Записки аборигена. Париж. Чудеса Муффтар

Примечание ВК: обнаружено в ноутбуке симбионта Инкермана после его смерти, в период последнего спонтанного подселения в его физическое тело ранней весной 2005 года.

Улица Муффтар в 5-м районе Парижа одна из самых старых. Несколько древних римских дорог пролегало через холм Цетариус (Cetarius). За тысячи лет название изменялось: Mont Cetard – Mont Fetard – Monfetard – Mouffetard. Даже грандиозная реконструкция Парижа при Наполеоне III, произведенная усилиями неугомонного барона Османа, не затронула эту улицу и район Марэ. Многие дома стоят с XIIв. Я часто бродил здесь, спускаясь от Пантеона или площади Contrescarpe до сквера Сэн-Медар. Останавливался в Cave la Bourgogne, чтобы посидеть на террасе, выпить бутылочку бургундского, вкус, которого никогда не понимал и не научился. Если сравнивать с женщинами, то бургундское похоже на тощую, белокожую, веснушчатую, рыжую англичанку. Иногда это даже здорово, но откупорить еще бутылочку и устроить буйство духов в голову не приходит. Дальше fruits de mers и интеллектуальных разговоров дело не идет. В лучшем случае отстраненный секс (хорошо, если не в миссионерской позе). Мне больше по-душе женщины и вина с южным темпераментом.

Не удивительно, что на Муффтар я любил заглянуть к Надин в ее «Убежище», ощутить аромат ее гладкой кожи на шее и изумительный вкус фуа гра с Шато Дюкрю Букайю. Бордосские вина похожи на южанку из Прованса. Страстность южанки уживается с гордостью, острым умом, утонченностью и оптимизмом парижанки в одном  стройном смуглом теле. Испанские и португальские вина тоже хороши. Здесь же на Муффтар их полно в Каза Пепе или Эль Нандо. В Эль Нандо подают лучшую в Париже паэлью. В Каза Пепе паэлья так себе, но пара немолодых гитаристов шпарит фламенко на гитарах, расхаживая между столами. Хозяин, стенд-ап комик Пепе развлекает приколами. В какой-то момент официантка переодевается и выходит с розой в волосах танцевать страстное фламенко. Здорово! Нетрезвые гости, бросив каламари фритти и тапас,  часто пускаются впляс или поют «Команданте Че Гевара» хором, дружно обливаясь слезами духовного единения. Единение часто продолжается где-нибудь поблизости в «Бест Вестернз» под неистовый скрип гостиничной кровати и возбужденные вопли счастливых прохожих внизу, на улице.

На рассвете наступает краткий миг тишины. Дворники арабы прерывают его разговорами с торговцами, раскладывающими товар на лотках знаменитого базара. Появляются покупатели парижане, к обеду базар начинает постепенно рассасываться, а рестораны открывают двери.

Помню, сидел на террасе Cave la Bourgogne, запивая Бандоль було, оставляя горы пустых раковин, напоминающих горы черепов на картине Верещагина. Ничего нет лучше було с домашним майонезом и гренками из черного бретонского хлеба. С террасы открывается вид на сквер у собора  восемнадцатого века на месте бывшего кладбища. Лениво ознакомившись с мемориальной табличкой для туристов я заинтересовался местом всерьез.

Одно из самых необычных чудес произошло здесь в первой половине восемнадцатого века. События происходили в пуританской секте католиков, известных как янсенисты, и были вызваны смертью некоего аббата, почитавшегося после как св. Франсуа Парижский. Хотя сегодня немногие помнят о чудесах янсенистов, в тогдашней Европе о них говорили еще почти целое столетие.

Чтобы разобраться в янсенистских чудесах, нам надо вернуться немного назад, к неким историческим событиям, предшествовавшим смерти св. Франсуа. Янсенизм заявил о себе в начале семнадцатого века, и с самого начала был в ссоре, как с Римской католической церковью, так и с французской монархией. Верования янсенистов резко расходились с официальной церковной доктриной, но это было народное движение, быстро приобретшее последователей среди французского народа. Самым серьезным было то обстоятельство, что Ватикан и король Людовик XV (набожный католик) рассматривали это движение как протестантизм, маскирующийся под католицизм. В результате и церковь и король постоянно стремились если не уничтожить, то, по крайней мере всячески скомпрометировать это движение. Преградой на пути этим проискам и одной из причин популярности движения было то, что лидеры янсенистов обладали особыми способностями чудотворного излечения. Тем не менее, церковь и монарх развязали жестокую кампанию против янсенистов по всей Франции. 1 мая 1727 года, на пике этой борьбы, Франсуа де Пари скончался и был похоронен на церковном кладбище Сен-Медар в Париже.

После смерти аббата, ввиду явных оснований для причисления его к лику святых, верующие начали собираться около его могилы, и с этого момента стали поступать сообщения о чудесных излечениях. Среди излеченных болезней назывались раковые опухоли, параличи, глухота, артриты, ревматизм, всевозможные язвы, лихорадки, слепота и маточные кровотечения. Но это было еще не все. Оплакивающие аббата начали испытывать какие-то непроизвольные спазмы и конвульсии, их конечности стали странным образом искривляться. Эти конвульсии оказались заразными, распространяясь как пожар на улицы, где все больше и больше мужчин, женщин и детей начинали корчиться, словно под воздействием жуткого заклятия.

Именно в этих приступах «конвульсионеры» входили в состояние транса и проявляли свои необычные способности. Например, они могли без какого-либо вреда выдерживать почти невообразимые физические пытки. Побои, истязания, удары тяжелыми и острыми предметами, удушение – все это не приводило ни к увечьям, ни даже к малейшим царапинам.

Эти чудесные события уникальны в том смысле, что их наблюдали тысячи людей. Коллективный психоз вокруг могилы аббата Пари и на прилегающих улицах продолжался много дней и ночей; более того, через двадцать лет чудеса происходили по-прежнему, и, как отмечено в городской летописи, «требовалось 3000 добровольцев, чтобы следить хотя бы за благопристойностью женщин, которые могли нескромно выглядеть во время конвульсий». Таким образом, сверхъестественные способности «конвульсионеров» привлекли внимание отовсюду, и тысячи поспешили, чтобы их наблюдать лично. Среди них были представители всех слоев общества и всех социальных институтов – учебных, религиозных и правительственных; многочисленными свидетельствами этих чудес, официальными и неофициальными, полны документы того времени.

Более того, многие свидетели, такие, как посланные церковью наблюдатели, намеревались развенчать янсенистские чудеса, но были вынуждены признать их (впоследствии Ватикан попытался логически оправдать свою непримиримую позицию, в соответствии с которой чудеса были объявлены кознями сатаны).

Один такой наблюдатель, по имени Луи-Базиль Карр де Монжерон, член парижского парламента, был свидетелем стольких чудес, что их описание заняло четыре толстых тома, опубликованных в 1737 году под названием «La Verite des Miracles». В этой работе он приводит многочисленные примеры неуязвимости «конвульсионеров». Один описанный им случай касается двадцатилетней «конвульсионерши» по имени Жанна Моле, которую приковали к стене, а затем один из добровольцев, «очень сильный человек», нанес ей по животу сто ударов тридцатифунтовым молотом («конвульсионеры» сами просили пыток, поскольку пытки, по их словам, избавляли от болей при самих конвульсиях). Чтобы испытать силу ударов, Монжерон сам взял молот и стал ударять им по стене, к которой была прикована девушка. Он писал: «На двадцать пятом ударе камень под моими ударами вдруг ушел в стену, открыв большой проем».

Монжерон описывает другой случай, когда «конвульсионерша» оказалась не только дугою выгнута назад, но и опиралась при этом спиной на острый кол. Она попросила, чтобы пятидесятифунтовый камень, привязанный к веревке, падал на ее живот «с большой высоты». Камень подняли и затем начали бросать на ее живот снова и снова, но женщина, казалось, не испытывала никакой боли. Она без каких-либо усилий оставалась в своей немыслимо неудобной позе, а по окончании этого сурового испытания осталась без единого синяка. По словам Монжерона, во время испытания она непрерывно кричала: «Бейте сильнее, сильнее!».

Действительно, казалось, «конвульсионеры» были совершенно неуязвимы. Они не чувствовали ударов металлическими прутьями, цепями или дубинами. Сильнейшие палачи-душители не могли причинить никому из них никакого вреда. Некоторых подвергли распятию, но на них не осталось ни следа от ран. И что самое поразительное: ни одного «конвульсионера» нельзя было поранить или проткнуть ножами, мечами или тесаками! Монжерон описывает случай, когда железное сверло было приставлено острием к животу «конвульсионера» и затем по сверлу ударили молотком со всей силы, так что «казалось, он пройдет до позвоночника через все органы». Но этого не произошло, а «конвульсионер» сохранял при этом «выражение полного восторга», крича «О, как мне хорошо! Смелее, брат, ударь еще сильнее, если сможешь!».

«Конвульсионеры» иногда демонстрировали полную неуязвимость для огня. Наиболее известны из этих «саламандр в человеческом облике» («саламандрой» называли в средние века сказочную ящерицу, которая якобы жила в огне) – Мария Соннет и Габриела Молер. Однажды, в присутствии многих свидетелей, включая Монжерона, Соннет вытянулась на двух стульях над разведенным огнем и пролежала так полчаса. Ни она, ни ее одежда не были повреждены огнем. В присутствии других очевидцев она держала ноги над жаровней, полной горящих углей. Туфли и носки обгорели, а ноги остались невредимыми.

Габриела Молер демонстрировала еще более невероятные феномены. Помимо неуязвимости для мечей и копий, она могла без какого-либо риска сунуть голову в пылающий камин. Свидетели сообщают, что после этих чудес ее одежда была такой горячей, что нельзя было прикоснуться, а между тем волосы, ресницы и брови даже не обгорали. Можно понять, почему молва о ней распространялась со скоростью эпидемии.

В действительности янсенисты были не первыми «конвульсионерами» во Франции. Аналогичные способности продемонстрировала в конце XVII века, когда Людовик XIV предпринимал все возможное, чтобы освободить страну от гугенотов, группа бунтовщиков-протестантов в долине Севенн, известных под именем «камисары» (Camisards). В официальном отчете, посланном в Рим, один из их преследователей, приор по имени дю Шайя, жаловался на то, что камисары словно заколдованы. Когда он приказал в них стрелять, вылетавшие из мушкетов пули при попадании просто плющились и падали наземь. Когда по приказу приора руки связанных держали над огнем, истязуемые только смеялись; руки оставались невредимы даже когда их совали в огонь, обернув в ткань, пропитанную маслом.

Но и это еще не все. Клари, предводитель комиссаров приказал сложить погребальный костер, а затем взобрался на его верхушку, чтобы произнести пламенную речь. В присутствии шестисот очевидцев он приказал поджечь костер и продолжал говорить, когда языки пламени поднялись выше его головы. После того как костер полностью сгорел, Клари остался невредимым, без малейших следов огня на волосах или одежде. Командующий французской армией, полковник Жан Кавалье, пославший для подавления комисаров войска, был позже сослан в Англию, где о событиях 1707 года написал книгу под названием «Крик в пустыне». Что касается дю Шайя, то он был, в конце концов убит комисарами во время ответной вылазки: в отличие от тех, кого он преследовал, сам преследователь оказался вполне уязвимым.

Но вернемся к янсенистам. Нечувствительность к пыткам была не единственной способностью янсенистов во время конвульсий. Некоторые становились ясновидящими и были способны «видеть скрытые вещи». Другие могли читать с закрытыми и завязанными глазами; отмечались случаи левитации. Один из левитирующих, аббат по имени Бешеран из Монпелье, во время приступа был поднят в воздух «с такой силой, что даже присутствовавшие при этом очевидцы не могли удержать его на земле».

Хотя мы сегодня забыли о янсенистских чудесах, в свое время они были у всех на слуху. Племяннице известного математика и философа Паскаля удалось с помощью исступленной молитвы избавиться в течение нескольких часов от ячменя на веке. Людовик XV безуспешно пытался остановить «конвульсионеров», закрыв кладбище Сен-Медар, по поводу чего Вольтер саркастически заметил: «По приказу короля Богу запрещено производить здесь какие-либо чудеса». А шотландский философ Давид Юм в своих «Философских эссе» написал: «Поистине, еще не было такого большого числа чудес, приписываемых одному человеку, как те, которые произошли во Франции на могиле аббата де Пари. Многие из этих чудес были засвидетельствованы на месте людьми безупречной репутации, – и это в просвещенный век, в самой культурной стране мира».

Я тоже свидетельствую чудо. Каждый вечер с холма Цетариус открывается чудесный вид на великий город. Солнце садится где-то в районе Клюни, а в Марэ все остается таким, как и 10 лет назад. Гламурные педики гуляют, взявшись за руки, рассматривая развалы с виниловыми дисками. Гуляки спешат встретиться с любовниками «У Феликса». Студенты толпятся у «Студенческого бара». Красотки стреляют глазками, приглашая на страстное танго в “Tango de Buenos Aires”. Все счастливы и веселы, как будто на дворе не 2005 год, как будто нет террора, нищеты, несвободы и межцивилизационных конфликтов. Так было перед первой мировой войной и перед второй и после войны… Оптимизм и жизнерадостность, толерантность и открытость всегда отличали Марэ.  Здесь кипит настоящая жизнь в двух шагах от Парижа экскурсионных автобусов и толп суетливых пришельцев. Не забудьте заглянуть сюда, если судьба благосклонно предоставит вам такую возможность…