Книга Не. Пропущенная 2. Я не могу себя сжечь

Пропущенная глава 2.

1 курс. 1 семестр.
Конец сентября.

                Я разговариваю с вечностью время отвремени.                Все остальное время вечность молчит и ждет, когда я с ней заговорю.

Я не могу себя сжечь.

Эти тетради, тетради моей жизни, их сотни, тысячи. Летом я отвожу эти тетради на дачу, там я развожу огонь в печке, сажусь пред жарким пламенем, достаю одну за одной эти тетрадки, пролистываю их и бросаю в печку. Как только тетрадка попадает в печь, пламя молниеносно пожирает ее, моя прожитая жизнь на этой бумаге скукоживается, сгнивает всего лишь за несколько секунд, как труп какого-то существа, ребенка. Сжигая тетради, я сжигаю прожитые мною дни, просранные мною недели и месяцы, сжигаю пропущенные куски моей жизни, как будто их никогда и не было, и я вовсе не потратил это время впустую, а оно все еще ждет меня. Как будто у меня оно еще есть в запасе, чтобы потратить его правильно, - возможно, так можно жить вечно, кто знает, возможно, так можно стать бессмертным.
          Иногда краем глаза с обожженными пламенем печи ресницами я выхватываю буквы отдельных слов, горящих в адской печи, затем записываю буквы в ряд и составляю слова - из слов рождаются агрессивные и грустные предложения, предложения складываются в гениальные стихи. Но некоторые листы я щажу, оставляю их, прячу их подальше, чаще всего под кровать. На этих страницах мои отстраненные записи, мои детские памятные рисунки, наброски к очередной ненаписанной книге. Я не могу не оставить их, хотя я понимаю, что каждый такой лист это еще один день, который я мог бы прожить иначе, который я мог бы прожить еще раз, более ожесточенно и гениально. Но мне слишком жалко жечь их, это как жечь самого себя, а я не вижу в этом смысла.
         
 На каждой странице на полях стоит дата и тема, отмечается день, который я провожу в ожидании. Отмечается глава, отмечается курс, отмечается время с точностью до минуты. Меня это почему-то наводит на размышления о криминальной хронике или о записях заключенного в камере, в клетке, в синей с белым клеточке. Видимо, это связано с тем, что на полях я ставлю метки-палочки: одна палочка – одна лекция, две палочки – две лекции, три палочки – три лекции, а, поставив четвертую черточку, я перечеркиваю ей те четыре, стоящие в ряд, и тем самым закрываю тему. Эти же палочки я вырезаю военным ножом, который всегда ношу с собой под рубашкой, на стенах коридоров университета, когда никто не видит. Одна неделя – один раз провел ножом, вторая неделя -  два раза провел ножом, третья неделя – третья палочка и осыпающаяся краска под моими ногами, конец месяца – и я перечеркиваю военным ножом, который всегда ношу с собой, четыре недели моего обучения, моего ожидания неизвестно чего. Тюремные палочки на стенах и в тетрадях – мои личные шрамы ожидания. Агрессивные шрамы ожидания. В университете нет коридора, в котором не было бы моих палочек агрессивного ожидания. Преподаватели и охранники называют того, кто оставляет эти метки бессовестным злоумышленником. Я называю себя уставшим и озлобленным заключенным. Дух учебы, математический Бог системы, и я бросаю тебе вызов, я желаю померяться с тобой силами.