Она смеялась слишком громко и рисовала смерть

Когда-то Она жила как все. Серо, незаметно, но вполне счастливо. Но в один далеко не прекрасный день пришла пора самоидентификации.

Конечно, Она не захотела заниматься чем-то полезным, хоть и была не глупой девочкой. Вместо этого Она принялась искать свою любовь, как это принято делать в подобных случаях. Любовь не нашлась, хотя казалось, что цель близка, и надо только протянуть ручку с детскими пальчиками и короткими ногтями, наспех накрашенными каким-то непонятного цвета лаком. Любовь не нашлась, да и вовсе она не была любовью, только об этом она узнает позже. А пока время терзать себя, кричать и резать сердце пополам.

Естественно, Она переживала, естественно Она кричала, как и должна была. Естественно, нашлись люди, готовые на то, чтобы Её лечить, прочие же сбежали, ну не обладали они таким развитым материнским инстинктом.

А потом, Ей это надоело. Потому что утешения фальшивы, да и утешать собственно уже некого и не из-за чего. Некоторые чересчур самоуверенные больные восстанавливаются слишком быстро. А люди, которые до сих пор были с Ней, потеряли к Ней интерес. Она снова начала жить, окунаться в новые знакомства, искать свой стиль, а руки перестали быть детскими и неухоженными, теперь это называлось «а ля натюрель». Её снова отвергла какая-то псевдолюбовь, но это было не важно. Плюс ко всему Она поняла, что и прежний объект вожделения не вызывает ничего кроме отвращения. Она перестала вспоминать об этом, лишь смотрела в прозрачное небо, слишком громко смеялась и рисовала смерть. Все называли её сумасшедшей. Ну, подумайте только, бессовестно рисовать смерть, как будто это цветок с горы Фудзи, как будто это безобидный поднос со свежеиспечёнными булочками с маком! Она просто смеялась в ответ на обвинения.

Началось становление новых, «революционных» для той маленькой девочки жизненных принципов. Появились яркие буйные краски. И все завидовали Ей, все думали, что у неё нет проблем. Они обозвали Её красивым словом «фрик», поначалу она даже гордилась этим.
Они не знали, что смерть Она рисует, чтобы не бояться, а яркие краски нужны лишь для того, чтобы Её снова не начали лечить и жалеть, чтобы не чувствовать себя слабой, перед какими-то там…
Теперь Она плакала тихо, так, чтобы никто не услышал. А никто и не хотел слышать, близких Ей людей просто не осталось, потому что Она, имея печальный опыт, не хотела никому доверять.

Всё было хорошо, ведь можно же жить, когда ты смеёшься слишком громко, а знакомые недовольно хмурятся на это, это не смертельно. Только когда Её ранили в очередной раз, Она всё ещё смеялась, просто не могла остановиться. Кровоточила и смеялась.

А потом.. А что потом? А потом Она просто замолчала навсегда.

А если всё было не так? Если у неё были друзья, которые понимали её, были люди, знавшие обо всём?
Не было таких. Потому что у людей полярное мышление, уж изволь быть либо пациентом, либо фриком. А до конца быть с тобой и подстраиваться под тебя «такую сложную» ещё поищи дураков.