вторичной воины с Англией китайское правительство, в силу тянь-цзиньского договора 1858 г., официально допустило ввоз опиума для всех, который затем был урегулирован чжи-фуской конвенцией 1870 г., дополненной протоколом 1885 г. В силу последнего, в Китае взималось с опиума, сверх таможенной пошлины, лишь однократный заставный акциз, высший размер которого был установлен этим договором. Внутри страны торговлей опиумом могли заниматься лишь китайцы. В Индии существовали казенные(на средства госуларственной казны) фабрики опиума в Патне и Газипуре, производящие ежегодно около 40—50000 ящиков опиума (по 68 кг.). В 1873—74 г.г. финансовом году в Индии было произведено 6358495 кг. опиума, из которых в Китай и другие страны с китайскими поселенцами вывезено было 6144132 кг.; две трети этого производства принадлежали Бенгалии, остальная треть — Бомбею и Мальве. Одновременно с этим замечался поразительно быстрый рост производства опиума в Персии, где оно в последние годы вытесняло даже производство зернового хлеба, который вследствие этого только дорожал. Главными центрами производства опиума в Персии являлся Испагань, Иезд и Шираз. Из Персии опиум вывозился и в Китай, и в Лондон через порты Персидского залива, главным образом через Бушер; стоимость этого вывоза определялась в 20 млн. крон в год. Курительный опиум составлял главный предмет значительной контрабандной торговли Харассана с Закаспийской областью, Бухарой и Хивой. Наряду с производством опиума усиливалось и потребление его бедным населением(вместо хлеба), и притом не одной только Персии, но и соседних областей южной России. С 1853 г. опиум производился и в самом Китае, в количестве 20—30 тысяч ящиков в год. Ввоз опиума в Японию был строго воспрещен. Начало распространения потребления курительного опиума в Англию относится к 1840-м гг. и совпало с усилением общественного движения в пользу общей алкогольной трезвости. В Северной Америке, помимо китайских поселенцев, курение опиума получило значительное распространение с 1870-х гг.; лишь в 1876 г. оно проникло в крупные города востока Америки— Чикаго, Сан-Луи, Нью-Орлеана, позднее в Нью-Йорк. В новейшее время в Соединенных Штатах едва ли существовал хоть один город, особенно на Западе США, где не было бы курильщиков опиума и специальных для них курилен(особенно в китайских кварталах). В Британской Индии, где было весьма сильно распространено курение конопли, в больших размерах потреблялся и опиум, но не в виде курения, а в виде обычной еды. Производство опиума было очень простым и доступным широкому кругу морфинистов. На маковых головках за 2—3 недели до созревания, когда коробочки покроются тонкой мучной пылью, два-три раза в день делаются горизонтальные поверхностные, не проникающие в гнезда коробочки, надрезы; из последних сочится белый маковый сок, который собирают на подложенные листья щавеля или мака. Часть, прилегающая к головке мака, отскабливается. Соскабливание продолжается до тех пор, пока сок перестанет вытекать из надрезов, что обычно наблюдается спустя 3—4 дня. Полученный молочный сок — продажный опиум — на солнце довольно скоро сгущается, делается непрозрачным и постепенно изменяет цвет от молочно-белого до желтовато-красного и буро-красного оттенка. Величина кусков опиума, которым в различных местностях и странах придают различную форму, сильно колеблется; упаковка также не везде бывает одинакова(тем более, что сейчас свободное перемещение наркотического курительного опиума почти везде ограничено правоохранительными органами). Одни весят 30—40 гр., другие 1—2 кг. Также колеблется в опиуме содержание морфина, что зависит от места получения препарата; на количество морфина влияют как отдельные виды мака и место его произрастания, так и время, в которое добывают из него сок (по мере созревания мака уменьшается содержание морфина). Опиум не должен иметь пригорелого или затхлого запаха, соленого или сладковатого вкуса. Порошок должен иметь светло-бурый цвет. При сжигании опиума золы должно получиться не более 8 %. В сухом порошке должно содержаться не менее 10 % морфина. Действие опиума на организм слагается из действий находящихся в нем веществ, и, смотря по составу препарата, должны встречаться уклонения от типического действия хорошего сорта опиума. Относительно расы можно упомянуть, что например, у малайцев и негров опьянение опиумом вызывает судороги, бред и т. п., тогда как у кавказской расы, хотя и приходится наблюдать действие опиума на субъектах различного умственного развития, подобные состояния или вовсе не наблюдаются, или наблюдаются чрезвычайно редко. Из животных — низшие также реагируют на опиум судорогами; интенсивность судорожного периода становится тем слабее, чем выше животное по своей организации. Наоборот, снотворное действие опиума менее заметно у животных, стоящих на низших ступенях животного царства; так, иногда нельзя вызвать наркоза у собак приемами в 0,3—0,5 гр. и более. Всасывание опиума совершается из различных частей тела: прямое введение его в кровь, применение на язвенных поверхностях(для обезболивания) и слизистых оболочках, в особенности на слизистой оболочке прямой кишки, и введение в желудок вызывают ряд общих и местных явлений кислотного растворения. Выделение его, также как и его составных частей в молоке кормящих женщин, доказано почти бесспорно. Ритм сокращений сердца после введения опиума в желудок, в среднем спустя 20 минут, учащается в зависимости от индивидуальной восприимчивости и величины приема; учащение это через некоторое время заменяется уменьшением числа ударов. Дыхание замедляется после первоначального учащения. Уменьшение частоты пульса наступает в период наркоза. Отделение желез, за исключением потовых, под влиянием опиума уменьшается. Перистальтика кишок парализуется, вследствие чего происходит задержка стула. Нужно сказать, что в первое время употребления опиума опиофаги(или простые наркоманы) замечают у себя значительное усиление полового влечения, что затем сменяется ослаблением половой деятельности. Влияние опиума на отделение пота очень характерно и было известно раньше других сторон действия этого средства. Вместе с покраснением и опуханием лица, также с повышением температуры остальной кожи, часто появляется обильный пот. Обычно после приема 0,15—0,03—0,1 гр. опиума ощущается чувство теплоты; глаза блестят, восприимчивость органов чувств к внешним впечатлениям временно усиливается, но затем она ослабевает; появляется чувство приятной усталости, давления в височной и лобной областях. Сюда могут присоединиться субъективные световые ощущения: различного рода светящиеся и цветные кольца, затем веки невольно закрываются, повышенная вначале восприимчивость слуха ослабевает. Движения уже спустя 15—20 минут после приема делаются вялыми, речь растянутой, появляется потребность в отдыхе и наклонность ко сну. Часто совсем не наступает сна, а только состояние, подобное опьянению. По возвращении обычного сознания выступает ряд последующих явлений, существующих более или менее продолжительное время, как то: боль или усталость конечностей, головная боль, отсутствие аппетита, запор стула. Возраст и пол обусловливают неправильное, а иногда даже гибельное действие опиума. В литературе описано много случаев гибели детей от малых доз опийной настойки (от 1 капли). При остром отравления опием оглушение сознания наступает более быстро и полно, зрачки суживаются иногда до величины булавочной головки; глаза устремлены неподвижно, лицо по большей части бледно, пульс аритмичный, иногда прерывающийся, чувствительность потеряна, глотательные мышцы парализованы, и смерть наступает при судорогах после затруднения дыхания. Вскрытие не дает в таких случаях никаких указаний на причину смерти. Единственное, бросающееся в глаза изменение — это чрезвычайно сильное кровенаполнение мозга и легких. Первые симптомы отравления обнаруживаются спустя 1/2 — 1 час по принятии опиума; продолжительность их колеблется от 6 до 24 часов. В редких случаях явления отравления наступают только через несколько часов после поступления яда в желудок. Полное выздоровление наблюдалось даже после больших доз чистого опиума или опийной настойки (последней даже больше 50 гр.). Если между отравлением и помощью не прошло нескольких часов, то первым делом следует очистить желудок от находящегося в нем опиума, пользуясь желудочным насосом или рвотными, или же, если внутреннее назначение последних невозможно — впрыскиванием их под кожу. Легче и быстрее действуют подкожные впрыскивания апоморфина. После рвоты употребляют отвары средств, содержащих дубильную кислоту или же растворенный таннин, затем, для связывания алкалоидов опиума, назначают превращенный в тонкий порошок и извлеченный соляной кислотой животный уголь. Особенное значение имеет применение белладонны или атропина (0,001—0,005 гр.), в тех случаях, когда наступают бессознательное состояние и сужение зрачков. Одновременно с упомянутыми средствами необходимо употреблять раздражающие: холодные обмывания, горчичники, нюхание аммиака и т. п. Кроме того, полезно принуждать больного к быстрым передвижениям для кожного выведения наркотика. При частом употреблении вызывается состояние подобное умеренному алкогольному опьянению; психические функции чрезвычайно повышены, а неприятные ощущения не доходят до сознания. Недостаток силы воли отказаться от этого средства, после того как оно часто употреблялось с лечебной целью, равно как желание привести себя в приятное состояние экзальтации или же усилить половые отправления — самые существенные поводы к чрезмерному употреблению опия у опиофагов и наркоманов. Подъем умственных и телесных сил будто бы становится необыкновенным и блестящие картины разгоряченной до крайности фантазии так заманчивы, что трудно отступить от этой страсти. Опиофаги и курильщики опиума (Theriaki) узнаются по первому взгляду. Цвет лица у них соломенно-желтый, бледный, запавшие усталые глаза без выражения, шаткая походка, иногда значительно расстроенная, дрожание в конечностях и часто-замедленная речь. Душевные и нравственные силы низведены до крайней степени. Во многих случаях нет сна, аппетит пропадает, мышечные силы опадают. У женщин развивается бесплодие. Сокращается продолжительность жизни. В более поздние периоды употребления опиума нередко наступают болезненные ощущения, устранить которые не в состоянии даже увеличенные дозы опиума. Лечению опиумом подлежат: невралгия, гиперэстезия, болезненность в органах брюшной полости, особенно в кишках, умышленные грыжи, копростаз, свинцовая колика, далее различные спазматические состояния, как-то: судорожный кашель, спазм пузыря, столбняк и сведение челюстей, последнее главным образом травматического происхождения. Благодаря свойству ограничивать отделения — опиум употребляется при хронических катарах легких, пузыря, кишок и др. При катаре кишок он в то же время уменьшает перистальтические движения и почти всегда употребляется в соединении с аналогично действующими медикаментами. Опиум может употребляться против легочного, кишечного, почечного и маточного кровотечений. Дозы в 0,01—0,03 гр. вызывают сон, который может быть более легкий или глубокий и продолжаться иногда до 10 часов. Относительно того, каким образом происходит снотворное действие морфина, было высказано несколько гипотез. Наиболее распространенная из них признает существенной причиной снотворного действия изменение кровообращения в головном мозгу — сокращение сосудов, производимое этим алкалоидом. Однако, опытами на животных, у которых сосуды головного мозга были сделаны доступными для непосредственного наблюдения и которые затем были наркотизированы морфином, удалось доказать, что анемия головного мозга наступает лишь спустя долгое время, и есть результата наркоза, а не наоборот. Отправления спинного мозга тоже изменяются под влиянием морфина. Рефлекторная деятельность у теплокровных животных ослабевает, даже до полного исчезновения. У лягушек, наоборот, констатируется повышение рефлекторной возбудимости, может появиться столбняк, имеющий сходство с тем, который вызывается стрихнином; зрачки, особенно после подкожного впрыскивания морфином, быстро суживаются, вероятно, от раздражения волокон глазодвигательного нерва, а не от паралича симпатического. В стадии глубокой подавленности общего состояния, но особенно при наступлении судорог, сужение зрачков переходит в расширение. На мышцы и периферические нервы как двигательные, так и чувствительные морфин непосредственного влияния не оказывает. Изменения, представляемые сердечной деятельностью, различны. Малые дозы сначала учащают пульс, но вскоре затем, во время наркоза, замедляют его. Более значительные дозы вызывают замедление пульса быстрее и в более сильной степени. Замедление может сопровождаться ослаблением и неправильностью сердечных сокращений. Кровяное давление под влиянием морфия у человека падает уже после средних доз, а у животных, даже при не слишком больших дозах, понижение давления продолжается по миновании наркоза. Аналогично частоте пульса уменьшаются также, под влиянием морфина, частота и глубина дыхания. После внутреннего или подкожного введения больших доз морфина наблюдается увеличенное отделение из первых. Следует думать, что в данном случае действие морфина происходит через центральную нервную систему. Малые дозы часто действуют противоположно. Из побочных действий особенного внимания заслуживают расстройства в пищеварительном канале, появляющиеся у женщин чаще, чем у мужчин, притом уже после очень малых доз: обычно они состоят в тошноте и рвоте. Со стороны центральной нервной системы действие морфина часто выражается головной болью, чувством головокружения, звоном в ушах и галлюцинациями зрения. У больных грудной жабой или миокардитом неоднократно наблюдались случаи смерти от внезапного паралича сердца после впрыскивания таких количеств морфина, которые были меньше максимальной дозы. Некоторые субъекты уже на самые малые дозы его реагируют галлюцинациями зрения и бредом. Кожа при местном употреблении морфина не подвергается никаким изменениям, но, после введения его в организм, она, хотя и редко, обнаруживает уклонения от своего нормального состояния. Ощущение зуда иногда становится невыносимым; редко появляются сыпи, похожие на крапивницу, редко — скарлатиноподобные. При остром  ompaвлeнии морфином особенно резко выступают действия морфина на центральную нервную систему, на дыхание и кровообращение. Через 5—20 минут после того, как яд был введен в желудок, а еще быстрее после впрыскивания его под кожу, появляется более или менее сильное оглушение, затем потеря сознания, темно-цианотическая окраска, охлаждение рук и покрытого клейким потом лица, протяжное, чрезвычайно замедленное дыхание и малый, замедленный, едва ощутимый, иногда прерывающийся, очень редко — учащенный пульс. Температура тела в некоторых случаях падает на 1,0—1,5° Ц. Зрачки, по наблюдениям, почти всегда сужены до размеров булавочной головки. Спустя короткое время после отравления обыкновенно наступает рвота. Вместе с тем появляется острая боль в пупочной области. Дыхание становится крайне затруднительным, и смерть наступает через несколько часов, а иногда лишь по прошествии 1 — 2 дней, при расширении зрачков и сильных приступах общих судорог. Деятельность сердца нередко продолжается еще после прекращения дыхания. В случаях более легкого отравления больные жалуются сначала на очень сильное ощущение тоски, звон в ушах и мелькание перед глазами, невыносимое чувство зуда и жжения во всей коже, при отсутствии какой-либо сыпи (Балли считает этот симптом верным диагностическим признаком отравления морфином), а также — на очень горький или кислый вкус во рту. Затем появляются помрачение сознания, тошнота, рвота, неспособность держаться на ногах и короткие клонические подергивания в мышцах конечностей или лица. Обычно существует позыв на мочеиспускание при невозможности опорожнить мочевой пузырь. Моча может содержать белок и сахар. Это состояние, при целесообразном лечении, может перейти в выздоровление по прошествии 12—24 час. Более легкие симптомы отравления могут продолжаться еще несколько дней. Величина смертельной дозы морфина не может быть определена с положительной точностью для каждого человека. Можно признать за правило, что 0,4 гр., принятые в один раз, представляют при обычных условиях смертельную дозу. После введения морфина в желудок, часть его всасывается, часть остается некоторое время в неизмененном виде. Эта последняя может быть выведена из желудка рвотой, или, поступив в кишечный канал, может всосаться, или механически быть удалена с калом. Если животное, служившее для опыта, погибнет вследствие большого количества принятого яда, то часть последнего может быть найдена в желудке. Моча отравленных морфином может быть отличена следующим образом: берут несколько кубических сантиметров мочи, прибавляют к ней несколько капель раствора азотнокислого серебра и избыток аммиака и нагревают смесь до кипения; пробирная трубка в том месте, где она прикасается к пламени, покрывается металлическим налетом. Или же, вместо аммиака, берут крепкую серную кислоту и осторожно впускают ее в смешанную с раствором азотнокислого серебра мочу, так чтобы на дне сосуда кислота образовала слой вышиной около двух сантиметров; в присутствии морфина образуется на месте соприкосновения обеих жидкостей темное окрашивание; если затем через 1 — 2 минуты взболтать смесь, то мутная жидкость резко окрашивается в серый цвет. Исход отравления существенно зависит от способа лечения и от того, как скоро последнее было применено. Необходимо применить механические приемы и наружные раздражающие средства, для того, чтобы, насколько возможно, поддержать больного в сознании. Вместе с тем можно давать внутрь оживляющие средства, например, крепкий кофе, шампанское и прочие живительные продукты. Если дыхание начинает расстраиваться вследствие влияния морфина на дыхательный центр, то применять искусственное дыхание. Вместе с тем необходимо принимать во внимание состояние сердца. Показания к терапевтическому применению морфина и сама обширность этих показаний явствуют уже из того, что было сказано выше о его фармакологическом действии. На первом плане стоит болеутоляющее действие морфина, поэтому его применяют во всех тех случаях, когда представляется необходимым уменьшить повышенную возбудимость чувствительных нервов. Морфин в этих случаях обыкновенно применяется в форме подкожных впрыскиваний. Лечение морфином успешно применяется при различного рода состояниях возбуждения, особенно в таких случаях, когда исходным пунктом возбуждения служат аномалии общего чувства и кожной чувствительности или половые иллюзии. Бессонница, обусловленная болями, а равно как и зависящая от явлений раздражения в центральной нервной системе, может быть временно устранена морфином. Однако, действие морфина слабеет, если дозы его не будут увеличиваться время от времени, и те субъекты, которые при отсутствии какой-либо органической болезни страдают упорной бессонницей, легко могут, при продолжительном употреблении этого средства, сделаться морфинистами. Способностью морфина понижать рефлекторную деятельность пользуются при целом ряде рефлекторных судорог, для устранения повышенной чувствительности кожи, успокоения болей и облегчения одышки, далее при судорожном кашле, плевритических эксудатах, пневмониях, остром бронхите, грудной жабе, бронхиальной сердечной астме и эмфиземе легких. Та же цель притупления чувства достигается морфином при старых и хронических заболеваниях желудка, кишечного канала и брюшины. Симптоматическое лечение морфином приносит пользу также при болях, обусловленных острыми или хроническими воспалениями мочеполового аппарата. Несомненную пользу это лечение приносит при судорожных родовых болях, а также при продолжительных болезненных последовательных потугах. Применение его требует осторожности при лихорадочных болезнях на высоте их развития, у ослабленных и истощенных субъектов, при состояниях слабости сердца, у детей и у кормящих грудью (из-за боязни отравить ребенка).
Оплеуха— это инструмент-самолов, широко употребляемый когда-то в Забайкалье для добывания медведей; состоял из четырехсаженной жерди, согнутой, через толстое дерево, в дугу. Оплеуха настораживается, при посредстве веревки («симки»), протягиваемой через медвежью тропу; когда медведь заденет за веревку, жердь с силой выпрямляется и ударяет зверя копьем или ножом, всаженным в ее свободный конец.
Оппозиция(от лат. Oppositio — противопоставление) — это слово обозначает, во-первых, противодействие, борьбу против какой-либо господствующей силы; во-вторых, ту группу или те группы людей, которые ведут эту часто политическую борьбу. Объектом оппозиции могут быть господствующие в обществе религиозные, философские, политические, литературные и всякие другие идеи; нередко говорят также об оппозиции в акционерных и других обществах и собраниях. Во всяком государстве существуют элементы, недовольные господствующим направлением правительственной деятельности; эти элементы составляют прямую оппозицию правительству. В деспотических государствах оппозиции не допускается или прямо устраняется; всякое ее проявление преследуется более или менее суровыми карами, и она выражается лишь в скрытом недовольстве в более или менее систематическом, обычно пассивном противодействии распоряжениям правительства, иногда на митингах и бунтах недовольных или несогласных. Явлениям этого типа иногда отказывают в наименовании оппозиции, но его применяет к ним писатель Гастон Буасье, в его книге: "L'opposition sous les Cйsars". В современных конституционных государствах демократические конституции отводят оппозиции известную область, в пределах которой она может действовать свободно, даже под охраной государственных властей; ей предоставлено право свободной критики правительственных мероприятий в печати, в представительных собраниях, на народных митингах и шествиях, но вместе с тем всякое неисполнение требований закона, всякое противодействие правительству, выходящее за указанные законом пределы, даже призыв или подстрекательство к нему преследуются и подвергаются дикой каре. Легализированная таким образом оппозиция приняла совершенно новые цивилизованные формы. Центром ее деятельности становятся обычно, во-первых, парламенты, во-вторых — печать, сми, телевидение, радио и т.п. Все члены парламента, противодействующие политике действующего министерства, являются политической оппозицией в чаще всего употребительном смысле этого слова; вся периодическая печать, более или менее враждебно критикующая деятельность правительства, называется оппозиционной печатью. По распространенному в западноевропейских государствах убеждению, такого рода оппозиции в общем не только не вредна, но является необходимым условием мирного, здорового прогресса, хотя конечно иногда может тормозить самые благие начинания, дискредитировать наиболее прогрессивные или благонамеренные правительства. Тем не менее, в большинстве случаев партии, стоящие у власти, крайне враждебно смотрят на наличную оппозицию и иногда даже нарушают конституцию, чтобы ослабить еe: в новейшей истории Европы нередки были судебные и административные преследования органов печати или политических оппозиционных деятелей по совершенно недостаточным (с точки зрения существующего закона) и не всегда даже фактически верным основаниям (громкие процессы такого рода:. Арнима в Германии, Буланже во Франции, Омладины в Австрии и т. д.). К этой же категории явлений можно отнести некоторые случаи отмены Habeas Corpus Act в Ирландии. Вообще положение оппозиции весьма разнообразно в различных государствах: в одних (Германия) она только терпится, и то неохотно; в других к ней относятся с большим уважением (Франция); наконец, в Англии, и только в ней одной, оппозиция стала необходимым институтом государственного права. Там она призвана была к постоянному участию в делах управления: посредством запросов правительству, участия в обсуждении ответного адреса на тронную речь и т. п. она дает правительству возможность действовать в пределах закона, и правительство было бы поставлено в весьма неудобное положение, если бы на выборах в палату общин прошли исключительно его сторонники и оно осталось бы в палате без оппозиции. Поэтому в Англии говорят не только о "правительстве ее величества", но, с тем же основанием, и об " оппозиции ее величества" (термин этот редко употреблялся в других странах; в Германии социал-демократы иногда насмешливо говорили о "всеподданнейшей оппозиции его величества", желая обозначить этим умеренный характер оппозиции свободомыслящих). В частности положение и характер оппозиции значительно различаются в зависимости от того, является ли государственный строй представительным или парламентским. В государствах представительных (например, в Германии) оппозиция всегда  надеялась стать правительством; вследствие этого ее деятельность приобретала характер более принципиальный, более радикальный, но вместе с тем более отвлеченный и менее практический(не считая национал-социалистическую оппозицию). Напротив того, в парламентских государствах (наиболее типичным образцом которых является Англия), оппозиция имеет право выражать недоверие министерству; если на ее стороне окажется большинство, министерство обязано уходить в отставку, и глава государства (король или президент республики) обращается к признанному вождю оппозиции с предложением сформировать новое; таким образом, вчерашняя оппозиции становится правительством, вчерашнее правительство делается оппозицией, или, как обычно говорят, переходит в оппозицию новому правительству. Естественно, что в таких государствах борьба между правительством и оппозицией принимает более практический, деловой, иногда мелочной характер. Оппозиция пользуется всяким поводом, чтобы свергнуть правительство — но вместе с тем, опасаясь ответственности, которая на нее ляжет, когда она станет правительством, она обычно опасается давать слишком большие обещания (например, партия Яблонского в современной России). В одних государствах оппозиция состоит обыкновенно из одной, двух или вообще весьма немногих партий; так, в Англии в течение почти всего XIX в. выдающееся значение имели две партии — консервативная и либеральная, поочередно бывавшие оппозицией; только в последние два десятилетия 19 столетия рядом с ними стала играть крупную роль ирландская партия, обычно являющаяся оппозицией всем, как либеральным, так и консервативным правительствам. Напротив того, во Франции и в Германии оппозиция в тоже время состояла из разнообразных, даже диаметрально противоположных по воззрениям партий; при этом во Франции, как в стране парламентской, эти партии заключали между собой коалиции для низвержения правительства, что в Германии оказывалось совсем невозможным. В оппозиции чаще всего бывают партии либеральные, радикальные и социалистические, но нередко также партии консервативные и реакционные; так, во Франции монархисты находились в оппозиции  наряду с радикалами и социалистами. Оппозиции существует не только в парламентах, но и в думах, графских советах, провинциальных сеймах и других органах местного самоуправления и т.п.
Оппортунисты(от лат. opportunitas — удобство) — так называлась первоначально политическая партии во Франции, возникшая в конце 1870-х гг. Ее основателем считается Гамбетта. Сам Гамбетта называл свою политику политикой результатов. "Чтобы удержаться у власти, говорил он в Марсели 7 января 1878 г., республиканская партии должна стать министерской партией. Год власти плодотворнее, чем 10 лет самой героической оппозиции". Ради намеченной в этих словах цели Гамбетта отказался от своей прежней радикальной программы, сохранись из нее лишь один существенный пункт — выборы по спискам (scrutin de liste), от которого его последователи впоследствии отказались, когда эта система выборов оказалась удобной для их врага, генерала Буланже. Враги Гамбетты из крайнего левого лагеря называли его политику оппортунистской, т. е. политикой приспособления к обстоятельствам. Постепенно эту кличку стали усваивать и те, к кому она прилагалась: в 1890 г. один из видных представителей оппуртунистской партии, Жозеф Рейнах, назвал сборник своих статей: "Politique opportuniste" (Париж, 1890), объяснив в предисловии, что он не считает нужным более отказываться от имени оппортунистов, хотя ни Гамбетта, ни ближайшие его последователи не употребляли этого выражения. После Гамбетты оппортунистская партия все более и более уклонялась направо, привлекая к себе элементы из лагеря консервативных республиканцев, а потом даже из присоединившихся монархистов. Ее программа все больше и больше теряла прогрессивный характер и обращалась в программу консервативно-буржуазную. Оппортунисты протестовали против пересмотра конституции в демократическом духе, против отделении церкви от государства, против подоходного налога, против фабричного законодательства; они были сторонниками колониальной политики, протекционизма; во время стачек оппортунистские министерства всегда были на стороне фабрикантов. Окончательный толчок направо дало оппортунистам радикальное министерство Буржуа (1895—1896), сплотившее все радикальные элементы и заставившее сплотиться элементы умеренные и консервативные; впрочем, как раз с этого времени название "оппортунизм" понемногу выходит из употребления(не считая сталинской демагогии об оппортунистической оппозиции). Со времени министерства Гамбетты (1881) власть, с короткими перерывами (министерства Флоке и Буржуа), постоянно была в руках оппортунистов разных оттенков и толков; к ним принадлежали президенты республики Карно, Перье и Фор. Наиболее видные представители оппортунизма после Гамбетты — это Ж. Ферри, Вальдек Руссо и Бюрдо.
Опресноки— пресный хлеб, который употребляет римско-католическая церковь для совершения таинства евхаристии. Впервые пресный хлеб для таинства стали употреблять евиониты, еретики 1-го века. В VII в. в некоторых испанских церквях стал распространяться обычай совершать евхаристию не на квасном хлебе, а на пресном; в VIII в. этот обычай распространился в германских церквах, а в середине XI в. стал всеобщим на Западе. Папа Лев IX (умер в 1054 г.) горячо отстаивает законность его против обличений константинопольского патриарха Михаила Керуллария и утверждает, что обычай совершать таинство на опресноках восходит к году крестной смерти Спасителя. В XV в. на флорентийском соборе, для содействия соединению церквей, одинаково признан был годным для евхаристии как квасный хлеб, так и опресночный. На триентском соборе католики не касались этого вопроса, считая его решенным.
Опричнина— этим странным именем назывался, во-первых, отряд телохранителей, наподобие турецких янычар, набранный Иваном Грозным из бояр, детей боярских, дворян и другого воинства; во-вторых — часть государства, с особым управлением, выделенная для содержания царского двора и опричников. Эпохой опричнины называется время приблизительно с 1565 г. до смерти Грозного. Когда, в начале февраля 1565 г., Иоанн воротился в Москву из Александровской слободы, он объявил, что вновь принимает на себя правление, с тем, чтобы ему вольно было казнить изменников, налагать на них опалу, лишать имущества без докуки и печали со стороны духовенства и учредить в государстве опричнину. Это слово употреблялось сначала в смысле особого преимущества или владения; теперь же оно получило иное значение. В опричнине царь отделил часть бояр, служилых и приказных людей и вообще весь свой "обиход" сделал особым: во дворцах Сытном, Кормовом и Хлебенном был назначен особый штат ключников, поваров, псарей и т. п.; были набраны особые отряды стрельцов. На содержание опричнины были назначены особые города (около 20), с волостями. В самой Москве некоторые улицы (Чертольская, Арбат, Сивцев Вражек, часть Никитской и прочие) были отданы в распоряжение опричников; прежние жители были переселены на другие улицы. В опричнину было набрано также до 1000 князей, дворян, детей боярских, как московских, так и городских. Им были розданы поместья в волостях, назначенных на содержание опричнины; прежние помещики и вотчинники были переведены из тех волостей в другие. Все остальное государство должно было составлять "земщину"; царь поручил его земским боярам, т. е. собственно боярской думе, и во главе управления им поставил князей И. Д. Бельского и И. Ф. Мстиславского. Все дела должны были решаться по старинке, причем с большими делами следовало обращаться к боярам, если же случатся дела ратные или важнейшие земские, то к государю. За подъем свой, т. е. за поезд в Александровскую слободу, царь взыскал с Земского Приказа 100 тысяч рублей. После учреждения опричнины начались казни; многие бояре и дети боярские были заподозрены в измене и сосланы в разные города. Имущество казненных и сосланных отбиралось на государя и раздавалось опричникам, число которых вскоре возросло до 6000. Набирались опричники из молодых дворян и боярских детей, отличавшихся удалью; они должны были отрекаться от всего и всех, от семьи, отца, матери, и клясться, что они будут знать-служить только государю и беспрекословно исполнять только его приказания, обо всем ему доносить и с людьми земскими не иметь сношений. Внешним отличием опричников служили собачья голова и метла, прикрепленные к седлу, в знак того, что они грызут и метут изменников царю. На все поступки опричников царь смотрел сквозь пальцы; при столкновении с земским человеком опричник всегда выходил правым. Опричники скоро стали бичом России и предметом ненависти для всего русского народа, царь же верил в их верность и преданность, и они действительно беспрекословно исполняли его волю; все кровавые деяния второй половины царствования Ивана Грозного совершены были при непременном и непосредственном участии опричников. Скоро царь с опричниками уехал в Александровскую слободу, из которой сделал укрепленный город. Там он завел нечто в роде монастыря, набрал из опричников 300 человеков братии, себя назвал игуменом, князя Вяземского — келарем, Малюту Скуратова — параклисиархом, вместе с ним ходил на колокольню звонить, ревностно посещал службы, молился и вместе с тем пировал, развлекал себя любовью, пытками и казнями; делал наезды на Москву, где казни иногда принимали ужасающий характер, тем более, что ни в ком царь не встречал противодействия: митрополит Афанасий был слишком слаб для этого и, пробыв два года на кафедре, удалился на покой, а его преемник Филипп, смело говоривший правду царю, скоро был лишен сана и жизни. Род Колычевых, к которому принадлежал Филипп, подвергся преследованию; некоторые из его членов были казнены по приказу Иоанна. В это же время погиб и двоюродный брат царя Владимир Андреевич. В декабре 1570 г., подозревая новгородцев в измене, Иоанн, в сопровождении дружины опричников, стрельцов и других ратных людей, выступил против Новгорода, грабя и опустошая все на пути. Сначала была опустошена Тверская область; опричники брали у жителей все, что можно было унести с собою, и уничтожали остальное. За Тверью подверглись опустошению Торжок, Вышний Волочок и другие города и села, лежащие на пути, причем опричники без милосердия избивали бывших там крымских и ливонских пленников. В начале января опричные войска подошли к Новгороду и опричники начали свою расправу с жителями: людей забивали до смерти палками, бросали в Волхов, ставили на правеж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Пять недель продолжалось избиение, тысячи народу погибли. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало до полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500—600 человек, считались счастливыми. Шестую неделю царь провел в разъездах с опричниками для грабежа имущества; были разграблены монастыри, сожжены скирды хлеба, убит скот. Военные отряды посылались даже в глубину страны, верст за 200—300 от Новгорода, и там производили подобное же опустошение. Из Новгорода Грозный отправился к Пскову и готовил ему ту же участь, но ограничился казнью нескольких псковичей и грабежом их имущества и возвратился в Москву, где снова начались розыски и казни: искали сообщников новгородской измены. Были обвинены даже любимцы царя, опричники Басмановы отец с сыном, князь Афaнасий Вяземский, печатник Висковатый, казначей Фуников и другой люд. Вместе с ними в конце июля 1570 г. было казнено в Москве до 200 человек: думный дьяк читал имена осужденных, палачи-опричники кололи, рубили, вешали, обливали осужденных кипятком. Сам царь принимал участие в казнях, а толпы опричников стояли кругом и приветствовали казни криками "гойда, гойда". Преследованию подвергались жены, дети казненных, даже их домочадцы; имение их отбиралось на государя и государство. Казни не раз возобновлялись, и впоследствии погибли: князь Петр Серебряный, думный дьяк Захарий Очин-Плещеев, Иван Воронцов и другие лица, причем царь придумывал особые способы мучений: раскаленные сковороды, печи, клещи, тонкие веревки, перетирающие тело и т. п. Боярина Козаринова-Голохватова, принявшего схиму, чтобы избежать казни, он велел взорвать на бочке пороха, на том основании, что схимники — ангелы, а потому должны лететь на небо. В 1575 г. Иоанн поставил во главе земщины крещеного татарского царевича Симеона Бекбулатовича, бывшего раньше касимовским царевичем, венчал его царским венцом, сам ездил к нему на поклон, величал его "великим князем всея Руси", а себя — "государем князем московским". От имени великого князя Симеона всея Руси писались некоторые грамоты, впрочем, не важные по содержанию. Симеон оставался во главе земщины не более двух лет: затем Иоанн дал ему в удел Тверь и Торжок. Разделение на опричнину и земщину не было, однако, отменено; опричнина существовала до смерти Грозного (1584), но само слово вышло из употребления и стало заменяться словом двор, а опричник — словом дворовый, а потом дворник и дворянин; вместо "города и воеводы опричные и земские" говорили ""города и воеводы дворовые и земские". Историк Соловьев старается осмыслить учреждение опричнины такими словами: "Опричнина была учреждена потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему. Напуганный отъездом Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного общения с ними". Мнение С. М. Соловьева разделял и К. Н. Бестужев-Рюмин. В. О. Ключевский также находил, что опричнина явилась результатом борьбы царя с боярством, борьбы, которая "имела не политическое, а династическое происхождение"; ни та, ни другая сторона не знала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое противоречие и было разделение государства на опричнину и земщину. Е. А. Белов, являясь в своей монографии: "Об историческом значении русского боярства до конца XVII в." апологетом Ивана Грозного, находил в опричнине глубокий государственный смысл. Карамзин, Костомаров, Д. И. Иловайский в учреждении опричнины не только не видели политического смысла и значения, но приписывали его проявлению тех слабостей, болезненных и вместе с тем жестоких чудачеств, которыми была полна вторая половина царствования Ивана Грозного(часто такими чудачествами некоторые так называемые советские историки оправдывали и Сталина, и политический терроризм в государственном масштабе, особенно когда выводили как историческую необходимость и политическую целесообразность появления органов внутренней безопасности, которые уничтожили русского народа в разы больше, чем опричники).
Оптиматы(Optimates)— когда знать (nobiles) стала в Риме привилегированным классом и старалась устранять от honores (почетной гражданской службы) всех, не принадлежавших к ее среде, в общеcтве создались две противоположные партии — optimates и populares. Группа оптиматов состояла, главным образом, из nobiles, хотя в состав ее входили члены всех классов общества. Органом ее был сенат. Программа ее действий была та же, что и сената: сенатский авторитет (senatus auctoritas), магистратская власть, суды; обычаи и религия предков. Оптиматы были conservatores civitatis и defensores reipublicae, т. е. охранительной партией в государстве. По Цицерону (pro Sestio), оптиматы старались снискать одобрение всякого благонамеренного гражданина (optimus quisque). Они были противниками всякого движения черни, всех демократических реформ, клонившихся к поднятию благосостояния народных масс; их деятельность резче всего проявлялась в таких движениях, как например, против Гракхов и т. п. По Веллею, к оптиматам принадлежали сенат, лучшая часть всадников и спокойная часть плебса. Таким образом, интересы оптимата совпадали с интересами нобилитета, ревниво охранявшего свои тайные заветы и интересы.
Оптимизм(от лат. optimus — наилучший) — воззрение, по которому существующий мир есть лучший из всех возможных, и все в нем совершающееся ведет к добру. Главная трудность задачи в оправдании существования большого добра состоит в фактическом существования зла и страдания в мире, что дает видимую основу для противоположного оптимизму воззрения (пессимизм). Сама возможность оценки мира в смысле добра и зла предполагает утверждение за человеческой личностью и ее сознанием принципиального значения в жизни вселенной, — признание, что мир имеет цель, и что эта цель есть человек. Поэтому в воззрениях натуралистических, не придающих такого значения человеку, и тем более в воззрениях, отрицающих в мире всякую целесообразность (механический материализм), спор между оптимизмом и пессимизмом не имеет никакого смысла. Вне теологической и метафизической области оптимизм может опираться на признание постоянного прогрессивного характера мировой жизни, но само понятие прогресса нуждается в дальнейшем философском оправдании, которое с известных точек зрения, например, механической, не может быть проведено до конца. От оптимизма, как общей теории, следует различать оптимизм как господствующее личное настроение (в зависимости от свойств темперамента), побуждающее человека видеть во всем хорошую сторону и не унывать в несчастии(как пример, стакан с водой, что уже наполовину пуст для строгого пессимиста и еще наполовину полон для отчаянного оптимиста). Теоретический и житейский оптимизм далеко не всегда совпадают между собой.
Оракул(лат. oraculum) — в древности это одно из средств, с помощью которых человек старался вступать в непосредственное общение с божеством. Изречения оракула считались откровениями божества; они получались вопрошающими в определенном месте, через известных посредников, большей частью жрецов данного божества, являвшихся и истолкователями полученного откровения. Все оракулы могут быть подведены под три категории: предсказания получались или в виде сентенций, или в виде символов, или в виде сновидений. В знаменитейшем из всех оракулов — дельфийском — одурманивающие пары, выходившие из расселины скалы, приводили пророчицу в состояние ясновидения; в Додоне о воле божества судили по движениям листьев на священном дубе, по звукам, исходившим от металлических сосудов, по журчанью священного источника, в Делосе следили за шелестом лавра, в оракуле Зевса Аммонского в Ливии — за известными явлениями на изображении божества, составленном из драгоценных каменьев; в Риме, по повелению сената и в присутствии магистрата, раскрывали сивиллины книги. Трудно судить, насколько сами жрецы убеждены были в истинности откровений; во всяком случае усматривать в оракуле один лишь сознательный обман со стороны жрецов было бы суждением односторонним и лишенным исторической перспективы. Даже туманная форма ответов, особенно характерная для дельфийского оракула, сама по себе не свидетельствует о сознательном обмане, хотя нельзя отрицать, что жрецы часто обеспечивали свою непогрешимость двусмысленностью ответов, подходящих для любого случая жизни. Возникновением оракула данное место было обязано или благодетельному источнику, с которым греческая мысль обыкновенно связывала близость божества, или явлениям природы (пары из горячего источника и т. п.), вызывавшим состояние экзальтации. Возникали оракулы и в местностях, где покоились останки какого-нибудь знаменитого ясновидца-предсказателя. В последнем случае считалось, что вопрошающие обычно лично подвергались одухотворяющему действию божества; так например, в оракуле Амфиарая вопрошающий, после трехдневного воздержания от вина и однодневного поста, должен был заснуть во храме, чтобы ему в сновидении открылась воля божества. Назначение оракула состояло не в том только, чтобы раскрывать будущее, но и в том, чтобы от имени божества руководить жизнью народа в тех исключительных случаях, когда человеческая мудрость оказывалась несостоятельной. К оракулам прибегали и государственные мужи, когда их личный авторитет оказывался недостаточным для проведения той или другой политической меры. Для известных периодов греческой истории оракулы получают, поэтому, значение политических институтов. Оракулы, совета которых испрашивали во всех важных начинаниях, много содействовали поддержанию среди разрозненных греков сознания национального единства и осуществлению общегреческих предприятий. Они покровительствовали сельскохозяйственной культуре, колонизации новых земель и т. п. Древнейшим из всех оракулов считался оракул в Мероэ, в Египте, а за ним непосредственно следовали оракул в египетских Фивах и оракул Зевса Аммонского. В Греции величайшим авторитетом пользовался оракул в Додоне, позднее — оракул в Дельфах. Кроме того, Зевс имел своих оракулов еще в Элиде, Пизе и на Крите, Аполлон — в Кларосе близ Колофона и на Делосе. Оракул Бранхидов в Милете посвящен был Аполлону и Артемиде. Оркулами героев были оракулы Амфиарая в Оропосе, оракулы Трифония и Геракла — в Буре, в Ахайе. Оракулы с вызыванием духов усопших существовали в Гераклее Понтийской и на Авернском озере. К оракулам должны быть причислены и изречения так называемых сивилл (женщин-предсказательниц), особенно эритрейских и (в Италии) кумейских. У римлян существовали оракулы Фавна и Фортуны в Пренесте, оракул Паликов, но они охотно обращались и к греческим, и к египетским оракулам. В Греции оракулы потеряли свое значение лишь после полного падения свободы и независимости греков, но и затем, лишенные всякого авторитета, они влачили свое жалкое существование до царствования Феодосия, когда окончательно были прикрыты.
Оранско-нассауский—королевский нидерландский орден, учрежденный в 1892 г.; имел пять степеней и медаль. Это синий эмалированный крест с белой каймой; лента оранжевая с бело-синей каймой.
Оратория(oratorium, лат., oratorio итал.) — духовная музыкальная драма на сюжет из Священного Писания, с пением соло и хора под инструментальный аккомпанимент. Оратория зародилась в конгрегации ораториан. Собрания их, в которых пелись "Laudes spirituales", происходили в отдельном помещении при церкви, называвшемся oratorium. Это название перешло и на музыку, исполнявшуюся в этом помещении. Оратория развилась одновременно с оперой и была задумана в виде противовеса последней, с ее нехристианскими сюжетами, но главное назначение оратории — это не сцена, а эстрада. Старейшей ораторией считается "Rappresentazione di anima е di corpo", Эмилио дель Кавалиере (1660). Выдающимися композиторами в области старинной оратории были Лео и Гассе. Старинная оратория делилась на две части, в отличие от оперы, делившейся на три акта. Хоровая часть в оратории имела большое значение, хотя допускалось и пение соло. Оратории давали именно в те дни, когда оперные представления были запрещены. Оратория получила новый характер при Генделе; не говоря уже о внешней форме (деление на три части), в особенности увеличилось число арий. Духовные музыкально-драматические произведения Шютца и И. С. Баха, возникшие в протестантской церкви, не схожи по форме с ораторией, возникшей в церкви католической, но тем не менее многие их называют типичными ораториями. К авторам ораторий относятся еще Граун, Эмануил Бах, Моцарт, Гайдн, Бетховен, Мендельсон, Рубинштейн и другие авторы. В позднейшее время появилось название светской оратории, например, музыкально-драматические произведения Шумана, не предназначенные для сцены ("Странствование розы", "Рай и Пери").
Ораторское (искусство красноречия )— уменье говорить связно, красиво(красочно, красно, даже несколько празднично, праздно), логически и художественно правильно, чтобы привлечь внимание даже неслушающих и неслышащих(Христос, например, так и говорил, имеющие уши-да услышат), а вместе с тем добиться сочувствия слушателей к какому-нибудь личному или общественному делу (не переходя в плоскость политической демагогии или религиозного словословия). Еще в древности призванием оратора считалось поучать, нравиться и трогать (dicet, ut probet, ut delectet, ut flectat — Цицерон, "De Oratore"). По своим целям, ораторство может служить интересам государства (политическое красноречие), обвинению или защите (судебное красноречие), религии (духовное или церковное красноречие): это три главнейшие, получившие наибольшее развитие отрасли в культурной истории ораторского искусства. Кроме того, различают еще военное красноречие (команды, призывы и т.п.), похвальные речи (панегирики), школьные или академические речи (актовые речи в университетах, на общих собраниях, родительских собраниях, раньше на комсомольских собраниях и партийных съедах) и другие, менее важные типы ораторского искусства. Так как речь должна быть не только составлена, но и произнесена публично, то в ораторском искусстве различаются две стороны: сочинительская и декламаторская. И та, и другая сторона в известной мере может быть развита путем обучения; поэтому в древности устоялось убеждение, что ораторское искусство не составляет врожденного таланта (поговорка- fiunt oratores, nascuntur p;tж). Искусство устного произнесения преподавалось практически, а о способах сочинения речей составлялись трактаты, получившие, потом, название «риторик» и часто касавшиеся искусства сочинения вообще. Риторика, как учебный предмет сохранившаяся в учебных заведениях и до наших дней, выработала целый ряд правил для определения состава речи. В основе речи должно лежать скрытое умозаключение. Делится речь на следующие части: начало, объясняющее повод или причину речи и долженствующий привлечь внимание слушателей; предложение, излагающее главное содержание речи; разделение, указывающее на главные фазисы развития мысли; повествование, дающее обстоятельства дела; доводы, имеющие целью убеждение слушателей; патетическая часть, которая должна была тронуть сердце слушателей, и, наконец, заключение. Смотря по собравшимся слушателям или по характеру говорящего может разнообразиться сам стиль речи, причем различаются: стиль низкий или дружеский (фамильярный), возвышенный или патетический и средний. В речи часто пользуются поэтическим языком, с его тропами и фигурами. История ораторского искусства начинается с Греции, так как о красноречии древних народов Востока не имеется данных. И в Греции далеко не везде имелась почва для развития ораторского искусства: лишь в одной Аттике условия жизни и свободный демократический образ управления вызвали появление ряда недюжинных ораторов, особенно с V в. до Р. Х., когда конституция Афин окончательно приняла демократический характер. К этому времени относится деятельность главного демократа Перикла, влияние которого главным образом зависело от его красноречия; Фукидид, в вольном пересказе, сохранил образчики его речей. Блестящим временем ораторства в Греции было время с конца V до конца IV в., когда действовали знаменитые десять ораторов, в том числе величайший оратор древности, Демосфен (тоже оставивший свои речи потомкам). К ораторскому искусству у греков рано стал примешиваться ремесленный характер; судебные речи писались на заказ для не умевших или не желавших сочинять их; к опытным ораторам стали поступать на обучение новички, писавшие речи на заданные темы. Впоследствии были основаны даже ораторские школы — в Афинах, позже в Родосе и других местах. Из этих школ ораторство было перенесено и в Рим. Не раньше сближения с Грецией, особенно со II в. до Р. Х., стали появляться римские ораторы, среди которых выдались суровый Катон Цензор, Сципион и Гракхи. Следующий век завершил расцвет римского красноречия, давшего в особенности превосходные образцы судебного красноречия в защитительных и обвинительных речах по политическим процессам. Гортензий, прекрасный импровизатор речей, введший в них азиатскую пышность, и Марк Туллий Цицерон, один из величайших ораторов миpa, отмечают собой высшую точку римского ораторства. В период римской империи для ораторов прежнего типа, если не считать панегиристов, не остается места; возникает новое красноречие, примеры которого подали христианские проповедники, со своими вдохновенными речами обходившие все страны; таким оратором стал прежде всех апостол Павел, выступавший и в Афинах, и в Риме. Расцвет духовного красноречия в IV в. после Р. Х. знаменуется деятельностью Иоанна Златоуста. В средние века и эта отрасль красноречия подвергается порче; наряду с немногими вдохновенными ораторами (Франциск Ассизский, Фома Аквинский, Абеляр, Бернард Клервоский, Бертольд Регенсбургский) выступают проповедники, говорящие грубо, неизящно, на неудобопонятной смеси народного, «кухонного» языка с латинским. Реформация внесла живую струю и в красноречие; громадным ораторским талантом отличались Лютер, Меланхтон, Цвингли, Кальвин и многие другие деятели реформатской эпохи. В XVII в. выдаются французские католические проповедники — Боссюэт, Массильон, Бурдалу и други. Для политического красноречия цветущая пора начинается в Англии еще в XVII в., во Франции — в конце XVIII в., в эпоху великой французской революции, в Германии — со времени введения южно-германских конституций и в особенности с 1848 г. Наиболее выдающихся судебных ораторов дала Франция. В России ораторское искусство не имело возможности развиться всесторонне: для политического красноречия не представлялось простора, а судебное ораторство получило возможность применения лишь в самое последнее время перед русской революцией, но после судебной реформы. Издавна процветало в России только духовное и идеологическое красноречие.
Орган(organum — лат., organo — итал., Orgel — нем., orgue — франц., organ — англ.) — большой музыкальный духовой хроматический клавишный инструмент с мехами, трубами, трубками (металлическими, деревянными, без язычков и с язычками) различных тембров. По звуковому богатству и обилию музыкальных средств орган занимает первое место между всеми инструментами и считается царем инструментов. Вследствие своей выразительности, он давно стал достоянием христианской церкви. Зародыш органа можно видеть во флейте Пана (Syrinx), a также в волынке (Sackpfeife). Евреи применяли при богослужениях культовый тип органа — магрефа; у греков было тоже нечто в роде органа (Hydraulikon). У римлян был комнатный орган (Hydraulis). Изображение этого инструмента имеется на одной монете или жетоне времен Нерона. Орган больших размеров появились в IV в., более или менее усовершенствованные органы — в VII и VIII в. Папа Виталиан (VII в.) ввел орган в католическую церковь. В VIII столетии Византия славилась своими органами. Искусство строить органы развилось и в Италии, откуда в IX в. они выписывались во Францию. Позднее это искусство развилось в Германии. Наибольшее и повсеместное распространение органы начинает получать в XIV в. В 1470 г. немец Бернгардт в Венеции ввел в орган педаль, т. е. клавиатуру для ног. Старинные органы, в сравнении с современными, были грубой работы; ручная клавиатура, например, состояла из клавиш шириной от 5 до 7 дм. Расстояние между клавишами было в полдюйма. Ударяли по клавишам не пальцами, как позднее, а кулаками. В XVI и XVII столетиях уменьшены были клавиши и увеличено число трубок. Усовершенствованные органы достигли огромного числа труб и трубок.
Оргии(;;;;;; ;;) — так назывались в древнегреческой религии богослужения в честь Деметры (в Гомеровском гимне богиня обещает научить людей священнодействиям: ;;;;; ;';;;; ;;;; ;;;;;;;;;;). Термин оргии, в приложении к культу Деметры — это синоним другого более распространенного термина, мистерии, а также третьего термина, ;;;;;;. Позднее, когда культ Деметры сблизился с культом Диониса и вообще распространились тайные культы, за священнодействиями в честь Деметры установилось название мистерий, оргиями же по преимуществу стали называться экстатические, восторженные священнодействия в честь Диониса. Легенды об индийском Дионисе перешли в Грецию из Малой Азии (Фригии и Лидии) и принесли с собой оргиастические обряды, на которые имеется указания в отрывках Эсхиловской трагедии ';;;;;;. (2-я пьеса из тетралогии ;;;;;;;;;) и в дошедшей до нашего времени трагедии Еврипида ;;;;;;. Дионис из азиатских легенд — это не аттический бог винограда, а женственное божество, символ чистого, беззаветного восторга, очищающего человеческую душу. Греческие женщины и вообще греки приняли новый культ с восторгом, учредив в честь бога ночные оргии(которые позднее назывались христианами шабашем ведьм) на Кифероне и Парнасе, в Коринфе, Мегаре, Аргосе и т. д. Женщины, участвовавшие в оргиях (;;;;;;;;, ;;;;;;;, ;;;;;;, ;;;;;), увенчивали себе голову плющом, дубовыми и тисовыми (;;;;;;) листьями, набрасывали на плечи оленью шкуру, в одну руку брали тирс, в другую факел, и в бешеном восторге носились по священной местности, переходя от экстаза к созерцательному покою и оцепенению. Подобно мистериям, Дионисовы оргии были таинством, к которому допускались только посвященные; целью их, как и мистерий, было очищение души религиозным восторгом. Особенно хорошо иллюстрирует оргиастический культ Диониса Еврипид, в своей трагедии "Вакханки". Вакховы оргии существовали и в Риме (так называемые Bacchanalia), но, вследствие их крайней распущенности, были запрещены в 186 г. до Р. Х.
Орден— это жалуемый за особые заслуги перед отечеством или обществом знак отличия, установленной формы, носимый на ленте, цепи или иным образом (на закручивающихся болтах). Имеются указания, что в восточной римской империи еще со времен Константина Великого императоры установляли кавалерские товарищества или ордена, под покровительством святого Георгия. При учреждении в Палестине, в 1098 г., первого военно-монашеского братства — ордена святого Иоанна Иерусалимского — знаком членов этого ордена (ordo — сословие, община) был избран белый, вырезанный из полотна крест, который братья нашивали на мантии и головные уборы. Все вновь учреждавшиеся впоследствии военно-монашеские ордена также избирали своим знаком крест. Под покровительством государей стали возникать светские рыцарские ордена или братства, с разными статутами и правилами; непременным условием вступления в рыцарский орден было дворянское происхождение, Знаком отличия этих орденов по-прежнему оставался крест; звание рыцарь или кавалер (Ritter, chevalier) сделалось почетным. Впоследствии государи Западной Европы сами учреждали светские ордена и делались их начальниками или гроссмейстерами, причем орденский знак — крест — стал принимать различные очертания, а в некоторых государствах иногда был заменяем иными изображениями (английский Орден Подвязки, бургундский Орден Золотого Руна, прусский орден Лебедя и другие). С течением времени орденские знаки отличия получили государственное значение; пожалованием такого знака с причислением к известному ордену, награждалось пристальное служение государству. Первоначальная мысль об орденах, как о рыцарских сообществах, постепенно утратилась. В новейшее время во всех государствах Европы признано было полезным и необходимым награждать заслуги орденскими знаками. Пожалование ордена регулируется правилами или статутами, установляющими особые орденские праздники, орденские одеяния и прочее-прочее. Орденские праздники обычно начинаются провозглашением имен вновь пожалованных в ордена; потом следуют представление монарху всех пожалованных в течение года, торжественное богослужение и обед во дворце. На кавалеров возлагаются статутами разные благотворительные обязанности и занятия в школах и больницах, что напоминает рыцарские уставы. Во Франции на средства орденской кассы Почетного Легиона воспитывалось 800 девиц недостаточных кавалеров. Старейшие кавалеры ордена получают хорошие пенсии или пожизненные пособия. Через пожалование ордена часто получали права дворянства; некоторые ордена давали особые преимущества, титулы и прочее-прочее-прочее. Почти во всех государствах Европы сохранился однообразный строй высшей орденской администрации, Верховным начальником или гроссмейстером ордена считается глава государства; высшее наблюдение по пожалованию ордена возлагается на канцлера ордена; наблюдение за орденскими празднествами и процессиями поручается особому церемониймейстеру; орденской кассой и всеми бюджетными орденскими операциями заведует особый орденский казначей; при некоторых орденах был установлен капитул или дума, т. е. собрание старейших кавалеров, для проверки прав и достоинств вновь вступающих в орден. В Австрии у каждого ордена имелась отдельная орденская канцелярия. В Пруссии в 1810 г. все дела, касающиеся орденов, переданы были в ведение "главной орденской комиссии"; только старейший прусский Орден Черного Орла сохранял свой особый капитул. Во Франции все дела, касающиеся орденов, были сосредоточены в капитуле орденов, управление которым поручено великому канцлеру (Grand Chancelier) и состоящему при нем совету. По своему значению ордена разделяются: 1) почетнейшие, жалуемые только царствующим особам или исключительно выдающимся лицам, 2) фамильные или семейные — для лиц, принадлежащих к царствующему дому и родственных ему, и 3) ордена за заслуги и отличия. Обыкновенные орденские знаки — это крест, звезда и лента, а иногда и цепь. Они разделяются на степени, отличающиеся обычно величиной и способом ношения: высшая или первая степень носится на ленте через плечо, следующая — на шее, младшие — в петлице или на эфесе оружия. Цепь принадлежит исключительно первой степени; звезда — также первой, реже — и 2-й степени ордена. В России ордена как и многое другое введены были Петром I, по возвращении его из заграничного путешествия; 30 ноября 1698 г. был учрежден Орден Святого Андрея Первозванного, а 24 ноября 1714 г., для лиц женского пола — орден Свобождения (освобождения) в память освобождения от опасности в прутском походе 1711 г., во имя святой великомученицы Екатерины. В конце царствования Петра 1 возникло предположение учредить военный орден в честь св. Александра Невского, осуществленное уже при Екатерине 1-ой: 21-го мая 1725 г., при бракосочетании Анны Петровны, этот орден был возложен на ее жениха. С 1743 г. началось жалование голштинского ордена св. Анны, учрежденного в 1735 г. отцом великого князя Петра Федоровича, в память Анны Петровны и в честь императрицы Анны Иоанновны. 25-го ноября 1769 г. установлен орден св. Георгия, для награждения военных заслуг, а 22 сентября 1782 г. — орден св. Владимира, для награждения заслуг гражданских. С восшествием на престол Павла 1 в число российских орденов включен был голштинский орден св. Анны (с 5 апреля 1797 г.); а принятие императором звания великого магистра ордена св. Иоанна Иepyсалимского на время ввело в Россию и этот орден. При Павле I орден св. Георгия и Владимира не жаловались, но Александр I восстановил их тотчас же после воцарения. В 1815 г. соединены с орденами империи и польские ордена Белого орла, св. Станислава и Военного Креста (обычно называемый Virtuti militari). Первые два в 1831 г., под наименованием императорских и царских орденов, окончательно вошли в состав Российских орденов. В последнее время в империи было восемь орденов: св. Андрея Первозванного — одна степень, св. Великомученицы Екатерины — 2 степени, св. Благоверного великого княя Александра Невского — одна степень, Белого Орла — одна степень, св. Великомученницы и Победоносца Георгия — 4 степени, св. равноапостольного князя Владимира — 4 степени, св. Анны — 4 степени, св. Станислава — 3 степени. Старшинство орденов считалось так: св. Андрея, св. Екатерины, св. Владимира 1 степени, св. Александра Невского, Белого Орла, св. Владимира 2-ой степени, св. Анны 1-ой степени, св. Станислава 1-ой степени, св. Владимира 3-ей степени, св. Владимира 4-ой степени, св. Анны 2-ой степени, св. Станислава 2-ой, св. Анны 3-й, св. Станислава 3-ей, св. Анны 4-ой степени. Подлинные статуты орденов хранились в капитуле императорских и царских орденов; они написаны были на пергаменте, за собственноручным подписью императоров. Верховным начальником или гроссмейстером всех российских орденов был император. Орден святой Екатерины зависел от государя императора, но имел свою начальницу или орденсмейстера в лице супруги его величества. Точного числа кавалеров каждого ордена статутами не определено, но дам ордена св. Екатерины должно быть в первой степени (не считая особ царственных) не более 12, во второй — не более 94. Пожалование орденов совершалось: 1) собственноручным возложением императора; 2) высочайшими рескриптами или грамотами, данными за собственноручным подписанием императора; 3) именными высочайшими указами, данными капитулу орденов; 4) грамотами главнокомандующих армиями на поле сражения (эти грамоты утверждались впоследствии высочайшими указами и заменяются грамотами от капитула орденов). При Петре 1 пожалование орденов приурочивалось к праздничным дням и происходило в церкви, после литургии, в присутствии старейших кавалеров. На самого Петра 1 орден св. Андрея Первозванного был возложен (10 мая 1703 г.) генерал-адмиралом графом Головиным, первым кавалером этого ордена Екатерина II повелела вручать каждому новопожалованному кавалеру печатный экземпляр орденского статуса. Со времен Павла I лица как черного, так и белого духовенства также принимались в состав российского кавалерского общества; они именовались высочайше сопричисленными к жалуемому им ордену. До царствования Николая I через получение всякого ордена приобреталось потомственное дворянство. 30 октября 1826 г. установлены некоторые ограничения приобретения потомственного дворянства через получение орденов для лиц купеческого звания. В 1844 г. комитет министров из наградных списков усмотрел, что пожалование низшими степенями орденов открывает легкий путь к приобретению потомственного дворянства даже чиновникам, занимающим незначительные должности, между тем как, по важности соединенных с дворянским достоинством прав, оно должно быть возмездием отличных заслуг; вследствие чего в 1845 и 1855 гг. состоялись высочайшие повеления, в силу которых только первые степени орденов св. Анны и св. Станислава давали права потомственного дворянства, низшие же степени этих орденов — только права личного дворянства. Получившие орден св. Владимира какой бы то ни было степени приобретали потомственное дворянство, кроме лиц купеческого звания, которым он давал потомственное почетное гражданство. Пожалованные орденом св. Георгия какой бы то ни было степени также приобретали права потомственного дворянства. Пожалование орденами должно было происходить в порядке их старшинства, за исключением орденов св. Георгия и Владимира, жалуемых на особых основаниях. Пожалование орденов св. Андрея Первозванного одновременно делало жалуемого кавалером ордена св. Александра Невского, Белого Орла и первых степеней св. Анны и св. Станислава. Лица нехристианских исповеданий получали орденские знаки, в которых изображение святых заменено было государственным гербом. Ордена св. Андрея и Александра Невского жаловалисть украшенные алмазами, причем такое пожалование представляло как бы высшую степень ордена. Иностранным подданным и другие ордена жаловались иногда с алмазными украшениями. Каждый орден и каждый знак отличия имел своими статутами определенные знаки и ленту; никому не дозволялось украшать их драгоценными камнями, кроме тех, кому украшенные таким образом знаки жаловались высочайшей властью. До 1874 г. знаки рденов св. Анны, св. Станислава 1 и 2 степеней жаловались без короны или с короной, причем орден с короной считался как бы высшей степенью сравнительно с орденом без короны. В 1855 г. велено было ко всем орденам, жалуемым за подвиги против неприятеля (кроме ордена св. Георгия), присоединять два накрест лежащие меча, а прежде существовавшее пожалования за военные подвиги ордена св. Владимира 4 степени и св. Анны 3 степени с бантом было решено отменить. В 1857 и 1870 гг. состоялись новые правила о мечах и бантах. В 1881 г. последовало высочайшее поведение, чтобы знаки орденов с мечами не были испрашиваемы для гражданских чиновников и вообще для лиц, не принадлежащих к военному званию, за исключением состоящих при войсках военных врачей. В 1889 и 1890 гг. утверждены новые правила ношения орденов, медалей и других знаков российского отличия. По уставу орден св. Екатерины (1714), кавалерственные дамы обязывались, между прочим, "освобождать одного христианина из варварского порабощения, выкупая за собственные деньги". Кавалерская дума ордена св. Георгия ознаменовала начало своих действий постановлением из накопившейся орденской суммы отделять ежегодно по 5000 р. для помощи заслуженным солдатам. Указом 8 декабря 1786 г. было установлено, дабы каждый кавалер ордена св. Владимира вносил определенную сумму денег на благотворительные дела и на помощь заслуженным солдатам; тогда же было велено, чтобы наличные в столице кавалеры вносили в орденскую казну пеню за каждый день небытия на орденских праздниках, "не принося никаких извинений по болезни или по другим обстоятельствам". В 1797 г. установлением о российских орденах Павлом I на кавалеров были возложены: 1) надзор и попечение над воспитательными домами в Москве и Петербурге; 2) ведение и призрение московского инвалидного дома и Екатерининской больницы; 3) заведение в обеих столицах пристанищ для бедных обоего пола особ; 4) попечение и надзор в обеих столицах за всеми полезными заведениями для призрения немощных и неимущих. В том же году было велено, чтобы на учреждение богоугодных заведений и на лучшее их устройство лица, пожалованные орденами, делали единовременный взнос в капитул российского кавалерского общества: для призрения и попечения о богоугодных заведениях определено назначать из среды кавалеров особых лиц, по выбору общего собрания всех в столице находившихся кавалеров; избранные обязывались почасту лично осматривать вверенные каждому заведения, наблюдать всевозможную пользу им вверенного и о своих решениях извещать кавалерское общество; в важных случаях испрашивалось постановление общего кавалерского собрания; канцлер и его собрание давали наставления избранным для надзора над заведениями кавалерам и принимали меры к устранению в заведении непорядков; кавалерское общество вверенные ему заведения приписывало к церквям. С 1860 г. размер единовременных взносов при получении орденов был установлен следующий: св. апостола Андрея Первозванного — 500 руб., св. Екатерины первой степени — 400 руб., второй степени — 250 руб., св. Александра Невского — 400 руб., Белого Орла — 300 руб., св. Владимира первой степени — 450 рублей, второй степени — 225 руб., третьей степени — 45 руб., четвертой степени — 40 руб.; св. Анны первой степени — 150 руб., второй степени — 35 руб., третьей степени — 20 руб., четвертой степени — 10 руб.; св. Станислава первой степени — 120 руб., второй степени — 30 руб., третьей степени — 15 руб. Из денежных сумм, вносимых кавалерами при пожаловании их орденами, образовывался особый орденский капитал. Единовременных орденских  взносов поступало в год до 310 000 рублей. В распоряжении капитула имелся еще капитал на содержание стражи при гробе фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского, в городе Киеве, образованный в 1805 г. государственным канцлером графом Румянцевым. По высочайшим повелениям, с 1830 г. из сумм капитула израсходовано было единовременными выдачами до трех млн. руб. на благотворительные и богоугодные дела. Сумма ежегодных выдач на такие предметы составляла 311148 руб. Капитул ордена содержал на счет своих сумм 77 пенсионерок в питерском и московском училищах ордена св. Екатерины и в Мариинском институте. Для выдачи им при выпуске наград (от 115 до 400 руб.) в распоряжении капитула имелся так называемый "приданый" капитал. По каждому ордену, исключая Орден Белого Орла, производились кавалерам пенсии. Екатерина II, учреждая ордена св. Георгия и св. Владимира, установила в пользу кавалеров ежегодные пенсии — на все классы ордена св. Георгия 38400 руб. и на все классы ордена св. Владимира 24000 руб. Пенсии производились поступившим в установленные комплекты, по старшинству пожалования каждого из них орденов. В 1797 г. Павел I установил для кавалеров российского ордена различных наименований следующие доходы: 1) деревни, особым указом отделенные, в числе пятидесяти тысяч душ мужского пола, для составления командорств; 2) суммы, определенные Екатериной II на содержание ордена св. Георгия и св. Владимира и накопившиеся от них остатки; 3) из государственных доходов по 54000 руб. ежегодно. Командорства были распределены по орденским классам или наименованиям; высшее командорство, именования св. Апостола Андрея, состояло из 1000 душ; ниже ста душ командорств не было, но вместо того назначались пенсии в размере от 250 до 1000 р. Командорства делились между светскими и духовного звания кавалерами. Высшее командорство, в тысячу душ, было предоставлено канцлеру ордена, взамен жалованья по этой должности. 30 апреля 1797 г. высочайше были утверждены правила управления командорственными имениями, по которым командорам дозволялось заниматься исключительно сельским хозяйством и хлебопашеством или, предоставляя это крестьянам, получать с них оброк. Наблюдение за имениями лежало на обязанности гражданских губернаторов. В 1798 г. дозволено командорства передавать в казенное управление, с получением доходов командорами. В 1801 г. орденские командорства переданы в ведомство казенных палат. На раздачу пенсий нижним чинам по знаку отличия св. Анны капитул (в 1798 г.) отделял ежегодно по 50000 руб. ассигнациями; позднее эта сумма возросла до 69550 рублей серебром. Петр I, учреждая орден св. Андрея Первозванного, предполагал предоставить его кавалерам избирать из своей среды официалов или чиновных лиц: канцлера, церемониймейстера, секретаря, казначея, герольда. Кавалеры ордена обязаны были, в известное время, являться на орденские собрания, в "Капитул присутствующих кавалеров", для совещаний по орденским делам и для обсуждения достоинств кандидатов на звание кавалера. По уставу орден св. Екатерины для разных дел, касающихся ордена, должен был определен "офицер, под титулом секретаря и казначея ордена". По статутам орденов Георгия и Владимира кавалеры каждого ордена образовывали общество, имеющее церковь, дом, архив, печать, казну, администрацию (казначей и секретарь ордена), капитул или кавалерскую думу, на которую возложено было рассмотрение заслуг награждаемых лиц. Павел I в день своего коронования 5 апреля 1797 г. утвердил: "Установление о Российских Императорских Орденах", по которому российские ордена были признаны "единым кавалерским чином или орденом" (отдельные ордена считались его классами) и получили общий статут и общую администрацию, под названием орденской канцелярии, в 1798 г. переименованной в капитул российского кавалерского ордена. Тем же установлением учреждены были особые должностные лица, "официалы": канцлер, обер-церемониймейстер, церемониймейстеры, секретари и герольды ордена, им присвоены особые официальные знаки. Три первенствующие орденские официала — канцлер, обер-церемониймейстер и казначей — составляли общее присутствие капитула. Под наблюдением общего присутствия находились секретари орденских классов, главная обязанность которых состояла в ведении кавалерских списков. Указами 1801 и 1817 гг. главное управление по делам всех орденов было  сосредоточено в лице канцлера ордена, как начальника капитула; при капитуле поведено состоять и думам орденов св. Георгия и св. Владимира. В 1832 г. орденский капитул поименован был "Капитулом Российских Императорских и Царских Орденов". Указом 1842 г. капитул был присоединен к министерству императорского двора; должность канцлера ордена соединена с должностью министра императорского двора. Присутствию капитула было велено состоять из вице-президента и трех членов. По уставу 1844 г. канцлер ордена, подлежа отчету в своих действиях одному императору, не подчинялся никакому высшему правительственному месту и ни от кого, кроме императора, предписаний не получал. Вице-президенту подчинены были все чиновники канцелярии капитула. 1 декабря 1882 г. присутствие капитула было упразднено. В состав капитула, под главным начальством канцлера российских императорских и царских орденов (министра императорского двора), входили: обер-церемониймейстер ордена (он же обер-церемониймейстер высочайшего двора), управляющий делами капитула и канцелярии. К ведомству капитула ордена принадлежали также временные собрания: 1) кавалеров орденов, под наименованием кавалерских дум, составляемых на основании орденских статутов, и 2) думы знака отличия беспорочной службы и знака отличия ордена св. Анны в награду нижних чинов за особые подвиги и заслуги, на основании устава об этих знаках. Для каждого императорского ордена был установлен особый праздник в день того святого, в память которого он учрежден. Павел I пятого апреля 1797 г. установил общее празднество для всех названий российского кавалерского ордена — 8 ноября, в день святого архистратига Михаила, а также присвоил каждому классу кавалерского российского ордена особые церкви в Петербурге. В 18 столетии орденские дни праздновались при дворе с соблюдением особых церемониалов; кавалеры были при этом в особых одеяниях, присвоенных некоторым орденам их статутами. Орденские одеяния для кавалеров орденов св. апостола Андрея Первозванного, св. Александра Невского и св. Анны, а также одеяния кавалерственных дам ордена св. Екатерины утверждены Павлом I пятого апреля 1797 г. Статутом 6 декабря 1833 г. император Николай I установил орденское одеяние и для кавалеров ордена св. Георгия. Орденам св. Владимира, Белого Орла и св. Станислава орденское одеяние не было присвоено. В день орденского праздника кавалеры должны были, при высочайшем выходе, быть в лентах орденов. В последние годы империи обычно праздновался лишь день 26 ноября, когда для кавалеров ордена св. Георгия устраивался во дворце обед. В день орденского праздника св. Александра Невского, 30 августа, младшие кавалеры ордена назначались к сопровождению крестного хода в Александро-Невскую лавру. С 1845 г. в день празднования ордена святого Владимира в орденской церкви (на Петербургской стороне), совершалось торжественное богослужение.
Орденская чернильница— золотая чернильница, пожалованная Екатериной II думе ордена св. Георгия; хранилась в капитуле орденов.
Орденские жезлы и трости— употребляются официалами орденов; на них имеются знаки соответствующего ордена. Жезлы обычно были серебряные, а трости — из черного дерева, но употреблялись и иные материалы.
Орденские залы— так называются устраиваемые обычно во дворцах или в помещении гроссмейстера ордена особые залы, предназначаемые для орденских празднеств. Они украшались изображениями орденов, списками кавалеров и т. п. В России такие залы находились в Зимнем дворце: Большой Кремлевский, Андреевский или тронный, Екатерининский или малый тронный, Владимирский, Георгиевский и Александровский.
Орденские монеты— под этим названием иногда выделяются из общей группы западноевропейских монет монеты, выбитые рыцарскими орденами: св. Иоанна Иepyсалимского (иоаннитов) на островах Родосе и Мальте (до конца 18 века), тевтонским в Пруссии и Литве, храмовников и меченосцев. Монеты эти, по культурно-историческому типу и сортам, подобны современным им западноевропейским орденам. Орденскиит монетами иногда называют и монеты, выпускаемые в честь ордена, его юбилея и т. п. Такие монеты известны во многих государствах Западной Европы, хотя в подобных случаях был более распространен выпуск медалей.
Орденские реликвии— название это дают не только святыням, принадлежащим ордену (мощам святых патронов ордена, иконам и т. п.), но также и некоторым особо чтимым в ордене предметам, тесно связанным с событием из истории ордена. Подобные реликвии принадлежат обычно тем лишь орденам, которые возникли в средние века. Драгоценнейшие орденские реликвии в новейшее время находились в России; они принадлежали ордену св. Иоанна Иерусалимского, были привезены в Россию в царствование Павла I и состоли из предметов: 1) священных — Филермской иконы Божией Матери (писанной, по преданию, св. евангелистом Лукой), частицы Древа Господня, Десницы Иоанна Крестителя и 2) исторических — крестов великих магистров Обюссона и Лавалетта и мальтийской галеры.
Орденские сервизы— сервизы с изображением орденских знаков, подававшиеся на обедах в дни орденских праздников. В России такие сервизы изготовлялись в 18 столетии императорским фарфоровым заводом, со знаками орденов св. Андрея, Екатерины, Александра Невского, Владимира и Георгия. В последнее время царствования они не употреблялись.
Орденский ковчег—этот ковчег, исполненный в 1798 г. для хранения "установления о Российских орденах" хранился в капитуле орденов.
Ордонансы— так именовались указы французских королей, создававшие законодательные нормы для внутренней жизни страны. Будучи на первых порах актами административно-хозяйственного управления в собственных доменах короля, они, постепенно, становятся законами, распространяющими свою силу на все королевство и устраняющими аналогичные распоряжения других феодальных владельцев. Сначала они выражали согласную волю короля и подчиненных ему знатных лиц, баронов и высшего духовенства; затем они становятся выражениями воли одного короля, как верховного законодателя — воли, проявляемой после выслушания лишь совещательного мнения "великого совета", состав которого постепенно уменьшается до тесного круга ближайших к трону лиц и принцев крови. Ордонансы издаются иногда и помимо совета, будучи выработаны комиссиями из юристов или канцлером королевства, под редакцией которого они всегда появляются в свет. Волю короля выражают и те ордонансы, которые изданы под непосредственным влиянием генеральных штатов или в ответ на петиции сословий. Рост законодательной деятельности, выражающейся в ордонансы, шел параллельно с ростом королевской власти. Первый общий ордонанс относится к 1155 г., когда Людовиком VII провозглашен был Большой Божий мир на 10 лет, прекращавший на это время частные войны. Несколько ордонансов издает Филипп-Август, а Людовик IX смело уже берется за руководство внутренней жизнью всей Франции при помощи ордонансов (ордонансы 1254 г. pour la reformation des moeurs, ордонанс 1257 г., уничтожавший поединок в королевских судах и т. д.). С этого времени начинается быстрый рост французского законодательства. Официальная редакция обычного права прекращает дальнейшее его самостоятельное развитие, и каждый новый шаг в развитии права совершается путем ордонансов. По содержанию и форме различают ордонансы XIV—XVI и ордонансы XVII—XVIII вв. Представляя собой нередко обширные законодательные акты, первые имели в виду, главным образом, ввести улучшения в устройство отдельных частей внутреннего управления и суда, способствовать борьбе со злоупотреблениями. Их совокупность лишена определенного плана, нормы лишены оригинальности и заметно отражают на себе влияние римского и канонического права. Ордонансы XVII — XVIII столетий являются последовательными и планомерными кодификациями правовых норм, касающимися цельных отделов государственного устройства, судопроизводства, гражданского, торгового, морского права и других отраслей юридической жизни; они представляют собой плоды юридического творчества компетентных лиц и комиссий, хорошо знакомых с прошлым страны, теорией права и потребностями текущей жизни. Из первых особенно выдаются ордонансов, посвященные реформам в области юстиции: ордонансы 1494 г. (111 articles) и 1539 г. (192 art.), ордонансы орлеанский 1560 г., блуасские 1576 и 1579 гг. и сводный ордонанс 1629 г. (Code Michau); из вторых — Ordonnance civile 1667 г. (основа позднейшего Code de procйdure civile), Ordonnance criminelle 1670 г. (уголовное право и процесс), Ord du commerce (Code Savary) 1673 г., Ord de la marine 1681 г. (морское право), ордонансы 1695 г. о духовной юрисдикции, в XVIII в. — ордонансы о дарении, завещаниях и субституциях, вошедшие целиком во французский гражданский кодекс. О количестве ордонансов можно судить по тому, что сборник, выходивший, начиная с 1723 г., под редакцией ряда юристов, по инициативе канцлеров, а позднее перешедший в заведывание французского института, обнимает в 21 томе только ордонансы до конца царствования Людовика XII (1514). "Recueil gйnйral des anciennes lois franзaises", изданный Jourdan, Decrusy и Isambert в 1823—1827 гг. и доводящий собрание ордонансов (неполное) до 5 мая 1789 г., имеет 28 томов. Написать историю собрания ордонансов — значит, как справедливо говорит Варнкениг, написать историю Франции.

 Ордонансы — это общее название всех королевских указов, имеющих силу закона; в более тесном смысле ордонансами называют обширные и цельные указы, обнимающие целые институты права или их совокупность, а указы, касающиеся отдельных вопросов, носят название эдиктов, деклараций, жалованных грамот (lettres patentes) и т. д. Со времени введения конституционного образа правления характер ордонансов существенно изменился: законы с тех пор вырабатывались не иначе как при содействии собрания палат. По 14-й статье хартии 1814 г. правительство могло делать только распоряжения об исполнении законов, но не могло ни утверждать новых постановлений, ни изменять существующих. Произвольное истолкование этой статьи в ордонансах 25 июля 1830 г. привело к польской революции.

Ордынцы— служилые люди при дворе великих князей, со времени татарского ига заботившиеся главным образом о содержании ордынских послов, доставлении им подвод, проводников и прочих услуг. Карамзин считал их татарами, навсегда поселившимися в России, а Соловьев — русскими пленниками, выкупленными в орде и поселенными на великокняжеских землях.




Орел— это символический знак по типу  настоящего орла; издавна признавался признаком силы и власти. Уже Дарий употреблял изображение золотого орла на вершинах персидских знамен. Из Персии изображение перешло в Египет и при Птолемеях помещалось на монетах. У римлян орел (с молниями и громовыми стрелами) является символом государства, а со времен консульства Мария (104 г. до Р. Х.) употребляется как воинский знак в легионах. Такой орел помещался на высоком копье или стержне и составлял как бы знамя легиона. В Средние века орел уже не помещался на древках знамен (где обычно был крест) и снова появляется лишь с 1804 г., в войсках Наполеона I. Реставрация его уничтожила, Наполеон III опять восстановил. Сами знамена(банеры), украшенные орлом, получили название "орлов". В новейшее время орлы находились на знаменах в России(двуглавый орел востановлен и ныне), в Австрии (тоже двуглавые) и в Пруссии (одноглавые); кроме того, они украшали каски кирасирских полков и гвардейских жандармов в России и кирасир в Пруссии. Орел представляет одну из самых распространенных геральдических фигур и помещается в гербах прямо, с поднятыми крыльями и головой, обращенной вправо. Если он изображен иным образом, то это указывается. Обычно клюв, язык и лапы (когти) орла бывают другой финифти, нежели остальное туловище; такой орел называется вооруженным орлом. Орел(игл) — это и золотая монета прежних Соединенных Штатов, в пять долларов, получившая свое название из-за герба Штатов (орел), помещенного на лицевой стороне. Монета чеканилась с 1790 г. из золота 11/12 пробы (916/1000) и должна была содержать до 247 гран чистого золота. Чеканились монеты в 1/2 и 2 игла, а в 1850—60 гг., при открытии калифорнских золотых россыпей, монету били в 4, 8, 10 и 2 орла, или столько же иглей. Под названием орел (peso del aguila) чеканились до 1874 г. мексиканские пиастры из серебра 902/1000 пробы, весом по 24,43 грамм, одного веса и пробы с испанскими пиастрами 1772—1848 гг. Но с 1874 г. чеканка этой монеты была прекращена.
Ореол(латинск. aureolus, итальянск. aureola, франц. aurйole) — это золоченый или золотистого цвета диск, которым живописцы (а на Западе Европы иногда и скульпторы) окружали или увенчивали головы изображаемых ими святых, эмблематически обозначая через это их небесную славу. В русском языке этому слову равносильно слово "сияние". В христианскую иконографию ореол перешел из искусства античного мира, которое снабжало им олицетворения богов и героев, происходящих от Юпитера. У христианских художников ореол был в начале атрибутом изображений только самого Спасителя, но потом они стали придавать его также ликам Богородицы, апостолов, ангелов и святых, даже символическим предметам христианского культа. Ореолами на фотографических негативах называлась также раньше неясность контуров сильно освещавшихся частей негатива на границах с прозрачными его частями. Ореол происходит от действия света, прошедшего сквозь чувствительный слой и отразившегося от задней поверхности стекла. Эти отраженные лучи разлагают частицы бромистого серебра в тех местах, где прямой свет на них не падал и где, следовательно, негатив должен бы был оставаться почти прозрачным. При печатании позитивов ореолы выходят в виде сияния, окружающего все ярко освещенные предметы. Чем сильнее были освещены предметы и чем больше их контраст с окружающим фоном, тем шире и гуще получаются окружающие их ореолы. Так, например, при съемке внутренних помещений — окна и вообще источники света получаются окруженные сильными ореолами; при фотографировании пейзажей тонкие ветви и листва как бы заливаются сиянием светлого фона неба. Это обстоятельство сильно вредит достоинству снимков и потому делалось немало попыток к возможному уменьшению его вредного влияния. Йодистое серебро, подмешанное к бромистому серебру эмульсии, сообщает этой последней и чувствительному слою, из нее получающемуся, желтоватую окраску, отчего прошедшие сквозь этот слой световые лучи становятся менее актиничными и, следовательно, менее способными производить ореол. Но наиболее действительным средством для уничтожения ореол стало наведение на обратную сторону стекла негатива окрашенного неактинической или черной краской слоя, поглощающего вредные лучи и не допускающего их отразиться и произвести свое действие.