Сказка ч4. гл. 7. раздел 7. чечня везде

РАЗДЕЛ 7.  ЧЕЧНЯ ВЕЗДЕ

        Наступила эпоха великих преобразований. Общество, обезумевшее от последствий  перемен предшествующей эпохи, с ужасом и в то  же время с полной апатией взирало на происходящее.
       Оно давно утратило единство и теперь каждый смотрел на вещи в высоты личной колокольни. Молодежь, увлеченная наркотиками, алкоголем, сексом и погоней за наживой, не замечало, что надвигается  нечто, способное  вырвать ее существование из привычного замкнутого круга. Старшее же поколение, в массе  втянутое в безнадежную борьбу за физическое выживание, смотрело на  готовившиеся преобразования с явным опасением; старики помнили период массовых репрессий и справедливо опасались, что и на этот раз достанется всем. Кроме того, сложилась парадоксальная ситуация: в чем-то, пусть даже в безделице, но виноваты были в данный момент времени все. Не было сейчас в стране человека, хоть  гвоздя, да не укравшего. Кто крал от голоду, кто из жажды наживы, а кто и просто так, потому что “все так делают”. Молодежь, всегда представлявшая собой самую криминогенную часть общества, превратилась по сути в гигантскую банду общенационального масштаба со своим языком, кодексом “чести”, а, вернее сказать, бесчестия и сводом неписаных правил, не позволявших работать, учиться, но требовавших преклонения перед Сатаной в самых разных ипостасях - сексе, роке, наркотиках и прочих признаках  современности. Это прекрасно понимали оба Кощея, только первый не мог не нарадоваться “предприимчивости” младого поколения, а второй уже отчетливо понимал опасность того, что эти “предприимчивые” вскоре окончательное  превратят страну в гигантское Гуляй поле.
Работа предстояла воистину титаническая. Если действовать строго по закону, на свободе не осталось бы никого. И Кощею Второму приходилось решать  жуткую головоломку - наводить порядок в стране, где все  только и делали, что нарушали закон. Мало того: во время переворота, учиненного Кощеем Первым в конце второго тысячелетия , стране была навязана  такая конституция, где воровство  было как бы признано нормой. И получалось, что сажать даже самого распоследнего вора и мошенника уже было не за что, а ежели такое и случалось, он тут же попадал под амнистию в силу тысячи поправок к Уголовному Кодексу: то из-за плохого здоровья, то из-за умственной неполноценности, то из-за примерного поведения, то вообще по формулировке, что-де “тюрьмы переполнены”. - Вот и наводи  тут порядок, - мрачно рассуждал Кощей Второй, -  когда  именно в отношении мерзавцев и негодяев руки у меня связаны законом, а порядочного человека упечь ничего не стоит, а уж уронить его с моста или обеспечить ему авиа- или автокатастрофу  - просто как делать нечего! Но идти по столь заманчивому пути наименьшего сопротивления никак нельзя-с. Походил уже батюшка Пиан Рашид, вволю нагулялся по просторам  анархии и ничегонеделания! Долго еще  предстоит нам расхлебывать последствия столь  замечательного правления. Тут уж никакой Ахурамазда не поможет!
    Разговор происходил в  овальном кабинете главы государства, где в суровой полуспартанской обстановке в мягких кожаных креслах томно развалились Пришельцы, Азазелл с денщиком, и я,  смиренный слуга Господа, перегрин Парамон. Кощей Второй очень хотел действовать, энергии ему было не занимать, но весь пар уходил в свисток, и дела не продвигались никак.. Это уже успели заметить  наиболее ехидные журналисты, но  поливать  правителя грязью они все-таки побаивались, ибо Кощей хорошо владел какими-то мистическими знаниями, от применения  которых деятели оппозиции периодически  погибали при самых загадочных обстоятельствах. Мы же никак не могли активно вмешаться в государственную политику, ибо понятия не имели, чего же ждет от нас Бог и чего  ждать нам от Бога! Мы, что называется, делали хорошую мину при плохой игре. Бука и Бяка постоянно поддакивали  мудрым речам главы государства и никак не реагировали на его фактическое бездействие. Азазелл при желании мог бы превратить огромную территорию  Кощеева царства  в пустыню, где и трава-то не росла бы, но, как и все мы,  не без оснований побаивался  божьего гнева. И только хитрый Бука все плел какие-то интриги, стравливая могущественные олигархические группировке в борьбе за передел уже давно разворованной собственности.  Так,  еще вчера  могущественный   богач Гусак  Прессованный был по его наущению схвачен за роскошный воротник и отправлен на нары, откуда  через сутки был отпущен с извинениями по приказу посадившего его Джахангира.  Глава государства постоянно изображал крайнюю озабоченность положением вещей в стране, все время намекал на необходимость перемен, но в итоге ничего не делал, кроме  повышения личной безопасности и устранения неугодных ему политиков. Все это слишком сильно напоминало стиль правления притаившегося в своей тени-отставке Пиан Рашида, постоянно выкрикивавшего проклятия и угрозы в адрес  всевозможных злокозненных злопыхателей, казнокрадов и ретроградов, оппозиционеров и мультимиллионеров, но никогда не допускавшего скверного обращения ни с одним из сколько-нибудь известных мерзавцем и негодяем. Даже война с абреками у него была   практически такая же, как и  сейчас; и здесь у бедного Джахангира не было приоритета.  Правда, военных молодой правитель  старался обижать меньше, чем его старый наставник, да плоховато это получалось. Война в горах затянулась, и опять приходилось объявлять, что военные-де действия давно закончились, а то, что  происходит, есть не что иное как отдельные вылазки  разрозненных, недобитых и полностью деморализованных бандитских формирований, с которыми вот-вот будет покончено. Дайте только срок! А вот какой же “срок”, собственно говоря, нужен был  ему - полный молчок. Государственная тайна, вот тебе и весь сказ!
 Мы  долго  слушали откровения Кощея; первым не выдержала Азазелл.
-  Довольно! - взревел он, - мы тебя послушали, теперь ты нас послушай!
И старый черт разразился длинной-предлинной речью, из  которой  можно было понять следующее:
1) под лежачий камень вода не течет:
2) сколько волка ни корми, а он все тебя норовит сожрать, а то и вовсе в лес смотрит;
3) дураков работа  любит и от работы  кони дохнут, а тем не менее без труда не вынешь рыбки из пруда и терпенье и труд все перетрут;
4) никогда не ошибается только тот, кто ничего не делает;
5) и надо делать что-то, чтоб ней сойти с ума.
Последний аргумент оказался решающим. Кощей, слегка поколебавшись, встал, застегнул мундир на все крючки и нечеловеческим голосом возопил:
-   Все на борьбу с временными трудностями! Да здравствует новый  антитеррористический порядок! Долой криминал!
И закончил на более умеренных нотах:
-  Как я уже неоднократно  заявлял ранее, сейчас символом международного  терроризма и вооруженного сепаратизма в настоящее время и в обозримом будущем остается  Чечня. Я же добавлял следующее: “Чечня у нас везде”. Вот из этого и следует исходить при планировании всех наших дальнейших действий.  А действовать мы будем, я полагаю, следующим образом:
- во-первых, сегодня же надо начать составление проскрипционных списков всех уголовников по всем городам и весям; уверяю вас, господа, что их никак не меньше пары миллионов;
- во-вторых, списки следует строго дифференцировать, ибо недопустимо впредь, чтобы за убийство сотни человек вам прописывали принудительное лечение холодным душем, а за кражу булки хлеба с голоду давали пять лет.;
- в третьих, к чертям собачьим всякие моратории на виселицы,, если  по отношению к нынешним мерзавцам повешение можно приравнивать к помилованию!
   Это все тезисы, но как же приступить к началу их реализации, господа? Буду рад любой подсказке!
- Джахангир, Джахангир, - пригрозил  тирану пальчиком Бука, не надо лицемерить! Ты сам знаешь, как действовать. И войск у тебя хватит. С Богом!
И мы сели составлять детальный план операции “Чечня везде”. А на другой день началась подготовка к великой антикриминальной  революции, или контрреволюции - кому что больше нравится.  Поначалу никто в стране ничего не заметил: как и раньше, уголовники продолжали терроризировать обывателей, международная общественность продолжала настойчиво  каркать о трудном быте заключенных, которые вместо привычных на  Западе ананасов и халвы вкушали у нас  кашу да баланду. Однако быстро, хотя и незаметно, приближалась развязка. Азазелл связался с адской канцелярией и затребовал списки всех, с кем работниками Ада в последние годы заключались сделки; набежал длинный перечень в 5 миллионов  продавшихся душ, который был тут же растиражирован  и разослан во все региональные центры по борьбе с преступностью.  Наконец все было готово. На Дальний Восток полетела депеша следующего содержания:
   Совершенно секретно. Никому не рассказывать. Генерал-губернатору.
Все готово. Начинать на  рассвете завтра  по сигналу, переданному по всем программам радио и телевидения: “Вперед на Запад!”
И операция началась.