Переполох

        Жара стоит целую неделю. Комары звенят крылышками днем и ночью. Выйти из яранги без накомарника невозможно. А в самой яранге с утра до ночи – дымокур из багульника. Едкий дым выгоняет кровожадных насекомых из жилища. Кондиэ вытирает слезы и сидит за столом с прищуренными глазами. Закончив с чаем, Кондиэ к лежанке передвигается ползком под смех взрослых. Безветрие, зной и комары. Через многочисленные прорехи яранги, через дым, как прожекторы в ночном небе, пробиваются лучи солнца.
       При  наступлении весны папа как – то сказал сыну: «Смотри, как быстро тает снег, а снег это одежда земли. Она сейчас снимает её, чтобы отогреться за короткое лето под лучами солнца». Сейчас же, изнывая от жары, Кондиэ мысленно обращается к тундре: «Пожалуйста, перестань греться, одевайся». Он разлюбил лето и за эту жаркую неделю раздавил несколько паучков, выполняя поручение брата. Брат рассказал Кондиэ, как, случайно раздавив паука, он вызвал грозу и ливень. А так как Кондиэ в эти дни ничем не занят, то «занялся бы хоть этим важным делом» - подытожил брат. Но небо не сердится на мальчика и ни облачка не видно на небосклоне.
       В один такой жаркий день приключился великий переполох. Утро ничего не предвещало. Пастухи ночной смены сдали дежурство и разбрелись по палаткам, отдыхать. Отца вызвал на связь начальник с поселка и он, ожидая время радиосеанса, задержался дома. Брат в одиночку погнал кружащееся стадо к озеру. «В жару олень должен быть напоен» - каждый день твердил отец. Поначалу олени побаивались мальчика и поворачивали обратно, но постепенно то одна важенка, то группа оленей отрывались от стада, и брату стоило больших усилий завернуть их обратно. Наконец, улучив момент, стадо как лавина обошла мальчика с двух сторон и, громко хоркая, побежало против ветра. Препятствие в виде глубокой речки олени перешли без единой заминки и с еще убыстренной рысью, переходящей местами в галоп, начали убегать от комаров, оводов, жары и ненавистных людей. Брат в отчаянии заметался по берегу. Плавать, как впрочем, и все пастухи, он не умел. Кондиэ в яранге, лежа на земле, осматривал в прореху окрестности через бинокль. Увидев отчаянные жесты брата и стремительно убегающее стадо, мальчуган отбросил в сторону бинокль, вскочил, крутнулся на месте и, не обращая внимания на удивленный взгляд матери, рванулся наружу. Огляделся – папы не видать. Тогда он подбежал к дядиной палатке, забарабанил по ней и, заикаясь от волнения, громко закричал: «В-в-вставайте! С-с-стадо уходит!» Двери распахнулись, и дядя со своим напарником выскочили из палатки, одеваясь на бегу, побежали за стадом, босиком. Папа  в это время неторопливо поднимался по яру с полными водой ведрами. Услышав истошные крики Кондиэ и, заметив бесхозное стадо, папа выпустил ведра из рук, и они покатились вниз. Потом папа развернулся и побежал в противоположную сторону.
      Собирающая багульник бабушка тоже не смогла безучастно наблюдать за бедой и неловко, порой теряя равновесие, медленно побежала за оленями, выставив вперед живот и переваливаясь как утка. Невестка – мама Кондиэ – подоткнула полы платья, нагнала бабушку: «Мама, не беги, у тебя же сердце! Мы сами» - быстро протараторила и побежала за мужчинами, перебирая кривым посохом. Не переставая смеяться над отцом, который почему-то побежал в другую сторону, Кондиэ взобрался на груженую нарту, чтобы с высоты следить за развитием событий. За ярангой раздался топот копыт, Это папа с растрепанными волосами и в данное время похожий на монгольского хана (не хватало только меча и щита) на кобыле проскакал мимо Кондиэ. Лошадь копытами высоко и далеко отбрасывала куски дерна. Отец сперва обогнал женщин. Не останавливая кобылу, громко крикнул им, чтобы возвращались домой. Тем временем стадо перешло низину и пропало за едомами. Дядя с напарником, увидев бригадира на лошади, прекратили бесполезную погоню и, отмахиваясь от комаров, побрели назад.
… Тревога и ожидание были на лицах у всех членов бригады, собравшихся за столом. Один Кондиэ был безмятежным и уверен в папиной погоне. Но проходил час за часом – отца и стада не было. Под вечер дядя не выдержал томительного ожидания, собрался на поиски. Он долго водил пальцем по карте, советуясь с напарником, где прошло стадо и где в данный момент оно могло находиться. Дядя не успел переодеться и направиться вслед за бригадиром, как густой туман накрыл землю, придавил холодным дыханием Ледовитого океана комаров к траве. Поиски пришлось отложить на завтра. Вся бригада погрузилась в чуткий, тревожный сон.
        Утром Кондиэ проснулся от гула и хорканья оленей и радостных голосов взрослых. Папа пересказывал в деталях перипетии скачки. «Я летел как пущенная стрела!» и о проведенной холодной ночи на седле – «Чуть было не превратился в пингвина!», со смехом показывал, как семенила бабушка и мелкими-мелкими шажками бежала мама. Дядя от смеха фыркал носом из-за набранного в рот чая. Бабушка тихонько хихикала за пологом. А мама с гордостью показывала пальцем на младшего сына: «Это он поднял тревогу, не растерялся!» Вот так весело закончилась эта история.