ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
“Висящий на древе”
-1-
…Шёл 1994 год.
Августовским вечером барак наполнился шумом и табачным дымом. Кто-то мастерил из подручных материалов какой-то ширпотреб – авторучки из носочных синтетических ниток, кто-то из хлебного мякиша выделывал шахматные фигурки и просто статуэтки, кто-то отливал из расплавленного полиэтилена крестики. Особо одарённые «художники» расписывали «марочки» (носовые платки). Одним вырисовывали пейзажи запредельной свободы, в виде берёзок, цветов и птиц, а кому-то и портреты любимых… Несколько «умников» даже что-то читали. Кто-то «резался» в карты в «двадцать одно» (на зоне не принято называть эту игру «очком»). В другом углу «гоняли» (пили) чифир. Человек десять одновремённо хохотали над очередным чьим-то «приколом». А некоторые умудрялись даже крепко уснуть на своих «шконках» (койках), несмотря на то, что вокруг них стоял невыносимый гвалт.
В углу барака, на самом козырном месте, весьма авторитетная личность в уголовном мире, Чёрный, облокотившись о деревянную стенку, наблюдал, как его правая рука, Филин, разделывался в карты с Митькой Плешивым (фамилия у него была Плеш). У «пахана» зоны было хорошее настроение, через неделю у него истекал срок. Всеми мыслями он был уже на свободе.
- А где это зёма мой? – небрежно оглядывая находящихся в бараке, спросил Чёрный.
- Киса, что ли? – спросил Плешивый. Он был из соседнего барака и потому не понял сразу, о ком идёт речь.
- Да нет, не Киса! – ответил за пахана Филин, - «Баклана» (неопытный вор, начинающий) к нам нового на днях подселили. – После разъяснения Филин окинул взглядом барак. Не обнаружив земляка Чёрного, он добавил, - Я смотрю, что и Графа не видно!
- Так и я ж о том! – пуская кольцами дым, загадочно для Плешивого произнёс Чёрный.
Словно уловив тонкий намёк авторитета, Лёнька Смуглявый тут же вскочил на ноги и направился к входным дверям. Но дойти до них он так и не успел. После того, как в барак вошёл молодой заключённый, лет 21-22 на вид, в этом отпала всякая необходимость.
- Слышь, Борзый! – обратился к вошедшему Смуглявый, - Тебя Чёрный хочет видеть.
Борзый высокомерно и чуть брезгливо посмотрел на Смуглявого, а потом на остальных «блатных».
- Ну чё телишься? Передвигай «булками» своими и дуй к «барину», пока тебе «батарею» не пересчитали! – толкая земляка Чёрного в спину, грозно произнёс Смуглявый.
Борзый демонстративно неспеша подошёл к Чёрному. Всем своим видом он так и пытался высказать своё внутреннее презрение к членам уголовно-крименального «ордена». Он делал это так нескрываемо открыто, что на него невольно обратили внимание все остальные заключённые, что находились поблизости. Именно за эту высокомерную дерзость новенького и прозвали «Борзым».
- Зёма, нехорошо ты себя ведёшь, не хорошо! – учительским тоном произнёс Чёрный.
- А как я должен себя вести?
- Не строй из себя «аллигатора» (преступника, способного на любое преступления)! – с возмущением произнёс Филин.
- Я никого из себя не строю! – отворачиваясь в строну, ответил тот.
- Да нет, фраерок, строишь! – сказал Чёрный, - Я слышал, что ты сегодня чуть Графа не завалил… С заточкой на него набросился… Ну, и за что ты хотел его «замочить»?
- Это исключительно лишь только наши с ним проблемы! – язвительно и с гордостью ответил тот.
- Слушай, ты, «шнырь» (низшая хозобслуга, уборщик) поганый! – вышел из себя Филин, - Ты попал не на «ссученную» зону! Это там ты бы мог делать всё, что захотел бы! А здесь существуют свои порядки! Никто не может поднять руку ни на одного человека у нас, прежде, чем не даст на то своё «добро» блаткомитет! И я рекомендую тебе охладить свою борзость, пока твоя шконка находится в средине барка, а не то уже этой ночью тебе придётся переселиться поближе к дверям! Ты меня понял?!
Борзый прекрасно понял, что хотел сказать ему Филин. У дверей обычно стояли шконки «опущенных, «неприкасаемых», «петухов». Ещё их называли «сексуальным меньшинством». Это самое унижаемые и гонимые существа как на зоне, так и в тюрьме. Как правило в число таковых попадают за «крысятничество» (за воровство у своих), за «фуфлыжничество» (за не отдачу карточного долга), за «стукачество» (за доносы административному начальству), а также особо активные беспредельщики, не признающие авторитета «блатных». «Опущенные» иногда составляют целые отряды. Жизнь их адская. Над ними издеваются, как хотят. Забрасывают камнями, загоняют на деревья, заставляют рыть норы и спать в них. У них отдельная посуда, отдельные столы в столовой, отдельная работа. С ними нельзя здороваться за руку – вообще прикасаться. Давать же им что-либо можно. Руководят ими «главпетухи», через которых и осуществляется общее (блатное) управление этой частью зоновского мира. Кроме истинных «петухов» в этой группе неприкасаемых находятся и так называемая «чухна», «чушки», сами сломившиеся к «петухам» по причине «самоопущения» – нечистоплотности, тотальных «косяков» (симуляции болезни) и т. д…
- Это всё, что вы хотели мне сказать? – продолжал проявлять свою гордость Борзый.
- Ну ты, фраерок, и припух! – с недовольством произнёс Филин и нанёс Борзому сильнейший удар в пах. Тот аж присел от боли, а глаза едва не вылезли из орбит, - Ты, никак, книжек блатных начитался, фильмов-боевиков насмотрелся?.. Запомни, фраер, у нас нет здесь ни каратистов, ни десантников, ни Сильвестров Сталоне, ни Шварц Негеров, ни других каких суперменов! У нас есть лишь только «блатные», «мужики», «козлятники» и «неприкасаемые»! До сегодняшнего вечера ты был «мужик», но я чую, что уже этой ночью у нашего Смуглявого будет новая «Маня»!
В местах лишения свободы заключённые делятся на несколько довольно замкнутых групп. Это «блатные», «мужики», «козлятники» и «неприкасаемые». Самой многочисленной лагерной прослойкой являются «мужики». Среди них есть как случайные люди («бытовики»), так и преступники-профессионалы, не примкнувшие ни на воле, ни за решёткой к какой-либо преступной группировке. «Мужики» тянут срок, вкалывая до седьмого пота, но при случае не упустят возможности обхитрить начальство с его невыполнимым планом и бригадира с его приписками («туфтой»). В нерабочее время они живут обычной жизнью каторжников – отовариваются в ларьке, ремонтируют износившуюся обувь и одежду, ходят в баню, играют в карты, если есть на что, в нарды, в домино, в шахматы. Большинство употребляет чифир. Они не сотрудничают с начальством, не участвуют в разборках «блатных». Однако есть и среди «мужицкого сословия» личности, влияние которых на дела зоны весьма велико, а слово имеет «блатной» вес. Но по зоновской жизни, «мужик» – пахарь. Это фундамент зоны, гегемон.
«Блатные» – это не всегда и не везде многочисленная, но обязательно самая влиятельная «группа граждан» в тюрьме и на зоне, состоящая обычно из профессионалов преступного мира и просто «романтиков с большой дороги», принявших «бродяжью» (ничего общего с бомжами!) веру как единственно возможный способ существования. На вершине «блатного мира» – «воры в законе», представляющие собой закрытый от постороннего взгляда «орден» с многочисленными тайнами и ритуалами. Вор в законе чаще всего и не крадёт сам ничего, а лишь дёргает нити и нажимает кнопки и рычаги блатного, преступного мира. Иерархическая лестница блатного мира такова: воры в законе, авторитеты, «смотрящие», «блаткомитет» из особо приближённых, рядовые – «бойцы», «боксёры», «гладиаторы»…
«Козлы» же – это зоновская «интеллигенция», библиотекари, завхозы, фотографы, повара и вообще любая упитанная обслуга. Они все носят «косяки» (красные повязки или нашивки СПП, СВП, СК, КВР). Они актив зоны, который «твёрдо встал на путь исправления». Правда, многие из них имеют за спиной пять-шесть «ходок на строгий режим. Но, всякий раз, попадая на зону после очередного «исправления», «козёл» вновь «козёл». Ведь этот «сан» приносит множество всевозможных поблажек. Чаще облекаются в эту «рясу» те, кто особенно слаб духом. Желающие быть сытым, меньше работать, или выполнять сравнительно чистый труд – с радостью посвящают себя в «козлятники». Есть среди таковых и те, которых запугала администрация. Из «козлов» в «мужики» дороги нет. И из «блатных» можно опуститься. Но ниже «козлов» только «петухи»…
Когда Борзый немного очухался, Филин повторил ему вопрос Чёрного:
- За что ты хотел «замочить» Графа?
- У нас ним старые счёты! – тяжело дыша от ещё не прекратившейся боли, ответил Борзый.
- А точнее!
- Из-за этого ублюдка моя девушка прикована к инвалидной коляске!
- Это та «бикса», о которой ты нам вчера рассказывал? – улыбаясь уточнил Чёрный.
- Да.
- И из-за неё ты «погорел»?
- Да, из-за неё. Ей деньги нужны на операцию…
- Так чё ж ты так оплошал? Если уж сел за руль и смог завести «девятку», то нужно было и до конца довести задуманное! – сказал Чёрный.
- Да откуда ж я знал, что на ней, кроме противоугонной системы, ещё и дополнительный тумблер хозяин поставил… Противоугонную сигнализацию я-то обезвредил, а завести машину так и не смог. А тут, как на зло, «гаишники» подвалили. Решили у меня права проверить… Вот так и попалился.
- Сразу видно, салага! – произнёс Плешивый, что являлся асом-угонщиком, за что и сидел второй срок подрят, - Не умеешь красть, не берись!
- Ну а Граф-то какое отношение имеет к твоей «биксе»? – спросил Филин.
- Это он покалечил её!
Блатные недоверчиво переглянулись между собою.
- Ты хочешь сказать, что твоя «бикса» была из тех школьниц, что давали показания на суде против Графа? -– стал постепенно проясняться ум у Чёрного.
Полежаев, вместо ответа, лишь тяжело вздохнул.
- Как говорит Граф, пути Господни не исповедимы! – присвистнув, произнёс Филин.
- И ты теперь, стало быть, решил совершить возмездие? – уточнил Чёрный.
- Именно, - ответил Костя.
- А ты уверен в том, что это именно Граф усадил твою «биксу» в инвалидную коляску? – спросил Чёрный.
- Естественно! А кто же ещё?
Чёрный скептически ухмыльнулся. Он слышал давнюю историю того, как к ним на зону попал Кравченко – авторитеты по своим каналам сразу наводят необходимые справки о всех «подвигах» только поступивших на зону.
- Знаешь, зёма, я в дела ментовские обычно не влажу, мне это и на хрен не нужно, но Графа я знаю уже больше чем четыре года, - сказал Чёрный, - Хотя он и с «приветом» немножко, - при этой фразе он покрутил пальцем у виска, - но на «мокруху» он не способен! Поверь моему опыту. Так что устраивать разборки с ним
будешь в ином месте. Мне через неделю «откидываться» (выходить на свободу). Потому, сам понимаешь, лишний хаос мне ни к чему! Не хватало ещё чтобы у меня проблемы возникли из-за вас! Поэтому заруби себе на носу: никакого самопроизвола, пока я здесь! А когда я откинусь - тогда хоть друг друга замочите, мне будет то «по барабану»!.. А то, что ты слишком борзый, так то ненадолго. Мы тебе роги быстро обломаем! И если не хочешь «опуститься», то впредь не вылупляй на «братву» так своих «бэныков»! И вообще, твоё счастье, что ты попал сюда после Графа, а не наоборот… Если бы ты четыре года назад подвалил ко мне с такой фраерской походкой, то, ей Богу, наутро нашли б тебя утопленным в параше! – после этой фразы он окинул взглядом свою братву и демонстративно улыбнулся, - Верно я говорю, а, Смуглявый?.. Как это говорит Граф, «прощайте и прощены будете»!
И братва разразилась от смеха.
Конечно же, Чёрный далеко отстоял от благочестия. Вера бараковского «фанатика» его нисколько не прельщала. Его больше манила к себе жизнь «вольная», в которой он мог делать всё, что хотел. И всё же, что-то в душе у него видоизменилось. Даже не замечая того, он волей-неволей впитывал в себя некоторые крохи той благодати, которая исходила из уст Кравченко. Андрею удавалось, таки, мало-помалу приручать некоторых «хищных зверей», прививая им общечеловеческие добродетели. Да, временами они набрасывались на него, как лютые волки, показывая этому укротителю оскалы своих зубов, угрожая растерзать его, если он не прекратит своих попыток приблизиться к ним на близкое расстояние. А он не отступал. Помня слова Великого Укротителя, обращённых к тем, кто возжелает научиться от Него этому нелёгкому ремеслу – укрощать свирепых и бесноватых, Андрей, после каждой неудачной попытки приблизиться к святая святых одержимых – к сердцу, твердил себе: “Господи! Ты обещал научить Своих последователей сделать их ловцами душ человеческих. Так научай же меня и дальше! Я готов терпеть их укусы. Да не вменится им в грех их безумие, ибо сами не ведают, что творят!” Помня, что стаей волков заправляет вожак, Кравченко стал большее внимание уделять именно Чёрному. Тот огрызался, рычал. И всё же, кусать не смел. Ему ничего не стоило отдать приказ своей стае, атаковать этого не успокаивающегося укротителя, так что они б разорвали его на части. Да не мог. Что-то внутри него сжималось, не допуская сделать этот шаг…
- Так что, зёма, «понизь басы»! – заключил Чёрный.
Полежаев ничего не ответил. Он развернулся и хотел идти, когда его окликнул Плешивый:
- Эй, Борзый, а кто тебя отпускал? Ты разве не знаешь, что старших нужно уважать?! Нехорошо, Борзый, нехорошо!.. У тебя «белки» есть?
Полежаев недоумённо похлопал глазами. Он никак не мог привыкнуть к здешнему жаргону.
- Какие ещё «белки»?
- Ну «бабки»!.. От уж и чума! Сразу видно, что первоходка! – сказал Плешивый.
- Откуда они у меня? У меня ж всё отобрали!
- Хреново, Борзый, хреново! – с сожалением произнёс Плешивый, - О, да у тебя, никак, золотая коронка!.. Давай «збацаем»! – и он указал на карточную колоду, - На твою коронку! А?.. Или слабо?.. Что ж ты тогда из себя борзого-то строишь тогда? «Демон» ты а не «борзый»!
Полежаеву захотелось проявить себя «крутым» парнем. Чтоб не ударить лицом в грязь перед блатными, он согласился на предложение Плешивого. Ну а потом, войдя в азарт, он не смог отказать и Филину, сыграть с ним в «двадцать одно»…
-2-
Был банный день. Под сопровождение многоэтажной брани и матов, раздетая догола толпа заключённых металась по кафельному полу бани и требовала скорейшего включения горячей воды.
- Воду давай! Сколько можно ждать?!
- Лыма, гнида, куда стал? Это моё место!
- Волки позорные, кто моё мыло взял?!
- Пошёл вон, козёл, это моё мыло!
- Воду, говорю, давай! Ато я сейчас там кого-то урою!
Послышался шум воды.
Радостные крики ликования и одобрительного свиста слились воедино, заглушая друг друга.
Полежаев стал под струю воды и с наслаждением закрыл глаза. “Вот бы кусок мыла у кого-нибудь позаимствовать!” – мысленно сам себе сказал он. Но таковые банные принадлежности были в большом дефиците на зоне. Ту мыльницу и то мыло, что он взял с собой ещё из дому, у него украли ещё в КПЗ. А чтобы купить себе всё это в зоновской лавке нужны были деньги, которых у него на данный момент не было.
Костя, открыв глаза, увидел моющегося около себя Лыму, что был родом с Винницкой области. Тот также был без мыльных принадлежностей. Однако ему, в отличие от Полежаева, удалось обнаружить на водопроводной трубе кем-то оставленный недомыленный кусочек мыла, размером с мизинец. Дождавшись когда Лыма полностью себя намылил, Костя попросил у него этот остаток в «аренду».
Лыма подозрительно посмотрел на того, кого начали называть «Борзым», а потом по сторонам.
- Да я отдам тебе с получки целый кусок! – стал уговаривать того Полежаев.
- Ну смотри, ты сам у меня попросил его! Чтоб потом не обижался…
Костя и не понял толком, из-за чего он смог бы обидеться на выполненную просьбу Лымы. Не предав особенного значения этим предостережениям в свой адрес, «мужик» принял остаток хозяйственного мыла из рук «петуха».
В этот момент в их сторону повернулся Смуглявый. Являясь представителем сексуальных меньшинств, он сразу же положил глаз на новенького, едва тот переступил порог их барака. Увидав такое сомоопущение со стороны Борзого, он тут же побежал докладывать обо всём Чёрному…
Полежаев растирал своё тело. Когда он весь был уже покрыт пенным мыльным раствором, то, поблагодарив за услугу, протянул остаток мыла Лыме. Но тот, вместо того, чтобы взять его, словно невзначай не удержал его в руках.
Константин был воспитан в интеллигентной семье и потому решил проявить общечеловеческую любезность. Он наклонился, чтобы поднять упавший на пол кусочек мыла.
Именно этого момента только и дожидались Филин, Смуглявый и ещё несколько человек, что стояли рядом, делая вид будто моются. Они молниеносно набросились на самопроизвольно «опустившегося».
- Отпустите, козлы! – заорал Полежаев, пытаясь вырваться. Но все его попытки оказывались безуспешными.
- Стоять! – грозным голосом произнёс Филин, - Ишь, как стал! Сейчас мы тебе по самые помидоры засандалим!
- Козлы, пустите! – не унимался Борзый.
- А ты как думал, я в понедельник на свободу чухну, а ты так и останешься без моего наказания?.. Тебя предупреждали, что если не отдашь до субботы долга, то не обижайся?.. У тебя было предостаточно времени достать «бабки»! Но ты решил меня, вора, «кинуть»! – властно произнёс Чёрный, подойдя к Полежаеву.
- Чёрный, я клянусь тебе, что всё верну тебе! Слышишь? Всё, до копеечки!
- Ты меня за фраера держишь? – спросил Чёрный.
- У меня нет сейчас таких денег. Но я верну, честное слово, верну!
- Чего-чего? Честное слово?.. Какое там слово может быть у «фуфлыжника»?!. Ты же, сучёнок, решил меня просто «кинуть»!.. И если бы ты был только лишь только «фуфлыжником», то, может быть, я бы дал тебе ещё немного времени для погашения долга… через счётчик! Но ты несколько минут назад сам себя перевёл в разряд «неприкасаемых», когда взял у «петуха» кусок мыла!.. Неужели ты думаешь, что после того, как ты «опустился», вор возьмёт из твоих рук долг?.. Смуглявый! Он тебе нравится?
- Ге! – издал тот сладострастный звук и весь аж засветился от предвкушения счастья.
- Он твой! – заключил Чёрный, - Сделай из него Маню!
- Ну, пожалуйста, я умоляю тебя, Чёрный, не надо! – истерически взмолился Полежаев и, в который раз, попытался вырваться из железной хватки удерживающих его. Однако, как и в предыдущие разы, у него ничего не вышло. Убедившись в своей беспомощности, он отчаянно зарыдал.
Андрей слышал эти крики. Он догадался кому принадлежал этот голос.
“Посмотри, - проговорил к нему помысел, - сейчас ты увидишь, как Господь совершит отмщение за тебя! Этот человек уже дважды пытался тебя убить, но Бог спас тебя!.. Как же велик Бог твой! Смотри, Он специально привёл одного из твоих палачей именно на эту зону, чтобы показать тебе силу Свою!.. Неужели тебе его жалко?.. А он пожалел тогда тебя?.. Кто заставлял его садиться играть в карты?.. Кто тянул его за язык давать обещание вернуть долг?.. Пусть теперь узнает на своей шкуре, что такое настоящее унижение и позор! Пусть воздастся ему за все его преступления во сто крат!”
“Нет! – мысленно возразил искусителю Андрей, - Как милость превозносится над законом, так и милосердие превосходит должное воздаяние. Хотя этот человек и был среди тех, кто возносил меня на крест позора, как и я когда-то распинал в себе любовь Христову, но воздавать ему за всё его зло, причинённое мне, я не стану. Как я могу бросить камень в того, кто был инструментом в руках Всевышнего, употреблённым для блага моей души?.. Если бы он не вознёс меня на крест, то во мне бы так никогда и не открылась любовь Христова!”
Андрей начал расталкивать толпу и пробираться к насильникам.
- Смуглявый, не трогай его! – уверенным голосом произнёс он.
- Граф, - с издёвкой сказал Смуглявый, - вали отсюда!
- Чёрный! – обратился Андрей к вору, пристально смотря в его глаза, - Скажи своим, чтоб они его отпустили!
- Граф! Тебя, пока, никто не трогает?.. Вот и не суй свой нос туда, куда собака не суёт свой хвост! Иди он там проповедуй! – язвительно ответил вор. Ему не понравилось, что Андрей вмешался в это дело. Он осознавал, что его благосклонность к этому набожному человеку небеспредельна. Братва уже и так достаёт его, чтобы он позволил им, наконец, «поставить на место» этого «фанатика». Ведь он, хотя и «пахан» на зоне, но не абсолютный авторитет в криминальном клане. Есть над Чёрным и более могущественные личности. Они вручили ему сан власти отнюдь не для того, чтобы он занимался благотворительностью. Начнёт братва роптать на него и дальше, не ровен час и до них дойдут слухи о возмущениях внутри «малины». И тогда он уже не в силах будет больше сдерживать своих псов, он просто вынужден будет спустить их всех на Кравченко. А ему так не хочется этого делать…
- Да он уже вообще оборзел! – озлоблённо стала рычать братва, глядя на Андрея.
- А он хочет чтобы и его поставили рядом в позу! – с насмешкой выкрикнул кто-то.
Андрей оглянулся, чтобы увидеть говорившего последним.
- Ну чё «бэныки» вылупил?.. Хочешь «петухом» стать?.. Так сейчас мы тебе это быстро устроим! – сказал Кеша Туз.
- И ты, прах земной, набрался дерзости говорить такие речи тому, кто говорит не от своего имени, а от имени Того, в Чьих руках дыхание твоей жизни?! Разве ты не знаешь, что злословящий и бесчестящий посланника Божия, злословит и бесчестит Самого Бога?!
Все с ужасом посмотрели на Андрея. Таким грозным они никогда раньше его ещё не видели. Обычно кроткий и терпеливый, он являл им в себе лишь только одну сторону Божьей любви. Сейчас же он впервые позволил себе воспользоваться и другим оружием – священным гневом. Ведь Андрей мог снисходительно переносить личные оскорбления к самому себе, подставляя левую щеку, когда его били по правой. Но когда на его глазах собирались совершить насилие над ближним, то, по примеру множества святых, дабы исполнить ту же заповедь любви к ближнему, он вступился и готов был даже применить и силу. Однако прежде, нежели прибегнуть к физическому заступничеству, он решил попробовать остановить насильников при помощи слова.
- Так что ты собирался сделать с человеком, который, повинуясь Божьей воле, возвысил свой голос в защиту другого человека? – пристально смотря на Туза, с полыхающими от гнева глазами, продолжал говорить Андрей. Голос его звучал так решительно, хотя и совершенно бесстрастно, что у некоторых даже мурашки побежали по спине, - Почему ты молчишь?.. Ну, давай же, вынеси сам себе приговор в присутствии всех!.. Что ты собирался сделать со Христом во мне?.. В какую позу ты хотел поставить Его и что с Ним сделать?
- Я имел в виду не Христа… а тебя… - запинаясь от волнения, дрожащим голосом ответил Туз и испуганно опустил глаза вниз. Он даже не задумывался над тем, на какую страшнейшую хулу против Бога отважился, когда, по легкомыслию своему, позволил сатане вложить в свои уста такую фразу. Граф же своим острейшим словом словно пробудил его от опьянённого состояния ума, чем поверх в ужас.
- Да будет тебе и всем остальным известно впредь, - и Андрей величественно поднял указательный палец правой руки вверх, как это обычно делали Божьи пророки, когда призывали в свидетели Небеса, - что тот, кто поднимет свою пяту на Божьего служителя, не останется безнаказанным! Ибо таковой набрался дерзости поднять свою жалкую пяту на Самого Всевышнего!
- Граф! – бегая глазами по полу, произнёс Чёрный, - Он знал, на что шёл, когда садился играть в карты! Его силой, между прочим, никто не тянул этого делать! Ты слышишь? Никто! И он решил меня, вора, «кинуть»!
- Я верну! – простонал Полежаев.
- А ты вообще закрой свой рот, падаль! – раздражённо выкрикнул Чёрный, - С тобой, сучёнок, никто сейчас не разговаривает!
- Сколько он проиграл? – спросил Андрей.
Чёрный удивлённо раскрыл глаза.
- А ты чё, никак решил заплатить за него? – недоверчиво спроси вор, - Да у тебя и денег-то таких нет, чтобы расплатиться за него!
- А он тебе из своей пещеры Сим-Сим золотом отвесит! – выкрикнул кто-то из братвы и разразился смехом.
На этот раз смеющихся оказалось не очень много. Уж больно необычным было поведение в этот день у бараковского проповедника. Как бы не проклял кого!
- Граф Маньяк отвесит тебе со своего барского плеча! – подхватил ещё какой-то смельчак, однако на этот раз смех вообще никто не поддержал.
- Ты не ответил на вопрос. - Словно и не слышав этих насмешек, хладнокровно произнёс Андрей, - Сколько он должен тебе заплатить, чтобы ты наконец оставил его в покое?.. Если из его рук ты брезгуешь взять эти деньги, то не побрезгуешь ли взять их с моих?
Все замерли в ожидании. Заключённые смотрели то на Чёрного, то на Графа.
Вор неуверенно опустил свои глаза вниз, после чего, немного подумав, назвал сумму:
- Десять «штук»!
- Ты получишь больше! – твёрдым и бесстрастным голосом сказал Андрей.
- Ты меня не понял. Я имел ввиду «баксов»! – с иронией уточнил вор.
- Я же сказал: «получишь больше»!
- На том свете, что ли? – смеясь спросил Чёрный.
Все снова разразились смехом.
- Вот покайся, Чёрный, и тебе воздастся! – держась за живот, пошутил Филин.
- Так я ведь на том свете в аду буду, кипеть в смоле! – подхватил смехотворный тон дружка Чёрный.
Дождавшись когда все успокоятся, Андрей произнёс:
- Я так сильно похож на лжеца?
Чёрный не знал, что ответить. Вопрос его полностью обескуражил. Ему показалось, что Граф намекает ему не только о небесной награде.
- Ну, и когда же я получу свои «баксы»? – после небольшой паузы спросил вор.
- Я же сказал тебе, что у меня нет «баксов». У меня есть нечто большее, чем «баксы»!
- А мне твоё «большее» не надо! Мне нужны лишь мои кровные десять тысяч «баксов»! Или Смуглявый сейчас сделает из этого фраера «Маню»!
- Хорошо! – невозмутимым голосом ответил Андрей, - Будет тебе по слову твоему. Ты сам только что при всех сказал, что тебе нужны лишь только «десять тысяч баксов». Ты получишь эту сумму… - при этих словах все переглянулись между собою, - И всё же, я сдержу своё слово. Я дам тебе нечто большее! Но и ты исполнишь своё слово. – При этом Андрей снова поднял повелительно палец вверх, призывая в свидетели Небо. Этот жест его многих просто шокировал. Граф вёл себя так, как обычно ведут себя великие монархи этого мира, будто он имел какую-то власть над всеми, стоящими в этой бане. А гроза зоны Чёрный в этот момент был подобен обычной «шестёрке», - Ты возьмёшь себе лишь десять тысяч баксов, как и засвидетельствовал перед всеми! И помни, если ты осмелишься взять себе хотя бы на один цент больше, то потеряешь и то, что имеешь! Всё, что будет свыше этой суммы, ты отдашь той, адрес которой тебе укажет он! – и он указал на Константина, - А теперь, отпустите его!
Все были потрясены. Чёрный стоял бледный, как смерть. Сколько раз в залах суда ему доводилось выслушивать вердикты приговоров над собою, но никогда ещё он не терял уверенности в себе и блатная бравада никогда не покидала его. Здесь же, он словно лишился речи. Какая-то сила сковала его так, что он не мог и пошевелиться. Панический страх объял, как он сам думал о себе, его бесстрашное сердце. Но больше всего авторитета потрясло, когда он увидел, как его братва, не дожидаясь указания своего пахана, покорно повиновались повелению Графа, отпустив Борзого. В этот момент Чёрный чётко осознал, что их поступком двигал тот же самый, необъяснимый словами, ужас, из-за которого волосы на голове зашевелились, а на спинах, не смотря на горячий пар в бане, выступил холодный пот. Такое состояние продержалось у всех присутствующих секунд двадцать. После чего, все снова пришли в себя, словно ничего сверхъестественного и не происходило.
- Так когда же я получу свою долю? – нарушил наконец первым тишину Чёрный, - Или мне придётся ожидать, пока ты отсидишь все свои 15?.. Мне «бабки» нужны сейчас, а не когда-то!
- Сегодня, после отбоя, я скажу тебе, где ты сможешь найти то, что я обещал тебе дать.
После этой фразы Андрей демонстративно первым вышел из круга собравшихся и пошёл принимать душ. Его примеру последовали и остальные. Время для мытья оставалось совсем немного. В любой момент должна была поступить команда выходить строиться на улицу.
Чёрный подошёл к душу, что был около Графа. Ему тут же покорно уступил место кто-то из заключённых.
Смывая с себя мыльную пену, вор, время от времени, поглядывал на Андрея, словно пытаясь прочесть у того что-то на спине.
Когда поступила команда выходить строиться на улицу, одевая чистое бельё, Чёрный обратился к Андрею:
- Не могу я понять тебя! Что ты за человек?.. Не понимаю я и веры твоей. Этот «сучёнок» хотел тебя «замочить», а ты вдруг решил за него заступиться…
Андрей печально улыбнулся.
- Почему ты не дал нам его «осучить»? – снова произнёс Чёрный, - Если бы он со мной так поступил, я б этого так ему не оставил!
- Видишь ли, - задумчиво ответил Андрей, - Граф Монте-Кристо – не мой герой… Я пойду другим путём…
-3-
Киев.
«Мерседес-600» припарковался у самой обочины Набережного шоссе, неподалёку от фуникулёра. Из машины вышли два человека. Первый выглядел лет на 30, выше среднего роста, русоволосый, в зелёных брюках, в белой тенниске, с многоцветным галстуком, в пиджаке бордового цвета. Второму было уже под 60. Не признающий новшеств современной моды, он был одет в серый костюм, фасона 80-ых годов, который сидел на нём весьма элегантно. Опираясь на трость, с наслаждением вдыхая свежий речной воздух, он подошёл к невысокому ограждению, что предохраняло от случайного падения в Днепр, и облокотился.
- Хорошо-то как сегодня, Володя! Ой, как хорошо! – с блаженством произнёс старый вор.
- Да! – коротко согласился с ним молодой, - Середина сентября, а тепло, как в августе месяце, Семён Борисович!
Старый вор достал из кармана карманные механические часы, в золотой оправе и с цепочкой, и посмотрел на время.
- Что-то Карп задерживается… - произнёс Семён Борисович и оглянулся в сторону центра.
- А в чём проблема? – после небольшой паузы, решил полюбопытствовать Владимир, - Чего это Карп в таком спешном порядке возжелал Вас увидеть?
- Не знаю, Володя, не знаю. Только не понравился мне его тон, как он со мной разговаривал! Уж больно дерзок становится он с каждым днём…
- Так какие проблемы? – с улыбкой произнёс молодой, - Если он сильно рассчитывает на свою депутатскую неприкосновенность, то ведь она не распространяется на свинец! Пуля – она, ведь, дура, читать депутатские визитки не умеет!
Старый вор тяжело вздохнул.
- Убрать-то Карпа не долго. Да кем заменить его?.. Хотя он и зажрался уже в последнее время, но без него – мы, как без рук. И он это прекрасно осознаёт. Оттого и буреет он… Нет, Володя, тут нужна рассудительность! «Мокруха» в нашем ремесле – самое последнее дело! Сперва нужно выжать с него всё, что только можно, а уже потом можно будет подумать и о свинце…
Минут через десять к шестисотому «Мерсу» подкатила ещё одна иномарка, с правительственными номерами. Из неё вышел народный избранник. Его лицо светилось приветливостью, которая показалась старому вору очень неискренней. Однако, соблюдая этикет вежливости, он также улыбнулся в ответ.
- Здравствуйте, Семён Борисович, здравствуйте! – пожимая сперва руку старому, произнёс Карп, - Извините, что заставил Вас так долго ждать себя! Сами понимаете, работа такая. Люди толпами идут на приём… Ну не мог же я их не принять?!
Потом депутат поздоровался и с молодым.
- Да, конечно, «слуги» не должны забывать про своих «хозяев»! – с лукавством произнёс Семён Борисович.
- Точно, точно! – смеясь согласился депутат.
Они направились прогуливаться по набережной.
Поначалу Карп принялся заниматься обычной «трепологией», он говорил о всевозможных несерьёзных вещах, которые нисколько не волновали ни старого вора, ни его самого. Семён Борисович терпеливо выслушивал всю ту ахинею, какую плёл этот демагог. Но под конец нервы у него начали сдавать.
- Ну хорошо, Павел Фёдорович, - обратился старый вор к депутату, - так зачем Вы меня хотели видеть?
- Мне всегда нравилась Ваша деловая хватка! Вы достойны своего прозвища – Удав! – сделал комплимент вору Карп.
- Вы правы, я человек дела. Я не привык терять попусту времени. Не в моём возрасте заниматься пустословием. И так, чем имею честь служить Вам?
Карп наконец снял с себя лицедейскую маску и сделался очень серьёзным. Собравшись с мыслью, он начал говорить:
- Я хочу Вам рассказать одну очень интересную историю. Она берёт своё начало с середины седьмого века… Если Вы знаете историю, то в те времена Азербайджан, Иран и Средняя Азия были покорены арабским Халифатом. В начале девятого века произошло восстание против арабов, которое возглавил некий Бабек. Вскоре восстание было жестоко подавлено, а сам Бабек был публично казнён. Однако существует предание, что во время этого восстания, один из повстанческих отрядов этого Бабека напал на караван, принадлежащий Халифу. Больше сотни верблюдов везли на себе огромные сокровища: золото, серебро, драгоценные камни и очень много всевозможных ювелирных изделий. После нападения на этот караван, сокровища словно растворились где-то в горах. Многие отправлялись на поиски этих богатств, но все попытки отыскать их не увенчались успехом. По этому поводу ходило множество мифических легенд, которые обрастали всевозможными подробностями. Поговаривали, что сокровища Бабека были упрятаны в какой-то из пещер. Почти в каждом веке находились любители-кладоискатели, которые снова и снова отправлялись в горы, но так ничего найти там не смогли.
- Красивая сказка! – скептически улыбнувшись, произнёс Удав.
На лице Карпа также отобразился печальный скептицизм.
- Я Вас понимаю! – после небольшой паузы сказал депутат, - Я бы тоже в это не поверил… Я слышал, Вы имеете слабость к драгоценным камням? – как-то загадочно вдруг спросил он.
Удав вопросительно посмотрел в глаза Карпа.
- Допустим. Что из того?
Карп засунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда небольшой тряпочный свёрточек. Размотав его, он протянул вору две золотые серёжки, с бриллиантовыми камнями.
- Какая прелесть! – восхищённо произнёс Удав, - Откуда они у Вас?
- Скажите мне, как человек, что достаточно неплохо разбирается в драгоценных камнях, да и вообще в ювелирных изделиях, Вам доводилось хоть когда-нибудь видеть что-либо подобное?
Семён Борисович и так уже смог оценить, что перед ним был некий антиквариат. Хотя серёжки и прошли совсем недавно через руки какого-то искусного реставратора, сумевшего придать драгоценностям вторую молодость, однако опытный глаз сразу мог определить, что золото претерпело коррозию, да и гранулы бриллиантов чуть потускнели.
- Я думаю, что этим серьгам уже за сто лет! – сделал своё заключение Удав, - Хотя, для более точного определения, я бы предоставил их более классному специалисту…
- Специалист уже смотрел их… - забирая из рук вора драгоценности и пряча их обратно во внутренний карман, серьёзно произнёс Карп, - И знаете, что он мне поведал?
- Что они с той, самой, пещеры Бабека? – с улыбкой сказал вор.
- Вы напрасно так скептичны!
- И каким же образом Вам удалось их приобрести себе? Уж не нашли ли Вы эту пещеру? – продолжая улыбаться, спросил Удав. Однако, хотя он и продолжал разыгрывать неверие, в глазах его не трудно было разглядеть вспыхнувший огонёк интриги.
- Нет, пещеру мне ещё не удалось отыскать. Зато мне посчастливилось выйти на след одного человека, который может мне в этом помочь!
- И кто же он?
На этот раз Карп скептически ухмыльнулся.
- Семён Борисович, мы с Вами серьёзные люди! Согласитесь, какой резон мне открывать Вам все карты сразу?.. Я сейчас Вам всё поведаю, а Вы меня потом возьмёте, да и устраните, как лишнего конкурента!
Удав задумался.
- Тогда зачем же Вы меня посвятили в Ваше открытие? – наконец спросил вор.
- Да затем, что одному мне до этой пещеры не добраться. Мне нужен надёжный партнёр! И лучшего партнёра, чем Вы, я вряд ли смогу себе найти ещё…
- Вы хотите заключить со мной сделку?
- Именно!
- И каковы условия этого договора?
- Ваши 30%!
Семён Борисович переглянулся с Владимиром. У молодого на лице отобразилась ирония.
- Вы смеётесь над нами? – ухмыляясь ответил старый вор.
- Хорошо, 40%!
- Ваших! – подвёл итог Удав.
На этот раз у Карпа отобразилось недовольство.
- Ладно. – Сдался депутат, - Пусть будет по Вашему. Вам –60%, мне – 40%!
- Ну и… что дальше? Что конкретно требуется от нас?
Карп предложил продолжить прогулку по набережной. Неспеша шагая по тротуару, он заговорил:
- Неделю назад к одному из знакомых мне лично ювелиров пришёл один человек. Он принёс тому эти, самые, серёжки и ещё один здоровенный перстень-печатку, с красным алмазом, весом 75 карат!
Володя аж присвистнул, услышав такое.
- Да! Да! – сказал депутат, - 75 карат!
- Я слышал, что в мире существует всего пять драгоценных алмазов красного цвета, - позволил себе вмешаться в разговор правая рука старого вора, Владимир, - Все они известны и имеют своих владельцев. Выходит, что этот алмаз шестой?
- Выходит так! – заключил Карп, - Так вот, этот человек хотел прицениться к драгоценностям. Ему нужны были срочно деньги, он только недавно, как вышел на свободу. Мой знакомый ювелир, уловив, что бывший зэк совершенно не разбирается в камнях, хотел выкупить драгоценности за бесценок. Но тот, хоть и глуп был, но не на столько, чтобы отдать их за копейки. В итоге он согласился продать ему только эти серёжки – всего за 10 «штук»! Перстень же не согласился продавать, сказав, что он ещё прицениться к нему. Тогда этот ювелир пришёл ко мне. Я ему сейчас помогаю приобрести участок под Киевом, для постройки дачи. Вот он и решил меня отблагодарить этими серёжками. Как говорится, услуга за услугу. Он же и поведал мне о сокровищах Бабека. Об этом, как он сказал мне, он вычитал в какой-то энциклопедии.
- Хорошо, а кто был тот зэк? – решил уточнить Удав, - Как его звали?
- Имени своего он не называл. Судя по всему, он хотел остаться инкогнито. Однако мой ювелир разглядел у него на левой руке следы от выведенной наколки. Когда-то он носил на себе надпись «БОСС» (Был осуждён Советским судом)! А ещё у него имелся шрам от глубокого разреза на шее, у правого уха!
При этой фразе Удав бросил взгляд на Владимира. У того аж глаза вспыхнули, от такого откровения.
- Хорошо! – подвёл итог Семён Борисович, - Мы попробуем разыскать этого человека.
Они попрощались, пожав друг другу руки, и направились к своим машинам.
«Мерседес-600» тронулся с места первым. Быстро набрав скорость, он принялся обгонять поток машин, что двигался в левом крайнем ряду.
- Не могу поверить! – с негодованием сказал Удав, сидя на заднем сидении, - Чёрный, гнида, «крысятником» стал!
- Я же говорил Вам, что пора его уже убирать! – ведя машину, произнёс Володя, - Братва давно на него уже жалуется!
- Но как он мог, как он мог?! Я же верил ему, как самому себе!
- Значит, не достоин был он Вашего доверия!
Старый вор закрыл глаза. Ему нужно было сосредоточиться над тем, что же делать дальше. Давно уже ему не приходилось устраивать кровавых разборок внутри своей «малины».
- Я всё же считаю, что Чёрного пора валить! – стоял на своём Владимир.
“Как у них всё просто! – сам в себе сказал Удав, - Да, их поколение – не наше! Когда я был таким же молодым, то «мокруха» всегда признавалась среди воров только лишь как крайняя мера, требующая должного возмездия. Они же не мы. Кровь уже стала нормой жизни для них. Они, как вампиры, не могут обойтись уже без неё! О времена! О нравы!..”
- А если, всё же, не он? – неуверенно поделился своим сомнением старый вор.
- Нужно созывать на сходку братву, а там – разберёмся! Пусть держит ответ перед пацанами! Если не виновен – пощадим. А если «крысятником» стал… замочим, как шакала!
- Хорошо, - со вздохом сказал Удав, - созывай братву! ...
-4-
Чёрный проснулся весь мокрый от холодного пота. Ему всю ночь снились какие-то кошмары. А под самое утро он и вовсе едва не получил разрыв сердца. Ему приснилось, будто он горел в огне. Он кричал от страшных мук и звал на помощь, но никто его не слышал. И вдруг, среди пламенных языков, появился какой-то человек. Он ступал по раскалённым углям, как по прохладной россе, так что огонь нисколько не вредил ему. Внезапно он обернулся. И, - о ужас! - Чёрный признал в нём бараковского проповедника. Посмотрев на корчащегося от боли вора, тот произнёс: “Чёрный, я ведь предупреждал тебя!” Потом он повернулся и пошёл дальше, по раскалённым углям…
Встряхнув головой, Чёрный встал с кровати. Было уже четверть двенадцатого дня. Подойдя к столу, на котором стояла недопитая бутылка водки, он налил себе немного в гранёный стакан и медленно выпил. Закусывать не стал, да и не чем было.
Он выглянул в окно. Частный сектор, где Чёрный снял себе квартиру, был пуст. Это был будничный день. Частники же съезжались на свои дачные участки только на выходные. Вор умышленно съехал с города. В последнее время он стал всего бояться. Ему казалось, будто кто-то преследует его.
Чуть оклемавшись и придя в себя, Чёрный открыл трёхстворчатый шкаф и достал из-под постельного белья здоровенный перстень-печатку.
- Боже! Как же ты красив! – произнёс вслух он, любуясь ювелирным изделием.
Красавец перстень очаровывал вора какой-то сверхъестественной, чуть ли не колдовской, силой. Чёрный покручивал его в своих руках и нежно поглаживал, как живое существо. Он не мог налюбоваться им, как любящая мать не может налюбоваться своим новорожденным младенцем…
Да, Чёрный не исполнил повеление Графа. Взяв у Полежаева адрес Меньшовой Юли, он должен был передать ей всё, что получит сверх 10 тысячи долларов, дабы девушка смогла употребить все те средства для необходимой ей операции. Однако, увидев такое сокровище, он прилепился к нему всем своим сердцем.
- Зачем он ей нужен? – сходя с ума, стал заговариваться вор, оправдываясь перед собственной совестью, которая, почему-то, обрушила на него все свои стрелы. Он так давно уже не слышал её голоса, что ему как-то и не привычно было ощущать её укоры, - Отдать какой-то калеке такое сокровище?.. Я что, сумасшедший?! Он ей не нужен, он мне нужен! Мне!!!
Внезапно за окном послышался шум двигателя, подъезжающей машины.
Чёрный испуганно встрепенулся.
Спрятав перстень обратно в шкаф, вор бросился к окну.
У самой калитки, что вела к его дому, остановился «Мерседес-600». Вслед за ним подъехали ещё два чёрных «Джипа» и две «БМВ». Из иномарок вышли вооружённые «качки». Словно зная, что Чёрный находился именно в этом месте, они быстрым шагом устремились во двор.
Чёрный присел, чтоб его случайно не обнаружили. Он понял, что ему, скорее всего, пришёл конец. Ведь среди «качков», как он разглядел, были и все авторитеты их тайного «ордена». Вместе они собирались не так часто. Только в экстренных случаях Удав призывал всех на общую сходку.
Не желая больше терять понапрасну времени, Чёрный бросился бежать. Набрасывая на ходу на себя рубашку, он выскочил в коридор. У него, как раз, оставалось ещё немного времени, достаточного для того, чтобы добежать по огороду до забора, перемахнуть за него и скрыться. Но тут он вспомнил про перстень. Он же оставил его в шкафу!
Чёрный рванул обратно в комнату, открыл шкаф, достал своего божка, и засунул его в карман брюк. После этого он снова выскочил в коридор.
Он только дотронулся до ручку двери, чтобы открыть её, когда она сама подалась на него.
- О, Чёрный! Здорово, братан! Никак, нас встречаешь? – проговорил один из братвы.
Чёрный попятился назад.
- Куда же ты, братан? Ты, никак, не рад нас видеть? – сказал всё тот же «качок».
Братва втолкнула Чёрного обратно в комнату, из которой он только-только выскочил.
Вора охватил ужас. Не в силах справиться с самим собой, он, схватив нож, в истерике набросился на одного из братков. Да только тот оказался проворнее. Уклонившись от бокового ножевого удара, Ушастый «вырубил» Чёрного ударом лба в переносицу. У того аж искры полетели из глаз…
Когда Чёрный очухался, то обнаружил себя лежащим на своей кровати. Его руки и ноги были связаны на растяжку так, что он не мог ими даже и пошевелить.
- Здравствуй, Чёрный! – обратился к нему Удав. Он сидел на стуле и смотрел «крысятнику» прямо в глаза.
Чёрный ничего не ответил.
- Ты не рад меня видеть? – грустным голосом спросил Удав, - А братьев своих ты тоже не желаешь уже видеть?.. Что ж ты так поспешно-то с города съехал?.. Мы волнуемся, ищем его повсюду, а его нигде нет!.. Нехорошо собственную «семью» так заставлять волноваться! – Семён Борисович встал со стула, печально вздохнул и обратился к Владимиру, - Романтик, проводи «сходняк», ато я уже слишком стар для такого дела…
Романтик, он же Владимир, немного помолчав, начал собрание:
- Братья! Все мы друг друга знаем уже давно. Наша братская любовь друг ко другу и верность семье скреплена кровью… Всякая семья имеет свой дом, в котором она обитает, живёт и правит. Но, когда же в нашем доме наладятся отношения? Когда, наконец, прекратятся между собой всяческие разборы, поиски друг за другом жизненных ошибок, которые когда-либо у кого-то были? Если человек оступился, это не значит, что у него надо отнять здоровье. Достаточно дать пощёчину или просто объяснить. Ведь многие делают неосознанные поступки от недопонимания. Вы все знаете прекрасно, что нож можно применить только по отношению к гадам!.. Но, почему мы сегодня собрались здесь?.. Наш брат, Чёрный, осквернил наш дом, переступив через законы семьи… Чем воздать ему за его предательство?.. Дать ли просто пощёчину, разъяснить ли, что он был не прав, или применить нож?..
- Что конкретно сделал он? – подал свой голос один из авторитетов.
Романтик повернулся к связанному вору и произнёс:
- Чёрный, расскажи своим братьям, что ты делал 2-го сентября, в 6 часов вечера, и где ты был?
Только теперь Чёрный догадался, за что конкретно он впал в немилость перед «семьёй». Конечно же, старый еврейчик-ювелир сдал его кому-то из братвы. А такого они ему не простят… И тут ему на память пришло пророчество бараковского проповедника: “И помни, если ты осмелишься взять хотя бы на один цент больше, то потеряешь и то, что имеешь!”
- Что с тобой, Чёрный? – спросил Романтик после того, как увидел в глазах вора неописуемый ужас, - Ты, никак, уже и в штаны наложил?.. Держи ответ перед братвой! Разве ты не знаешь, что за всё нужно отвечать!
- Хорошо, я всё расскажу… - тяжело дыша, сказал Чёрный, после чего рассказал всё, что он знал…
- И где же этот перстень? – спросил Романтик, после того, как Чёрный закончил свою исповедь.
- У меня в кармане…
Ушастый подошёл к связанному вору и вынул у него из кармана штанов драгоценность.
- Ничего себе! – в один голос принялась восхищаться братва, увидев перстень.
Удав взял ювелирное изделие в руки и подошёл к окну, чтобы при ярком свете получше разглядеть это чудо природы.
- И ты утаил от своей «семьи» это сокровище? – желая пристыдить Чёрного, произнёс Удав, - Этот перстень ты поставил выше всех нас?
Чёрный виновато отвернул голову.
- Что ж, - печально сказал Удав, - пусть тогда «семья» и решает, что с тобой делать…
Романтик промолвил:
- «Мочить», гада! Чтоб другим неповадно было… - и под-нял руку.
- «Мочить»! – поднимая руку, промолвил другой автори-тет.
- «Мочить»! – сказал третий.
- Продал ты нас всех, Чёрный! – печальным голосом промолвил четвёртый и поднял руку.
“Господи! – сам в себе воззвал приговорённый вор, - Прости меня, грешного! Боже! Помилуй душу мою!..”
Романтик поднял с пола нож, который выпал полчаса назад из рук Чёрного, и подал его тому «качку», который и «вырубил» вора в первый раз.
- Ушастый! Верши суд!
Ушастый, которому теперь надлежало облечься в «сан» «окрысившегося» авторитета, взял нож и подошёл к приговорённому вору.
Чёрный закрыл глаза, чтобы не видеть этого жуткого зрелища. Он вспомнил бараковского проповедника. Сколько раз тот пытался приручить его, сделать из этого одичавшего волка кроткое домашнее существо! Только теперь Чёрный понял это и начал ценить. Ведь он был не совсем такой уж и чёрный, имелось у него, где-то в глубине души, и нечто светлое, хотя и запачканное сверху. У него ведь, оказывается, есть ещё и имя – Евгений! И он пустил слезу…
Ушастый выполнил возложенную на него миссию с лёгкостью профессионала. Приговорённый не успел даже и вскрикнуть, как кровь хлынула ему на грудь и внутрь…
-5-
Пять иномарок отъезжали от частной постройки, которая очень быстро охватывалась огнём. Сидя в машинах, братва сидела молча. Каждый думал о чём-то своём.
- Нужно будет навести справки об этом Графе, - обратился к Удаву Романтик.
- Пошли «маляву» на зону, - сказал Удав, - Пусть встряхнут его хорошенько, разузнают, где пещера, и как до неё добраться…
- А если не скажет? – спросил Романтик.
- Ты меня удивляешь, Володя! Как это не скажет?.. Должен сказать! Заставить нужно!
- Я думаю, что здесь нам нужно действовать ни столько силою, сколько хитростью. Нужно выйти на его родню, взять кого-нибудь в заложники, и тогда он всё нам и добровольно расскажет!
- Можно и так попробовать…
- А если у него нет родни? – подал свой голос Ушастый.
- Как так, нет родни? – изумился Удав, - У всякого человека есть родственники!
- А если он сирота, или детдомовский? – не унимался Ушастый.
Удав промолчал.
- А ведь Ушастый прав! – подхватил Романтик, - Нет, тут нужно придумать что-то такое, что не повлияло бы на наши планы… Конечно, куда было бы лучше, если б он был на свободе… Мы б смогли с ним делать всё, что посчитали бы нужным… Он бы сам нас и привёл к этой пещере…
- Так надо вытащить его оттуда! – подал идею Ушастый.
Романтик с азартом посмотрел на Удава.
- А что, Семён Борисович, может и вправду попробовать вытащить его на свободу?.. Или организовать для него побег?..
- Ты что, считаешь, что я всемогущий? – ответил Удав.
- Вы, допустим, сами и не всемогущи… Но, подключите Карпа к этому делу! Как-никак, а он, ведь, тоже в доле! – предложил Романтик, - Хочет получить своих 40%, то пусть и отрабатывает их!
Удав задумался.
- Ты знаешь, Володя, возможно, ты и прав… - произнёс старый вор, после продолжительной паузы, - Можно попробовать нанять для этого Графа адвоката. Пусть он возьмётся за его дело, подаст апелляцию… А наш народный избранник пусть задействует все свои ресурсы…
- А что он сможет-то сделать? – поинтересовался Ушастый.
- А это уже его проблемы! – сказал Романтик, - Пусть делает всё, что посчитает нужным и возможным! Если сможет, то пусть хоть всеобщую амнистию пробьёт у президента! – и он рассмеялся.
- Вот что, Володя, - произнёс Удав, - пока придёт «малява» с зоны, с подробной информацией об этом Графе, ты подыщи пока хорошего адвоката…
- О чём речь, Семён Борисович? Мы задействуем лучшие умы в этом деле!
- Нет, Володя, ты меня неправильно понял! То, что мы подключим к этому делу лучшие умы, то это само собой... Ты же подыщи не просто адвоката, а бабу-адвоката! И такую бабу, чтоб с ума могла свести она этого Графа! Пусть она будет, как юрист, хоть полным профаном! Можешь даже с улицы взять любую девку!.. Главное, чтоб баба она была! Ты меня понимаешь?.. Чтоб она способна была всю душу вывернуть ему наизнанку!
Романтик напряг память.
- Пожалуй, есть у меня одна такая на примете… - протяжно произнёс Владимир, - Юрист, имеет опыт работы, не большой правда… Зато какая женщина!.. - и он аж расцвёл, припомнив не одну бессонную ночь, проведённую с упомянутою красавицей, - Очень сексапильная женщина! Такая кому хочешь голову вскружит!..
- Вот и хорошо, Володя, очень хорошо! Действуй! Я уже слишком стар, чтобы держать под контролем такие операции. Потому, это дело я целиком и полностью предаю в твои руки! Дерзай!..
-6-
…Кравченко окинул взглядом молодую женщину. Она также смотрела на него, словно изучая какой-то редкий музейный экспонат. Он никак не решался заговорить первым. В конце концов, не он назначил это свидание с ней, а она с ним. Испытав некое смущение от соприкосновения с её глазами, Андрей потупил голову. “Ах ты ж пёс, шелудивый, - сам к себе мысленно обратился он, подавляя начавшую, было, пробуждаться в нём страстную природу, - засмотрелся на красоту внешнюю?.. Ты лучше посмотри на неё лежащей в гробу, всю изъеденную могильными червями!.. Что, пропало сладострастное желание?.. Уже не хочется ласки женской?.. Ато смотри, как бы, целуя её разлагающиеся губы, тебе не проглотить, ненароком, одного из червей…”
Андрей поднял голову и снова взглянул на незнакомку, всем своим видом, как бы, говоря: “Я Вас очень внимательно слушаю!”
Молодая женщина прекрасно поняла этот взгляд. Положив на стол какую-то папку, которую держала до этого времени в руках, она наконец представилась:
- Здравствуйте! Меня зовут Маргарита Сергеевна Савченко. Я Ваш новый адвокат. Я собираюсь поднять Ваше дело и подать апелляцию на пересмотр приговора, вынесенного Вам в 1990 году!
Андрей был несколько обескуражен от такой новости.
- Я прошу прощения за возможную со своей стороны бестактность, но не могли бы ли Вы сперва поведать мне о том, кто Вас нанял? Кто это вдруг решил проявить такое великодушие по отношению к моей скромной персоне, так любезно предложив мне такую неожиданную услугу, в Вашем лице?
- Ваши друзья! – чуть улыбнувшись, но вполне сдержанно, ответила она.
- Друзья? – удивлённо переспросил Андрей, - А кто именно?
- Они попросили меня, не называть Вам своих имён! – по-прежнему очень мило улыбаясь, ответила она.
- Вот как... Но Вы знаете, дело в том, что я не в состоянии позволить себе такую роскошь, как нанять адвоката! У меня совершенно нет денег, чтобы оплатить все судебные издержки и, уж тем более, мне нечем будет расплатиться с Вами! Так что, я конечно же очень благодарен Вам, за Ваше желание оказать мне свою помощь, но я вынужден отказаться от Ваших услуг. Извините!
Молодой адвокат всё это время продолжала изучать заключённого. Выслушав его извинительную речь, она сперва опустила на несколько секунд голову, будто о чём-то подумала, а потом снова посмотрела на Андрея и произнесла:
- Что касается финансовой стороны вопроса, то за это Вы можете не переживать. Ваши друзья все расходы, связанные с процедурой пересмотра Вашего дела и моего гонорара, взяли исключительно на себя! Так что, Вам не стоит так переживать по этому поводу…
Они проговорили часа два. Андрею пришлось снова возвратиться к перипетиям январских событий 1990 года. Савченко уже и так достаточно хорошо была ознакомлена с делом. Её волновали исключительно лишь те вопросы, которые были либо мало освящены документально, либо вовсе не затронуты предвзятым расследованием. Но особенно её интересовало всё то, что происходило с Кравченко после расстрела у водопада. Однако, как ни пытался Андрей напрячь память, ничего конкретного припомнить не смог.
Вечером Кравченко принялся прокручивать в голове всевозможные варианты ответов на вопрос: кто же это вдруг вспомнил о нём и, изъявив желание остаться в тайне, решился на такой благородный поступок – нанять ему адвоката? Несомненно, казалось ему, что на такое способен был только благочестивый человек. Ведь обыкновенным людям, не ищущим духовного совершенства, свойственно выставлять свои «добрые дела» напоказ, чтобы их хвалили и говорили о них, как о благодушных и милостивых. “Может быть, - подумал он, - Бог открыл кому-то из набожных людей о мне, и тот решил помочь мне?..” На этой версии и остановился Андрей...
-7-
Савченко очень усердно взялась за свою работу. Она знала, какой гонорар её ожидает, если ей удастся благополучно завершить этот процесс. К тому же у неё имелась существенная поддержка, в лице народного избранника Карпина, более известного в криминальном мире под кличкою «Карп». Тот содействовал ей, чем мог. Да и Удав не бездействовал. Деньги не малые были вложены в это дело. Естественно, все они ожидали, что оно оправдает себя и принесёт им колоссальную прибыль.
Уже вначале октября Савченко подала первую апелляцию в Верховный суд. Расследуя дело Кравченко повторно, она обнаружила множество нарушений, которые позволили себе допустить представители фемиды бывшего Советского Союза. Главное внимание она акцентировала на отпечатках пальцев, которые были найдены на пистолете убитого милиционера. Так, их там оказалось сразу несколько. Ведь, вопреки инструкции, Сократов передал столь существенную улику в руки одного из свидетелей. Но, отпечатков пальцев главного подозреваемого – Кравченко, экспертиза так и не обнаружила. Также ей удалось доказать всю необоснованность обвинений против обвиняемого в случае с таинственным нападением на Меньшову. Более того, Савченко обнаружила ещё и то, что никакой суд медэкспертизы, связанной с заявлением потерпевшей об изнасиловании, и вовсе не проводилось! За Меньшову, пребывающую на момент судебного расследования в больнице в полусознательном состоянии, заявление написал кто-то другой. Бесспорно, что кому-то всё это было нужно, кто-то приложил немалые старания, чтобы все эти необоснованные «улики», засадили Кравченко аж на 15 лет. Но, кто именно? Ответ напрашивался сам по себе – тот, кто сильно дорожил «честью мундира»…
Таким образом в начале апреля 1995 года, получивший срок при помощи правоохранительных органов, Кравченко, благодаря невероятным усилиям представителей криминального мира, получил известие о своём освобождении.
“Дивны пути Твои, Господи! – вознёс Андрей благодарственную молитву своему Богу, - Вот уж действительно, Ты возвышаешь человека и унижаешь! Ты низводишь его в преисподние места, и Ты же восхищаешь его до третьего неба!.. Когда Тебе то угодно, Ты закрываешь глаза судьям земли и допускаешь им творить свои беззакония, хотя и не снимаешь с них ответственности за их самопроизвол. И Ты же, когда Тебе то угодно, открываешь им вдруг глаза, так что они начинают вершить Твою волю, хотя многие из них, при этом, из-за своего невежества, приписывают творение правды своим рукам! И того не ведает несмысленное сердце, ожиревшее от гордости и желаний показать себя, что не может постигнуть любящего Бога ничего, без Его согласия на то прежде! Ибо и силы тьмы подвластны Тебе, Боже Святый! Даже нечестие нечестивых Ты обращаешь во благо для тех, кого избрал для милости Своей! Так низвёл ты благочестивого Иосифа на посрамление от уст блудливой жены, оклеветавшей неповинного в тягчайшем грехе – попытке изнасилования. Но потом, когда явилось миру смирение и терпение этого богобоязненного мужа, Ты, рукою безбожников, вывел его из темницы!.. Благодарю Тебя, Боже, за эти годы заточения! Ты бросил меня, грешного, сюда, как бросают в огонь золото, для очищения, для переплавки, чтобы отделить всякую нечистую примесь, что имелась во мне!. Так веди же меня, Господи, и дальше по этой тернистой дороге, чтобы мне просветиться светом Христовым ещё ярче! И сохрани меня от гордыни сердечной, дабы мне не прельститься! Дай мне мудрости, как удаляться от греха и мирского соблазна и дальше! Помоги мне быть солью Твоею, осоляющею от гниения и разложения падшую плоть!.. Ты дал мне новое сердце, жаждущее правды Твоей. Что мне жизнь без Тебя?.. Я уже не могу и не хочу жить так, как жил когда-то раньше. Ты пленил меня Своей любовью, подвязав Своим Духом. Так не оставляй же меня и на свободе, как Ты не покидал меня в заточении! Ибо знаю я, Господи, что в радости телесного покоя и благополучия намного труднее даётся человеку памятование о Тебе, нежели в горести. Дай же мне всегда помнить о Голгофе, когда я выйду отсюда! Ты научил меня жить ею здесь, висеть на ней вместе с Тобою. Так научи же меня жить ею и на свободе!.. Я сознаю, что, наверное, это прозвучит несколько странно, но я, почему-то, Господи, боюсь этой свободы… Я не знаю, что буду с ней делать?.. Здесь я ел баланду. Но не она питала меня. Душа моя питалась Тобою, Святый Боже! Слово Твоё было для меня пищею день и ночь!.. А будет ли за стенами этой зоны у меня эта пища святая?.. Когда сыны Израилевы скитались по пустыне, претерпевая горечь множества лишений, Ты посылал им небесную манну. Но когда прошёл жизненный период лишений и скорбей, когда вошли они в землю обетованную, подача манны прекратилась… Господи, если Ты намерен отнять этот хлеб от меня за стенами этого заточения, то лучше не вводи меня в эту землю, где течёт молоко и мёд, но оставь меня здесь! Мне не нужна такая свобода, где я не смогу иметь общения с Тобой!.. Господи, если я усну, если свобода станет действовать на меня дурманяще пьяняще, то Ты пробуди меня от этого смертного сна розгою Своею, дабы я поспешил взойти поскорее на свою голгофу! Ибо, пока я вишу на кресте – я живу! Когда же схожу с него – то уподобляюсь бессловесным… Благослови меня, Боже! Благослови!”
-8-
Маргарита отворила бронированные двери и вошла в прихожую. Следом за ней зашёл и Андрей. Молодая персидская кошечка молниеносно бросилась к ногам хозяйки. Жалостливо смотря ей в глаза, она принялась издавать своё назойливое «мяу-мяу!»
- Дианочка! Девочка моя! – улюлюкая, как с ребёнком, нежно произнесла Маргарита, - Проголодалась, моя хорошая! Соскучилась, моя ненаглядная!
Кошка настороженно уставилась на чужака. Нервно передёрнув хвостом, она чуть выгнулась дугой и недовольно зашипела.
- Ого! – улыбнувшись, произнёс Андрей.
- Да! Она у меня с характером! – гордясь за свою кошку, сказала Маргарита, - Она, кроме меня, никого не признаёт!.. Да ты проходи, проходи в комнату!
Андрей поставил свою спортивную сумку со всем своим небогатым имуществом в коридоре на пол, разулся и, сняв с себя верхнюю одежду, прошёл в приёмную комнату трёхкомнатной квартиры. Здесь было довольно роскошно и уютно. Антикварная мебель сразу же переносила в девятнадцатый век.
- Вот здесь я и живу! – падая с наслаждением в мягкое кресло, сказала хозяйка.
- Красиво! – вымолвил Андрей, проводя рукой по обоям на стене, - Как шёлковые!.. У нас, в офицерском городке, таких не было! У нас были обычные, «совдеповские»!
- Сейчас уже шёлк не в моде. Цивилизованные люди теперь делают «евро»!
Андрей продолжил свой обход. За годы, проведённые в заключении, он совершенно отстал от ритма жизни. Вместе с появлением новых фасонов одежды, пришла и новая мода в оформлении квартир. Вот только зачем вся эта суета нужна была людям – этого он совершенно уже не понимал…
Он остановился возле мебельной стенки и взял в руки, стоящую на подставке, чёрно-белую фотографию.
- Это твои родители?
- Да! – вставая с кресла, ответила Маргарита, - Что-то я расселась здесь. Пойду, соображу что-нибудь перекусить. Но вначале приму душ. Ато после этой электрички, как рак варёный себя чувствую. Это ж надо, чтоб такая жара в начале апреля стояла!
- А где они? – снова спросил Андрей, когда Маргарита полезла в шкаф за чистым полотенцем.
- Кто?.. А-а, родители? Они живут в Белой Церкви! – ответила она и пошла в ванную.
Узнав о том, что Маргарита живёт в квартире совершенно одна, Андрей испытал чувство неловкости. Если бы он узнал сразу о том, что родители Савченко проживают не с нею, то ни за что бы не согласился зайти к ней в гости. Он уже давно стал замечать, что молодой адвокат смотрит на него, с некоторых пор, не как на обычного клиента, но как женщина смотрит на мужчину, желая ему понравиться. А этого Андрею совершенно не хотелось. Ведь он был висящим на древе, а распятому враги земные чувствования. Кравченко желал Ангельского совершенства, потому и умерщвлял в себе всякое мужское естество.
Подойдя к большому зеркалу, Андрей принялся рассматривать себя.
“Господи! Неужели я подал где-то когда-то чем-то повод этой душе, надеяться на что-то? – испуганно стал испытывать сам себя он, - Но где тот изъян мой, ещё не исцелённый в Крови Твоей, через который имеет доступ ко мне око ума плотского? Что эта женщина нашла во мне такого, чего возжелать смогло её земное сердце? Где грех мой?.. – Взгляд его остановился на красивой его мужской фигуре, с накаченными мышцами. Хотя за пять лет, проведённые в постах и всяком воздержании, они несколько уменьшились, однако вид их был ещё очень привлекательным для противоположного пола, - Господи! Прости меня, грешного! Как же я был глуп когда-то! Сколько же драгоценного времени я потратил в спортзалах, превращая себя в какую-то гориллу!.. Ну, и для чего ты, пёс смердящий, качался так усиленно тогда?.. Чтобы нравиться срамотою своею тем, чья слава в стыде?.. Кобель ты бесстыжий! Срамник неугомонный! Посмотри лучше на святых людей Божиих! Святая Аполинария, дабы облечься в красоту Христову, не пощадила красоты своей девичьей. Чтобы достигнуть Его совершенства, она поселилась специально около болота, где было множество язвительных комаров. За несколько лет проведённых там, её нежное тело, которое ранее обитало в царских чертогах и носило самые благовонные одеяния, уподобилось черепашьему панцирю! Вот какую любовь к своему Господу проявил этот немощный сосуд! А ты, соблазнитель немощных душ, союзник диавола, как явишься на суд Христов?.. Поспеши же скорее избавиться от такого срама, дабы не осудила тебя собственная совесть, когда увидишь себя среди обольстителей, для которых уготовано от вечности огненное озеро!”
Когда Маргарита вышла из ванной, Андрей по-прежнему стоял у зеркала, судя себя. Молодая женщина остановилась около него. На ней был надет лишь розовый халат. По ещё влажному лицу стекали тонкие струйки воды. Махровым полотенцем она принялась вытирать мокрую голову.
- А ты не хочешь принять душ? – спросила она.
Увидев распаренное нежное женское тело, Андрей снова смутился. Она явно его соблазняла. Ему показалось, что Маргарита умышленно не застегнула верхнюю пуговичку на халате. Продолжая вытирать голову, хозяйка чуть наклонилась вниз. Нужно было быть просто слепым человеком, чтобы не увидеть в этот момент обнажённой упругой груди. От неловкости, Кравченко отвернулся.
- Так ты будешь мыться? – снова спросила Маргарита и, не дожидаясь ответа, добавила, - А я, пока, приготовлю что-нибудь!
Андрей готов был уже и вовсе уйти в затвор какой-нибудь, только бы не находиться так близко от такого сильного искушения. А для затворничества вполне могла бы сгодиться и ванная.
- Да, я пожалуй приму ванну! – с тяжёлым вздохом ответил он.
Кравченко прошёл в ванную комнату, которая по размерам оказалась в раза два больше за ту, что была когда-то у него в Днепропетровске. Сняв с себя свитер и футболку, он повернулся, чтобы закрыть на защёлку дверь. И…
Маргарита стояла в дверях и смотрела на шрамы на его теле.
- Я тебе принесла чистое полотенце, - чуть игриво произнесла она.
Андрей снова ощутил прилив искушения. В глазах хозяйки он увидел горящие огоньки. Ничего не отвечая ей, он взял из её рук полотенце и, закрыв дверь, провернул металлическую собачку. Потом он включил воду. Но раздеваться полностью не стал. Он присел на край ванны и погрузился в рассуждения.
Кравченко попытался припомнить из прочитанных когда-то ранее книг, как же поступали в подобных ситуациях православные святые. Большая часть из них предпочитала совсем не видеть лиц женских. Некоторые даже и вовсе запрещали допускать их к себе. Были и такие, которые, имея от природы естественную мужскую красоту, надевали на своё лицо покрывало, чтобы не соблазнить ненароком кого. Но были и другие. Он припомнил случай об одном из святых, который ушёл в затвор на многие десятки лет. Уже в глубокой старости он вышел из своей пещеры и случайно повстречал женщину, которая просто шла по дороге. Испугавшись её, как какого-то хищного льва, об бросился бежать. Однако, Бог поразил его внезапным параличем, так что он пал неподвижно и ничего не мог с собою поделать. И тогда братья отнесли его в женский монастырь, чтобы женщины ухаживали за ним. Таким образом старец был научен, что от искушений нужно не убегать, но побеждать их в самом себе. И тогда Андрей припомнил о своём давнем падении, когда он ещё служил на Дальнем Востоке.
“Господи! – произнёс он в себе, - Там, где я пал, там я должен и подняться! Дай мне силы победить это искушение, чтобы я не на себя уповал, но на благодать Твою! Дай мне силы устоять в этом искушении и поразить нечестивого! Помоги мне освободить от рабства сатанинского эту несчастную душу, Маргариту! Пусть тот, кто пытается расставить эти сети для души моей, сам попадёт в Твои! Да будет она мне, как сестра моя младшая! Отдам ли сестрёнку свою губителю?.. Да не будет того! Так пойди же впереди меня, Господи, и расположи её сердце к слышанию!”
Когда Андрей вышел из ванной, хозяйка уже накрыла на журнальном столике всё, необходимое для ужина. Зажаренные окорочки, два вида майонезных салатов и бутылка шампанского дожидались своих дегустаторов. Молодая женщина по-прежнему ходила в своём халатике и даже не помышляла во что-нибудь переодеться. Увидав, что Маргарита так и не соизволила застегнуть верхнюю пуговичку, Кравченко ухмыльнулся. Режиссёрское развитие последующего её сценария не вызывало больше у него никаких сомнений – его собрались соблазнить!
И всё же, из ванны Кравченко вышел уже не таким, каким он был до того. Соблазн больше не смущал его. Скорее, даже наоборот. Андрей испытал некий внутренний азарт. Теперь он точно знал, чего хочет. Его цель теперь была та, чтобы изгнать демона из сердца своей сестрёнки! И просто так, без боя, он уже её не отдаст!
Маргарита протянула бутылку гостю. Тот без выстрела открыл шампанское и разлил в фужеры.
- Ну, за твоё освобождение! – игриво смотря в глаза своего подзащитного, произнесла Маргарита.
- И за твою победу! – подчеркнул её заслугу Андрей.
В комнате послышался хрустальный звон. Поцокавшись, Андрей медленно выпил своё вино. Хозяйка же надпила немного. Держа фужер в руках, она продолжала сверкающими глазами смотреть на гостя.
Увидев, что хозяйка лишь чуть-чуть отведала своего напитка, Андрей скорчил гримасу и шутливо спросил:
- Я надеюсь, ты туда ничего не подсыпала? Ато в моей практике нечто подобное уже было! – припомнил он свой розыгрыш в купейном вагоне трёх школьниц.
- Подсыпала! – приняв условие игры, ответила она.
- Я надеюсь, ты не для того вытащила меня оттуда, чтобы потом опять упрятать, лет, этак, на 10? – расправляясь с лапкой окорочка, в том же духе спросил он.
- Посмотрим на твоё поведение! – и она положила себе в тарелку немного майонезного салата.
- Интересно!.. И каким же должно быть моё поведение? – накладывая себе шубу, спросил он.
- Ты должен оправдать своё доверие перед Родиной! Она, ведь, тебе поверила!
- Да уж, - со вздохом произнёс он, - поверила!.. Если бы не ты, то мне пришлось бы ещё 10 лет оправдывать перед ней её доверие!
Услышав такой ответ, Маргарита испытала огромное удовольствие. Ей очень польстило, что Андрей, в глубине своего сердца осознаёт, что именно она является виновницей его свободы. А значит, он её вечный должник. А долг, как говорится, платежом красен!
- Ты мне так и не ответила, кто те люди, которые наняли тебя для меня? – спросил он.
- Это не важно! – улыбаясь ответила она.
- Нет, правда, Маргарита, я бы хотел выразить этим благородным людям свою благодарность. Если б не они, то шагать бы мне сейчас, в это время, в строю, в тюремную столовую! – при этом, он посмотрел на настенные часы с кукушкой и чуть улыбнулся.
- Ну я же тебе не один раз уже говорила, что они просили меня не говорить тебе об этом. Они – твои друзья, которым ты небезразличен!
Андрей тяжело вздохнул.
- Да и какая тебе разница, кто они? – допивая своё вино, сказала она, - Ты на свободе, и это главное!
- Прости! Просто мне как-то не ловко, - произнёс Кравченко, - Они меня выручили, а я даже не знаю, кто они…
- Может быть, когда-нибудь ты и встретишься с ними! – как-то загадочно произнесла она.
- Хотелось бы пораньше! – снова вздохнув, сказал он и вытер губы.
- Ой, я сейчас дам тебе салфетку! – спохватилась хозяйка и выбежала из комнаты.
- Спасибо, не нужно! – выкрикнул Андрей, но Маргарита не обратила на то внимания.
Андрей встал из-за стола и пересел на диван. Есть ему больше не хотелось. Привыкший к воздержанию организм его научился пресыщаться очень быстро.
- Салфетки я не нашла. Возьми полотенце, - сказала хозяйка, когда вернулась, - Ты что, уже наелся?
- Да! Спасибо, было очень вкусно!
- Ну ты и едок! – изумилась Маргарита, не поверив, что тот так быстро наелся, - Да ты не стесняйся, ешь, чувствуй себя, как дома!
- Спасибо, я сыт! Я и так сегодня уже чрезмерно насытил своего врага…
Маргарита с недоумением посмотрела на Андрея.
- Какого ещё врага?
- Своё чрево.
Хозяйка от изумления аж заморгала обеими глазами.
- Да уж! – выпалила она с иронией.
Не желая больше терять понапрасну времени, Маргарита прервала бесполезную ей тему разговора, и включила телевизор. Потом она присела около гостя, на диван. Однако смотреть на телеэкран она и не собиралась. Словно невзначай, молодая женщина оголила бедро. Дождавшись момента, когда гость случайно наткнулся взглядом на часть её обнажённого тела и увидев его смущённую реакцию, она стеснительно поправила свой халатик, как бы говоря, при этом, всем своим видом: “Ай-яй-яй! Ну как не красиво подглядывать!”
Но гость был невозмутим.
Тогда она, увидев, что Андрей и не думает предпринимать каких-либо действий, сама продолжила наступление. Повернувшись к нему, она словно случайно протянула свою руку вдоль подушек дивана, так, что рука её оказалась за спиной гостя, и произнесла:
- Ты, наверное, соскучился там?
- За чем? – словно не догадываясь, что имела ввиду она, переспросил он.
- Как за чем? – прожигая его взглядом, со сладострастным вздохом произнесла она, - За лаской!.. – и она попыталась приблизиться к его губам.
- А ты спроси об этом мертвеца! – чуть нагнувшись назад, очень хладнокровно ответил он.
- Какого ещё мертвеца? – недопонимая, спросила она. При этом, уловив, что гость её явно держит себя на безопасном расстоянии, хозяйка решила сменить тактику. Раз ему не нравятся легко доступные женщины, тогда она постарается изобразить из себя искренне влюблённую в него. К тому же, как Савченко уже не раз ловила себя на мысли, он и в самом деле начинал ей чем-то нравится. Он был интересен ей, как мужчина. Её очаровывала его сдержанность, самоконтроль. Несколько раз ей даже приходила на сердце мысль: “А что если бежать с ним, куда подальше от этого Романтика, со всей его стаей подонков?.. Найти сокровища, «кинуть» банду, бежать заграницу, выйти за него замуж и там, за «бугром», жить с ним припеваючи, не зная никаких забот!..”
- Как какого? Обычного! Сходи на кладбище, стань у какой-нибудь могилы и обратись к покойнику со словами: “Мертвец! Соскучился ли ты по ласке?” Как ты думаешь, что ответит он тебе?
Маргарита была просто ошеломлена от такого безумного вопроса.
- Так он же мёртвый! Как он может соскучиться по ласке? Мёртвым ласка уже не нужна! – выпалила она, продолжая отображать на своём лице изумление.
- Ты правильно сказала. Да, действительно, мёртвым ласка уже не нужна. Не нужна она и тем, кто умер для мира, кто распялся Христу. Потому, что те, которые Христовы, те распяли плоть свою, со страстями. Так что не они уже живут, но живёт в них Христос…
Вот теперь, только, Маргарита начала осознавать, откуда у её подзащитного было такое чарующее бесстрастие, которое она сразу же заметила. Он был не таким, как большинство других, он был словно не от мира сего.
- Так ты верующий? – престыжено произнесла Маргарита. Лицо её побагровело, щёки стали гореть. Словно увидав поблизости Самого Господа, она вдруг вспомнила о расстёгнутой пуговке на своём халате. Потупив голову, она убрала из-за спины гостя протянутую ранее руку и быстро застегнула, наконец-то, халат.
- Сказать о себе, что ты верующий, это тоже самое, что поставить себя среди великих святых, – принялся отвечать Андрей, - Но... не с моим зловонием входить в сонм благоухающих. Нет, я не верующий. Скорее, я симпатизирующий верующим... К тому же и Премудрость говорит, что, приходя в гости на пир, негоже самому себя садить спереди. Но лучше сесть сзади. Ато придешь, умастишься за трапезный стол со святыми, наречешься сам "верующим", а потом услышишь из уст Хозяина: "А ты что здесь делаешь? Нет, твое место не напротив Меня, а там - возле собачей будки!" Потому, чтобы не так было больно падать сверху, я предпочитаю лучше сразу умаститься возле собачей миски...
Ей нужно было прийти в себя. От такого потрясения она не смогла так быстро оправиться. Встав с дивана, молодая женщина вышла на кухню.
“Боже! Что я наделала!” – стоя у окна, произнесла в себе она.
Андрей проследовал за хозяйкой. Подойдя к ней, он посмотрел на неё по-братски любящим взглядом.
- От чего так опечалилось сердце твоё? – спросил он, - Неужели, я огорчил тебя?
Маргарита посмотрела ему в глаза, а потом снова опустила голову.
- Так ты монах? – наконец решилась спросить она.
- Бог знает кто я... Я просто люблю Господа...
- Почему же ты раньше молчал, не говорил о своей вере?
- Прости! – с тяжёлым вздохом, сказал Андрей, - Просто я считаю, что о вере не говорят, ее являют. Если она у тебя есть, и она правильная у тебя, то она сама о себе должна сказать другим… Буквально только что я сказал тебе, что люблю Господа. Выходит, что солгал. Ибо если бы на самом деле любил Его, то ты б и так это увидела во мне. А раз не увидела, то я не христианин, а ищадие ада!
Андрей произнёс эту исповедь очень расстроенным голосом. Он, действительно, опечалился.
- Господи! Прости меня, жестокосердного! – начал молиться он вслух, даже не замечая перед собой Маргариты, - Я - пёс смердящий, от которого исходит зловоние трупного яда. Я, по самообольщению своему, полагал, что уже воскрес с Тобою, а выходит, что нет! Я ещё по-прежнему пребываю в гробу своей естественной падшей природы! Этот греховный мир признаёт меня за своего, он не замечает во мне врага своего – Христа! Оттого и не ополчается против меня, что я свой ему! Боже Святый, помилуй меня, грешного!.. Как же я явлюсь пред лице Твое, Господи? Как осмелюсь взглянуть в глаза Твои, о сладчайший Иисус?.. Придут девы святые на суд Твой, Боже, и явят пред Тобою дела свои. Они принесут своё девство, целомудренность, и потому получат наивысшее блаженство! А я, о бесстыжий, лишился своего девства! Сатана обольстил меня, убедив променять первородство совершенных на чечевичную похлёбку сынов человеческих! И вот теперь, сколько бы не рыдал я горьким слезами, не возможно вернуть прошедшее – я могу войти в Царствие Небесное лишь только увечным! Господи Милосердный, прости меня за безумство юности моей и дай силы не растерять хотя бы и того меньшего благословения, которое обещано покаявшимся! Ибо, по слову Твоему, и наименьший в Царствии Твоём, блаженнее царей века сего! Дай хоть бомжем Твоим стать, коль не смог собрать я себе богатства царского для Царства Небесного!..
Андрей молился ещё долго. Слёзы текли у него из глаз, растапливая сердце Маргариты. Она слушала его покаянный плач и сама приходила в сокрушение духа. Ведь если такой человек, как он, называет себя «псом смердящим», то кем же является тогда она пред лицем Божиим? Она даже и не заметила того, как и сама стала рыдать и исповедывать грехи свои.
- Господи! Прости меня, блудную! – плакала она, - Я великая грешница! Нет во мне ничего доброго и светлого! Я не достойна того, чтоб явится пред лице Твоё!.. Ты привёл в мой дом Божьего человека, которого я едва не погубила!.. – и она рассказала Андрею всю правду.
Андрей прервал свою молитву и переключил своё внимание на исповедь Маргариты. Он ещё никогда в жизни не был так счастлив, как в этот вечер. Ему довелось приобрести себе сестру, отняв её у диавола! Дух злобы поднебесной был посрамлён!
- Ты хотел, чтобы я познакомила тебя с теми людьми, которые наняли меня для тебя, - говорила молодая женщина, - А я хочу тебе пожелать, чтобы ты никогда в жизни с ними не встречался! Потому что это не люди, а нелюди! Это звери, в человеческом обличие! Они не знают слова «милосердие»! Они он там, - и она указала на улицу, - в той иномарке, что стоит у самого подъезда!.. Я должна была соблазнить тебя и выведать всё о той пещере, из которой ты вынес сокровища Бабека! А если бы у меня ничего не вышло, то тогда, по заранее спланированному сценарию, они должны были схватить тебя и силой вытянуть из тебя всю правду!.. Ты, наверное, теперь будешь меня презирать, но я благодарна Богу, за то что Он привёл тебя в мой дом…
- За что мне тебя презирать? – с братской любовью произнёс он, - Ты – сестрёнка моя младшая! А на сестрёнок не обижаются!
Маргарита улыбнулась. Ей сделалось очень приятно от таких слов. Она обнаружила в своём сердце такую же бесстрастную любовь к нему, как к своему старшему брату. И не было в этом чувстве ничего постыдного, чтобы возбуждало и разгорячало кровь.
Они проговорили ещё очень долго. Сердца их были исполнены неотмирного покоя и радости. А когда было уже совершенно темно, так что в окнах домов полностью погас свет, Андрей спустился из окна третьего этажа по верёвке, которую отыскала у себя дома Маргарита. Таким образом Кравченко и удалось уйти от надзора банды…
-9-
…Юля была полностью погружена в себя. Она уже давно замкнулась от всего внешнего мира, не желая никого и ничего видеть. Раз жизнь поступила с ней так жестоко, раз она не достойна обычного земного счастья, то она убежит от всех и спрячется в мире фантазий и грёз. Сидя в инвалидной коляске, Меньшова танцевала на балу у сказочного принца, который был до безумства в неё влюблён. Да, девушка мечтала. Она сочиняла очередной роман, в котором она была так же красива, как и её лучшая подруга Анжелика. В своих пьесах и водевилях Юля могла себе позволить делать всё то, чего не надеялась уже получить в реальной жизни…
- Юличка, - обратилась к дочери мама, - Ты пока посиди здесь, около подъезда, подыши свежим воздухом, а я схожу на базар. Хорошо?
Юля утвердительно кивнула головой.
Лидия Михайловна установила инвалидную коляску так, чтобы та ненароком не покатилась, после чего отправилась за покупками. Девушка же, наконец-то, снова смогла остаться одна. Её томило общение с мамой. Та всё время пыталась воздействовать на неё внушением оптимизма, в который дочь уже давно не верила. Обрадовавшись одиночеству, она продолжила просматривать очередную серию нового своего «фильма»…
Внезапно её прервал чей-то голос.
- Дай мне испить! – донеслось до неё.
Меньшова повернулась. Справа от неё, в метрах десяти, сидел какой-то нищий, бомж. Вид его был несколько странный. На голове у него висело покрывало, словно восточная паранджа, только намного короче. Оно закрывала только его лицо.
“Ну не бессовестный ли этот тип?! – с негодованием сама в себе произнесла Юля, - Неужели он не видит, что я не могу ходить?!”
Девушка сделала вид, будто не услышала этого голоса, который ей показался столь дерзким и жестоким. Опустив голову, она решила продолжить свои мечтания. Однако, как ни напрягала Юля своего воображения, почему-то сценарий дальше не писался. Голос, который оторвал её от поцелуя несуществующего принца, по-прежнему отдавался эхом в её сознании.
Юля снова повернулась в сторону бомжа. Тот сидел неподвижно, как мумия, на голой земле, у дерева, с опущенной головой. Около него лежала пластмассовая коробочка, в которую кто-то положил уже немного мелочи.
“Странный нищий, - с удивлением подумала девушка, - Обычно просящие милостыню садятся в многолюдных местах, где-нибудь около метро, вокзала… А этот нашёл себе пристанище во дворе обычного дома...”
Меньшова, даже не заметно для самой себя, невольно переключила своё внимание от сладострастного сюжета несуществующего романа на наблюдение за странным бомжём. Тот по-прежнему сидел неподвижно, как скала. Когда мимо него проходили люди, он не произносил ни слова, словно и не нуждался в их подаянии.
“Подозрительный тип! – снова подумала девушка, - Просящие милостыню обычно призывают громко Бога, дабы разжалобить людей к себе. Когда же получают просимое, то начинают, также громко, во всеуслышание благодарить своих благодетелей. А этот - молчит, ведёт себя так, будто ни в чём не нуждается…”
“Может потому, что просит у Бога, а не у людей…” – внезапно вложил ей кто-то в разум.
Эта мысль очень заинтересовала Меньшову.
“Действительно, ведь те люди, которые любят так жалостливо выпрашивать чего-либо у других людей, просят не у Бога! – словно озарило Юлю, - Они только внешне говорят, что надеются на Бога. По сути же, они нисколько не верят в Него. Они, от неверия своего, пытаются воздействовать на сердца других людей, желая пробудить в них сострадание и милосердие к себе. Оттого и выставляют так напоказ свою псевдоверу, что не имеют её. Ведь если бы имели, то не поступали бы таким образом…”
Пока Юля предавалась своим новым рассуждениям, возвратилась с базара её мама.
- Доченька, ты посиди ещё здесь немножко, а я занесу сперва сумки домой, - произнесла Лидия Михайловна, - А потом мы прогуляемся с тобой по улице! Хорошо?
- Мама! – сказала Юля, - Дай мне немного денег!
- Зачем они тебе? – удивлённо спросила женщина.
- Ну мне надо! – уклончиво ответила девушка.
Мать достала из сумки кошелёк, открыла его и произнесла:
- Ой, у меня осталась только мелочь!
- Ничего, дай её мне!
Лидия Михайловна высыпала в ладонь дочери оставшуюся мелочь, после чего отправилась заносить домой полные сумки с продуктами.
Юля при помощи рук сдвинула с места свою коляску и, прилагая немалые усилия, подкатила как можно ближе к бомжу. Подъехав к нему на расстояние трёх метров, она остановилась. Путь ей преградила бровка. Взобраться на неё самостоятельно ей, явно, было не под силу.
- Возьмите, пожалуйста! – протягивая руку с мелочью, произнесла она, обращаясь к нищему.
Но тот словно и не услышал её. Он так и сидел на своём месте, как истукан.
- Возьмите! – повторила Юля свою просьбу, - Мне не дотянуться до Вас, мне мешает бровка!
- Разве ты не знаешь, что Царство Небесное силою берётся, и что только нудящие себя восхищают его… - каким-то чарующим голосом вдруг произнёс ей бомж, - Или ты надеешься, не преложив нисколько усилий, приобрести себе добродетель милосердия?
От речи этого дивного бомжа, у Юли вспыхнуло сердце. Ей показалось, будто от того исходила какая-то сила. Конечно же, как он был прав! Ведь это не он нуждался в её подаянии, а она нуждалась в приобретении духовного плода в себе!
Меньшова увидела неподалёку удобное место, где бы она смогла взобраться со своей коляской на возвышенность. И она принялась быстро перебирать руками по колёсам…
Минут пять понадобилось Юле, чтобы подъехать, таки, до этого странного бомжа. Приложив немалые физические усилия для своего подвига, она совершенно не ощущала усталости. Внутренняя радость словно наделила её какой-то сверхъестественной силы.
- Вот, возьмите! – снова повторила она свою просьбу и, с чувством нескрываемой радости, Юля протянула мелочь.
- Разве я просил у тебя денег? – невозмутимым, бесстрастным голосом произнёс бомж, - Я сказал тебе: «Дай мне испить!»
Это было похоже на издевательство.
Девушка озадаченно посмотрела на только пройденный ею путь.
“Да кто дал ему право, так с тобой разговаривать?! – с негодованием проговорил к ней помысел, - Кто он такой, чтобы так истязать твоё чистосердечное благое намерение?!”
Вспыхнувший, было, огонёк в её сердце тут же погас. Обидевшись на «жестокосердного» бомжа, она медленно поехала от него…
-10-
На следующий день Юля, выглянув в окно, снова обнаружила подозрительного нищего. Он, как и прошлого дня, сидел на том же самом месте, в такой же неподвижной позе. Хотя обида на него у девушки ещё не прошла, но интерес к незнакомцу разгорался всё сильнее и сильнее. Невольно, он пробудил в ней богословские рассуждения…
Меньшова имела уже общение с верующими людьми. Как-то пришёл её проведывать бывший одноклассник, Колька Синицын. Тот, вернувшись с армии, увлёкся Богопознанием. Как это обычно бывает с молодыми, неопытными в духовной жизни людьми, он сразу же попал под влияние сектантских проповедников. Будучи очень искренним в своих стремлениях к познанию Истины, он с большой ревностью принялся «благовествовать миру Христа». Так он и привлёк к себе многих единомышленников, среди которых оказались и Юля с Анжеликой. Являясь по характеру своему очень энергичным человеком, Синицын стал очень быстро продвигаться по иерархической лестнице в своей общине. Получив «диплом» об окончании трёхмесячных курсов по «Христианскому богословию», он сразу же возглавил одну из домашних групп по изучению Библии. Таким образом Колька стал собирать два раза в неделю своих единомышленников на квартире у Юли.
Вскоре в Киев приехала большая миссионерская делегация из Австралии. По всему городу они порасклеивали пригласительные рекламные плакаты, с надписью: «Иисус исцеляет!» Множество народа отправилось на стадион «Динамо», дабы получить бесплатное исцеление, разрекламированное агитационными работниками, среди которых был и Синицын. Привезли туда и Юлю Меньшову. “Ты только верь! – настраивал девушку Колька, - Иисус Он любит тебя! Он уже исцелил тебя 2000 лет назад! Тебе нужно только принять это обетование, принять в себя этот дар своей личной верой! Ранами Его мы исцелились!..”
Меньшова внушала себе эти Библейские изречения так, будто Сам Бог ей об этом твердил. Она нисколько не сомневалась в том, что Тот, Кто создал небо и землю из ничего, запросто может исцелить любую болезнь. Однако, как ни молились над ней заокеанские «братья» и «сёстры», как ни возлагали на неё рук своих, бормоча при этом что-то на непонятных «языках», но «демона изгнать» из больной не смогли. Тот оказался сильнее за них. Или она «мало верила»?.. Во всяком случае, к такому выводу пришла сама девушка.
Разочаровавшись, в конце концов, во всякой вере вообще, Юля полностью остыла в своих стремлениях к познанию Бога. Хотя домашняя группа по-прежнему собиралась у неё на квартире каждую среду и пятницу, но на этих собраниях девушка уже не проявляла того запала, который имелся в ней прежде. Присутствуя на разборах Библии только лишь телом, душой она так и продолжала путешествовать по миру дольнему…
“Вот чудак человек, - глядя на бомжа в окно, подумала девушка, - У него есть здоровые ноги, а он сел и сидит, как будто их у него нет!.. – она тяжело вздохнула, - Но раз он верующий, то почему не идёт к другим, не объясняет им Библию?.. Ведь сколько людей томится, не находя смысла в жизни, а он уселся здесь и воды просит...”
Посидев у окна ещё немного времени, Юля решила отправиться на улицу.
Набрав из крана в бутылку холодной воды, девушка попросила мать, чтобы та помогла ей съехать по лестнице вниз. Лидия Михайловна, прервав стирку, тут же отозвалась на просьбу дочери. Выкатив инвалидную коляску на улицу, она оставила Юлю саму, и снова отправилась полоскать бельё.
Юля сразу же устремилась к тому самому месту, через которое прошедшим днём смогла взобраться к бомжу. Однако, подъехав к сглаженной с асфальтом бровке, она обнаружила, что проезд был кем-то загромождён. Кто-то зачем-то именно там положил тяжёлое бревно. Ни отбросить его, ни объехать, девушка не смогла.
“Кому это делать было нечего, что он завалил здесь проход?! – кряхтя и негодуя, выругалась сама в себе Юля. Немного повозмущавшись, она наконец успокоилась, - Ничего, Царствие Небесное силою берётся!” – вспомнила она вчерашнее поучение бомжа. Увидав в метрах двадцати от неё точно такую же сглаженную бровку, через которую можно было взобраться наверх, Меньшова устремилась к ней.
Если вчерашним днём Юля добралась до бомжа лишь за 5 минут, то на этот раз ей потребовалось значительно больше времени. И всё же, она была счастлива. Как ни как, а ей удалось, таки, доказать ему, что она не такая уж и «немилосердная», в отличие от него!
- Вы хотели воды? – протягивая нищему бутылку, произнесла девушка.
- Разве я просил у тебя сегодня что-либо вообще? – хладнокровно ответил бомж, нисколько даже не пошевелясь.
Юля набрала в лёгкие как можно больше воздуха, собираясь высказать этому «жестокосердному чудовищу» всё, что она думала по поводу его поведения. Но тот, опередив её, погасил пыл девушки, сказав:
- Если ты совершила свой труд Христа ради, то отчего негодуешь? Господь принял твой дар, блаженствуй. Если же не блаженствуешь, а негодуешь, то Христу ли принесла?
Меньшова была обличена.
- Вы правы, – грустно произнесла она и тяжело вздохнула, - Я не Вам привезла эту воду, а себе… Мне хотелось доказать, что я не такая уж и плохая, как на самом деле…
- Вот теперь я возьму у тебя эту воду. Спасибо!
Нищий взял из рук девушки бутылку и поставил её около себя, под деревом.
- Вы не видели, случайно, кто это притащил сюда это бревно? – не зная, с чего начать разговор с незнакомцем, спросила Юля.
- Знаю, - очень спокойно ответил бомж, - я!
- Зачем? – недоумённо морщась, спросила она.
- Чтобы усложнить тебе доступ к приобретению добродетели. – Всё также хладнокровно ответил бомж.
- Так Вы ж сатана! – растопырив глаза, с изумлением промолвила Юля.
- Да, я для многих противник. Люди не любят меня, как сатану. Потому что я причиняю им невыносимые муки. Одно только присутствие рядом со мной, наводит на них ужас. Я – запах смерти! Я – беспощадный зверь для них, убийца, маньяк, который настигает свои жертвы и истязает их сладострастную плоть! Многие бегут от меня, как от прокажённого. Они бояться заразиться от меня той чумою, что исходит из моих уст. И тогда я являюсь им в ночи. Даже во сне они видят меня, кровожадного, жестокосердного, настигающего их. Мой остро отточенный нож рассекает их на мелкие части. Они молят меня о пощаде, чтобы я был к ним милосердным, но я не слышу их. Я упиваюсь, при виде их слёз, они радуют меня…
У Юли аж слеза навернулась, когда её воображение стало рисовать ей то, что входило через её уши.
- Вы сумасшедший, да? – спросила она с такой простотой, как обычно дети спрашивают взрослых об их профессии: «Вы врач?»
- Меня по разному называют, - с такой же простотой стал отвечать нищий, будто говорил о чём-то обыденном, - Для одних я – сумасшедший, для других – фанатик, для третьих – ищадие ада, для четвёртых – законник…
- А зачем же Вы всё это делаете? Зачем Вы причиняете людям боль? Людей, ведь, надо любить!
- Я не знаю, почему оно так получается… Я просто вешу на древе.
Юля от недопонимания заморгала.
- Простите, я Вас не совсем поняла… Где Вы висите? Вы, ведь, сидите!
Если бы девушка могла заглянуть под покрывало, что закрывало лицо бомжа, то она непременно бы увидела там печальную улыбку.
- На кресте, чадо! – разъяснил бомж, - Я тот разбойник, что распят около Господа.
Только теперь до Юли стало доходить, что нищий говорил с ней иносказательно. Она вдруг поняла, что он описывал ей явление падшему миру Божьего Сына. Ведь такими глазами воспринимает греховная плоть человеческая Святого Духа! Тот Маньяк беспощадный – это и есть Он, Сам Господь! Для греховной совести Его слово, подобно острому ножу! “Когда же придёт Он, Дух Святой, - всплыло в её сознании Библейское изречение, - то обличит мир во грехе.”
Уловив по выражению лица девушки, что у неё загорелось сердце, бомж продолжил говорить:
- Ты удивилась, когда узнала, что это я усугубил тебе возможность принести нищему воды… Разве ты не слышала премудрого Сираха, говорящего: «Сын мой! Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению: управь сердце твоё и будь твёрд, и не смущайся во время посещения»?.. Разве ты не знаешь, что искушения и испытания приводят душу в духовное преуспевание и делают её более мужественной?.. Посмотри на это дерево! – и он указал девушке на одну из нескольких хиленьких берёзок, - Отчего она такая чахлая?.. Не от того ли, что корни её неглубоки?.. А посмотри на ту тополь! – и он указал на одинокое могучее дерево, что росло на поляне, - Отчего она так преуспела в своём развитии?.. Не от того ли, что подвержена была большим испытаниям?.. И ветер не раз хотел её погубить, и палящее солнце, да и никто никогда не поливал её, кроме дождя… И что же она, смутилась ли от такой несправедливости?.. Напротив, ещё глубже корни пустила!.. Так и человек… Позволь мне поведать тебе об одной святой деве. Ранее она была очень падшая женщина. Весь город, в котором она жила, знал о её способе существования - она была блудницей. Но вот однажды Господь коснулся её сердца. Вспыхнувший в ней огонёк побудил её прийти в храм Божий. Однако, диакон той церкви, зная о греховной жизни той блудницы, не позволил ей войти внутрь. Она стала пререкаться. Но тот стоял на своём, говоря: “Не можешь войти в освящённый храм, ибо нечистая ты!” Но она не унималась. Тогда на шум к ним вышел епископ. Та стала жаловаться священнослужителю на диакона, что тот не пускает её. Но и епископ сказал блуднице то же: “Не можешь войти в святую землю, ибо нечистая ты!” Она возразила: “Я уже не та, но покаялась!” Епископ сказал: “Почём нам узнать, правду ли ты говоришь, или нет?.. Пойди, принеси сперва все деньги, что заработала ты путём неправедным, тогда и поверим тебе!” Блудница повиновалась. Собрав в своём доме всю ту мзду губительную, она принесла её к храму и отдала епископу. Тот взял те срамные деньги и бросил их в огонь. Потом он сказал ей: “Теперь можешь войти!” Она зашла внутрь храма, рыдая горькими слезами, и произнесла: “Если здесь со мной так поступили, то что ожидает душу мою там?..” Таким образом она и покаялась, став в последствии великой подвижницей… К чему я привёл тебе этот пример?.. Смотри на ту бывшую блудницу – соблазнилась ли она тем, что Божий человек поступил с ней так сурово? Нет, не соблазнилась. Отчего так? Да оттого, что шла не к священнослужителям, но к Господу! Ведь когда человек приходит к «святой земле», то первым, кто его встречает там, есть огненный Херувим, который говорит: “Сними обувь свою! Ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая!” Там где подлинный Бог, там всегда и Иоанн Креститель, с грозным словом: “Покайтесь!” А если же кто пришёл в иное какое место, где его встретил какой-нибудь слащаво улыбающийся служитель, а не огненный Херувим с мечом, то таковому следует задуматься, а к «святой» ли земле пришёл он?.. Когда бывший великий сын мира этого, что обитал в царских палатах, Арсений, наименованный впоследствии Церковью Великим, решил бежать из этого растленного века, оставивши все свои земные блага и преимущества, пришёл к пустынным жителям, святым отцам, и стал просить у них, чтобы они приняли его к себе, то те, дабы подвергнуть его испытанию, не сразу отозвались на его благое намерение. Они стали его уговаривать, возвратиться назад. Но тот стоял на своём. Когда началась трапеза, отцы преднамеренно не предложили гостю сесть с ними за стол. Проходя через подобного рода искушения, Арсений говорил сам в себе: “Вот, Арсений, Господь Бог приевёл тебя к Ангелам Своим. Они сейчас будут принимать трапезу, которую им уготовал их Отец Небесный. А ты настолько грешный, что даже не достоин такой чести, присутствовать рядом с ними.” Был среди тех старцев один из великих Отцов, Иоанн Колов. Дабы подвергнуть Арсения ещё большему испытанию, он взял кусок хлеба со стола и бросил его на пол, указывая гостю, что если он голоден, то может отведать этого сухаря. И сказал сам в себе Арсений: “Вот видишь, Арсений, насколько ты грешен в глазах Божиих! Видать Сам Господь Бог открыл этим святым угодникам Божьим все мои прегрешения, так что они и гнушаются меня, как пса нечестивого. Что ж, поступлю я тогда так, как и должен поступить пёс нечестивый.” И он стал на четвереньки, подлез к столу, взял в зубы ломоть чёрствого хлеба и отплз в угол, где и принялся грызть его, как пёс. Увидев такое смирение, святой Иоанн Колов пророчески произнёс братьям: “Поверьте мне, братия, из него выйдет искусный инок”, - что в последствии и осуществилось. Этому мужу пришлось пройти через огромные уничижения, прежде, нежели он облёкся в божественное одеяния, которым и спасся от собственного растления. И ничто не смутило его и не поколебало веры его, в этом благом устремлении. Потому говорю тебе: если ищешь спасения души своей, беги от людей развратных, как умом, так и сердцем! Искушений же не страшись. Ибо надобно прийти искушениям. А кто убегает от них, тот убегает от жизни вечной!.. Слышала ли ты о Павле Простом?
- Нет, не слышала! – со светящимися глазами ответила Юля, - А кто это?
- Это был такой православный святой, что проживал в конце четвёртого века. Вначале он состоял в браке с одною очень красивою женщиною, однако развращённою душой. Она изменяла ему очень долго, пока он её не застал случайно с поличным. Тогда, не сказав о том никому, не открыв греха жены своей, он отправился к Антонию Великому, желая стать его учеником. Но тот, соблазнившись возрастом Павла, - ему было уже 60 лет тогда, - отказал ему. Но тот не отступал. Тогда Антоний Великий стал умышленно искушать его, проводя через невыносимые духовные подвиги, связанные с отсечением своей воли и изнурением тела. Таким образом он хотел испытать Павла, подлинно ли он хочет высшего духовного совершенства во Христе. Он морил его голодом, не давал ему спать, оскорблял. Но тот всё претерпевал, полыхая сердцем любовью к Господу. И приобрёл Павел от Господа, через Великого Антония, величайшее смирение, так что и бесов мог изгонять, и больных уврачёвывать. Но прежде, нежели он исполнился Духом Святым, Павел добровольно вверг себя на крест. Он с жадностью пил страдания, как сластолюбивые души пьют грех. Он не просто терпел всякие невзгоды, которые встречаются на жизненном пути у всех людей, но сам вызывал их на себя. Помнишь, как говорит Апостол Иаков: “С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения”. Естественно ли плотскому человеку с великою радостью принимать страдания? Конечно же, нет! Максимум, на что способен плотской человек, это – терпеть страдания. Но не радоваться! Радоваться в скорбях может только духовный человек, который знает цену этим скорбям. Он всеми усилиями своими сам себе приобретает страдания, как плотской человек ищет страстного покоя! Вот где столкнулись безумие и Мудрость!
Юля было просто потрясена от такого откровения. Никогда раньше ничего подобного она и не замечала в Священном Писании. Их «пастырь» Колька Синицын всегда учил о другом, совсем о противоположном. Конечно же, он говорил, что нужно терпеть страдания. Но зачем их нужно терпеть – этого он не мог убедительно разъяснить. Со слов же бомжа выходило, что Синицын был обыкновенным «плотским» человеком, раз он не искал скорбей. Но ведь Колька так хорошо знал Библию!..
-11-
В среду вечером, по обычаю, к Меньшовой стали сходиться для общения её братья и сёстры по вере. К шести часам их собралось человек десять. Кроме пастыря Кольки Синицына, пришёл проведать домашнюю группу и Крутиков Олег, который являлся также одним из лидеров новообразовавшейся общины – детища западного миссионерства. Временами он наведывался к ним, осуществляя надзор за паствой. В отличие от Синицына, Крутиков успел приобрести себе уже даже и богословское образование, успешно сдав экзамены за рубежом.
- Ну что, все собрались? – спросил Колька Синицын, обращаясь к группе.
- Да вроде бы, все! – ответила за всех Анжелика Князева, усаживаясь на диван.
- Тогда будем начинать… - хотел, было, призвать всех к молитве Синицын, когда свой голос подала хозяйка квартиры:
- Давайте подождём ещё! Тут должен подойти один человек, я его пригласила.
- Вот это правильно! – поощрил девушку Крутиков, - Молодец Юля, так и надо! Людям нужно нести свет Евангельской истины! Ато, я смотрю, что среди вас одни и те же лица! У других, между прочим, домашние общины так разрослись, что и в комнатах уже с трудом размещаются! А у вас… Непорядок, братья и сёстры, непорядок. Господь взыщет с каждого из нас, за наше молчание перед погибающими грешниками!..
Все виновато опустили головы.
Надо признать, что визиты Крутикова не очень нравились ни Синицыну, ни всей домашней его группе. Олег, хоть и очень много знал о Библии, но поведением своим больше напоминал какого-то комсомольского агитработника. Видимо, сказывалось его прошлое. Раньше он, действительно, занимал одну из высоких должностей в ВЛКСМ. В свои 40 лет он выглядел очень энергично, а когда проповедовал, то напоминал вождя мирового пролетариата В. И. Ленина, восседающего на броневике - та же мимика, та же жестикуляция. Цели же у них обоих были приблизительно одинаковыми. Только тот пытался построить утопический рай на земле при помощи открытого атеизма, а этот возвещал о «тысячелетнем Коммунизме» под покровом Христа.
- И кто он? – полюбопытствовал Олег.
- Один нищий. – Задумчиво ответила Юля, - Да вы его, наверное, видели, когда шли сюда. Он сидит напротив нашего подъезда!
- Это тот человек, у которого на лице висит какая-то мантия, вроде покрывала? – спросил кто-то.
- Да.
- Что ещё за мантия? – поинтересовался Олег.
- А это он дал обет перед Богом, - произнесла Юля, - Правда, в чём этот обет заключается, того он мне не стал уточнять, когда я у него о том спросила. Он просто сказал мне, что, до времени, ни один человек не увидит его лица. А до какого, такого, времени – этого он мне не сказал.
- Так он верующий? – спросил Колька Синицын.
- Да. Только, православный… - произнесла Юля так, как говорят о прокажённых.
- А-а! – протянул Олег, - Так он не спасённый!.. А я-то думаю, что это ещё за средневековье, обеты давать... Язычество – да и только!
У тех, кто идя на это домашнее общение, ещё не видел того нищего, о котором только что им поведала Юля, разыгралось любопытство. Вскочив со своих мест, они, с детским азартом, подбежали к окну, дабы поглазеть на «средневекового язычника».
- Сидит, как мумия! – сказал кто-то из них.
- Это ещё что, - произнесла Анжелика, которая, хоть и видела этого странного бомжа уже ранее, однако тоже не устояла от соблазна и подошла к окну, - Вы б увидели его вчера! Целый день лил непрерывный дождь, а он сидел, как неживой, и даже под навес не укрылся!.. Я два часа за ним наблюдала, а он – так и не пошевелился!
- Так почему же он не идёт к нам? – спросил Олег, - Юля, ты на который час его приглашала?
- На шесть!
Все дружно посмотрели на часы.
- Так уже ж почти время! – произнёс кто-то, - Без двух минут!
Они снова посмотрели в окно. Однако, бомжа на прежнем месте уже не было, тот словно растворился.
Зазвенел звонок.
Мама Юли, которая также присутствовала на домашних группах по изучению Библии, пошла открывать дверь. Поздоровавшись с нищим, она впустила его в дом, после чего предложила ему пройти в комнату.
Когда нищий вошёл, все снова не смогли удержаться от соблазна, и, поприветствовавшись, принялись его рассматривать, как нечто экзотическое. Он держался очень застенчиво и неуверенно. Голова его была опущена, как у стыдливой девицы. Казалось, он боялся сделать и шага в чужой квартире, прежде, нежели хозяева ему то позволят.
- Да Вы проходите, присаживайтесь! – заботливо предложила гостю Лидия Михайловна.
Нищий, поблагодарив хозяйку, присел на предложенное ему место. При этом, Юля невольно сравнила поведение этого «средневекового язычника» с раскованностью, граничащей с развязанностью, «свободного во Христе» Олега. Как же они были разны!
- Простите, - обратился к нищему Крутиков, - как Вас величать? Меня зовут Олег! Это – Колька! Это – Анжелика! Это… - и он представил всех, присутствующих в комнате, по имени.
Нищий не сразу представился. Немного промолчав, он тяжело вздохнул и ответил:
- Какое может быть имя у разбойника?.. Зовите меня просто – Висящий на древе. Ведь всякий человек, желающий спасения души своей, сам обставляет себя некими предметами, которые, как он в то верит, более способствовали бы ему в этом деле. Я же не нахожу для себя ничего более полезнейшего, как памятование о голгофе. Однако, из-за своей немощности, из-за своего собственного нерадения, я очень часто схожу со своего креста. Когда же я забудусь, когда мой ум снова водворится в грешной плоти моей, то вы, будьте так любезны ко мне грешному, напомните мне моё имя, обратившись ко мне: “Эй, Висящий на древе, ты где?” И, может быть, хоть тогда, пристыженный вашим зовом, я поспешу возвратиться к своему жизнеобильному кресту…
Речь «средневекового язычника» сразу же потрясла большую часть присутствующих. Прежде времени посадившие сами себя на небеса, они были обличены в нём и пристыжены. Юля же, в который раз, снова ощутила разницу между способами обличения Крутикова и нищего. Когда обличал Олег, то все ощущали в его тоне некое фарисейство, лицемерие. Он всегда говорил о грехах других в таком духе, будто сам был свят. Нищий же исповедовал вслух свою собственную немощь. При этом, он совершенно не самолюбовался в своём смиренномудрии. Отнюдь, нет. Ведь ей, Юле, уже не раз доводилось сталкиваться и с другой формой лицемерия. Она не раз замечала, как многие, прекрасно осознавая свою греховность, пытались придать себе весу в глазах других за счёт ложного самоукорения, говоря: “Ой, какие же мы все грешники!” Это показное самоуничижение девушке очень не нравилось. Но у нищего всё было не так. Даже тон его речи, казалось, проникал в самое сердце, так что у слушающие умилялись сердцем…
- Я не могу с Вами согласиться, - возразил Олег. Он очень любил состязаться в слове, - У каждого человека должно быть имя!
- Простите меня, грешного! – очень тихо ответил нищий, опуская голову, тем самым давая понять, что оспаривать он ничего не станет. Если кто имеет иное мнение по этому поводу, то пусть и имеет его. Побеждать же в споре у него не было ни малейшего желания. Если оппоненту его так сильно хочется ощутить себя победителем, то он и без боя предоставит ему такую возможность.
Крутиков был несколько разочарован. У него в запасе был целый арсенал доводов, которые ему так хотелось выплеснуть наружу перед всеми, дабы никто не усомнился в его «супердуховности», а этот «язычник» лишил его такого удовольствия.
Прежде, чем начать домашнее служение, по обычаю, они совершили молитву. Молились стоя, каждый говорил вслух всё то, что приходило кому на сердце. При этом, стержнем их моления являлась твёрдая уверенность в своей «избранности» и в том, что все они уже «спасены».
По окончании молитвы они снова расселись по своим местам и приготовились слушать своих учителей. Первым взял слово Колька Синицын. Темой его проповеди была «радость во Христе». Он очень много говорил о том, как все люди должны быть благодарны Богу, за то, что Он даровал миру вечное спасение, которое никто, ни Ангелы, ни Силы, ни Господства, ни Власти не в силах отнять у «избранных». При этом, он делал существенный акцент на, так называемом, учении о «предопределении», согласно которому Бог ещё от вечности предопределил одних людей ко спасению, а других к вечному осуждению. В этом учении всё делал исключительно один лишь Бог. От человека же совершенно ничего не требовалось, кроме как лишь веровать в дело Божьего искупления. Коль умом ты веришь в то, что Иисус Христос есть Мессия, то, значит, ты уже Божье дитя и, потому, спасён. При этом, сама способность человека, признавать умом, что Иисус Христос есть Спаситель мира, является исключительно лишь даром Божьим, нисколько от человека не зависящим. А то, что другие не спасаются, так то от того, что Бог не благоволил к ним от вечности, отвергнув их от себя по Своему желанию. Дескать, ведь Он – Бог, что Ему угодно, то Он и творит! И кто воспротивится Ему?!..
Такое учение многих стало смущать. Оно, естественно, побуждало разум и сердце к протесту. Что-то Кальвин, со своими последователями, которые и развили это учение далее, не учли. Но что именно – этого домашняя группа уловить не могла. Видя это смущение, Синицын принялся всех успокаивать, говоря:
- Но так учит Божье Слово! Мы должны верить тому, что говорит о Себе Самом Господь!.. Вместо того, чтобы испытывать судьбы грешников, которые предопределены Богом к вечному осуждению, вы лучше радуйтесь собственному избранию! Халилуия! – радостно выкрикнул он, подражая заокеанским братьям, которые, вместо «Алилуия!», говорят «Халилуия!» - Иисус любит нас!..
Потом слово взял Олег. У него запланирована была проповедь на тему «о Божьих обетованиях, касающихся обильного благословения Его детям». При этом, под благословениями понималось всё то, что подразумевали Карл Маркс и Фридрих Энгельс, эти вожди мирового пролетариата, полное земное преуспевание и всякое благополучие. Однако, обнаружив, что на их служении присутствует «язычник-православный», «не спасённый ещё во Христе», он перекроил свои планы и прочитал очень длинную лекцию, «о чистоте евангельской веры». Крутиков принялся изобличать все те «отступления», которые позволила себе допустить Православная Церковь. Осудил он и практику крещения детей, и иконопочитание, и монашество, и многое другое, чего не признавала его вера. При этом, забрасывая православие десятками Библейских изречений, он, время от времени, поглядывал на нищего. Ему очень хотелось спровоцировать того на диспут. Вот бы он ему дал! Но тот, почему-то, даже и не пытался вступить с ним в эту полемику. Складывалось такое впечатление, будто бомж и вовсе был без каких-либо эмоций вообще. Он ни разу даже и головы не поднял, не говоря уже о том, чтобы попытаться перебить говорящего.
Когда Олег закончил свою изобличительную проповедь, то сразу же обратился к слушающим:
- Может у кого-то из вас есть вопросы ко мне?
Крутиков просто обожал, когда люди к нему обращаются за советами. Но на этот раз он не столько ожидал вопросов со стороны паствы Синицына, сколько от приглашённого гостя.
Юле было очень неприятно слушать эти нападки Олега на православие. Хотя она и сама очень многого не понимала, из того, что имело место в этой Церкви, однако что-то сдерживало её от столь открытой агрессии. Девушка попыталась поставить себя на место гостя. Ей бы очень неловко было, от такого давления. Тогда она решила обратиться к нему сама.
- А Вы, почему молчите?
Нищий приподнял голову, тяжело вздохнул и начал говорить:
- Когда-то в одном селении встретились два верующих человека. Один был православным, а другой инославным. Люди слушали их. Каждый отстаивал свою веру. Им, людям не книжным, никогда не изучавшим Богословских наук, было крайне тяжело разобраться, чья же вера была более правильной верой. Слушали одного – вроде бы как и правильно всё говорит, красиво, складно… Слушают другого – то же самое. И как им было познать истину?.. И тогда православный святой сказал: «Разожгите костёр. А мы войдём в него. Он войдёт туда со своей верой, а я войду туда со своей верой. И там, среди огненного пламени, пусть и откроется, чья вера даст силы прославить Бога и в огне, а чья вера начнёт кричать, взывая к Богу: “Господи! Помилуй! Выйми из огня!”» И послушались люди, и распалили большой костёр. Тогда инославный испугался и сказал православному святому: «Ты придумал это испытание, ты первый и входи в него!» Православный согласился. Перекрестившись, он вошёл в это пламя, и огонь нисколько ему не повредил. И стал он славить Бога, как славили Его в Вавилонской печи друзья Даниила. Увидев такое чудо, инославный, испугавшись, стал бежать. Но люди настигли его и силою бросили в огонь. И стал он кричать от боли и мук, ибо его вера явила себя таковой, какова она есть не в слове, а в силе. Люди вытащили его всего обгоревшего, хотя и живого. Православный же сам вышел, нисколько не обгоревшим… К чему я привёл это свидетельство?.. Все мы имеем некую веру, на которую уповаем. Атеист уверен в том, что его атеистическая вера лучший союзник его душе. Мусульмане, буддисты, индуисты, иудеи и многие другие прославляют свою веру. Православные и инославные – строят свой дом. В ясный день, когда у человека протекает всё гладко, он самоуверенно восхищается своей постройкой, которая движима его верой. Но вот Господь посещает душу испытанием, дабы проверить надёжность её постройки. И вот тогда-то и открывается, как надёжна вера каждого; ведь лишь в огне познаётся на прочность металл, лишь в огне. Если человек способен славить Бога и в этом аду, то его вера драгоценнейшее сокровище. Если же он начинает хулить Бога, крича: «Господи! Или Тебе нужды нет до меня?! Сними меня с креста, скорее!», то таковой так ничего ценного и не приобрёл в жизни. Потому и вера его – достойна навоза!.. Мне доводилось сталкиваться с очень многими людьми, которые любили везде и всюду говорить всем о своей набожности. Встречал я учителей, которые сами свидетельствовали о себе, как они, попав в тюрьму за свои вероубеждения, приходили к некоему тупику. Вы спросите: в чём же был их тупик? Я вам отвечу. Эти люди, получив от Бога талант жизни, употребили его на миссионерскую деятельность. Они готовы были обходить море и сушу, дабы обратить в свою веру, хоть одного из людей. Они всем твердили о том, что их вера самая правильная… И вот, попав в тюрьму, они сами свидетельствовали мне о том, что очень обескураживало их в условиях полного заточения. И знаете что? Нет, не побои физические и моральные оскорбления. Страдания и гонения, напротив, придавали им только смысла в их жизни. Их начинало выбивать из колеи нечто другое. Самой мучительной пыткой для них стало заточение в одиночной камере. Они не знали, куда себя деть!.. Они просили у Бога, чтобы Он послал к ним в камеру либо Библию, либо хоть кого-нибудь из людей, пусть то будет хотя бы людоед! Почему так? Потому, что не научены были самому главному – молитве! Вернее, они тоже умели молиться, но только их молитвы были не столько к Богу, сколько к людям. Ведь их учили молиться так, чтобы они красиво и правильно могли свидетельствовать окружающим их о Господе. Но подлинно живого общения с Богом они так и не приобрели. Они знали чуть ли не наизусть всю Библию, но не знали Того, Кто вдохновлял авторов на её написание. Оттого и потрясла их одиночная камера, что пустым оказалось всё то, затраченное ими, время, данное им Господом для постройки своего дома… Я видел также тысячи примеров того, как люди, прожившие в своей вере десятки лет, просили у Бога чего-либо для своей плоти. Видел как один из пастырей просил у Бога выздоровления физического… И сказал я себе тогда: Господи, да не будет со мной всего этого! Нет, не от болезней и страданий, молю Тебя, чтобы Ты защитил меня, но от такой душевной пустоты, с которой все эти люди подошли к Твоему испытанию. И я стал сам себя садить в инвалидную коляску, будучи ещё совершенно здоровым, для того, чтоб, если то постигнет меня когда-нибудь завтра, чтоб день тот не застал меня в ночи. Я стал отсекать себе руки и ноги, выкаливать глаза, отрезать уши. Я сажал себя в гроб, как то делали святые Отцы Православной Церкви, и представлял себя нисходящим в ад. Я испытывал себя, отыскивая в себе змеёнышей и гадёнышей, которые не позволяют мне блаженствовать в одиночестве. И стали они выползать на поверхность, крича: “Пощади нас!” А я отвечал им, что если пощажу их, то они не пощадят меня. Если они не позволяли мне быть блаженным в полнейшем одиночестве, как были блаженны все святые, то ни к чему мне такие квартиранты ни в сердце, ни в уме. Ибо то блаженство, которое принёс миру Господь, не зависит от того, здоров ли человек или нет. Более того, чем ближе душа познаёт Христа, тем более она удаляется от мира. И бывает тогда с теми, кто начинает вкушать блаженства Царствия Небесного, что они, хотя и имеют физические глаза, но нисколько ими, как бы, и не пользуются. Ибо, для того, чтобы видеть Невидимого, необходимо прежде ослепнуть для всего видимого. Также, если кто не оглохнет для всего внешнего, тот никогда не услышит гласа внутреннего. Таковой так и остаётся «во вне», вне Царствия Небесного. Да и зачем ему Царствие Небесное, если ему нравится царство внешнее, принадлежащее князю бесовскому, о котором Господь сказал, чтоб не любили того, ибо всё то есть похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Кто любит всё то, внешнее, тот ненавидит внутреннее… - Нищий посмотрел на Олега и промолвил ещё, - Скажи, зачем мне менять свою веру, которую я перенял от святых Отцов Православной Церкви, на твою веру, которую ты перенял не известно от кого? Что дал миру Лютер? Этот несчастный, впав в духовную прелесть, надругался над высочайшей благодатью Христовой, над монашеством и девством, тогда, когда демонстративно, нарушив обет перед Богом, женился на монашке. И чего он принёс своим последователям? Земной обыденности. Он оскопил христианство, лишив его подвижничества…Посмотрите на деревья, что растут в разных регионах земли. Те, которые насаждены на Юге, плодоносят качественнее, нежели те, что на Севере. Отчего так? Оттого, что климат разный. На Юге больше солнца, согревающего растения до такой степени, что они способны приносить такой плод, который никогда не вырастит на тех деревьях, что согреваются лишь малой частью солнечных энергий. Так и в вере. Православие, в отличие от инославия, во всех его проявлениях, имеет полноценную благодать Солнца. Православный климат способен так воздействовать на растения-души человеческие, что им доступно наивысшее блаженство Христово. Под воздействием той благодати, что имеется в Православии, люди продают имения и расточают его нищим, становятся бомжами, Христа ради! Юродствуют в глазах полоумного мира! Тысячи тысяч отказываются от чечевичной похлёбки - брачевания, ради наивысшего дара первородного девства, о котором Сам Господь засвидетельствовал, что то самое высочайшее блаженство! Какому лютеранину знакомо то блаженство? Или, кто из них вкусил всей сладости другой благодати, о которой возвещает Господь, говоря: «Возвеселись неплодная! Ибо у не рождающей, намного больше детей, нежели у рождающей!»?.. Протестантизм не имеет такой благодати, но питается лишь крохами, что падают с Царского стола Церкви Христовой! А если бы это было не так, то и в Протестантизме возникло бы монашество. Если бы протестантский климат был подлинно Божественным, то эта б изобилующая благодать обязательно проявила себя в них! Но её там таковой нет! Она светит там лишь так неярко и нежарко, как вещественное солнце на Северном полюсе. Она не способна разгорячить протестантское сердце до такой степени, чтобы оно возжелало от всего отречься и уйти в затвор, чтобы пребывать наедине с одним лишь Богом, в непрестанной молитве…
- Но как же Библия? – растерянно выплеснул из себя Крутиков, - Ваша вера противоречит Священному Писанию!
- Священное Писание писали святые Божии люди. Чтобы разуметь изречения святых, недостаточно одного лишь интеллекта. Понять пророка может только пророк. Чтобы правильно понимать бесстрастных, необходимо прежде причаститься этого, самого, бесстрастия. Покуда же человек страстной, то и по страстному разумеет Слово Господне. Ведь Слово Господне – опасное оружие. Вооружившийся им, представляет из себя грозного воина. Этот меч можно употребить как на благое дело, так и на сатанинское. Многие, самочинно взявшие это оружие в свои руки, погубили не только себя, но и других. Оттого и Апостол Иаков предостерегает, говоря: «Братия, не многие делайтесь учителями!» Потому что учительствующие подвергнуться большему осуждению, нежели другие…Оружие - это не игрушка. Какой любящий родитель позволит незрелому ребёнку брать в руки остро отточенный нож? Не спрячет ли этот родитель этот холодный металл подальше от глаз неразумного чада, пока тот не подрастёт, не созреет?.. Так и Господь поступает со Своими духовными детьми. Пока они ещё младенцы разумом, пока они ещё не научились распознавать добро от зла, Отец Небесный вверил их в руки более зрелых верующих, духовников, чтобы те раздавали детям «в своё время меру хлеба». «Вы дайте им есть», - заповедал Господь Своим ученикам. Какой любящий родитель доверил бы приготовление пищи неопытному кулинару-младенцу, чтоб тот накуховарил чего либо для другого, такого же незрелого, как и сам? - Можно такого наварить, что и желудки не усвоят. От некачественно приготовленной пищи очень легко заболеть, не говоря о том, что и помереть не долго. Так и Слово Божие: в руках у плотского разума - что нож у сумасшедшего. Сколько жертв пало от, подобного рода, духовных "маньяков"!.. Св. Писание - это аптечка. В ней можно найти лекарства от всякого заболевания духовного. Без этой аптечки человеку очень трудно обходиться в жизни. Счастливы те, кто имеет её в трудный час! И напротив, как беспомощно выглядят те души, которые не позаботились приобрести её себе заблаговременно. Медикаменты - Божий дар. И всё же, они могут нести не только жизнь, но и смерть чрез них являлась в мир не раз. Позволит ли какой любящий родитель своим детям играться лекарствами?.. Лекарства имеют свою дозировку. Не всякому больному можно дать одну и ту же дозу. Одному нужно пять таблеток принять, другому - три, а кому-то и одной таблетки будет слишком много. Так и в духовной терапии: один нуждается в двух днях строгого поста, другой - в трёх, а третьему - и дня не выдержать без скоромной пищи, ему нужно дать «слабительное», иначе - есть вероятность, что он сломается окончательно… И не каждому дано лечить людей. Во врачебном деле нужны знания специфические - а этому нужно очень много учиться. Горе попасть на приём к лекарю-недоучке. Придёт к такому «специалисту» человек с головной болью, а тот, не разобравшись, начнёт лечить несчастного от пониженного давления, вместо повышенного. Глядишь - уже и реаниматорам есть работа. Так и в духовном. Обратится некий «ревнитель благочестия» к младостарцу, «брату по вере», и начнёт жаловаться на духовные проблемы – «гонения за веру!» А тот, будучи сам ещё духовно незрелым, начнёт вытягивать «пилюли» из «аптечки», приводить дежурные Библейские цитаты, типа: «Крепись, брат! Блаженны изгнанные за правду!» А у больного был совсем иной диагноз - недобросовестно выполнял свои непосредственные служебные обязанности. Вместо того, чтобы привести этого «ревнителя благочестия» к покаянию, к смирению, нерадивый духовник, лекарь-самоучка, решил подбодрить заблуждающегося, чем, по сути, ещё больше усугубил болезненное состояние души. После таких «наставников-любителей» у многих больных «простуда» перерастает в «хроническое заболевание». А иной раз доходит и до такого, что не всякий опытный «реаниматор-духовник» способен оказать нуждающейся душе неотложную помощь. К сожалению, случаются и летальные исходы. Пройдя продолжительную психологическую обработку в какой-нибудь из тоталитарных сект, некоторые приносили (и приносят!) сами себя в жертву своему богу окончательно. Поэтому со Священным Писанием нужно поступать благоразумно,как с медикаментами. Никакого самолечения здесь недопустимо… Ещё Слово Божие подобно мозаике. Искусные художники-проповедники из этого подручного инструмента слагают (на сколько это возможно!) иконы миробытия и тайны вселенной. Более того, каждый иконописец выкладывает портрет Великого Царя Вечности, наделяя Его теми, или иными, чертами характера. Чем духовнее иконописец, тем более глубже и утончённее его картины. И напротив, чем меньше духовного опыта у проповедника, тем тусклее образ Того, Кого тот рисует. А нарисовать можно и бездарно. Плотской разум из этой мозаики может выложить такой комикс, что, вместо Творца, с картины заговорит тварь, идол; вместо любящего Отца - со страниц Библии изольёт свой гнев узурпатор-тиран. Фарисей выложит из этой мозаики фарисействующего бога; саддукей - отыщет для себя доказательства саддукейства; законник - утвердится в своём законничистве; прелюбодей - снисходительно отнесётся к своей пагубной страсти; раскольник - найдёт одобрение раскольничеству; еретик - изложит догму своей ереси в систематическом богословии. Все эти «художники» найдут в Священном Писании необходимый для себя
материал. Они «нарисуют» миру те холсты, которые предложит им их же собственное больное воображение. Каждый из них и преобразится в тот образ, который создаст их творческая энергия. Как подлинные рабы Божьи являли в себе образ Того, Кого непрестанно видели пред собою, отчего их по праву называют Богоносцами; так и эти, по непреложному, Богом установленному, духовному закону, нарекутся идолоносцами. Поэтому, если кто не хочет оказаться в числе последних, тот должен со страхом Божьим обращаться с Его Словом. Прежде, чем что-либо утверждать, нужно десять раз убедиться в своём правомыслии…
Не привыкший проигрывать Крутиков, снова принялся атаковать нищего. Он уже не мог контролировать себя. Ему хотелось чтобы хоть последнее слово осталось за ним. Олег начал приводить примеры, отнюдь, не благочестивого поведения большинства православных, в том числе и священнослужителей. Это выглядело так бестактно, что даже Кольке Синицыну сделалось неловко.
- Я думаю, что ты не прав! – опустив голову, обратился Синицын к Крутикову, - Каждый человек должен отвечать за самого себя, а не за совесть другого! У нас тоже далеко не все благочестивы так, как должны бы были… Что, мало среди наших пастырей, разъезжающих на шикарных иномарках?
- А вот завидовать чужому счастью – некрасиво! – учительским тоном парировал Олег, - Если Господь послал брату хорошую машину, то нужно радоваться за брата, а не осуждать его!
Юля аж издала протяжный громкий вздох.
- Да в том-то и дело, что радоваться тут нечему! – произнесла она, - Я не знаю, Господь ли послал ему эту машину, или сатана – Бог знает! Но только лично для себя я смогла вынести следующее из нашего общения, что вера этого брата, - которому Бог, или сатана, не знаю кто, послал земное благополучие, в виде шикарной иномарки, - не способна помочь мне быть блаженной. Даже, напротив. Если прав ты, Олег, то твой Бог очень жесток, потому что Он одним даёт счастье, а другим нет! А вот эта вера, о которой я никогда раньше, к большому для меня сожалению, не слышала, хотя я и крещена была в детстве в Православной Церкви, но она, почему-то, сейчас видится мне более надёжным другом. С этой верой, действительно, можно идти и в огонь… Хотя, тому, кто уже и так находится в огне, - при этом она опустила голову, - наверное и выбирать-то особенно не из чего… Всё и так ясно: либо и дальше себя истязать, просить у Бога того, что нисколько не полезно для души, либо смириться, распять плоть свою со страстями, и войти в радость Господню…
-12-
В пастве Синицына произошёл раскол. После того, как Юля стала приглашать к себе в дом для общения нищего, многие перестали приходить на домашние общения и вовсе. Уж больно аскетично было всё то, чему учил Висящий на древе. Такая вера была не для них. Они пошли слушать «сладких певцов», которые бы льстили их земной природе, их плотскому разуму. Да и самому Кольке досталось изрядно. Те, кто его «рукоположили» на «пасторство», хорошенько отчитали Синицына, за то, что он позволил «лютому православному волку» похитить из их стада несколько овец. Сам же он находился в растерянности, не зная, как быть ему дальше. В его разуме всё пришло в движение. Переняв из еретических книг всевозможные заблуждения, которые имели свои корни из классического Протестантизма, он не мог состыковать многие православные догмы со своими. И всё же, после очередного нового общения со «средневековым язычником», он всё отчётливее начинал себя ощущать Дон Кихотом. Всё это время, как стало выясняться, Колька воевал не с драконом, а с ветряными мельницами. Оказывается, Православие было не совсем таким, как рисовало ему его больное воображение и протестантские «исследователи» истории христианской церкви. Хотя очень многого он ещё не в силах был вместить в свой разум, подвергшийся серьёзной протестантской обработке, но какая-то внутренняя интуиция подсказывала ему, чтобы он начал изучать веру Отцов. И она стала зажигать его сердце. Постепенно, шаг за шагом, из него стало выходить всё то змеиное отродье, что успело свить себе кубло в его разуме. А вскоре Синицына и вовсе «отлучили от церкви», за то, что он ни только «приветствуется с врагом Христовым», но ещё и сам стал распространять «элементы язычества»…
Анжелику также «отлучили». Она же нисколько и не смутилась от такой потери. Ведь она, хотя и принадлежала долгое время к сектантской общине, Православие, всё же, никогда не хулила. Просто ей ещё не доводилось сталкиваться с такими искренне верующими православными людьми, как этот бомж, что облюбовал с некоторых пор их двор. Она готова была слушать его и слушать. То, что так сильно пугало других в его речах, её, почему-то, напротив, вдохновляло. Анжелике доставляло удовольствие следить за каждым движением этого человека, она читала его, как книгу. При этом, ей не раз приходило на память изречения Апостола Павла: «Взирайте на святых. Подражайте им.» Девушка стала приходить к Висящему на древе каждый вечер. Они усаживались на скамейку, что стояла около подъезда и подолгу общались. Постепенно, она стала открывать перед ним свои помыслы. Он же, насколько мог, пытался уврачёвывать ей душу. Он делился с ней своим духовным опытом, как бороться со страстями. Особенный акцент он делал на важности бодрствования ума и на непрестанной молитве.
- Но как это возможно, молится непрестанно? – спросила как-то она.
- Да, это не сразу даётся, - стал отвечать ей нищий, - Привыкший к расхлябанности ум не позволяет человеку пребывать в таком состоянии очень долго. Этот сластолюбивый пёс так и норовит выскочить из «потаённой комнаты», чтобы начать блуждать по миру. Потому от духовного подвижника благочестия требуется приложить немалые усилия, чтобы обуздать этого кобеля. Для того же, кто не умрёт для мира, кто не распнёт плоти своей со страстями, такая благодать и вовсе не доступна. Максимум, до чего может дойти плотской человек, это молиться часто, но не непрестанно. Однако, младенцам умом не стоит отчаиваться. Всему своё время. Это естественно - не иметь изначально представления о непрестанной молитве. Когда же придёт зрелость, человек сам опытно её познает, что она есть из себя. В тот день ему уже не понадобиться какой-либо советчик или учитель, который бы разъяснил ему о ней, ибо Сам Господь его научит. А пока ум младенствует, прилагай усилия молиться как можно чаще. Просыпаешься – первая же мысль твоя должна быть о Боге. Ложишься спать – с именем Его и засыпаешь. Случись, кто-то разбудил тебя в ночи – и снова Господь пред очами. А о том, чтоб и на работе молиться, о том уже и не говорю, потому как то само собой разумеется.
- А если работа такая, что не позволяет молиться?.. Если разум вынужден заниматься чем-то другим, что связанно с выполнением конкретных служебных обязанностей…
- А это уже зависит от человека! Господь никого не обязывает Ему молиться! Здесь всё зависит исключительно лишь от расположения сердца человеческого. Каждый вправе распорядиться талантом своей жизни так, как посчитает то более полезным для себя. Большая часть людей предпочитает закопать свой талант в землю, в прах – в плоть свою. И лишь немногие, отвергая благословения временные, земные, устремляются к приобретению сокровища нетленного. Таковые избирают себе такую работу, чтобы она не препятствовала им духовно возрастать. Вспомни нищего Лазаря, из Евангелия. Тот, дабы не лишиться блаженства первородного, предпочёл питаться вместе с бездомными псами. По истине, он был великим молитвенником! Откуда такая уверенность? Да оттуда, что, не будь он молитвенником, не смог бы удержать и ума своего в бодрственном состоянии. А не имел бы бодрствования, то обязательно впал бы в искушение, променяв своё первородство на чечевичную похлёбку!.. Потому, кто ищет совершенства во Христе, тот предпочитает выбирать себе такую работу, чтоб она не препятствовала ему непрестанно молиться. Пусть она будет мало оплачиваема, пусть ему придётся жить в скудости, но от первородства своего он не откажется.
- А как же молиться тем, у кого есть семья, дети?.. Из-за суеты земной им, ведь, невозможно молиться непрестанно!..
- Верно слово в устах твоих. Да, семейным труднее спасаться. Суета засасывает их заботами житейскими так, что им, порою, и головы некогда поднять к верху, чтобы вспомнить о Боге!
- Но Церковь ведь благословляет брак!
- Благословляет. Только по немощи человеческой! Более же блаженны те, кто избирает девство. Брачующийся никогда не восхитит того венка, который обещан девственникам. То особая благодать, которую не многие могут вместить в себя!.. И всё же, хотя Церковь Христова благословляет супружество, но делает то как уступку растленному естеству человеческому, по немощи сластолюбивого сердца. Те люди, которые так себя растлили, что не в силах обуздать плоть свою, дабы они не впали в грех при чрезмерных нападках сатаны на них, вступают в брак. Но, при этом, следует всё же помнить таковым и о том, что узаконена их немощь не для того, чтоб они так всю жизнь и пробыли в этой немощи. Им, если только они желают духовного совершенства, следует прилагать немалые усилия и понуждения изнеженному естеству своему, чтобы исцелить эту немощь. То есть, они должны научаться такому житию, чтобы однажды завтра смогли прекрасно обойтись и друг без друга! При этом, конечно, они не вправе уклоняться один от другого, дабы не искушал сатана немощного в этом союзе невоздержанием. Потому, каждому из них я порекомендовал бы следующее: они должны так себя настраивать, чтобы не притязать на плоть супруга, или супруги, пока тот сам себя не предложит. Таким образом, обуздывая свою страсть, они постепенно смогут взойти на ступень бесстрастия. Поначалу будет тяжело. Не раз они сорвутся. Но так как тот произошло в законном браке, оно не вменится им в грех. Однако, понуждая себя для Царствия Небесного, они, при помощи благодати Божией, одолеют своё земное естество и облекутся, в конце концов, в ангельское одеяние!.. Как же не мудры те, кто, хотя и состоя в законном супружестве, всё же не научается обуздывать себя, а напротив, ещё и растлевает себя сладострастием и дальше! Что они будут делать тогда, если один из них заболеет какой-либо такой болезнью, так что не до ласк ему будет?.. Многие, растлив себя прежде, столкнувшись с подобного рода искушением, впали в блуд или прелюбодеяние. А некоторые и вовсе дерзнули разорвать семейный союз, который благословил Сам Господь… Но не так поступают мудрые в Господе! Какой идеал брака у людей мира сего?.. Во всех книгах и фильмах безбожные люди прославляют чувственную любовь. «Как они друг друга любят! – восхищаются сладострастные, взирая на себе подобных, - Посмотрите на них, как они счастливы! Они, как голубки, не могут налюбоваться друг другом! Друг без друга – они умрут!» Вот где безумие мира сего!.. Чему завидует и чем восхищается помрачённый рассудок?.. Тем, что эти двое, приложив немалые усилия, своими собственными руками приготовили себе муки ада?.. Ты только представь себе, каково будет потрясение для этих двух идолопоклонников, когда потеряет кто-то из них другого! Вот пришла смерть за одним из них, и что остаётся второму?.. Гиена огненная! Он не представляет себе жизни без любимого идола! И начинают тогда терзать его душу демоны, как могильные черви поедают плоть мертвеца. Идолопоклонник уже при жизни начинает ощущать предвкушение вечных мук. Его душу будто кошки скребут! Вот она гиена! Вот он ад!.. А неразумные люди ещё и восхищались этими безумцами!.. Но не таков брак у мудрых в Господе. Если кто из подвижников благочестия по немощи естества своего вдруг принимает решение утолить жажду сладострастной плоти своей в законном браке, то и тогда он избирает себе такого партнёра, который бы не препятствовал ему духовно возрастать. То есть, в благочестивом браке супруг и супруга научаются такой любви, которая перейдёт с ними и в вечность. Они помогают друг другу достигать такого духовного возраста, в котором они прекрасно смогли бы обходиться и друг без друга, они помогают друг другу прилепляться к единственному Жениху души – ко Христу!..
Слушая нищего, Анжелика, в который раз, пыталась заглянуть ему под покрывало. Ей очень сильно хотелось увидеть лицо того человека, который с каждым днём всё сильнее и сильнее пленял её сердце. Судя по голосу, он был ещё молод. Она уже не раз ловила себя на мысли, что он ей начинает нравится уже не просто как духовник, но как и мужчина. Во всяком случае, ей бы очень хотелось чтобы её будущий муж был наделён теми же душевными качествами, что и этот бомж. Она даже и не догадывалась, как, незаметно для себя, пошла на поводу у лукавого духа, который намеревался погубить и её и жаждущего безбрачия нищего.
- А ты для себя уже решил, быть ли тебе в браке или вне брака? – неуверенно спросила она, опуская при этом стеснительно глаза.
Судя по всему, вопрос девушки несколько озадачил нищего. Он не сразу смог ответить на него. Если бы Анжелика могла читать мысли на расстоянии, то она б услышала, как в этот час её духовник боролся с искушением, горячо взывая: “Умри во мне моя природа! Умри мой ветхий человек! Отойди от меня, сатана! Ты мне соблазн! Господи! Дай силы мне скорей взойти на крест!”
- Я не знаю, как я поступлю завтра. – Честно признался нищий, - Обета безбрачия я ещё не давал. И в то же время, я слукавлю, если скажу, что не стремлюсь к равноангельскому житию. Оно пленяет меня и манит к себе. Браться же за высокий подвиг, не подготовивши себя до него прежде, святые Отцы не рекомендуют. Послушаюсь их совета. Пока же, на сколько смогу, буду бороться с собой, взирая на славу безбрачных. А там – будет видно…
-13-
У Анжелики загорелась искра надежды. Она даже и не догадывалась, какому искушению подвергала своего духовника, да и саму себя. С этого вечера мысль о возможном замужестве с этим человеком стала преследовать её на всяком месте. Вопреки поучениям Висящего на древе, первым помышлением её, когда она просыпалась, был уже отнюдь не Господь, а он. Страсть навязчиво атаковала её неискушённое сердце, так что ум совершенно уже не в силах был возноситься к миру горнему, но блуждал по земле. Чувства стали её переполнять. Приходя к нищему, она по-прежнему задавала ему множество вопросов, но только теперь они были праздными, не последовательными. Анжелика уже не столько интересовалась духовным совершенством, сколько ей хотелось просто побыть с ним наедине.
А что же нищий? Неужели он не заподозрил, что с девушкой что-то произошло?
Конечно же, от того, кто висит на древе, не может утаиться душевность приближающегося к нему. Как всякий живой человек, случись ему приблизиться к мертвецу, начинает ощущать неприятных запах трупного яда, который выделяется при разложении омертвелой плоти, так и духовный человек сразу же способен распознать в ближнем неприятный запах разлагающегося мира, который поведает о том, что душа такового ещё не воскресла с Господом, что она ещё по-прежнему пребывает в гробу своей естественной падшей природы. Нищий сразу заметил ту перемену, что произошла с Анжеликой. И это его очень испугало.
“Господи! Неужели я соблазнил одну из малых сих?! – сокрушался он, - Но где, где я допустил ошибку? Что она могла во мне увидеть такого?.. Даже лица моего она ни разу не видела… Господи, неужели я затмил собою ей Тебя?! Помилуй меня, Господи, помилуй! Ведь не для того я пришёл сюда, в этот двор, чтобы погубить эти души, но для того, чтобы призвать их ко спасению!..”
И стали нищего искушать тревожные помыслы, говоря ему: “Беги отсюда поскорее, беги! Может ли солома находиться вблизи с огнём, и не воспламениться?.. Великие святые и те удалялись подальше от подобного рода искушений! А ты, кем ты себя делаешь?.. Ты возгордился! Ой, как возгордился!” А он отвечал помыслам: “Отойди от меня, сатана! Ты желаешь погибели душе моей, оттого так и печёшься лицемерно о мне! Да, святые удалялись от подобного рода искушений. И я б удалился, не будь связан обетом. Ты же прекрасно осведомлён о том! Оттого и метишь туда, чтоб я нарушил своё обещание, покинул этот двор прежде, нежели Сам Господь меня отсюда изгонит.” Но помыслы не унимались, твердя ему: “Тогда женись на этой девушке! Посмотри, как она прекрасна!.. И христианка, к тому же! Вот бы у вас мог получиться прекрасный брак с нею!.. Или, скажи ещё, что она тебе не нравится?.. Да где ты ещё найдёшь себе такую жену, которая б смогла полюбить нищего, ничего не имеющего?! Какая дура засмотрелась бы на человека, даже не видя его лица?!.. Вот и женись на ней, женись! Детишки у вас появятся, много-много! В церковь будете ходить всей семьёй,.. по воскресениям!” Но нищий не поддавался на эти лукавые уловки и отвечал: “Ах ты ж и бестия! Ишь, чего захотел! Решил связать меня по рукам и ногам заботами житейскими, да так, чтобы и головы мне не было когда поднять на небо! Благодетель нашёлся! Отродье змеиное, решил меня прельстить славою срамною, променять первородные благословения на земные! Хватит с меня земного благополучия твоего, хватит! Насытил ты меня им уже по уши! Ищи себе других простаков, которые б явили свою глупость, променяв благодать Божию на чечевичную похлёбку! Моя жена – голгофа, а дети мне – страдания! Потому говорю тебе: отойди от меня, сатана! Отойди от меня, лжеблагодетель!”
Но тот, кто навеивал нищему искушающие помыслы, не отступал. Поняв, что бомж крепко уцепился за свой крест, да так, что и отпускать его не желает, он, в надежде заставить его нарушить обет, усилил свой натиск на Анжелику. Помня о том, что женское сердце более подверженно чувствам, он наслал на неё лучших своих делателей, дабы те неустанно днём и ночью являли пред лицом девушки сладострастные образы, пробуждая в ней естественные земные желания.
И вот, в один из летних вечеров, не в силах больше скрывать своих чувств, Анжелика отважилась во всём признаться своему духовнику. На этот поступок её, конечно же, настроили лукавые делатели. Надев на себя самое изящное платье, которое только имелось в её гардеробе, и сделав себе красивую причёску, она отправилась на улицу.
Во дворе дома, где проживала Анжелика, был расположен детский сад. На его территории имелись игральные площадки. На одной из них они обычно и уединялись для духовного общения.
“Ну посмотри же на неё, как она восхитительно красива! – снова подступил к нищему помысел, указывая на приближающуюся к нему девушку, - Между прочим, это я порекомендовал ей распустить волосы! Не правда ли, они прекрасно смотрятся, развиваясь на ветру!.. И платье, между прочим, тоже я ей выбирал!.. Как тебе этот разрезик у груди?.. Можно было, конечно, и побольше сделать разрез… А чего стыдиться? Чего стыдиться? Пусть стыдятся те, кому нечего показывать!.. А ты чувствуешь, нет, ты чувствуешь, какой от неё, по мере её приближения к тебе, исходит ароматный запах?!.. «Шанель»!.. Как видишь, я постарался на славу!.. И всё ради тебя, между прочим!.. Чего ты так скривился?..”
Если бы только Анжелика знала, насколько немудро решила действовать она! Возжелав замужества, она прибегла ко всем тем уловкам, к которым прибегают обычные земные женщины, когда хотят понравится таким же земным мужчинам. Ведь это только безбожный разум можно «купить» через органы обаяния, осязания, зрения, слуха и чувств. Те же мужчины, которые распяли плоть свою со страстями, не восприимчивы ко всем таким уловкам. Более того, умершие для мира имеют в себе уже и чувствования неотмирные, Божественные. Всякая показная сексапильность вызывает у них лишь чувство брезгливости. Хотя внешне они стараются держать себя и сдержанно, не высказывая свою неприязнь к греховности открыто, так как помнят, что и они когда-то сами были такими, однако эта внутренняя их перемена не может и равнодушно смотреть на любой соблазн. Им становится очень горько и обидно, когда они видят, как принебрегается безбожными людьми их Господь и Его святость…
Молодые люди поздоровались друг с другом, после чего девушка присела на скамейку, рядом с нищим.
- Я тебя не отвлекла случайно от каких-нибудь интересных рассуждений? – поправляя свои роскошные длинные волосы, спросила Анжелика.
Нищий тяжело вздохнул. Такой вздох – это естественная реакция богобоязненной души, когда она соприкасается с чем-то нечистым, греховным. Сам Дух в верующем человеке побуждает его так тяжело вздыхать, как бы скорбеть за погибающих.
- Да так, - произнёс бомж, - рассуждал о Кресте… Удивительная вещь, сыны века этого, получив от Господа талант жизни, прилагают максимум усилий чтобы только и закопать его в землю. А ведь сказано: приобретайте себе богатство путём неправедным.
- Ой, - перебила его девушка, - а что означает это выражение? Я очень часто читала это место в Евангелии, а понять никак не могла. Неужели Бог призывает ко греху?
- Конечно же, нет. Богатство неправедное – это всё видимое, сокровища сатаны, князя этого века. Его поедает моль, ржа, оно подвержено тлению и воры его похищают. Господь наделил всякого человека какой-то частью этого сокровища. Одним Он даровал некое богатство материальное, другим – физическое здоровье, третьим – разум. Для какой же цели Он даровал все эти таланты сынам человеческим? Для того, чтоб они употребили его для приобретения сокровища нетленного, которое у них никто не сможет отнять. И в чём же заключается всё это сокровище, которое так необходимо приобрести человеку в этой кратковременной жизни? А в том, чтобы посредством всего этого видимого сокровища, временного и преходящего, приобрести себе в удел Невидимого Бога! То есть, по мере того, как душа начинает познавать Христа, она всё больше отрекается от всего видимого. И бывает тогда, когда кто узрит Невидимого, что он становится как бы слепым для всего видимого. У него, вроде как, и глаза физические имеются, а он ими, вроде как, и не пользуется. У него имеются физические уши, но он становится глухим по отношению ко всему внешнему, так что и пенье птиц нисколько не волнует его душу, ибо он слушает иное пение – Ангельское! Плотской разум так и норовит, убежать путешествовать по сладостям этого срамного мира, а небесный разум, напротив, побуждает своих обладателей к уединению, к затворничеству. Вот потому-то, в приобретении сокровища нетленного, люди все равны, будь то физически здоровый человек или увечный, богатый или бедняк. Никто не может упрекнуть Бога в том, что Он, якобы, поместил всех не в равные условия обитания. У всех есть равный шанс, обогатиться Им! И бывает тогда у тех, кто изначально наделён был неким материальным богатством, что они, дабы обогатиться нищетою Христовой, начинают расточать своё неправедное благословение, и становятся нищими! Но это только в глазах этого безумного мира они нищи! В глазах же Божьих – они цари! Сколько же царей земных возжелают в последний день вселиться в Царство Небесное хотя бы бомжами!.. Так и со здоровыми по плоти людьми. Получив от Бога это сокровище, они прилагают неимоверные усилия, чтобы достигнуть того сокровища, чтоб, если случится им потерять это здоровье, эта потеря не сказалась на их духовном благополучии. И тогда они, ещё будучи совершенно здоровыми, сами себя сажают в инвалидную коляску, дабы познать таким образом, где же та страсть греховная, что не позволяет увечному быть счастливым. И обнаруживают тогда они в себе этих ехидин, которые и терзают изнутри всех тех, кто не может блаженствовать в своём увечии. Вспомни святых Отцов. Многие из них мастерили себе гробы, ложились в них и размышляли о том, что же может ещё им препятствовать в их блаженстве. Как говорится, плох тот солдат, что начинает учиться воевать лишь во время войны. И напротив, хорош тот воин, кто, не дожидаясь агрессии из вне, ещё в мирное время научается войне, создаёт для себя экстремальные ситуации, максимально приближенные к боевым. Так и святые. Они стремились во всякое время держать свой ум в аду! Вся жизнь их была адом! Но они сами того возжелали, Бог не обязывал их к тому, как Он не навязывает того и никому другому. Это исключительно лишь дело свободного выбора человека. Святые всю жизнь свою вызывали огонь на себя, чтобы научиться выживать и в аду! Вот где сила! Вот где мудрость, которая так неприятна сынам этого века!
- Ну нельзя же всю жизнь только то и делать, что вызывать на себя этот огонь! – грустным голосом произнесла Анжелика, - Нужно давать и передышку себе!
- И это дело свободного произволения человека. Бог не диктует человеку того, отдыхать ли ему или трудиться без устали. В конечном счёте последний День всех рассудит, кто был мудр, а кто нерадив.
Девушка, склонив голову, загрустила.
“Да сколько ты будешь читать ей свои проповеди и нравоучения?! – принялся атаковать нищего помысел, - Ты ведёшь себя, как какой-то фанатик! К тебе пришла такая девушка, а ты даже и не замечаешь её влюблённых глаз! Прояви инициативу, поговори с ней о чём-нибудь простом, человеческом! Хоть сегодня сойди с креста, опустись с небес на землю! Что ты с нею всё о голгофе, да о голгофе?! Ну неужели у тебя такой узкий кругозор?..”
- У тебя какие-то проблемы? – спросил он у неё, желая помочь, - У тебя очень грустный вид.
Анжелика посмотрела на него и, в который раз, попыталась заглянуть под покрывало. Её воображение снова стало рисовать ей его портрет. Она, в своих мечтаниях, уже много раз видела его лицо, рисуя его таковым, каким представляла. В этих грёзах она уже даже осмеливалась на поцелуи с этим призраком. И всё таки мечтательность не могла её удовлетворить полностью. Страсть всё сильнее подталкивала её на безумство.
- Да, - очень печально ответила она, - у меня проблемы… Мне кажется, что я полюбила одного человека. Я полюбила его так, что совершенно не могу уже и молиться. Все мои мысли лишь только о нём. Я ложусь спать и – вижу его! Лежу в постели и думаю только о нём. Просыпаюсь – и снова вижу его образ. И на работе, и в транспорте, и на всяком месте – я с ним, а он со мной!..
“Посмотри, до чего ты довёл это бедное созданье! – продолжил воздействовать на сердце нищего лукавый, - Она, несчастная, совершенно потеряла мир с Богом, и это всё исключительно лишь только по твоей вине! Это ты довёл её до этого, ты! Бог тебе этого не простит! Разве ты не слышал, что сказано: горе тому человеку, через которого приходят искушения! Лучше бы было тому человеку и вовсе не родиться, чем соблазнить одного из малых сих! Ты соблазнил её! Ты пробудил в ней желание, помышлять о тебе как о кумире! Ты стал для неё идолом! Ты! Ты! Ты!!!”
- В своих мечтаниях, - продолжала говорить Анжелика, - я рисую всевозможные образы. Я вижу себя в его объятиях. Он целует меня, а я целую его… Он покрывает моё тело поцелуями… А я ещё крепче обнимаю его и также отвечаю ему взаимными ласками…А потом… мы занимаемся с ним любовью!.. И я счастлива в этих грёзах так, как если бы это было наяву! Мне хочется умереть в этих объятиях!..
Нищий с трудом сдерживал свой разум, чтобы не пойти на поводу у этого духа. Ведь, хотя он и висел на кресте, плоть его греховная ещё была при нём. Страсть в нём, хоть и обуздана была, но ещё жила. Но и убегать от этого искушения он не желал. Он осознавал, что коль искушение его постигло, то и самое время было устоять в нём. Ведь чем горячее пламя в печи Вавилонской, тем и большая слава у сынов Божиих, что ввергнуты в неё. Главное только - не на себя уповать и не на свой прошлый опыт, но на Господа. “Господи! – взывал он, стоя в самой сердцевине этой геенны огненной, - Дай силы устоять! Да не надругается надо мной сатана!”
- Анжелика, - собираясь с мыслью, как можно трепенее произнёс он, - То, о чём ты говоришь сейчас, мне и многим другим людям очень хорошо знакомо. Такое может случиться со всяким… Любовь между мужчиной и женщиной не является греховным чувством. И хорошо когда эта любовь освящена и благословлена Самим Богом. Церковь, хотя и превозносит девство, но, по немощи естества человеческого, благословляет и брак. Потому все, кто ощущает, что не в силах поработить свою плоть духу, может со спокойной совестью вступать в брак. Однако, при этом им всё же необходимо знать, что с того самого момента, как они откажутся от девства своего, наивысшая степень блаженства для них становится недосягаема. Почему так? Потому, что душа человеческая состоит как бы из многих невидимых органов, подобно тому, как и внешний наш человек образован из множества органов. Если у внешнего человека отсечь какой-либо один из органов, к примеру – руку, то весь организм такового становится, как бы, неполноценным. Таковой, хоть и не лишён ещё самой жизни, но является непродуктивным, или мало продуктивным для общества. Точно также и в духовном плане. Человек, который вступает в брак, он как бы отсекает в своём внутреннем человеке некий орган, который отвечает за восприятие энергий Божественной благодати, которые и позволяют душе вкусить всю сладость того блаженства, о котором Сам Господь сказал, что блаженнее человеку оставаться девственником. Таковой становится как бы увечным для Царствия Небесного. Конечно же, лучше человеку хоть увечным войти в вечное блаженство, нежели, растлив себя, вступив в незаконную связь блудную, ввергнуться в геенну огненную. Оттого, когда я вижу кого-то брачующимся, то испытываю двоякое чувство. С одной стороны, меня радует то, что эти двое, вопреки моде развращённого общества, предпочли узаконить свои взаимоотношения, нежели вступать в, так называемый, «гражданский брак», который есть ни что иное, как обычное блудное сожительство. Но с другой стороны - моя душа ощущает некую горечь за этих людей. Это подобно тому, как если бы кому-то из твоих родственников удачно сделали операцию по ампутации какого-либо члена тела, из-за начавшейся гангрены. С одной стороны - ты бы радовалась тому, что таковой вообще остался жив. Но с другой стороны – тебе бы было искренне жаль этого человека, как никак, а увечным стал. Так и все, вступающие в брак – они калеки для духа. Тяжело таковым служить Господу, ибо заботы по угождению мужу, или жене, препятствуют им в их духовном преуспевании. Потому говорю тебе: разберись хорошенько в себе самой, прежде чем окончательно примешь по этому поводу какое-либо решение. Что для тебя первично, временное или вечное? Если Господь твоя цель, если ты желаешь познать Его, как Он тебя, то нет для тебя ничего лучшего, как оставаться невестою Христовою. Он твой Жених! Ну а если плоть превозмогает тебя, то выходи замуж. Господь и в замужестве будет с тобою. В доме Отца обителей много. Есть там блаженство для всякого рода людей. Но девственники – ближе всех к Нему!
- А как быть тому, кто любит кого-то, но тот не отвечает ему взаимностью? – произнесла Анжелика и посмотрела на нищего ещё печальней прежнего.
- Так не бывает!
- Бывает! – стала настаивать на своём девушка.
- Ты путаешь любовь со страстью. Истинная любовь не ищет своего. Если ты искренне полюбила какого-то человека, то должна думать прежде всего о том, чтобы твоя любовь не стала стеною между ним и Господом!
- Ты говоришь о вещах духовных, а я имею в виду любовь обычную, земную!
- Я говорю о том, что нахожу более полезным для души.
- Но если сердце не может успокоиться, если оно хочет любить и быть любимой!
- Я же сказал тебе, если любовь земная затмила для тебя любовь небесную, то выходи замуж! – опустив голову, ответил он.
“Ну какой же он тупой! – чуть ли не завыл от негодования лукавый, обращаясь к девушке, - Ты ему и так, и этак объясняешь, а он никак догадаться не может, что именно его ты любишь!”
- А как я могу выйти за него замуж, если могу позволить себе быть в его объятиях лишь только в мечтаниях своих?! Если он не видит меня, если он видит лишь только невидимое, а того, что находится так близко к нему, не замечает, словно слепой!
- Позволь мне рассказать тебе об одном священнослужителе? – после небольшой паузы, вдруг произнёс он, - Одному священнослужителю надлежало совершить Таинство Крещения и Миропомазания над одной очень красивой молодой девушкой. Ну так случилось, что не было там диаконисы, которые и выполняют в таких случаях это служение. И вот этот священнослужитель обнаружил в себе нечестивое желание, по отношению к этой деве. Будучи стесняем совестью, он пришёл к выводу, что не имеет права приступать к священнодействию, при таком душевном своём состоянии. Он стал молиться Богу, чтобы Тот отвёл от него это искушение. Но ответа на молитву долго не было. Тогда этот священнослужитель решил оставить своё служение и бежать подальше от того места, где преткнулся. И когда он бежал, настиг его Иоанн Креститель, и стал говорить ему: «Что ты делаешь? Куда бежишь?» Но тот стал оправдываться, говоря: «Я столько молился, ожидал помощи от Господа и тебя, а ни ты, ни Он так мне и не помогли! Потому и бегу, что не в силах был справиться с искушением!» И отвечал ему Иоанн Креститель: «Что ты наделал?! Ты должен был увенчаться за подвиг терпения… Но теперь сам себя лишил венца! Потому, говорю тебе, ступай назад. Отнимется от тебя это искушение. Но и увенчан ты не будешь». И возвратился тот священнослужитель назад, и обнаружил, что не испытывал более постыдного желания в себе по отношению к той девице. И совершил над ней Таинства, без всякого искушения. Более того, на протяжении пятнадцати лет он больше так и не испытал ни одного подобного рода искушения. Так и умер, не приобретя должного венца… И ещё об одном подвижнике благочестия поведаю тебе. Одному духовному сыну великого старца выпало серьёзное искушение. Оно так сильно тяготило его, что однажды его духовник и говорит ему: «Чадо, хочешь ли, я помолюсь Господу, и отойдёт искушение от тебя?» На что тот ответил: «Нет, отче, не хочу. Лучше помолись обо мне Господу, чтобы Он дал мне силы преодолеть то искушение!» И сказал тогда тот старец: «Вижу, чадо, что превзошёл ты в мудрости даже меня уже!» Потому и я у тебя спрошу, Анжелика, хочешь ли, чтобы Господь отвёл от тебя это искушение?
Сердце Анжелики разрывалось на части. Она не знала, что ответить ему.
“Какой же он жестокий! – продолжил свои атаки на девушку лукавый, - И что ты в нём нашла?! Это же не человек, а истукан какой-то! Просто он никогда не любил ещё никого, так как ты полюбила его!”
- Как ты можешь такое спрашивать у меня? – чуть не плача произнесла она, - Ты наверно, действительно, просто никогда ещё никого не любил! Если бы любил, то не был бы так жесток к тем, кто способен на глубокое чувство!
- Не убегай от искушения, Анжелика, - словно и не услышав упрёка в свой адрес, сказал нищий, - Тот, кто убегает, тот никогда не научится побеждать. Вспомни, что Сам Господь произнёс, что надобно прийти искушениям. Ибо, как говорят святые Отцы, не будь искушений, никто не спасся б. Тебя точит этот червь изнутри? Что ж, изгони его из себя! Поверь, этот змеёныш тебе не союзник в приобретении потерянного рая. Ибо надобно этому смертному облечься в бессмертное, надобно сбросить с себя тело страстное, дабы воссияло тело Господне, бесстрастное. Змея, когда линяет, находит узкую щель в каком-либо дереве, и пролазить чрез неё, дабы содрать с себя одежду ветхую. Так и человек нуждается в скорбях. Проходя узкими вратами, мы снимаем с себя всё то ветхое, что не может ввести нас в Царствие Небесное. Твоя любовь, о которой ты говоришь, несовершенна. Будь она так глубока, как то тебе кажется, огонь не повредил бы ей. Но ныне душа твоя стенает, так как страсть к мужчине, не находя удовлетворения себе, причиняет тебе невыносимую муку. Поверь, дитя, тебе следует как можно скорее избавиться от этой ящерицы, дабы с этой тварью не войти тебе в вечность. Здесь у тебя есть ещё время покаяться, там же такой возможности уже не будет. Что душа твоя впитает в себя при этой временной жизни, то и заберёт с собой в мир загробный. Вот то, что точит сейчас твоё сердце, подобно тому, как кошка скребет, то есть проявление демоническое. Подобно тому, как могильные черви поедают плоть мертвецов, точно также и бесы терзают душу страстного человека. Чем больше греховных страстей в человеке, тем насыщеннее его душа и змеиным отродьем. Оттого и муки в аду не одинаковы, что у одних пристрастий немного было при жизни, а у других змей целое кубло успел свить. Потому, ещё раз говорю тебе, спасай душу свою, Анжелика! Беги от рода сего, растленного! Раз Господь допустил тебе такое искушение, то значит есть у Него для тебя и сила, чтобы преодолеть его. Не без воли Божией приступил к тебе сатана. А раз Он позволил врагу человеческих душ подвергнуть тебя такому огненному испытанию, то значит счёл в Своём премудром совете, что пришло время для тебя взойти на очередную ступень лестницы Иакова, что ведёт к небесному совершенству. Понудь себя, Анжелика, ради Царствия Небесного! Не ты первая впадала в подобного рода искушения. Все святые, достигшие полноты возраста Христова, прошли через этот огонь. Потому, к Господу взывай, дитя, к Господу! Сбрось с себя одеяние ветхое и в Нём водворись…
-14-
Анжелика стала искать уединения. Ей никого не хотелось видеть. Страсть земная опаляла её сердце изнутри, причиняя невыносимую муку. Все её мечты и планы о браке, от которого она и ожидала по суетности ума своего вкусить всю сладость счастья, рушились. Она стала читать житие святых. И что же находила она в этих книгах? Все они единодушно научали – не искать земного благополучия, ибо оно не долговечно, но искать добродетелей, ибо они возносят человека на вершину блаженства. Постепенно пламя страсти начало остывать в ней. Взор её снова обратился с человека на Господа. Ум начал проясняться, так что к концу лета Анжелика уже смогла вкусить сладость молитвы…
Как-то по окончанию рабочего дня Анжелика, выйдя из клиники, где она работала медсестрой, встретила одного молодого мужчину. Как выяснилось, он специально ожидал именно её. Когда он снял затемнённые очки, девушка сразу признала в нём одного бывшего своего пациента. Месяц назад тот попал к ним в хирургическое отделение с огнестрельным ранением. – Его машину обстреляла какая-то бандитская группировка. – И вот этот бизнесмен сразу же положил свой глаз на эту миловидную сестричку. На перевязки он принципиально стал ходить именно только к ней. При этом, он каждый раз усыпал девушку всевозможными комплиментами, обращаясь к ней: “О несравненная Диана де Меридор, Ваш граф де Бюсси у Ваших ног! Вы можете терзать его плоть своими нежными ручками, вынимать эти нити из ещё не заточившейся раны, только пощадите моё израненное сердце!” Анжелика застенчиво улыбалась ему в ответ и продолжала перевязку. А он не унимался и начинал читать ей лирические стихи, в которых признавался в любви. И вот теперь, выписавшись из клиники, он отважился встретить девушку, чтобы подвести её до дома.
- О, графиня! – пронзая Анжелику страстным взглядом, очень артистично обратился он к ней, - Позвольте вручить Вам от Вашего раба и почитателя этот скромненький букет цветов!
Анжелике сделалось аж неловко, когда на них стали обращать внимание случайные прохожие.
- Спасибо! – беря из рук мужчины здоровенный букет алых роз, смущённо произнесла она.
- Позвольте Вашему слуге иметь счастье доставить Вас лично до Вашего дома? – всё также неотрывая от девушки глаз, обратился он.
Анжелика пожала плечаими и ответила:
- Да мне тут и так недалеко. Всего каких-то полчаса езды!
- Я умаляю Вас, не разрывайте моего сердца на части! Такие ножки не должны утруждать себя обременительной ездой по общественному транспорту, для них существуют кареты! – и он указал на новенький «Роллс-Ройс», чёрного цвета, с затемнёнными окнами, - Прошу Вас, графиня!
Чуть поколебавшись, Анжелика согласилась, таки, на это приглашение. Как никак, а проехаться внутри такой шикарной иномарки ей ещё ни разу в жизни не доводилось.
По дороге к дому Анжелики, молодой мужчина принялся приглашать девушку отправиться с ним в этот вечер на небольшой банкет, который устраивали ему его друзья, по случаю его выздоровления.
- И куда же Вы хотите пригласить меня? – вдыхая аромат роз, задумчиво спросила Анжелика.
- В своё имение, графиня!
- У Вас есть имение? – очень хладнокровно полюбопытствовала она.
- Да так, не имение, а скорее «маленький» уютный домик за городом...
- Вы ставите меня в очень неловкое положение… Отправляться за город одной, с мало знакомым мужчиной…
- Неужели я так сильно похож на того человека, который бы осмелился причинить такой девушке, как Вы, какой-либо вред? – и он испытующе посмотрел ей в глаза, - Неужели Вы так плохо думаете о мне?.. Смогу ли я воздать злом, за всё то добро, какое Вы мне оказали?
Анжелика не знала, что ответить. Два чувства внутри неё боролись между собой. Одно – побуждало держаться от этого человека подальше. Уж больно «крутая тачка» была у него. На обычного предпринимателя-бизнесмена он не особенно походил. Да ещё и это загадочное нападение на его машину месяц назад… Но с другой стороны – ей давно уже хотелось хоть раз увидеть своими собственными глазами, как же они живут, эти, самые, пресловутые «новые русские»?
- Вы обещаете мне, что к одиннадцати вечера я буду уже у себя дома, в своей квартире? – с небольшим флиртом, спросила она.
- О чём речь, Анжелика? – глядя на неё, очень грустно ответил он, - Неужели Вы думаете, что я смогу Вас обидеть?.. Анжелика, Анжелика! Да я же знаю тебя с первого класса!
Анжелика снова напрягла память. У неё уже не раз было такое ощущение, что когда-то раньше она уже видела этого человека. Но, как ни старалась она, вспомнить не удавалось.
- Что, не припомнила? – опуская голову, сказал он.
- Нет!
- Ты даже несколько раз была у меня дома…
И тут её осенило.
- Владимир, так Вы старший брат Борьки Чижова?.. А я-то думаю, однофамилец ли Вы или родственник какой ему?!
- Ну наконец-то! А я-то думаю, вспомнит она меня сама или нет?
Анжелика припомнила ухажёра юности. Она поначалу переписывалась с ним, когда его забрали в армию. Но потом, когда он отслужил, то, после очередной крупной ссоры, так больше Борьку и не видела.
- И как поживает Борька? – спросила она, - Не женился ещё?
- Ещё нет. Но на сентябрь у него намечена свадьба!
- А Геннадий?
- О, этот видимо никогда не жениться! Он, как говорят, убеждённый холостяк!
Анжелика облегчённо вздохнула. Ну, теперь-то ей уже нечего было опасаться этого человека. Как никак, а старый знакомый, с самого детства знал её.
- А я сразу тебя узнал! Ну, думаю, вот расцвела так расцвела! Прямо не девка, а огонь стала! Хотя, как по мне, так ты и раньше выделялась среди всех своих ровесниц…
Анжелике было неловко слушать эти речи. Если большей части девушек очень лестно было упиваться собою, когда кто-то их так расписывал, то Князева с некоторых пор стала замечать за собой, что её такие комплименты уже не просто не волнуют, но они и вовсе стали неприятны ей.
- Так как, ты принимаешь моё приглашение? – вернулся к старой теме Владимир, - Мы едем ко мне в гости?.. Заодно и Борьку увидишь! Он тоже должен приехать.
Анжелика утвердительно кивнула головой.
- Только мне нужно привести себя в порядок! Ато я после работы, голову надо помыть…
- Ничего страшного, я подожду тебя!
«Роллс-Ройс» остановился у самого подъезда. Когда Анжелика вышла из машины, то сразу обернулась в ту сторону, где, как и обычно, сидел нищий. Она не была уверена в том, заметил ли он её, или нет. Однако девушка вдруг поймала себя на мысли, что ей, почему-то, очень захотелось, чтобы нищий увидел её, и не одну, а в сопровождении такого «крутого» кавалера, да ещё и выходящими с такой дорогостоящей машины!
Они поднялись на третий этаж. Анжелика, отворив двери ключом, прошла в прихожую. Следом за ней вошёл и гость.
- Ты пока располагайся в комнате, можешь посмотреть фотографии, книги, в общем, чувствуй себя, как дома. А я пока помою голову. – Обратилась девушка к Владимиру и оставила его самого.
Гость принялся просматривать предложенные ему фотографии. Потом, дабы скоротать время, взял с книжной полки одну из первых, попавшихся ему на глаза, книг.
- Анжелика читает Анжелику. Как это романтично! – сделал очередной комплимент Владимир хозяйке, когда та вошла в комнату и стала у зеркала, чтобы сушить феном мокрые волосы.
- Вы, Владимир, прямо романтик! – ответила она.
- А я и есть Романтик! Так друзья меня и называют.
Гость открыл наугад какую-то страницу из романа Анны и Сержа Голонов и прочитал вслух первую, попавшуюся на глаза, строчку:
- «…Он должен быть светловолосым, широкоплечим и сильным…» Прямо как про меня! Или, точнее, почти как про меня!
Анжелика напрягла память, чтобы припомнить, откуда этот отрывок.
- Это она говорит о своём сыне! – улыбнувшись, прокомментировала отрывок из книги девушка.
- А я думал, о мужчине своей мечты! – корча гримасу, ответил гость и снова обратился к тексту, - «…Имеет ли значение то, что он будет незаконнорожденным?».. Действительно, какая разница, от кого иметь ребёнка? Законнорожденный он будет или нет…
Анжелика не сразу поняла суть подвоха в форме вопроса гостя. Она читала эту книгу уже очень давно. Раньше, в юности, главная героиня этого романа вызывала у неё большую симпатию. Она даже, помнится где-то в восьмом классе, хотела быть чем-то на неё похожей. Но это было так давно! А сегодня, когда Владимир прочитал этот отрывок, девушка вдруг обнаружила в себе, что её тёзка из знаменитого романа уже больше не вызывала такой симпатии, как раньше. Князева невольно поставила себя на место главной героини романа. Могла бы ли и она сказать, что ей глубоко безразлично то, каким способом забеременеть, в браке или нет?.. Нет, это было не для неё! Как странно, что раньше, читая взахлёб эту книгу, она и не замечала такой аморальности…
- «…Высокие качества человека, который был «королём рабов», сделали его равным по благородству людям, чья кровь текла в жилах Анжелики де Сансе де Монтелу. Его сын будет иметь его глаза и его силу. Он должен быть привлекательным, как первый ребёнок мужского пола, рождённый на земле…»
Анжелика снова ощутила внутреннюю неприязнь ко всем тем идеалам, которые боготворила героиня романа. Насколько же тот образ, который прославляли Голоны, через уста своего вымышленного детища, был омерзительно противен Князевой. На фоне тех идеалов, которые являли ей святые Отцы Православной Церкви, этот идол был настоящим исчадием ада! “Уж лучше и вовсе не иметь никогда никакого ребёнка, чем породить на свет такого зверя, от такого монстра!” – сама в себе сказала она. И тут ей пришло на память Библейское изречение: “Возвеселись неплодная! Ибо у не рождающей намного больше детей, нежели чем у рождающей.”
Девушка изумилась от этой цитаты.
“Какое странное обетование! – помыслила она, - Как такое может быть, чтобы у не рождающей было намного больше детей, чем у рождающей?”
Владимир оторвался от книги и посмотрел на девушку. Как же она была восхитительно прекрасна!
- И всё же, я считаю, - произнёс он, глядя на неё, - что этой Анжелике куда далеко, до той, что сейчас находится в этой комнате и расчёсывает свои божественные волосы!
Анжелика сделала усилие над собой и подавила приступ гордости, который подступил к её сердцу. Она припомнила эпизод из жития святых, где рассказывалось о том, как к одному благочестивому старцу пришли для научения ученики. Он повелел им отправиться на кладбище и хулить мертвецов. Те повиновались. Вечером он спросил у них, выполнили ли они его поручение. Те ответили, что выполнили. Тогда он спросил у них, негодовали ли мертвецы на их оскорбления. На что те ответили, что нет, не годовали, но молчали. Тогда старец сказал ученикам своим, что и они должны прийти к такому уровню духовному, чтобы, как те мертвецы, нисколько не реагировать на оскорбления. А на следующий день он послал их на кладбище хвалить мертвецов… Таким образом он дал им назидание, что и на похвалу и лесть человеческую необходимо реагировать так же, как реагируют на то покойники. И вот теперь Анжелика решила применить этот совет по отношению к себе...
Наконец, приведя себя в порядок, девушка была полностью готова к отправлению на предстоящую вечеринку. Она не знала, что там будет делать. Ей просто было интересно посмотреть на то, как же живут боги этого мира. Написав записку родителям, девушка произнесла:
- Поехали!..
-15-
…«Роллс-Ройс» свернул с главной дороги, что вела к Конче-Заспе, на второстепенную. Среди соснового леса, Анжелика увидала длинный и высокий белый бетонный забор. Это был очень большой дачный участок. Трёхэтажный особняк, выстроенный под форму средневекового замка, величественно возвышался над несколькими другими постройками, что находились по соседству.
- Как красиво! – с восхищением сказала девушка.
Владимир ничего не ответил. Подъехав к автоматическим воротам, он подал звуковой сигнал. На зов тут же выскочил охранник, с рацией на поясе. Узнав прибывшего хозяина, он поспешно отворил ворота. И иномарка въехала внутрь.
Владимир и Анжелика вышла из машины. Как выяснилось, их уже заждались. С десятка два иномарок, самых престижных модификаций, стояли в ряд у самых въездных ворот. Гостей же оказалось ещё больше, человек сто! Увидав хозяина, они сразу же направились к нему и, обнимая его и целуя, принялись поздравлять его с днём рождения. При этом, каждый дарил имениннику цветы и подарки.
- Почему ты сразу не сказал мне, что у тебя сегодня день рождения? – смущённо спросила Анжелика у Владимира, - Я бы хоть подарок какой-нибудь приготовила…
- Лучший мой подарок – это ты! – ответил Романтик, - Пойдём к столу, ато и так все уже заждались!
Именинник, обняв девушку за плечо, повёл её к здоровенной беседке, где и должен был состояться сам банкет. Она же, снова испытала чувство неловкости от этого поступка именинника. Ей совершенно не нравилась та фамильярность, с которой Владимир принялся её обхаживать. Однако, не желая выставить его в глупом свете перед гостями, она снисходительно отнеслась к такой невоспитанности.
Анжелика увидела искусственное озеро, что находилось чуть правее от особняка. Каково же было её изумление, когда она обнаружила в нём ещё и уток! Был здесь ещё и бассейн, правда, не крытый и без подогрева. По всему дачному участку были проложены аллеи из красной шероховатой плитки. Почти возле каждого фонарного столба грациозно сидели метровые каменные львы. А у самого входа в замок-особняк девушка увидела двух обнажённых скифов, трёхметровой высоты и с большими ангельскими крыльями! Из их непристойных мест тонкими струйками лилась питьевая вода, которая стекала по мраморной канавке в небольшой басейнчик, в котором плавали рыбки.
- Нравится? – испытующе смотря на девушку, спросил хозяин.
- Да! – ответила та.
Сев за стол, Анжелика принялась рассматривать гостей. Взгляд её остановился на одной молодой паре. Это был Борька, со своей невестой. Он также узнал свою первую любовь. По выражению его побледневшего лица, Князева догадалась, что Борька, хоть и собирался уже жениться на другой, забыть её полностью так и не смог…
Зазвучали тосты. Братки желали своему корифею здоровья и преуспевания в общем деле и личной жизни. Лилось шампанское. Но больше проливалась обычная «Горилка». Закуски было столько, и такой разнообразной, что Анжелика даже и не знала, как называется то или иное блюдо. Чтобы не высказать своего «невежества», она предложила имениннику обхаживать себя, доверившись его вкусу.
- Нет, нет! С меня хватит! – испуганно произнесла девушка, увидав, что Владимир принялся наливать ей третью рюмку вина.
- Обижаешь! – с укором смотря ей в глаза, сказал именинник.
- Нет, ну правда, я больше не пью!
- Анжелика! – прожигая насквозь её своим страстным взглядом, протянул он, - Ну ради меня, ради моего дня рождения!.. Или ты меня не уважаешь?
Анжелика тяжело вздохнула и ответила:
- Ну хорошо. Только это последняя рюмка!
- Естественно!
В этот момент Анжелика ощутила на себе чей-то взгляд. Она догадалась, кому он принадлежал. Опорожнив третью рюмку, словно невзначай, Князева повернулась в ту сторону, где сидел Борька.
Чижов-младший просто не находил себе уже и места от ревности. Он негодовал на своего старшего брата, за то, что тот набрался дерзости положить свой глаз ни на кого-нибудь, а именно на его первую любовь. Как же ему самому сейчас захотелось подойти к Анжелике! Но его спутница, восемнадцатилетняя Лиза, этого поступка ему б вряд ли простила. Уж больно злопамятным нравом отличалась она.
Коротко стриженная брюнетка, что сидела около Борьки, всё же нечто заподозрила. Не вызывало сомнения, что у её женишка и у спутницы его брата было нечто общее. Они явно были раньше знакомы. Тогда Лиза, искоса поглядывая на неизвестную ей красотку, стала обдумывать, как бы отомстить своей обидчице…
Начались танцы. Под сопровождение духового оркестра, который нанял для родного братика Генка, гости принялись плясать.
Анжелика томилась на этом банкете. Это пьяное веселье отдавалось в её сердце какой-то неизъяснимой тоской. Она чужая была этому обществу, и это общество было также чуждо и ей. Она стала поглядывать на часы.
- Ещё рано! – произнёс Романтик, уловив этот жест.
- Уже начало десятого!
- Ещё целых два часа! – стоял на своём Владимир.
Когда оркестранты заиграли медленную музыку, именинник пригласил Анжелику на танец. Она согласилась. Танцуя, Владимир снова начал читать ей стихи. Девушка, смотрела на него и удивлялась, как же он не был похож на большую часть всех этих «навороченных» братков. Он явно был из тех мужчин, которые способны вскружить голову многим женщинам. Она даже поймала себя на мысли, что, случись встретиться с ним чуть раньше, хотя бы года три-четыре назад, то, скорее всего, влюбилась бы в него, до без памяти. Но сейчас, все эти обольстительные его уловки, которые он так и норовил применить к ней, на неё уже не действовали. Его тонкие и изощрённые речи касались тех внутренних душевных органов, которые у неё уже атрофировались…
Лиза также пригласила на танец своего жениха. Тот пошёл с ней, как на плаху. Внешне обнимая невесту, Борька по-прежнему глазел на старшего брата и Анжелику.
- Ты её знаешь? – наконец спросила Лиза у Борьки.
- Кого? – как можно правдивее изумился Борька.
- Ту блондинку, что танцует с твоим братом!
- Нет! А с чего ты это взяла?
- Слушай, только не надо делать из меня дурочку! Я же вижу, как ты, с того самого момента, как увидел её, просто с ума стал сходить!
- Тебе показалось!
- Показалось? – переспросила она.
- Ну да, показалось!
Лиза прервала танец и уселась на стул. Борька же не стал её успокаивать. Тяжело вздохнув, он оставил невесту и отправился к пруду, чтобы побыть немного наедине со своими мыслями.
Тогда Лиза, посидев чуть-чуть за столом, вдруг встала со своего места, взяла тарелку с жирным блюдом и, под предлогом отнести грязную посуду на кухню, специально прошла мимо Анжелики. Уловив благоприятный для её замысла момент, девушка нарочно поскользнулась, да так, что вылила всё содержимое тарелки прямо на платье своей обидчице.
- Ой, прощу прощения, я не хотела! – разыгрывая неловкость, воскликнула Лиза.
Анжелика расстроено смотрела то на своё изуродованное новое дорогое платье, которое у неё было единственным для выхода, то по сторонам. Что ей теперь делать? Куда идти в таком виде? Что она теперь будет делать с платьем, оно ведь уже не отстирается от этих жирных пятен?
- Ничего страшного! – принялся утешать Анжелику Владимир, - Пойдём со мной, сейчас всё нормализуется!
Именинник взял девушку за руку и повёл за собой.
Они вошли внутрь замка-особняка. Несмотря на полную испорченность настроения, Анжелика всё же обратила внимание на внутреннюю красоту этой экстравагантной постройки. Сразу ощущалось, что архитектор и дизайнер, трудившийся над эстетическим образом этого малого Лувра, был романтиком. Девушка словно очутилась в царских палатах. Великолепный паркет, мозаика на стенах, персидские ковры, антикварная мебель, светильники формы лампад, здоровенный камин, просто подсвечники, картины на стенах, бархатные покрывала на креслах и диванах, старинный рояль у окна… Князева, выросшая в семье, в которой всю жизнь еле сводили концы с концами, с трудом перебиваясь от получки до получки, невольно попыталась перевести всю эту красоту в вытраченную на неё деньги. Сумма показалась ей астрономической.
Они прошли мимо декоративных пальм в здоровенную спальню. Здесь также было всё загадочно романтично обустроено. Возле широкой двуспальной резной кровати стоял трёхстворчатый шкаф, работы 18-го века. Владимир открыл его и достал оттуда новенькое платье.
- Держи! – сказал он и протянул девушке такую красоту, что та, от изумления, аж отошла назад. Её воспитание не позволяло ей принять такую дорогостоящую вещь, - Держи, говорю! Переоденься, а это старое своё можешь выкинуть в мусор. Ты всё равно его уже не отстираешь!
- Я не могу этого сделать! Оно слишком дорогое…
- Я говорю, бери! – перебил он её, - Ты ставишь меня в неловкое положение. Ты пришла ко мне на день рождения, и понесла из-за меня материальный урон. Как я буду потом себя ощущать, зная о твоей потере?.. Или ты слишком богатая, чтобы разбрасываться своими вещами?
- Ну мне, право слово, неловко! Моё платье и в подмётки не годится этому дорогостоящему шедевру…
- Я умоляю тебя! – и он скривил такую гримасу, что не трудно было по ней прочесть, о каких мелочах говорила девушка, - Если ты не возьмёшь его, я себе этого никогда не прощу, и даже обижусь на тебя! А обижать именинника нехорошо! Бери! – и он насильно всунул платье ей в руки, - Я подожду тебя за дверями.
Анжелика проводила взглядом своего благодетеля. Потом, увидев трюмо, она подошла к нему и приложила к себе платье. Как же ей вдруг захотелось примерить эту красоту!
“Действительно, разве я не могу принять его как компенсацию, за причинённый мне материальный, да и моральный ущерб?” – сама себе сказала она. Ещё немного поколебавшись, девушка наконец поддалась этому соблазну, и принялась быстро переодеваться…
- По моему, не плохо! – как можно скромнее произнёс Владимир, когда Анжелика вышла к нему из спальни, - Графиня! – вдруг почтительно произнёс он и опустился на правое колено, - Разрешите этому ничтожному вассалу быть в этот вечер Вашим кавалером?!
“Ну какой же он настырный!” – сама в себе сказала она.
- Хорошо, я принимаю от Вас, граф, Ваше предложение, если только Вы пообещаете вести себя так, как свойственно вести себя благородному кавалеру! – игриво ответила Анжелика.
- О, богиня моя! – прикладывая руку к сердцу, сладострастно произнёс он, - Да разве найдётся среди простых смертных хоть один такой безумец, который бы осмелился вести себя с Вами так, чтобы не возжелать боготворить и прославлять Ваше святое имя?! Только слепой и глупец не воздал бы похвалу Вашей красоте и благородству!
Анжелика невольно вспомнила нищего. Как же эти два человека были разны!
По лицу девушки пробежала еле заметная печаль. Но потом она вдруг снова улыбнулась и, протянув эллегантно свою правую ручку, величественно произнесла:
- В таком случае, граф, держите мою руку! И для начала, я хотела б осмотреть Ваше имение, если, конечно, Вы не возражаете!
- Боюсь что это невозможно, сударыня! – неожиданно для гостьи вдруг ответил он.
- Вот как? – растерянно произнесла она, - Это почему же?
- Дело в том, о ослепляющая славой своей, что в этом дворце слишком много комнат, и каждая из них окутана тайной! Вам понадобиться целая вечность, чтобы познать тайну каждой из этих комнат!
- И сколько же их всего?
- Двенадцать раз по двенадцать!
- 144? – изумилась она.
- Именно, сударыня!
- Вы меня заинтриговали! Я хотела бы познать их тайны!
- Есть одна маленькая особенность в таинстве каждой из этих комнат. Никто из входящих в каждую из них не может выйти оттуда просто так! Прежде, нежели выйти оттуда, вошедший должен позволить Вашему рабу облагодетельствовать его своим вниманием…
- Вот как? – с подозрением спросила она, - И в чём же проявляется это внимание?
- В пустяке! – и он подошёл к большой вазе, сорвал комнатный цветочек, и протянул его Анжелике, - Вот вам первый призент, за посещение этой комнаты!
Девушка приложила цветок к своему носику и вдохнула в себя его аромат.
- Спасибо! – чувственно поблагодарила она.
- Так как, Вы не передумали осматривать моё имение?
И Анжелика, не заподозрив ничего коварного в предложении хозяина этого особняка, утвердительно кивнула головой…
-16-
В свои тридцать лет Владимир добился от жизни всего, о чём только ни могла помечтать душа простого смертного. Обладая огромными финансовыми ресурсами, он являлся одним из теневых магнатов криминального мира. И всё же, не мамона являлся его главным божеством. Он был, действительно, романтиком! Ради этой страсти он заключал договоры с князем этого мира, без всякого размышления переступая через глас совести. Да и зачем она была ему нужна? С такой попутчицей ни одному человеку ещё не удавалось преуспеть в этом веке. Оттого он и отказался от неё ещё с ранней юности.
Владимир обожал путишествовать. Казалось, на земле не было такого места, где бы он ещё не побывал. Всякий раз, возвращаясь из очередной загранпоездки, он привозил с собой хоть маленький, но призент, который бы ему напоминал о том месте, где ступала его нога. Из Египта – деревянные статуэтки фараонов и их свит. Из Рима – картины величайших художников – Рафаэля Санти, Леонардо да Винчи, Андреа дель Сарто (естественно, нелегально!). Из Парижа – скульптуры видных творцов своего жанра, таких как Бенвенуто Челлини, Гиберти Донатело и многих других… По вечерам Романтик гасил во всём своём замке свет и зажигал восковые свечи. Потом, под медленное их сгорание, он садился за рояль и играл…
Анжелика с восхищением рассматривала настоящие произведения искусства, которыми были увешанны комнаты этого сказачного замка. Она словно попала в какой-то эрмитаж, что был сокрыт от взглядов мира. Кроме картин, на стенах висели и фрески, с изображением античных богов, которые Владимир привёз из Греции. И что ещё поразило девушку, так это то, что в каждой комнате в глиняных горшках росли декоративные и тропические растения. Никогда раньше она и не видела большую часть из них. Всякий раз, когда они покидали очередную комнату, Романтик срывал один из цветков и дарил его своей гостье.
- Я уже не могу их всех удерживать в своих руках! – с изумлением сказала Анжелика, держа в охапках столь необычный букет.
- Мы посетили лишь только одну четвёртую часть замка. Что же ты будешь делать дальше? – очень самоуверенным голосом произнёс Владимир.
- А нельзя сделать так, чтоб я больше не брала таких чудесных подарков?.. Ну пусть растут они себе, среди своих братьев и сестёр! Мне и этих хватит!
Хозяин замка решительно отрицательно помахал головой.
- Нет, о прекраснейший из цветков! Колесо, пущенное с горы, невозможно остановить. Сорванный цветок – невозможно привить на прежнее место. А принятое условие – нельзя отменить. Тебе придётся унести из этого замка ровно 144 цветка, и ни на один меньше! Иначе ты не выйдешь из этих стен!
И тут Анжелике на память, почему-то, пришло одно библейское изречение: ”Вы будете есть мясо до тех пор, пока оно не полезет через ваши ноздри!” Она помнила, к чему это было сказано. Когда народ израильский скитался сорок лет по пустыне, то, как-то, искушая Бога, они возроптали на Моисея, за то, что тот вывел их из Египта. Им захотелось есть мяса. Дескать там, в земле Египетской, хотя они и были рабами фараона, но у них всегда было сытое чрево. А теперь они были свободными от рабства, но голодными. И тогда они восстали на Моисея и стали его винить за все свои скорби. И услышал Бог ропот в стане израильском, и сказал им, что будет им то, чего они так просили. Но и предупредил, что мясо пойдёт им лишь только во вред. И вскоре израильтяне убедились в подлинности этого слова. Они так объелись мясом перепелов, которых принесла ветровая буря, что многие и умерли от этого пресыщения.
Анжелика испугалась. Да, она хотела цветов. Но не в таком же колличестве! И что Владимир имел ввиду, когда говорил, что она не выйдет из этих стен, если не сможет унести всех цветов?
- А нельзя изменить условие договора? Ну зачем мне так много цветов?.. Граф! – решила она прибегнуть к величественному флирту, - Вы же джентельмен! Вы должны уступить даме!..
Владимир пристально посмотрел на Анжелику и улыбнулся.
- Хорошо, о свет моих очей и губ лобзанье! Я пойду на уступку даме сердца своего… Я согласен смягчить условия приговора. Этот изящный цветок может избрать одно из двух: либо она и дальше будет собирать этот величественный букет, либо… за каждые 36 цветков несравненная Афродита согласиться принять от недостойного раба своего иной подарок!
- И какой же будет этот подарок?
- А вот об этом графиня узнает лишь только тогда, когда войдёт в следующую комнату. Так как, срываем тридцать шестой цветок, или переходим в следующий зал?
Анжелика задумалась.
- Хорошо, граф, я принимаю Ваше второе предложение. Не нужно больше рвать цветков.
Сделав реверанс, Владимир предложил гостье проследовать в следующую комнату.
Анжелика посмотрела в окно. Уже было совершенно темно. Посмотрев на часы, она обнаружила, что те стали. Самое время было уже отправляться ехать домой. Но владелец этого замка имел иное мнение на этот счёт. Своей настойчивостью он всё больше нагонял страх на сознание девушки.
- Там Вас, граф, уже наверное гости совсем заждались! – попробовала она прервать этот подозрительный обход.
- Я умоляю Вас, сударыня, неужели Вы думаете, что я променяю всю ту стаю, взамен общения с Вами? Конечно же, нет! К тому же, я человек слова! Если я пообещал Вам показать все 144 комнаты своего царства, то я не выпущу Вас, пока не исполню своего слова!
Владимир подошёл к столу и взял с него небольшое простенькое латунное колечко. Потом он подошёл к Анжелике и надел его ей на пальчик.
- Так вот он какой подарок Вы предложили мне взамен тридцати шести цветков! – с облегчённым вздохом произнесла девушка. А она-то думала, что хозяин этого дворца снова станет одарять её чем-либо очень дорогим. Принимать драгоценных и бесценных подарков от него она больше не желала.
- Вам нравится мой подарок? – искушающе спросил он.
- Нравится, даже очень! – как можно артистичнее разыграла она чувство радости, - Оно, просто, великолепно!
Владимир как-то загадочно посмотрел на неё и больше ничего не сказал. Этот взгляд ещё больше озаботил девушку. Её сердце затрепетало. Ей уже совершенно не хотелось рассматривать все те произведения искусств, что находились в следующих тридцати шести комнатах. Анжелика старалась больше не задерживаться по-долгу ни в одной из них. И всё же, хоть глаза её и становились теперь равнодушными ко всем тем чудесам природы, что так пленяли своей неописуемой красотой, девушка смогла обнаружить одну очень маленькую, но тем не менее весьма существенную, деталь. И деталь эта касалась не шедевров искусства, а цветов. В предыдущих тридцати шести комнатах было видно, что Анжелика была уже далеко не первой, кто, побывав в этих палатах, получал от их владельца точно такой же маленький призент. Это она определила по надломленным веткам. А в этих тридцати шести комнатах горшки с цветами оставались неприкасаемыми. Из этого она сделала вывод, что и те, кто отважился осмотреть эти хоромы до неё, также не в силах были унести своих цветов. Они просто не могли вместиться в их руках. А раз так, то и предыдущие посетительницы этого дворца вынуждены были просить у своего «экскурсовода» о снисхождении. И он, дабы оказать им милость, уступал им, точно так же, как он это сделал и для Анжелики...
Когда они подошли к семьдесят третей палате, Владимир снова обратился к Анжелике:
- О моя госпожа! Я вынужден опять у Вас спросить, отважитесь ли Вы снова возобновить принимать от Вашего раба себе в дар эти прелестные цветы, или же Вы, как и в предыдущий раз, предпочтёте принять от меня какой-нибудь другой презент?
Анжелика снова задумалась. При всём своём желании, как бы она ни старалась, удержать в своих руках ещё тридцать шесть цветков ей, явно, не удастся.
- Граф, это нечестно! Вы ставите меня в затруднительное положение. Вы сами прекрасно знаете, что Ваш выбор выглядит весьма и весьма условно. Практически же у меня есть только один выход – согласиться принять от Вас ещё один какой-то подарок!
- О частица Едемского сада! О рай души моей! Где и когда я поступил со своей Венерой нечестно? Разве я не предупреждал Вас с самого начала, о всех возможных последствиях этого ознакомления со дворцом? Разве Вы не имели выбора, принять или отвергнуть моего предложения? Не Вы ли сказали, что желаете познать всю славу этого дворца?.. Сударыня, я никогда не настаивал на чём-либо своём. Я всего лишь раб всех тех, которые сами настаивают на том, чтобы я стал их рабом! Поэтому, о божественнейшая из божественнейших, я жду Вашего выбора!
Анжелика снова не в силах была что-либо ему возразить. Он словно подавлял её волю. Интуитивно она ощущала, что в словах Владимира был сокрыт какой-то подвох. Но, в чём конкретно он состоял – этого она никак не могла постичь. Девушка ощущала себя беззащитным кроликом, которого вот-вот должен был поглотить удав.
- Конечно же, не цветы! – с трудом вымолвила она.
Владимир снова сделал реверанс и отворил следующую дверь.
Анжелика неуверенно проследовала за хозяином.
Романтик подошёл к большому сейфу и достал из него какую-то коробочку. Потом он вынул из неё что-то и снова приблизился к гостье.
Увидав в его руках бриллиантовое ожерелье, Анжелика испуганно отшагнула назад.
- Нет! Я не могу принять от Вас такого подарка! Он слишком дорог! Подарите мне лучше ещё одно такое латунное колечко! Оно мне, правда, так понравилось…
- Не говорите неправды, сударыня! – перебил он её, - Разве Вы не знаете, что обманывать – грешно?.. – и он, воспользовавшись очередным замешательством со стороны девушки, ловким движением руки набросил ей на шею ожерелье, - По моему, они прекрасно смотрятся на Вас!
У Анжелики было такое ощущение, будто ей на шею надели не драгоценное изделие, а самый настоящий собачий ошейник. Это было так унизительно и оскорбительно, что она едва не прослезилась.
И Владимир повёл свою гостью дальше…
Анжелика никак не могла дождаться того момента, когда уже наконец закончится этот обход. Чем дальше она продвигалась, тем сильнее её охватывал страх. Подойдя к 109-ой комнате девушка ожидала очередного сюрприза. Но, как ни странно, хозяин этого особняка ничего не сказал ей о том, что настало время для нового выбора.
Словно прочитав её мысль, Владимир вдруг произнёс:
- О сударыня, я вижу, Вы очень наблюдательны! Да, действительно, мы прошли уже ; моего дворца! Но Вы забыли, что не Вы хозяйка этого замка, а я!.. Окончательный свой выбор Вы сделаете перед последней дверью!..
“Господи! – словно спохватившись, вдруг принялась молиться про себя Анжелика, - Не оставляй, пожалуйста, меня одну! Мне страшно! Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешную!..”
Наконец они подошли к последней двери.
Владимир остановился и, скрестив руки на груди, искушающе посмотрел на девушку.
- О муза, вдохновляющая всякого поэта и музыканта! Вот и настал тот долгожданный час, когда мы с Вами оказались у самих врат рая! Прежде, чем его горизонты распахнутся перед Вами и Вы увидите всю славу этого замка во всей своей полноте, я вынужден задать Вам последний вопрос: войдя в эту комнату, чем одарить мне Вас, сорвать ли мне последний цветок для Вас, или лишить Вас всего того, чем я одарил Вас, и Вы снова вернётесь в тридцать шестую комнату, и попробуете всё же унести не сорванные Вами цветки?
- Вы издеваетесь надо мною, граф?.. У меня уже совершенно нет сил вообще куда-либо идти! Я так устала, что сейчас хочу лишь только одного – скорее добраться домой и лечь спать!
- Вы не ответили на поставленный вопрос, сударыня!
- Лучше сорвите для меня ещё один цветок! Я, уж как-нибудь, попробую и его удержать в своих руках!
- Вы хорошо подумали?
- Да, я очень хорошо подумала! – опустив глаза, ответила она.
- Тогда прошу Вас! – и он отворил последнюю дверь.
Анжелика прошла внутрь.
- Так мы же здесь уже были! – с изумлением воскликнула она, - Это та, самая, первая комната! Вы меня обманули, граф! Вы сказали, что покажите мне все 144 комнаты этого замка, а я увидела только лишь 143!
- Я Вас не обманул, сударыня. Вы были правы, когда сказали, что увидели здесь лишь 143 комнаты. Но эта спальня, она очень таинственна! Она вроде как одна, и в то же время, она является совершеннейшей полнотой. Потому что только здесь есть кровать. А без этой составляющей невозможно проникнуть в 144-ую комнату и достигнуть блаженства рая! – и он попытался её обнять.
Анжелика выскочила из этих объятий.
- Подождите, граф, подождите! А как же условие? Я хочу чтоб Вы сорвали для меня последний цветок! Где же он? Почему я его не вижу?
По лицу Владимира пробежала самодовольная улыбка.
- А Вы подойдите сюда, сударыня, и посмотрите! – и он подвёл Анжелику к зеркалу, - Разве это не единственный цветок в этой спальне? Разве не Вы сами мне сказали: «сорвите для меня цветок»?.. Я уверяю Вас, сударыня, Вы не пожалеете о своём выборе! Разве Вы не хотите познать всю полноту этого замка?.. Вы проделали такой длинный путь, а теперь, когда осталось сделать один единственный последний шаг, чтобы вкусить всей сладости этого земного рая, вдруг заупрямились…
- Верните мне моё платье! – швырнув на пол все цветы и сбросив с себя дорогостоящее ожерелье, решительно сказала девушка.
- А Ваше платье, сударыня, уже выбросили на помойку! Оно, ведь, было так запачкано, что уже не подлежало обновлению. Да и зачем Вам то, старое, платье, если на Вас надето это, новое?
- Мне не нужно Ваше новое платье…
- Ну тогда снимите его! – перебил он её.
Анжелика испуганно посмотрела на него. Видя, что Владимир разошёлся не на шутку, она решила бежать. Но тот не позволил ей того сделать, преградив собою выход из спальни.
- Сударыня, Вы забыли, что из этого замка можно выйти лишь только пройдя через все 144 комнаты! Никто ещё не выходил отсюда, минуя врата рая!
- Ваш рай – для меня ад! Как и Вы воплощение самого дьявола! А Ваш замок – это настоящий образ этого мира! А все Ваши комнаты – это полнота безбожия! Вы, как сатана, завлекаете в свои комнаты неразумные души, прельщая их этими цветами! А потом они выходят от вас обесчещенными и нагими, как и все безбожники в своей срамоте!.. Верните мне моё платье!
- Я же сказал Вас, оно в мусоре!
- Да я лучше надену на себя самое грязное и засаленное платье, нежели соглашусь на Ваше предложение!
- Ох, ох, ох! Какие мы гордые! – с сарказмом произнёс Владимир, - Не нужно строить здесь из себя недотрогу! Недотроги не садятся в дорогостоящие иномарки!
Анжелике нечего было возразить. Только теперь она осознала, какую ошибку допустила.
- Скажи мне, пожалуйста, - вдруг как-то задумчиво произнесла она, - в больнице, кроме меня, было очень много других красивых девушек. Почему же ты остановил свой выбор именно на мне?
Владимиру показалось что девушка наконец-то смирилась со своей участью. От такого предположения он аж засветился от предвкушения долго ожидаемого счастья. Подойдя впритык к ней, он взял в свои руки её красивейшие длинные волосы, золотистого оттенка и сладострастно сказал:
- У тебя такие волосы!.. Такие волосы!.. Я ещё никогда в жизни не встречал никого, с такими волосами, как у тебя!
- Значит волосы… - как-то загадочно произнесла Анжелика.
Её взгляд остановился на трюмо.
- Мне надо привести себя в порядок. – Сказала девушка и, уклонившись от объятий Владимира, быстрым шагом приблизилась к зеркалу.
Взяв с трюмо большие ножницы, Анжелика, без малейшего колебания, резанула себе косу.
- Ты что, сдурела? – с ошеломлением выкрикнул Романтик, - Что ты сделала с собой?
- Скажи, а так я тебе уже не нравлюсь?.. Слушай, а мои глаза, моё лицо – тебе тоже нравятся? – и Анжелика приставила к своим глазам ножницы.
- Не дури! – закричал он и бросился к ней.
Но девушка отскочила от него.
- Если ты приблизишься ко мне ещё хотя бы на один шаг, то я, честное слово, выколю себе глаза!
- Ты чё, перепила?
- Я трезвая! А вот ты, кажется, уже совсем пьян совестью, так что и стыда даже не испытываешь!.. Да я лучше изувечу себя, чем соглашусь на твоё срамное предложение!.. Принеси мне моё платье!
Владимир замер в нерешительности. Он смотрел то на девушку, то на её обрезанную косу, что лежала на полу, и никак не мог поверить, что Анжелика смогла так поступить.
- Или ты хочешь увидеть на полу ещё и мои глаза? – очень решительно произнесла Анжелика.
Романтик, утвердительно кивнув головой, отправился за её платьем.
Когда он вернулся, Анжелика так и стояла на прежнем месте, всё также приставив к глазам ножницы.
- Держи! – бросая грязное платье на кровать, произнёс он.
- Может ты выйдешь!
- Слушай, ты не в той больнице работаешь! Твоё место на «Фрунзе –103»! – выходя из спальни, произнёс он, - Психопатка!.. Честное слово, психопатка!..
-17-
Когда Анжелика всунула ключ в замочную скважину, дверь вдруг сразу подалась на неё. Её отворила, услышав шум лифта, Анна Григорьевна, мама.
- Анжелика! Что это такое?! Три часа ночи! Где ты… - не смогла она закончить фразу. Увидав, дочь без косы, у неё отнялся дар речи.
Анжелика, ничего не отвечая матери, прошла в свою комнату и, упав на кровать, разрыдалась.
Нет, не из-за утраченных волос своих так горько плакала она. Анжелика давно уже не взирала на красоту человеческую внешнюю, оттого и в себе не особенно-то ценила её. Если многие, завидуя Князевой, сокрушались о том, что Бог не наделил их такими внешними данными, с которыми можно было смело принимать участия во всевозможных вселенских конкурсах «мисс красоты», то она, напротив, уже и не рада была этой красоте. Девушка впервые вдруг ощутила, насколько пагубно сказывался на её душе этот внешний Божий дар. Она, и по мимо воли своей, неосознанно соблазняла собою других – что может быть печальнее для сердца, возлюбившего Господа? И всё же, как не стремилась Анжелика ко Христу, она не хотела обманывать себя и в том, что в ней ещё оставалось нечто и для любви к земному. Да, по незрелости своего младенческого разума, она долгое время лелеяла в своём сердце надежду на сказочного принца, которого и ожидала все эти годы. В её памяти снова и снова всплывало пророчество набожной соседки, благословившей тогда ещё маленькую девочку на брак. Но Анжелика ослушалась и, раньше времени, сама на себя надела благословлённые серёжки. В результате этого непослушания одна из серёжек была утеряна. И вот теперь девушка не знала, как ей поступить дальше.
Висящий на древе своими речами призывал её к другому браку – со Христом. Этот человек, как ни один другой проповедник, которых доводилось Князевой слушать ранее, прославлял девство и воздержание. Благодаря общению с ним, она постепенно, шаг за шагом, всё глубже познавала Православие, так что оно, это самое Православие, начинало преобразовывать её душу изнутри. Она уже не соблазнялась монашеством, как это было ранее. Все те протестантские забубоны, которые и породили в ней некогда это негативное отношение к монахам, уже не имели силы над ней. Но и вступить в монастырь Анжелика не была ещё готова. Она не имела и малейшего представления о той жизни, оттого и опасалась этой неизвестности. Оставаться же в миру, означало для неё – быть дальнейшим соблазном для многих мужчин и парней, что не давали ей прохода. Можно было, конечно, выйти замуж за одного из них, и, таким образом, обезопасить других от себя, а стало быть и свою совесть. Но среди всех тех, кто домогался её руки, не было ни одного такого, который бы соответствовал её духовным запросам души. Те же, которые искали духовного, словно и не замечали её.
Анжелика встала с кровати и подошла к серванту. Вынув из керамической рыбки сироту-серёжку, она принялась глядеть на неё. При этом, все мысли девушки снова устремились в детство.
“А может пророчица имела ввиду не земной брак, а небесный? – вдруг осенило её, - Может она назвала Женихом моим не человека, а Господа?”
И она напрягла память, в надежде припомнить сказанное ей много лет назад получше, поотчётливее. Однако, слишком много времени прошло с тех пор. Ничего большего припомнить ей так и не удалось.
“Господи! – мысленно воззвала Анжелика, - Прими от меня эту оставшуюся серёжку… Прости, что не сохранила для Тебя и второй!.. Тебе отдаю её, чтобы Ты Сам надел мне её…”
По щекам Анжелики лились слёзы. Не от разгорячения крови, но от умиления сердца плакала девушка. Только что она сама, добровольно сделала свой выбор. Она все предаст в руки Бога…
-18-
Романтик продолжал пребывать в шоковом состоянии, от поступка Анжелики. Доставив её до дома, он не сразу поехал на свою загородную виллу. Выйдя из машины, он отправился бродить по спящему району. Погрузившись в рассуждения, Владимир и не заметил, как пришёл к полуразрушенному старому садику, что шёл под снос.
Внезапно он услышал чьи-то шаги. Владимир оглянулся. Не смотря на то, что было ещё темно, только начинало светать, в метрах тридцати от него ему удалось разглядеть девушку. Она пробиралась через развалины садика куда-то вглубь.
“Анжелика?! – с изумлением произнёс он в себе, - Но куда она в такую пору собралась?”
У Владимира разыгралось любопытство и он решил последовать за девушкой, чтобы выяснить причину столь странного её поступка…
Анжелика никогда ещё не была в том месте, где поселился Висящий на древе. Сам он никому не сказывал о том. Однако Кольке Синицыну один раз удалось выследить нищего. От него-то Князева и узнала как-то об этом полуразрушенном садике. Осматривая помещение, девушка взобралась на второй этаж. После продолжительного поиска ей, таки, посчастливилось. У окна бывшей детской спальни, на деревянной двери, использованной вместо кровати, лежал нищий. Спал ли он, или нет – этого девушка не знала. Но когда она приблизилась к нему поближе, он тут же приподнялся и повернулся в её сторону.
И тут Анжелике стало неловко за свой поступок. Она вспомнила о том, что Висящий на древе дал обет, согласно которому ни один человек, до времени, не должен был видеть его лица. Смутившись, девушка виновато опустила голову и произнесла:
- Прости! Я, наверное, не должна была сюда приходить… Но мне очень нужно было тебя увидеть! Ты не бойся, я не разглядела твоего лица! Я обещаю тебе, что не буду смотреть на тебя! Я пришла сюда к тебе не как к человеку, но как к Божьему служителю! Я хочу узнать, что Он скажет мне через тебя.
Нищий предложил девушке присесть.
Она повиновалась.
- Я слушаю тебя. – Обратился он к девушке.
И Анжелика поведала нищему о своей сокровенной тайне, о серёжках.
- Дитя, кто остриг тебя? – Вдруг спросил нищий девушку, после того, как она закончила свою исповедь. При этом он имел ввиду не постриг волос, а "острижение ее сердца". Ведь Анжелика сегодня предстала пред ним совсем в иной славе. И эту существенную перемену в ней он сразу же почувствовал.
- Тот, кто надел на тебя покрывало. – Бесстрастно ответила она.
Нищему понравился ответ девушки. Однако внешне он не подал никакого вида, что с мудростью ответила она.
Он встал и подошёл к окну. Уже светало.
“Не может быть?! – сам в себе выкрикнул Романтик, разглядев лицо того человека, к которому пришла в эту ночь Анжелика, - Да это же Граф!”
- Тебе уже надо идти домой, - обратился нищий к девушке, - Ступай с миром.
Когда девушка ушла, Андрей подошёл к тому месту, где она сидела. Уходя, Анжелика оставила серёжку, положив её на деревянную кровать. Он взял её в руку и задумался…
-19-
Юля продолжала нудить себя для Царствия Небесного. Каждый день она прилагала немало физических усилий, чтобы добраться до нищего, дабы подать ему бутылку с водой. Он же каждую ночь разбрасывал камни и деревянные брусья, чтобы девушке не так легко давалась добродетель. Преодолевая всевозможные преграды, она вырабатывала у себя выдержку и терпение. При этом Юля больше не смущалась от подобного рода действий, со стороны Висящего на древе. Теперь она знала, для чего тот был так к ней «жесток». Ведь он и так мог бы утолить жажду, и без её милостыни, если бы только того захотел. Более того, с некоторых пор Меньшова стала ездить к тем местам, где обычно собирались нищие и бомжи. Она прилагала такие неимоверные усилия именно для того, чтобы дать им часть из тех денег, которые её родители откладывали дочери на операцию. Но Юля уже не столько заботилась о физическом благополучии, сколько об исцелении собственной души. Ведь именно для того Господь и допустил в этом мире существование материально малоимущих, чтобы через них, имеющие некое благосостояние обогатились нищетою Христовой. Юля теперь чётко знала, а не просто хотела в это верить, что это не они, нищие, имели нужду в её деньгах. Но это её собственная жестокосердная душа нуждалась в исцелении именно таким способом. И она расширяла своё сердце, насилуя себя, снимая с себя собственное самолюбие, как ветхую одежду. Да и сама коляска больше не смущала девушку. Ведь для того, чтоб молиться Богу, совсем необязательно обладать физическим здоровьем. В этом она уже также нисколько не сомневалась. Благодаря Висящему на древе у неё выросли другие ноги, при помощи которых она и имела дерзновение приходить в присутствие Божие!
В это день всё происходило по обычному сценарию. Как и всегда, Юля сперва съездила к базару, щедро одарила нищих, после чего повезла воду Висящему на древе. Тот же решил ещё более усложнить девушке задание. Вопреки обычному, он сменил место своего моления и переместился на метров двадцать вглубь двора, как раз к тому месту, где начинались развалины старого детского садика.
Юля преодолела несколько каменных глыб. Дальше, как показалось ей, проехать было просто невозможно. Уж больно много кирпичей устилали почву.
- Я не смогу дальше проехать! – крикнула она, обращаясь к нищему.
Но тот даже и не шевельнулся.
Поняв, что просить помощи у своего «жестокосердного» учителя бесполезно, Юля крепко вцепилась обеими руками в колёса коляски и принялась взбираться по кирпичам.
Каждый очередной метр давался ей с таким трудом, что, к тому времени, когда она приблизилась к Висящему на древе на расстояние двух метров, вся одежда её была насквозь промокшей от пота. С неё всё текло так, что можно было выкручивать.
Юля посмотрела на кирпичные блоки, что упёрлись в её колёса, не позволяя сдвинуться с места.
- Всё, больше не могу! – устало произнесла она.
Нищий ничего не ответил. Он по-прежнему творил в уме Иисусову молитву.
Юля наклонилась, чтобы руками откинуть кирпичный блок. Но тот оказался слишком тяжёлым. Она ещё раз напряглась и, приложив последние усилия, попыталась освободить хотя бы спицу колеса, так как та аж прогнулась и вот-вот могла сломаться. И в этот момент коляска перевернулась.
Девушка упала на острые камни. Падая, она сильно разодрала себе правую руку. От боли Юля заплакала.
- Помоги мне, Висящий на древе, я не смогу подняться сама!
- К человеку ли взываешь, чадо? Так его здесь нет, он на древе. Гвозди препятствуют ему сойти к тебе. Взывай к Тому, Кто уже сошёл с Креста.
И тут Юлю словно что-то осенило. Она перевела свой взор с нищего на Того, Кто удерживал Висящего на древе оставаться в человеческой немощи…
Девушка отбросила от себя коляску и сама встала!
- Висящий на древе, я стою! Я стою!!!
По щекам Юли полились слёзы.
Нищий встал и подошёл к счастливой девушке.
- Отныне, дитя, ступай странствовать по этой земле сама! Тебе уже не нужен Висящий на древе. Ибо тому, кто узрел Невидимого, не нужен видимый.
- Куда ты уходишь? – подбежав к нищему, расстроенным голом произнесла она, - Ты не можешь так просто уйти! Ты нужен нам!
Но он, так ничего и не ответив, развернулся и ушёл.
Юля же не знала, радоваться ли ей столь внезапному исцелению, или плакать о потере духовника. Ну откуда же ей было знать, что все служители Божии, через которых Бог совершал когда-либо Свои чудеса, всегда удалялись от тех мест, где Господь прославился через них, дабы избежать славы человеческой. Ведь все они прекрасно осознавали, что всякая слава человеческая пагубно сказывается на духовном благополучии. Вот и нищий, последовав примеру святых Отцов, поспешил удалиться…
-20-
Андрей принялся собираться в дорогу. Больше в этом городе ему нечего было делать. То, ради чего он и пришёл в этот двор, исполнилось. Он воздал тем, которые участвовали в заговоре против него, сполна. Он собрал им настоящие уголья на голову, хотя и неумышленно то сделал. Он всего лишь явил им всепрощающую любовь.
Он уже собирался выходить из своей временной келии, которой сделалась для него эта бывшая спальня детского сада, когда в помещение ввалились какие-то люди. Вид их был очень суров. Коротко стриженные, спортивного телосложения, с накаченными мышцами они обступили его и принялись глядеть на него в упор. Следом за ними вошёл ещё один человек. Когда он подошёл поближе, несколько человек тут же расступились, давая ему возможность приблизиться к нищему впритык.
- Ну здравствуй, Граф! – произнёс Романтик.
- Здравствуй и ты, добрый человек. – С кротостью ответил Андрей.
- А с чего ты взял, что я добр?
- Так все люди добры, ибо по образу Божию созданы. Правда, не у всех тот образ виден сразу, по причине грязи греховной, что заслоняет эту чистоту Божественную. Я же положил себе на сердце во всяком человеке видеть лишь только Божие, не замечая ничего другого. Оттого и сказал тебе: «добрый человек».
Романтик с недоверием отнёсся к такой доброжелательности со стороны нищего к себе. Ну не привык он ни к чему подобному! В той среде, в которой вращался Владимир, люди жили по иным принципам.
- Так это и есть твоё графство? – с насмешкой произнёс Романтик, указывая на развалины сырого помещения, - Да, не жирно живёшь, Граф, не жирно!
- Моё графство не от этого мира. – С опущенной головой ответил Андрей.
- Догадываешься, зачем мы здесь? – после небольшой паузы, снова спросил Романтик.
Андрей ничего не ответил.
- Чего молчишь?.. Я говорю, признал ли благодетелей своих?
- Не «врубается» мужик! – со смехом подал свой голос ещё один из «братков».
- Ты, кажется, когда-то очень сильно хотел с нами познакомиться! – снова сказал Романтик, - Так вот мы и пришли к тебе сами, чтобы ты отблагодарил нас за то, что помогли тебе раньше времени выйти на свободу, чтобы ты мог чистым кислородом дышать!
И братва разразилась от смеха.
- Что ж, премного благодарен вам, добрые люди! Да воздаст вам Господь за все благодеяния ваши, ибо у Него каждый стакан воды, поданный людьми ради имени Христового, взвешен на весах. Он непременно воздаст вам за то сполна.
И снова разразился смех.
- Да нет, приятель, нам не Он, а ты воздай за все наши издержки, которые мы претерпели, вкладывая не одну «штуку» баксов, чтобы вытащить тебя на свободу! – сказал Романтик.
- Простите меня, но у меня, кроме этой ветхой одежды, что сейчас на мне, ничего больше нет. Если хотите, то можете взять её себе!
- Ты чё, издеваешься? – с негодованием произнёс Романтик, - На кой хрен нужен мне твой вонючий бомжовый мотлах?!
- Простите, но что имею, то и даю.
Владимир демонстративно поднял руку и указал нищему на большой перстень-печатку, с красным алмазом, что грациозно сидел на его пальце.
- Ты мне лучше поведай о том месте, где ты приобрёл вот этот, вот, перстень!
- Не знаю того места.
- То есть, как это, не знаешь? – возмутился Романтик.
- Не знаю и всё.
- Романтик! Дай мы с ним сами «побазарим»! Он сейчас всё вспомнит, даже то, чего никогда и не знал! – произнёс один из братков.
- Ты слышишь, Граф? – сказал Владимир, - Народу не терпится «пообщаться» с тобой! А они у меня люди «очень общительные». Если дорвутся до кого, то в живых редко кому удавалось остаться после их «задушевных» речей. В лучшем случае, это калекой останешься доживать свой бомжовый век!
- Делайте со мной, что посчитаете нужным. Но только ничего поведать вам я всё равно не смогу, ибо не знаю того места, где находится та пещера.
- Как это, не знаешь? Раз был там, значит и нас сможешь туда привести! – сказал Романтик.
- Я попал туда в бессознательном состоянии. В таком же состоянии оттуда и вышел. Потому и говорю вам, что не знаю точного места нахождения той пещеры.
- Раз не знаешь точного места, то, по крайней мере, укажи приблизительное! – сказал кто-то из братвы.
Андрей ничего не отвечал.
- Ты что, глухой? – с ожесточением спросил Романтик, - Сможешь привести нас хотя бы до приблизительного места расположения пещеры Бабека?.. Или, может быть, ты хочешь, чтобы мои пацаны привезли сюда Анжелику?
Андрей поднял голову и посмотрел в глаза Романтика.
- Чё молчишь? Я говорю, что девка она халёная, пацанам моим понравится!.. А, пацаны, хотите побаловаться со святошей одной?
- Да ты чё, серьёзно, что ли?! – принялись ликовать те, - Давай её нам!
- Пица! – обратился Романтик к одному из братков, - Помнишь ту психопатку, которую отвозил этой ночью со мной до её дома?
- Конечно, помню! – аж расцвёл тот.
- Дуй за ней!
- Стойте! – прервал намерения их Андрей, - Не трогайте её! Вам нужен я, значит со мной и имейте дело!
- Вот так-то оно лучше! – самодовольно произнёс Романтик, - И запомни: начнёшь мутить воду, найдёшь свою духовную дочь, или какие там у вас взаимоотношения с ней, в каком-нибудь борделе в Турции! Я не шучу! Отдам её сперва пацанам, а потом и на панель пойдёт твоя юродивая сестра! Ты меня понял?
- Понял. – Задумчиво ответил Андрей, а потом, после небольшой паузы, добавил, - Что ж, не говорю вам, что все обогатитесь сокровищами Великого Бабека, но говорю вам, что приложу максимум усилий для того, чтобы хоть одного из вас ввести в Великую Пещеру. Но, при этом, вы все должны мне по-обещать, что, когда мы отправимся в горы, каждый из вас будет полностью повиноваться мне. В противном случае, я не смогу привести вас туда, где обогатился несметными сокровищами.
- Мы согласны. Будет по твоему! – ответил за всех Романтик, - Но, берегись! Начнёшь водить нас за нос, пожалеешь! Я исполню своё слово!
- Я тоже. - Ответил Андрей и они устремились к выходу…
-21-
По мнению большинства, Таня Голубева очень удачно вышла замуж. Всё ей в жизни сопутствовало к комфортабельному преуспеванию и всякому достатку земному. Любвеобильный муж по первому требованию супруги удовлетворял всякий новый очередной её каприз, как тот старик, из сказки о золотой рыбке, угождал ненасытной похоти своей старухи. А когда забеременела Татьяна, то он и вовсе оградил жену от какого-либо физического труда, наняв в дом прислугу.
По мере приближения дня, когда Татьяна должна была разродиться, стали искать лучших акушеров. Вскоре вышли на старых её знакомых. Молодая женщина вспомнила, что в её классе, в котором она когда-то училась, отец Кольки Синицына давно уже работал в одном из самых «благонадёжных» роддомов, и именно принимал роды, считаясь высококлассным специалистом. К нему и обратились.
И вот у Татьяны начались схватки. Муж быстро доставил её в больницу. Виталий Сергеевич Синицын сам лично принялся оказывать бывшей однокласснице его сына неотложную помощь.
Роды оказались сложными. Молодая женщина никак не могла разродиться. Мучаясь в страшных физических муках, она вдруг начала кричать, что не сможет родить и что и вовсе помрёт. Её начали успокаивать. Но ничего не помогало. Находясь в состоянии аффекта, ей стали являться призраки. Таня увидела Меньшову Юлю, сидящею в инвалидной коляске. Девушка смотрела ей в глаза, прожигая её насквозь. Роженица стала отворачиваться. И тогда с другой стороны ей явился милиционер Мамедов, с торчащим кинжалом в груди. Она снова отвернулась, чтобы не видеть и этого призрака. И тогда ей явился и третий призрак, несправедливо осуждённый на 15 лет лишения свободы Кравченко…
- Позовите священника! – стала кричать вдруг она.
- Танюша, успокойся, всё будет нормально! – пытался успокоить её Виталий Сергеевич.
Но та не унималась.
- Я не рожу! Я умру!.. Позовите священника!!! – а потом вдруг её прорвало, и она принялась исповедоваться и без священнослужителя, - Я не хотела его убивать! Это получилось случайно!
Все врачи, что суетились около роженицы, с изумлением переглянулись.
Таня же, корчась от мук, продолжила свою исповедь. Она поведала всем о том, как много лет назад, возвращаясь с классом из туристической поездки, случайно убила милиционера. Она вошла в служебное купе последнего вагона чтобы посмотреть только, отчего арестованный Кравченко свободно разгуливал по поезду. Обнаружив, что купе было полностью пустым, девушка увидела сумку с деньгами. И тогда ей пришло на мысль, взять эти деньги, чтобы поступить при их помощи по окончании школы в какое-либо высшее учебное заведение. Когда Голубева сняла сумку с полки, внезапно вошёл в купе Мамедов, приставив к ней пистолет. И в этот момент поезд резко тронулся с места. От сильного толчка милиционер сам налетел на кинжал, который рассматривала школьница. Ранение оказалось смертельным. Испугавшись, Таня решила подставить Кравченко… Она же и подбросила Андрею пистолет, когда они наткнулись на него в горах… А Юлю Голубева давно невзлюбила. Чтобы отбить у подруги Костю Полежаева, она, воспользовавшись благоприятными стеченьями обстоятельств, напала на девушку ночью, ударила камнем её по голове, разорвала верхнюю одежду, чтобы, когда Меньшову найдут в таком виде, все подумали, что она стала жертвой именно сексуального маньяка, и сбросила тело в пропасть…
-22-
…Три «Джипа», удачно объехав мимо всех погранпостов, выехали к горному перевалу. Дальше проехать было невозможно.
Генка Чижов вышел из головной машины и осмотрел местность.
- Кажется, здесь мы когда-то были. – Оглядываясь по сторонам, неуверенно произнёс он и посмотрел на своего младшего брата.
- Как по мне, так все эти горы и перевалы на одно лицо! – ответил Борька.
- А ты что скажешь? – обратился Чиж к Андрею, когда и тот вышел из машины.
Кравченко также осмотрелся по сторонам.
- Надо подниматься выше. Он, к тому утёсу! Где-то там должна быть та пещера, в которой вы меня тогда настигли.
Генка отдал распоряжение братве подготовиться к переходу через ущелье. За отсутствием Романтика, который остался дома, чтобы управлять своей теневой корпорацией, именно Чижову-среднему вверена была эта операция. Всего же на поиски сокровищ Бабека отправилось десять вооружённых и крепких молодых парней и мужчин. Двоих из них пришлось оставить около машин, для охраны. Остальные же были уже полностью готовы к горному переходу.
- Ну давай, веди нас к своей пещере! – обратился Геннадий к Андрею.
Кравченко окинул взглядом членов банды и спросил:
- Ну, кто из вас хочет первым вкусить всю сладость тех сокровищ, которые подарил мне Господь?
- Ну я! – широко улыбаясь, ответил здоровенный и толстый Пица.
Андрей подошёл к верзиле и предложил ему снять с себя рюкзак. Тот повиновался. Тогда Кравченко вывалили из рюкзака всё содержимое и принялся затем набирать в него здоровенные булыжники, что валялись вокруг.
- А это ещё зачем? – подозрительно спросил Пица.
Андрей, ничего не отвечая, достал из кармана фломастер и принялся что-то писать, прямо на рюкзаке. Когда надпись была готова, он произнёс:
- А теперь надевай это на себя!
Пица нагнулся к рюкзаку и прочитал вслух то, что написал Андрей:
- «Бесчестие и позор»… Чего, чего?!.. Это я, как какое-то чмо, должен тащить на себе эту дрянь?.. Да ещё и такую тяжёлую?.. Ты чё, кореш, вообще припух?!
Генка с иронией посмотрел на Пицу, а потом на Андрея.
- Я что-то не припомню, чтобы на тебе висел тогда какой-нибудь вещмешок или рюкзак! – обратился он к Андрею.
- Было бремя на мне. И очень тяжёлое бремя. А бесчестие и позор стали моими атрибутами. И вам говорю, не сможете увидеть сокровищ Великого Бабека, если не смиритесь и не облечётесь в позор, на посмеяние у всего мира… Скажи мне, Пица, какое самое неприятное оскорбление причиняли тебе когда-либо другие люди? Ну обзывали каким-либо неприятным тебе словом?
Пица, от недопонимания, широко раскрыл свои глаза.
- Ну «фуфло»! – ответил он.
- Отныне имя тебе «Фуфло»! – очень хладнокровно сказал Андрей.
Разразился смех. Братва с иронией глазела на Пицу, лицо которого, от такого оскорбления, буквально перекосилось.
- Ты чё, припух, вообще уже?! – с негодованием выкрикнул Пица, расставляя веером пальцы, - Да я тебе, за «Фуфло», сейчас всю рожу размалюю!
- Я же сказал вам: не вы меня ведёте к сокровищам Великого Бабека, но я вас! Потому, смири свою выю и слушай всё, что будут тебе говорить! – без малейшей эмоции ответил Андрей, - Я сказал тебе: отныне ты не «Пица», а «Фуфло»! В противном случае, мы никуда дальше отсюда не двинемся! И не видать вам сокровищ Великого Бабека, как своих ушей!
- Ладно, Фуфло, - с издёвкой обратился к негодующему Пице Генка, - бери этот рюкзак и делай всё, что он будет тебе говорить!
- Да ты чё, Чиж, повёлся на базар этого фраера? – ошеломлённо выкрикнул Пица.
- Я же сказал тебе: слушайся его! – грозно настоял Геннадий.
Пица с недовольством приподнял рюкзак.
- Да ты чё?! Да здесь же килограмм сорок, если не больше! И я должен, как какой-то лох, тащить на себе эту тяжесть?! Да пошли вы все…
И он высыпал почти все булыжники обратно на каменистую почву, оставив в рюкзаке лишь один, весом с полкило.
- Да, как же человеку не хочется нести на себе то тяжкое бремя, которое ниспадает ему от Господа! – задумчиво вслух произнёс Андрей, - А ведь сказано, что, кто не отвергнет себя и не возьмёт креста своего, тот не сможет спастись…
И они отправились в путь. Шагая по узкой тропинке, Андрей принялся вспоминать о том, как когда-то его постигло далеко не романтическое приключение. Как же он роптал тогда на своего Бога, за то, что Тот осмелился допустить в его жизни такое испытание. Теперь же он с ужасом взирал на того необузданного Кравченко, который, от дерзкого сердца своего, даже хотел судиться с Творцом. Конечно же, не от большой мудрости человек начинает учить Бога. Пройдя через горнило уничижений, Андрей теперь благодарностью воздавал своему Учителю. Каким же Он был долготерпеливым по отношению к этому нерадивому ученику!..
Через три часа они добрались до той пещеры, в которой когда-то ночевал Андрей и был настигнут в спящем состоянии.
- Привал! – скомандовал Геннадий.
Братва достала из рюкзаков консервы и принялась обедать.
Пица также взял у одного из дружков здоровенную банку тушёнки. Аккуратно её раскрыв, он с наслаждением вдохнул в себя её ароматный запах.
- Класс! – сам себе вслух произнёс он, после чего поставил на время тушёнку на камень, чтобы взять себе ещё и ложку.
И тут подошёл Кравченко. На глазах у голодного Пицы он со всей силы футбольнул консервную банку. Та свалилась в глубокую пропасть.
- Э, ты чё, блин, в натуре уже оборзел?! – с яростью прохрипел Пица, - Да я тебе сейчас все кости переломаю!!! Чиж, ты смотри, что этот фраер себе позволяет!
Братва снова разразилась от смеха. Они прекрасно знали, какое ненасытное чрево имел Пица. Именно за пристрастие к пице ему и дали эту кличку.
- Сытый никогда не поймёт голодного. – Произнёс Андрей, - А если кто из вас хочет увидеть сокровища Великого Бабека, тот должен научиться и воздержанию… Когда какой-либо царь возжелает овладеть неприятельским городом, то, прежде всего, делает осаду тому городу, лишая жителей того города пищи и съестных припасов. И тогда те, изморенные и истощённые, сами сдаются на милость победителей. Так бывает и с плотским страстями. Если какой-либо человек возжелает победить какую-либо страсть в себе, то, первым делом, ему нужно уморить плоть свою воздержанием в пище. Как и Сам Господь сказал, что сей нечестивый род изгоняется с человека, никак иначе, как только при помощи поста и молитвы. Тот же, кто без всякого страха Господнего утучняет себя всевозможными яствами и лакомствами, тот никогда не преуспеет в духовном устроении собственной души. Ибо духовный рост человека неразрывно связан с утончением плоти. Все великие святые угодники Божии являлись постниками. Оттого и демоны их боялись…
Андрей говорил очень долго. Братва с заинтересованностью слушала его душеспасительные поучения. Многие даже стали задавать ему всевозможные вопросы. Таким образом, вместо отведённых пятнадцати минут, обед затянулся аж на три часа!
Перед тем, как снова отправляться в путь, Андрей зашёл в пещеру. Ему захотелось ещё раз увидать тот ров, в котором его когда-то морили голодом. От преломления солнечного луча, который просеивался внутрь пещеры сквозь узкие щели, ему на глаза попался какой-то маленький блестящий предмет, что лежал среди камней. Он наклонился и поднял его. Это была золотая серёжка, утерянная когда-то Анжеликой.
Андрей засунул серёжку себе в карман и вышел из пещеры…
-23-
…Группа Чижа подошла к реке.
Андрей увидал две берёзы, к которым когда-то был привязан для допроса.
- Фуфло, становись на это место! – обратился он к Пице, призывая его подойти к деревьям.
- Это ещё зачем?
- Сейчас увидишь. А вы, - обратился Андрей к Чижовым, - привяжите его за руки!
Генка ехидно ухмыльнулся. Однако сам вязать руки Пице не стал. Он сделал знак двум браткам, чтобы те выполнили распоряжение Кравченко.
- А теперь, бейте его! – сказал Андрей и протянул Борьке деревянную палку.
Пицу аж передёрнуло от испуга.
- Чиж! Ё-маё! Вы чё, серьёзно собрались меня здесь «отметелить»?.. Да пошли вы!..
- Ничего, терпи, Фуфло! – стали насмехаться над дружком братки, - Ты же сам захотел первым увидеть сокровища Бабека!
- Да пошли вы все, со своими сокровищами!.. На кой ляд они мне нужны?!.. Борька, блин, я в натуре тебе говорю, попробуй меня только ударить!.. Я тебе потом, чисто конкретно, отвечаю, это припомню!..
- Не дрейфь! – смеясь ответил Борька, - Я не сильно тебя буду метелить!
- Фуфло, - произнёс Андрей, - запомни: кого Господь любит, того и бъёт! И бъёт как Отец, обуздывая своевольного сына. Потому, не ропщи. Смири шею свою под ударами невзгод. И никогда не дерзни возроптать на Отца, за то что больно бъёт. Ибо бъёт Он сынов своих не как чужих, но как Своих. Ибо страдания – есть печать избрания Божия! Установлен Богом тесный и прискорбный путь из земной жизни к небу, заповедано шествие по этому пути под крестом. Путём этим, под бременем креста Своего, прошёл Вождь человеческого племени, вочеловечившийся Бог. Все святые, все без исключения, причастились пути скорбному. Все они протекали поприще земной жизни по колючему тернию, питаясь опресноками разнообразного лишения, окропляясь горьким иссопом, пили вместе со Своим Господом уксус различных скорбей. Всякий, желающий обогатиться несметным сокровищем, должен возлюбить бьющих его, будь то люди или демоны. Ибо они, те, кто причиняет страдания нам, суть лекари душ наших. Через них Господь посылает нам исцеления от недугов душевных. Благодаря нашим палачам, мы облекаемся в добродетели терпения, долготерпения, смирения, кротости, всепрощения…Потому говорю тебе, ищущий обогащения, терпи! Господь терпел и нам велел!
Борька принялся наносить удары по спине Пицы. Бил он, естественно, не сильно. Он только лишь инсценировал инквизицию Кравченко.
- А теперь, отвяжите его и бросьте в реку!
Пица предпочёл сам зайти в воду. Разувшись и сняв с себя носки, он осторожно опустил кончик пальца ноги в холодный горный поток.
- Брр! – издал он своеобразный звук, - Идите вы в баню! Сами окунайтесь в такую ледяную воду!.. Да пусть меня негры покусают, чтобы я согласился на этот мазохизм!
- Ты даже не отдаёшь себе и отчёта, какую истину сейчас сказал! – произнёс Андрей, - Те эфиопы, о которых ты сказал, что пусть они тебя покусают, уже и так грызут душу твою. То, что ты такой изнеженный и сластолюбивый, есть вернейший признак того, что они уже в тебе сидят. Время от времени, они подают о себе знать. Скажи, разве не бывает у тебя такого состояния, когда, как говорят в народе, у тебя на душе будто кошки скребут?
- Помнится, было такое. – Задумчиво ответил Пица.
- Так вот это они и есть!.. Вид у них, и вправду, очень мерзкий. Преподобный Серафим Саровский сказал, описывая их, что они гнусны. Они входят в человека при его жизни. Каждая страсть греховная имеет отличие от другой такой же ехидины. Суть человеческого жития, это – спасение от них. Именно они и причиняют душе адские страдания. Кто не очистится от них во временной жизни, тот заберёт их с собою и в будущую жизнь. Если здесь у человека есть ещё шанс покаяться, освободиться от этого внутреннего ада, то за гробом такой возможности уже не будет. Но что человек посеет, то и пожнёт. К примеру, посмотри на блудника. Что самое страшное для такового? – Отсутствие возможности совершить блуд! То есть, душа этого несчастного настолько срослась с этой похотью, что уже и воспринимает её в себе как за соестественную своей душе. Но это не так. Ибо Бог создал душу чистою девою. Оскверняется же она при входе в этот греховный мир. Из-за того, что плоть человеческая унаследовала от прародителей, Адама и Евы, греховное растление, душа, как причастница плоти, начинает воспринимать грех её за свою собственную природу. Таким образом, уже с самого младенчества душа оскверняется от греховной плоти и становится, как бы её рабой.
- Так что же это, выходит что плоть греховна? – с заинтересованностью спросил Пица.
- От начала таковой она не была. Сперва человек во всей своей целостности был свят. Но потом, по причине ослушания перед Богом, грех вошёл в мир. Потому я и сказал, что с самого младенчества душа оскверняется от плоти. Я имел ввиду теперешнее состояние человека, а не то, каким Бог создал его вначале. Эта плоть, причастницей которой является душа, осуждена на вечную смерть. При всём своём желании, как бы человек не старался, сам себя воскресить он не в силах. Все его, так называемые, «добрые дела» исходят из греховного естества своего. Потому Богу они нисколько не угодны, да и человеку бесполезны. Но Бог послал в мир Своего единственного Сына, Иисуса Христа, дабы через Него спасти мир. То есть, что это значит? Это значит, что всякому человеку надлежит водвориться в новую духовную природу, Христовую природу. Уверовав во Христа, человек принимает в себя благодать Святого Духа. Таким образом душа оказывается между двумя природами – земной и духовной. Земная природа, есть падшая природа. В ней действуют греховные законы, которые постоянно побуждают душу ко греху. Через дух же на душу пытается воздействовать благодать Святого Духа, призывая человека к святости. Когда человек живёт по плоти, то его душа прилепляется к этому медленно разлагающемуся ещё при жизни телу. Если же живёт по духу, то прилепляется ко Христу. В чём смерть застанет человека, в том душа и явится в мир загробный. Нераскаявшийся грешник перейдёт в мир вечный со своей греховной одеждой. Покаявшийся – одежде чистой, брачной, Господней. Отец Небесный возлюбил мир во Христе. Кто ходит в Нём, тот не судится, но перешёл от смерти в жизнь вечную, в блаженство. Кто же не принимает Его Духа, тот уже самоосуждён.
- Допустим это ясно, - подал голос ещё один из братвы, - но в каких же телах осудятся нераскаявшиеся грешники? Вот «свидетели Иеговы» мне не так рассказывали. Они учили, что грешники просто умрут и всё, что нет за гробом никаких мучений, что человек просто переходит из состояния бытия в небытие.
- Бог создал человека нетленным. Душа всякого, даже последнего грешника, является образом Божиим. Не в силу каких либо добродетелей она подобна Творцу, но по нетленности своей. Даже падшие ангелы, согрешив, не перешли из состояния бытия в небытие. Из-за своего бунта против Него они утратили только блаженство Богообщения, но не существование вообще. Так и душа человеческая, если не уверует в Сына Божия, перейдёт в своей нетленной сущности в мир загробный, и станет подобна демонам. Вместе с духами злобы она будет томима вне благодати Божией. А то, что душа грешная не переходит из состояния бытия в небытие, так о том Сам Господь ясно сказал, говоря о тех, кто не уверует в Него, что участь жителей Содомы и Гоморры будет более отраднее, нежели их. Если бы грешники просто умирали, то участь всех их была за гробом одинакова. Но нет, различна. А раз различна, то потому, что души грешников по разному будут воспринимать это осуждение. А раз будут воспринимать, то и ясно, что будут пребывать в сознании. Из этого и открывается, что есть мучения за гробом. А если есть мучения, то значит и душа нетленна! Ибо, была б тленна, то не страдала б в аду…
Генка посмотрел в сторону заходящего солнца. Из-за проповедей Кравченко они снова потеряли уйму времени. Идти дальше – было бессмысленно. Приближалась ночь.
Чижов объявил о том, что нужно развернуть лагерь. Это было как раз на том самом месте, где когда-то обосновался лагерь одноклассников Борьки Чижова. Наносив сухих веток, они развели костёр.
Во время ужина кто-то из братвы снова обратился к Андрею.
- Слушай, Граф, а чего ты сам не захотел отыскать эту пещеру с сокровищами? Неужели тебе никогда не хотелось её отыскать?
- А зачем мне это нужно? – с искренним равнодушием ответил он.
- Как это зачем?! Ну верил бы себе в своего Бога и жил бы припеваючи!
- Ага! – подхватил ещё кто-то, - Как у Христа за пазухой!
- Во все времена ищущие спасения души своей бежали от земного благополучия, как от геенны огненной. Сатана же, напротив, всячески старается возбудить плоть человеческую к поиску покоя, комфорта. Он знает, что душу то растлевает, потому и искушает людей богатствами. Вот и мне такое ярмо ни к чему.
- Ярмо? – переспросил один из братков, по кличке Цыган, - Такие сокровища ты называешь ярмом?
- Да, называю. – подтвердил Андрей, - Разве вы не знаете, что богатства связывают всякого человека. Тяжело богатому войти в Царствие Небесное. Да и как душа сможет царствовать и наслаждаться святостью, если её сердце затворится от всех тех, кто претерпевает от недостатка? Богатый глух к боли нищего. Не тот богат, кто приобрёл себе страсть греховную – стяжательства, но тот по истине богат, кто приобрёл себе добродетель расточительности, кто всё способен раздать другим. Сам Господь говорит, что более блаженнее отдавать, нежели принимать. Тот, кто отдаёт, он уже блаженствует. Ибо только причастник блаженства способен раздавать что-либо другим. Потому Господь и называет таковых «блаженными». А кто ещё не раздаёт, не расточает то, что Бог ему дал, тот ещё далёк от блаженства. Потому, да испытывает себя каждый человек, близок он или далёк от блаженства. Как только начнёшь испытывать искреннюю радость от расточения, знай, близок ты к Господу! И напротив, если скуп ты, если с трудом отрываешь что-либо от сердца своего, когда кто-либо попросит у тебя чего-либо, далёк ты от Господа, хотя, быть может, и мнишь о себе, что познал Его.
- Да ерунда всё это! – вспылил Цыган, - Пусть Бог мне только даст эти богатства, а я уж и Ему подсоблю! – и он рассмеялся, - А чего, я и благотворительностью тогда займусь! И даже покаюсь! Пусть Он сделает такое чудо для меня – пошлёт часть сокровищ Бабека – и тогда я упаду к Его ногам!
- Ты сделаешь очень большое одолжение для Бога, если уверуешь в Него! Бог так сильно нуждается в тебе!.. Да это не Он в тебе нуждается, а ты в Нём! Это не Он мёртв, а ты!.. А то, что ты говоришь о благотворительности своей, случись тебе разбогатеть, так и это ложь. Если человек не желает идти за Христом и в бедности своей, то в изобилии он и подавно не вспомнит о Боге! Потому что богатства свяжут его. Уж больно узки врата в Царствие Небесное! С ярмом сокровищ на спине туда не пролезть. Тот застрянет в этих узких вратах, и потоки вод жизни захлебнут его, пучина морская, как чудовище, поглотит его. Собирать себе богатство неправедное есть то же, что собирать камни себе на могилу. Чем больше соберёшь, тем труднее будет подняться. Не то богатство ты ищешь, не то! Собирать нужно иное сокровище, которое никто не сможет отнять, ни воры, ни моль, ни ржа, ни болезнь, ни старость, ни сама смерть! Мудрые люди приобретают себе настоящее золото, огнём испытанное, которое даёт им Господь из рук Своих, которое не тускнеет с веками, а напротив, ещё ярче становится. А глупые прельщаются прахом земным. Но, как сказано в Писании, где сокровище человеческое, там и сердце его пребудет…
Андрей снова говорил очень долго. Слово лилось из него буквально потоками вод, как из горного ручья. Оно переполняло его и било живительным ключом, способным напоить всех жаждущих и алчущих. И таковые уже находились. У некоторых из членов банды загорелось сердце. Они готовы были слушать его и слушать. Та вода, что исходила из уст Андрея, была им в сладость.
Но были и другие. Для таковых этот родник отдавал очень неприятным вкусом…
- Чиж! – обратился один из членов банды к Генке, - Не нравится мне вся эта затея. Ну этого Графа в баню! Либо он какой-то шаман, либо колдун, либо с ним, действительно, Бог! Давай вернёмся назад! Не хочу я этих сокровищ, пусть горит оно ярким пламенем!
- Ты чё, серьёзно? – выпятив глаза, переспросил Генка, - Ты и в самом деле думаешь, что я соглашусь повернуть назад, в то время когда до пещеры Бабека осталось всего ничего, рукой подать?.. Приди в себя! Чего ты так испугался?.. Тебя напугали эти бредни этого фанатика?
- Чиж, - продолжал говорить тот, - неужели ты не чувствуешь в воздухе запаха смерти?.. Я тебе говорю: оставь этого Графа в покое! Я тебе в натуре говорю, что-то произойдёт! Ты слышишь меня? Я чувствую запах смерти!
- Перестань ныть, как баба! – выпалил Генка, - Не хочешь идти дальше? Так тебя никто и не тянет! Только учти, ты сам отказался от своей доли, сам!
- Можешь взять мою долю себе! – ответил тот, - А только на рассвете я свалюю отсюда!
- И я с тобой! – подхватил ещё один из членов банды.
- И я! – присоединился третий.
Генка с изумлением посмотрел на дезертиров, а потом на Графа. Кравченко сидел как мумия, нисколько не шевелясь. Казалось, у него совершенно не было никаких эмоций.
- Хорошо, - обратился он к дезертирам, - утром отправляйтесь к машинам. А на сегодня – хватит слушать этого фанатика! Всем отбой! Бурый! Ты первым заступаешь на дежурство! Тебя сменит Борька!
Генка испугался. Своими проповедями Граф лишил его уже трёх дружков. Этот человек искусством слова, как мишени в тире, выводил их из строя одного за другим. Позволить ему и дальше говорить о вере – равносильно было тому, чтобы самовольно разоружить всю банду.
- В общем так, - грозно произнёс Чиж, обращаясь к Андрею, - я запрещаю тебе говорить о Боге! Ещё одна проповедь, и я пристрелю тебя собственной рукой!..
- Стреляй, хоть сейчас. Только как же вы тогда сможете выйти из того духовного Египта, если истребите своего Моисея?.. Не видать вам тогда сокровищ Великого Бабека, как и самой той Пещеры…
“Ну подожди! – сам в себе прохрипел Генка, - Приведи нас только к пещере, а потом я поговорю с тобой на другом языке! Не мни о себе, что твой Бог спасёт тебя и в этот раз, как спасся ты пять с половиною лет тому назад!..“
-24-
На следующий день они с самого утра продолжили путь. Уже через каких-то два часа узкая горная тропа привела их к тому самому месту, где пять с половиною лет тому назад совершился самосуд над Кравченко. Остановившись у самого края пропасти, братва принялась рассматривать, как бурлящая вода с шумом разливалась по горному бассейну. Какое же это было экзотическое место!
- И куда теперь нам идти? – полюбопытствовал Пица.
- Ставай на это место… Нет, не сюда, а ближе к пропасти! – указал ему Андрей, - Так, теперь повернись лицом к Курчавому… Вот так!.. Ну стрелять в тебя мы, так и быть, не станем. Мы тебя просто столкнём в эту пропасть, как будто это пуля тебя отбросит назад…
Пица выпятил физиономию, как неандерталец.
- Ты чё, дурак? – всматриваясь в лицо Кравченко, словно пытаясь отыскать там ответ на поставленный вопрос, спросил Пица, - Слушай, ты, когда падал в эту пропасть, случайно головой не обо что не ударился?.. У тебя что, не все дома?.. Ты и в самом деле думаешь, что я соглашусь на такой дикий эксперимент?
Цыган и Борька еле сдерживали себя от смеха. Вид Пицы был очень комическим.
- Чего вы тащитесь, предурки! – выкрикнул Пица, - Вы чё, разве не видите, что он над нами просто издевается!
- Граф, - сказал Генка, - хорош выпендриваться! Говори: где пещера?
- Я же сказал вам, что, если вы хотите увидеть сокровища Великого Бабека, то должны во всём меня слушаться, – хладнокровно и сурово ответил Андрей, - Фуфло, делай что тебе велено!
- Ты чё, не в своём уме? – выпалил Пица, - Да я сейчас сам тебя сброшу в эту пропасть!
- Ну что же, тогда ты никогда не увидишь сокровищ Великого Бабека! – уверенно ответил Андрей, - Ибо, кто не умрёт для себя, тот никогда и не воскреснет для жизни вечной. Потому говорю тебе: издали увидишь только сокровища будущей славы сынов спасения, если не отвергнешь себя, пользоваться же ими не сможешь.
- Хорош тут выпендриваться! – закричал Генка, - Говори: где пещера?
- Я же сказал вам, что не знаю. Туда надо отправляться! – и Андрей кивнул вниз.
- Стойте, стойте! – озарило Бурого, - Я всё понял! Сокровища Бабека где-то здесь! Пещера должна находиться в районе этого водопада!.. Так говоришь, что ты стоял тогда именно на этом месте? – уточнил он у Андрея.
- Да.
- И что было потом?.. Ну после того, как ты полетел в пропасть?
- Я плохо помню. Помню только, как очнулся в каком-то тёмном и холодном месте. При этом, я несколько раз терял сознание. Потом встал и попытался осмотреться, где я. Вскоре глаза мои немного адаптировались к этой сплошной темноте. И тогда мне удалось разглядеть какие-то здоровенный глиняные кувшины. В один из них я и засунул руку. Таким образом мне и достался тот перстень с серёжками. В полусознательном состоянии я положил их во внутренний карман своей мокрой куртки. Потом снова наступил провал в памяти… Кажется, я нырял в какой-то каменный колодец… Если не ошибаюсь, то, насколько я помню, именно через этот колодец я и попал в ту пещеру… Видимо, таким же способом мне удалось и выйти оттуда.
- Ну а что ещё ты помнишь? Было ли ещё что-либо такое, необычное, легко запоминающееся в той пещере? – не отступал Бурый.
Андрей напряг память.
- Кажется, там был слышен какой-то гул… словно шум воды, что доносился из-за каменных стен…
Бурый переглянулся с Чижом.
- Теперь ты понял, где нужно искать пещеру?! – ликующим тоном сказал он Генке.
- Судя по всему, здесь должно быть какое-то подводное течение. Именно благодаря ему и возможен доступ к тому колодцу. Угадав угол падения, можно попасть в то течение!.. – Произнёс Чиж, - Фуфло! Ты сейчас полетишь в эту пропасть и, таким образом, тебе первому выпадет такая честь, увидеть своими собственными глазами сокровища Бабека!
Пица остолбенел.
- Чиж, ты чё, блин, в натуре поехал, как и этот?! У тебя также «планку перемкнуло»?.. Тебе нужны эти сокровища – вот сам бери и прыгай в эту бездну! А мне такое счастье тысячу лет снилось! – и он выругался матом.
Тогда Цыган, окинув взглядом расстояние до нижней точки, вдруг произнёс:
- Ладно, была не была, я попробую обследовать дно этого бассейна!
И он снял с себя рюкзак и достал из него моток десятиметровой верёвки. Так как этой длины ему не хватало, он взял и Борькину верёвку. Связав их воедино, Цыган принялся раздеваться, чтобы не замочиться.
- В армии я был лучшим пловцом! Мы служили на одном из островов. Бывало, в самоволку не бегали, а плавали за три километра! Так что, к холодной воде мне не привыкать.
Борька, Пица и Бурый крепко ухватились за одни конец верёвки, а Цыган принялся осторожно опускаться вниз.
Оказавшись в воде, Цыган набрал в лёгкие побольше воздуха и нырнул. Несмотря на то, что вода в этом природном бассейне была взбудоражена напором водопада, видимость в ней оставалась такой же прозрачной, как и в обычной горной реке. Здесь даже плавали рыбы. Глубина же этой впадины составляла метров пять.
Цыган опустился до самого дна и принялся исследовать подводные скалы. Вскоре он увидал какую-то очень узкую щель. Однако, она привела его лишь к тупику. Никакой пещеры обнаружить ему там так и не удалось. Чтобы перевести дыхание, он вынырнул на поверхность.
- Ну, как там у тебя успехи? – поинтересовались у него сверху.
- Да здесь столько всевозможных щелей, что мне не хватит и дня, чтобы их все осмотреть!
Борька предложил дружку свою помощь. Поспешно раздевшись, он также спустился вниз.
- Ты обследуй левую сторону от водопада, а я буду исследовать правую сторону! – сказал Цыган Борьке.
И они продолжили свои поиски…
После десятка два безуспешных ныряний, Цыгану наконец повезло. Под самим водопадом он обнаружил узкую щель. Туда же исходило небольшое течение, за счёт убойной силы самого водопада. Цыган поплыл по тёмному коридору, который оказался довольно, таки, извилистым. Вскоре он нащупал в потолке этого каменного туннеля отверстие. Он просунул туда голову, а затем и всё тело. Сомнений больше не оставалось, это была какая-то пещера. Но там было совершенно темно. Поняв, что без фонаря ему не обойтись, Цыган поплыл обратно к выходу.
- Кажется, я что-то нашёл! – громко крикнул он Генке, - Но мне нужен фонарь! Заверните его во что-нибудь непромокаемое и сбросьте мне!
Чиж быстро достал из рюкзака фонарь и завернул его в салафановый пакет.
- А ты дай ему ещё и пустой рюкзак!.. Ну чтоб сокровища сразу набрать! – окрылённый успехом, предложил Генке Пица.
- А тебе-то какое дело до этих сокровищ? Ты ведь сам отказался от своей доли! – издевательски ответил Чиж.
Пица обиженно скривился.
- Да ладно, так и быть, я прощаю тебе твоё непослушание! – на радостях сказал Генка, - Отвалю, так и быть, и тебе небольшую долю! – и он сбросил вниз фонарик и рюкзак.
Выловив в воде брошенные ему вещи, Цыган снова поплыл в ущелье…
Луч света осветил пещеру. Цыган неуверенно подошёл к здоровенным глиняным сосудам. Как же их было много!
Трясущейся от волнения рукой он полез в первое горлышко, что оказалось ближе всех.
- Монеты! – вслух воскликнул он, - Золотые!!! А-а!!! – издал он душераздирающий вопль, что отображал всю его внутреннюю радость, - Нашли! Нашли! Господи, я богат! Теперь у меня будет всё, чего только ни пожелает душа моя!!! – и он зарыдал от счастья, - Так не бывает! Это сон! Ущипните меня! Ну кто-нибудь, врежьте мне пощёчину! Я хочу убедиться, что я не сплю!!!!
Цыган бросился к другим сосудам. Там оказались такие же золотые монеты, ювелирные изделия, сапфиры, алмазы…
Цыган начал обливать себя сокровищами. Он сыпал себе на голову золотые монеты и плакал, сходя с ума. Он не знал, зачем ему их так много, но был уверен, что счастья не бывает много. Его всегда недостаточно…
Немного успокоившись, он наконец принялся набивать рюкзак драгоценностями.
- Не могли рюкзак побольше сбросить!.. Ого! Килограмм сорок будет! – радостно произнёс он и взвалил обширную сумму себе на плечи.
Фонарь Цыган положил около колодца, чтобы потом без труда его найти в темноте. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он погрузился в воду.
На этот раз он уже не плыл, а шёл по дну ущелья. Плыть ему не позволял тяжёлый груз за спиной. Его сердце строило огромные планы на будущее. Конечно же, теперь он выстроит себе такой дом, что даже Чижов-старший позавидует ему! У него теперь будет всё! Всё! Всё!!!
Цыган собирался уже выйти из горного ущелья, когда почувствовал, что его словно что-то не пускает. Он напрягся и сделал усилие, чтобы рюкзак наконец пролез в ту узкую щель, в которую он с такой лёгкостью проплыл без рюкзака. Но эта попытка не увенчалась успехом. Он стал дёргаться всё сильнее и сильнее. Но, безрезультатно. Тогда он попытался отстегнуть рюкзак и попробовать протащить его боком. Однако ущелье оказалось настолько узким, что он не смог развернуть своих плеч, чтобы добраться руками до стягивающего пояса, до упряжки рюкзака.
Цыгана охватила паника. У него ничего не получалось. Ни вперёд, ни назад продвинуться он больше не мог. Снять с себя рюкзак – у него также не получалось. Воздуха в лёгких уже не хватало. И тут ему на память пришли слова Графа: «Уж больно узки врата в Царствие Небесное. С ярмом сокровищ туда не пройти. Таковой застрянет в узких вратах. И потоки вод жизни поглотят его. И даже возжелав потом избавиться от них, он не сможет сбросить их с себя. И пучина морская, как чудовище, поглотит его».
В глазах Цыгана отобразился неописуемый ужас. Он даже не мог толком понять, чего же больше испугалась его душа, неминуемой смерти, или того, что ожидает его за этой смертью…
Борька держался за верёвку и ожидал возвращения Цыгана. Того что-то уж очень долго не было. Тогда Чижов отправился на его поиски.
Уже через несколько минут Борька наткнулся на дружка. Тот стоял в ущелье, перекрыв собой проход. Его рот был открыт и холодная горная вода циркулировала уже в его лёгких. Он не дышал.
Испугавшись от увиденного, Чижов бросился плыть обратно.
- А где же Цыган? – выкрикнул Генка брату, когда тот оказался около верёвки и скомандовал, чтобы его поднимали наверх.
- Нет больше Цыгана! Захлебнулся!
От этой новости у Пицы мурашки забегали по спине.
Генка, Бурый и Пица принялись вытягивать Борьку.
Внезапно верёвка, в том месте, где она была связана в узел, развязалась. С испуганным криком Чижов-младший полетел обратно в пропасть.
Генка растерянно смотрел на младшего брата. Тот был жив. Однако, течение горной реки вынесло его из каменного бассейна и понесло вдаль. Уже через несколько минут тёмное пятно его силуэта скрылось с поля зрения.
- Я убью тебя, тварь! – от отчаянья закричал Чиж и бросился к Андрею, - Это ты нашаманил здесь, колдун фанатичный!
Андрей ничего не ответил.
- Конец пришёл тебе, конец! – и Генка достал из кармана пистолет и направил его на Андрея, - Молись своему Богу, фанатик несчастный!
И Чиж нажал на курок.
Однако, выстрела не последовало.
- Не суетись, Чиж! – подал свой голос Бурый и вытянул из-за пояса свой пистолет.
Но Генка снова и снова нажимал на курок, а выстрела всё не было.
- Я же сказал тебе: не суетись! – повторил Бурый, - Нет у тебя там патронов. Этой ночью я вытащил их у тебя. И у тебя, Пица, пистолет не заряжен.
- Что всё это значит, Бурый? – с недоумением спросил Чиж.
- А то и значит, что я офицер Службы Безопасности! – и Бурый подал сигнальную ракету.
Из-за гор вылетело сразу три вертолёта.
- Ах ты ж мент поганый! – ошарашено прохрипел Чиж.
- Не хами, Чиж, не хами! Ты арестован!..
-25-
...Спецназ сработал четко. Банда была обезоружена и обезврежена. Да и сопротивления никакого фактически не было.
Пока задержанных упаковывали в один из вертолетов, Андрей присел на камень, что лежал у самого обрыва.
Вскоре к нему подошел Бурый и присел рядом с ним.
- А ты ничего, - обратился офицер к Кравченко, - держался молодцом!
Андрей никак не среагировал на эту похвалу. Он уже давно не нуждался в поощрительных словах в свой адресс. Мнение людей на его поступки и действия ему были совершенно безразличны.
- Ты, кажется, раньше служил в разведке? - снова проговорил Бурый.
- Служил.
- А не хочешь к нам? ... У нас неплохие мужики служат... Ты ведь прапор?
Андрей посмотрел на офицера. После небольшой паузы он вдруг произнес:
- И музыканты есть?
Бурый улыбнулся.
- А ты что, музыкант? - решил полюбопытствовать он.
- Да так, немного...
Андрей задумался. Что делать ему дальше? Оставаться "Висящим на древе" он больше не мог. То, что он мог позволить себе находясь под покрывалом, было совершенно неприемлемо для него без покрывала. Ведь покрывало давало ему некое дерзновение перед людьми. И проблема была даже не в том, что Кравченко хотел остаться не узнанным. Он вдруг остро ощутил, что теперь ему надлежит облечься в некий иной образ. Нищий, бомж - должен был уйти в небытие. Ну не мог он вернуться в тот старый двор прославленным. Прийти туда Нищим без покрывала, было равнозначно тому, что снять с себя одеяние скромности и смирения. А для Андрея это означало оказаться совершенно нагим, и перед людьми и перед Богом. А вернуться ему нужно было...
- А что, нужны нынче в армии старшины? - как-то загадочно спросил Андрей.
- Конечно, нужны!
И тут до них донесся голос радиста:
- Аист! Аист! Я Титан, ответьте!
- Аист? - напрягая память, переспросил Кравченко, - А фамилия его, случайно, не Дюрягин?
- А вы что, знакомы? - и офицер с удивлением посмотрел на Андрея, - Да. "Аист" - это позывной майора Дюрягина.
- Дюрягин уже майор?! - Андрей не мог поверить, что вот-вот встретится со своим армейским другом. - Я могу обратиться к нему по рации?
- Да нет проблем! - ответил офицер и они вместе проследовали к радисту.
- Аист! Аист! - радостным голосом воззвал Кравченко, - Серега, ты где? Отзовись, братишка! Я Певчий! Я Певчий! ...
Юродивый роман. часть четвертая. висящий на древе
© Copyright: Андрей Певчий, 2009
Свидетельство о публикации №209051000873
Свидетельство о публикации №209051000873
Рецензии