Книга Не. Пропущенная 3. Трижды проклинаю...

Пропущенная глава 3.

1 курс. 1 семестр.
 Осень. Время странствовать.

       

       Вот я предлагаю вас сегодня благословение и проклятие:
       Благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего, которые я заповедаю вам сегодня, А проклятие, если не послушаете заповедей Господа, Бога вашего, и уклонитесь от пути, который заповедаю вам сегодня, и пойдете вслед богов иных, которых вы не знаете.
     Ветхий завет. Второзаконие. Глава 11, стих 26-28.



Трижды проклинаю и осознаю это.

Люди, идущие по той же дороге.
Люди, едущие в том же вагоне.
Люди, поднимающиеся по тем же лестницам вверх.
Люди, спускающиеся по тем же эскалаторам вниз.   
Я проклинаю вас и я осознаю тот факт, что я проклинаю вас. Я произношу эти слова беззвучно, еле шевеля губами, вновь и вновь, и мне не стыдно, не страшно, но приятно. Я делаю что-то новое, то, чего раньше не мог себе позволить, не мог даже помыслить о столь бессовестном поступке по отношению к людям, к людям, встревающим жертвенными столбами на моем пути в Институт **** и ****.
Это ощущение сложно объяснить словами, но я, как завороженный смотрю на это голубоватое утреннее небо, пытаясь различить в этой сюрреалистичной мазне нечто. Некий предмет, некое оружие, острие которого обращено в мою сторону. Божественная древнегреческая молния, копье, брошенное самим Зевсом с его величественного невесомого ложа, напоминающего по форме подушку, застрявшую посреди этого нежного и, одновременно, саркастичного, смеющегося неприятным свистящим смехом, голубого неба. Я ожидаю, как эта молния немедля пронзит мой захлебывающийся в слюне кощунства язык и выжжет-выест карающей геенной огненной мои легкие изнутри. Я не жду, это слово здесь не подходит, - я ожидаю. Прочувствуйте разницу этих морфологических ощущений: я ожидаю. Более того, в какой-то специфичной степени, я даже рассчитываю на это. Я ожидаю этого, затаив дыхание с застывшими проклятиями в горле, я ожидаю молнию. Но нет. Ничего не происходит. Нет. И поэтому…..
                Я проклинаю вас.
                Проклинаю.
          Проклинаю.
         Проклинаю, трижды проклинаю.

           Ударом кулака я открываю-вышибаю стеклянную дверь метро и выхожу на улицу, по всей видимости, спроектированную и построенную специально, исключительно для меня, для меня и моего выверенного до мельчайших деталей путешествия в дом знаний и ублюдков, испражняющихся на эти знания. Эта улица, прямая как палка, как гриф гитары, или как вытянутая по струнке змея, - это заключительная часть утреннего похода в университет. Это последняя отдушина для тела перед тяжелым, скрюченном в сидячем положении, трудовым днем. И главное: это беспрецедентная возможность отыграться на тех, кто не виноват (за редким исключением) – на прохожих!
Сволочь-солнце катится по небосклону, оно преследует меня, повторяя каждое мое движение, куда бы я ни  пошел – туда и оно, – даже солнце, эта светящаяся скотина, этот белый карлик, этот вечный желток без скорлупы, - все они, трое в одном обличье едины и настроены против меня. Против того, что я уже делал на протяжении трех месяцев и сейчас собираюсь повторить вновь. Я подношу руку с растопыренными пальцами к лицу, прикрываясь таким образом от мерзкого смайлика, лавирующего между облаков и башен здания напротив.
                Пусть сволочь-солнце сожжет мои руки, но оно не смеет трогать бесподобное лицо.  Мы, кровососы, этого не любим.
      
Все необычайно просто и немного банально. Я, вампир, ворую энергию других людей, высасываю те силы, которые они заполучили во время сна, забираю то, что мне не досталось из-за ненормированного учебного графика в университете, возвращаю то, что является моим, по совести, хотя, наверное, вампиру не стоит заикаться об этом околосердечном чувстве. Я выбираю жертву, исходя из нескольких критериев. Во-первых, она должны следовать тем же маршрутом, что и я. Во-вторых, я определяю несчастного в зависимости от того, насколько сильно мне не «импонирует» (волшебное слово!) его/ее лицо или их манера походки, стан, одежда, сумка, что угодно по отдельности или, если повезет, то все вместе. И, в-третьих, я действую по наитию, согласно вампирской интуиции, чувствующей бодрую, полную энергии кровь на расстоянии нескольких метров. Иногда этих ходячих бокалов сине-красной энергии может быть сразу двое, они, бывает, держатся за руки, слегка прижимаются  друг к другу; некоторые просто скорым мужским шагом идут впереди меня,- и этого достаточно! а другие оживленно беседуют о чем-то незначительном и безобидном, не забывая при этом импульсивно покачивать бедрами.
 
        Стоит отметить, что я никогда не ворую у юных детей.

Затем мои дымящиеся от солнечного света руки включают на плеере одну из любимых на этом участке дороги в Институт **** и **** песню с потаенным смыслом, заметным только для вампиров и им подражающих. Я распеваю ее во все бледное голодное горло, следуя за спиной или спинами моих одноминутных, одноразовых, всегда готовых к употреблению жертв; протягиваю одну или две руки (в зависимости от надежности и прочности защитного поля этих случайных людей),  иногда еще и повернутые ладонями к прохожим (если аура прохожего требует этого усилия); и начинаю сосредотачиваться на  внутреннем содержании этих травоядных, их жизненной энергии, необходимой подпитке для моих тонких наблюдений на последующих лекциях в виде кратких конспектов с сумасшедшими картинками на полях. Спустя несколько мгновений или секунд, или минут, сломав или преодолев, или просочившись сквозь защиту юродивых, ненужных или одиноких, я начинаю выкачивать, вытягивать нечто эфемерное, но окрашенное в различные цвета, символизирующие ту энергию, которая наполняет, превалирует в человеке. Наиболее часто встречается белый или синий цвета, как силы сна, - цвета, ликвидирующие мою усталость и возбуждающие притупленные нервные окончания. Черный и красный цвета, как ни странно, тоже встречаются довольно часто, они выступают как краски агрессии, озлобленности, ожесточенности.

                Розовый я не пробую из принципа, чтобы не отравиться.

Крайне редко встречаются чистые желтые и зеленые краски без примесей, и я до сих пор не совсем разобрался, какие возможности они передают новому хозяину, вампиру, который еще только учится. Вращающаяся воздушной параболой энергия всасывается в мои руки и растекается по всему телу, достигая кончиков пят и ускоряя, приободряя мой грузный шаг. Если я нахожу в себе достаточно сил, тогда я широко открываю рот, как будто собираюсь зевнуть, и как слив в ванной утягиваю водяную энергию сразу со всех прохожих поблизости, совсем по чуть-чуть от каждого, но зато суммарный эффект оказывается ошеломляющим. Теперь я почти готов высидеть отведенные мне пары и извлечь из них пользу, почти так же, как из этих прохожих, но есть еще одно обязательное дело, завершающее ритуал и подытоживающее мое путешествие.
         
Я иду по дороге, теперь уже не волочусь усталой погибающей змеей, но ползу бодро, иногда даже порхаю бабочкой, а окрыляет меня ваша энергия. О, проклятье: знакомое лицо. Паренек из моего университета идет мне навстречу, со мной на встречу. «Интересно, как его зовут?» - говорит голос в моей голове, тихонько посмеиваясь. Ведь это совершенно без разницы, - он безликий, как любой из прохожих. Он подходит, протягивает дружелюбно здоровую, пухлую руку и, расплываясь в юношеской улыбке, говорит: «Привет», имея в виду «Привет»; ну, и я отвечаю: «Привет», имея в виду «Я проклинаю тебя». Я сжимаю  руку своими вампирскими когтями, представляя, как кости его пальцев смещаются и превращают руку в кашу из костей и мышц. Какая у него отвратительная, потная, мокрая рука. Я отпускаю ее, и он идет своей дорогой. Я вытираю свою кисть о штаны, сплевываю и иду дальше.
         Через мгновенье передо мной вырастает выпирающий из-за здания моего университета кусок церкви с крестом на верхушке и надписью, что-то типа

«Свят Христос, прощающий всех, и бла, бла, бла,                и бла, бла, бла».

Я, вампир, который еще только учится, прошу Бога позаботиться о родителях, о собаке, обо всех, кого люблю, благословить их и дать длинную, но ни в коем случае не бесконечную, счастливую жизнь вместе со мной, рядом со мной. Причем предложение-просьба, произносящаяся беззвучно все теми же еле шевелящимися губами, каждый раз начинается со слов в повелительном наклонении: «Пусть они…»
Я прошу/приказываю Ему позволить мне пройти мой путь, довершить мое путешествие и иногда добавляю к слову «путь» такие эпитеты, как «отчаянный», «длинный» и «собственный». Затем я трижды крещусь, не пытаясь соблюсти какой-либо православный или католический порядок движения пальцев руки и при этом насмехаясь над людьми, проходящими мимо, смущенными и потупившими глаза. Они стесняются того, что не делают того же самого, но, знай они, что здесь происходит, как это парадоксально и, возможно, отвратительно, они бы начали бросать на меня не смущенные взоры, а взоры, полные ненависти. Потому что я не такой, как они. Потому что я позволяю себе делать, что хочу, и я осознаю то, что я делаю. Потому что, я проклинаю каждого из них. Но они предпочитают закрывать глаза на происходящее. Мои же глаза широко открыты. Тем не менее, обычно я начинаю креститься, когда передо мной и вдалеке нет людей, идущих навстречу. Бывает, мне становиться неприятно на них смотреть. Почему? Не знаю.
 Раньше, еще до поступления  в университет, перекрестясь, я целовал верхнюю часть кисти, как если бы от поцелуя должен был непременно остаться химический религиозный шрам; на  первом курсе я стал целовать кончики указательного и среднего пальцев, сложенных вместе, затем нагибаться и прижимать пальцы к матери-земле, черпая силы и от нее тоже. Я целую и отбрасываю руку, которую целовал, как если бы в ней что-то было зажато, что-то мне ненужное.
       Вот  я и пришел институт стран **** и ****. Мой путь замер на несколько часов.





________


Girl.


The symbol of my art is definitely wrong
As it doesn’t say at least a word about favorite me
But pictures something with whom I travel along
Describes a creature kissing you when you are kissing me.

A little miserable girl of annihilation
A queen with the eyes full of madness
Her smile expresses her soundly high ambition
Black nails are three fingers long, don’t try to mess.

Then why do I call her a female?
Don’t you see the bow and a neat dress?
Legs resemble of tiny clutches of a nightingale.
Absent body is perfect and smells like sex.

At the same time she is a devoted dog to my soul
And I am a free-lance slave of her mood
She whispers some words for the stories of my own
I comb her unseen hair to make her feel good.

Strangely I don’t love her the way I love my mother
Anyway to her I feel no passion, no women’s skin desire
Our relations are deeper than between dead sister and dying brother
In the cave of dark art she is the only one, who can light my fire.

Standing hand in hand we deaf silently look up and forward
At he burning sunset of stretched hands and thoughts
On the life road of disappointing deaths we are each others guard
Together we are forever insane in happiness gods.

A spider which brings me there on his back
My never lover and an alone cry
Something that hides on the bottom of a black sack
A symbol of  laughter when you are killing a passer-by.


Girl:
- definitely -  определенно.                - deaf silently – в глухой немоте.
- to picture -  изображать.          - life road – жизненный путь.
- to travel along – путешествовать вместе.          - disappointing – разочаровывающий.
- miserable – несчастная.          - guard – стоять на страже.
- annihilation - (полное) уничтожение, истребление.
- soundly high ambition – обоснованно высокие амбиции.
- mess – связываться.          - insane in happiness – счастливее безумие.
- female – особь женского пола.                – sack – мешок.
- bow – бантик.                - passer-by – прохожий.
- neat - аккуратный.
- to resemble of – напоминать о.
- tiny clutches – крошечные когти, лапы, тиски.
- nightingale – соловей.
- absent – отсутствующий.
- devoted – преданный.
- free-lance - независимый, свободный художник.
- comb – расчесывать.
- unseen – невидимый.
- passion – страсть.
- skin desire – плотское желание.
- cave – пещера.
- hand in hand – рука об руку.