Взрослая

Я всегда была взрослой. Чересчур взрослой. Помню, что мне всегда говорили, что я старшая, поэтому на мне – ответственность. Ответственность не только за себя, но и за моего меньшого братишку. А еще массу вещей я взваливала на себя сама, потому что «эти взрослые» наверняка что-нибудь бы упустили. Они никогда не могли разложить квитанции за квартиру по месяцам и вечно забывали что-то оплатить. Мир казался таким шатким, что мог рухнуть от малейшего толчка.

Кстати, о деньгах. Я высчитывала и экономила буквально на всем. К сожалению, деньгами распоряжались родители и очень часто кидали их ни на что. Я никогда не просила игрушки. Я просто не понимала, как можно желать то, без чего в принципе можно обойтись. Обойтись можно было без многих вещей: как же тратить на ненужное? А, может, я просто не видела того самого «тайного детского» смысла в нелепой возне с мертвой куклой без глаза или затасканным засаленным мишкой.

Помню однажды, я тогда уже училась, подружка спросила, почему я всегда в одной и той же одежде. Я тогда искренне удивилась. Хотя, если подумать, то мой гардероб действительно состоял в основном из старых и немодных «маминых» рубашек и джемперов.

А еще позже я носила свитер. Обычный свитер. Необычным было то, что его особенно почему-то невзлюбил самый красивый мальчик потока. Наверно, он (свитер) на самом деле был настолько ужасен. Синий, в невообразимый геометрический рисунок. Я смотрела на него и видела клетки. Человеческие клетки расползались по рукавам, полочке и спинке. Внутри каждой клетки находилось ядро.

Свои эмоции я тоже заточала в клетки, тщательно следя, чтобы они не выбрались, не просочились наружу. Дома я часто плакала, подвывая в голос, когда никого не было, и роняя немые слезы, отвернувшись к окну, если кто-то находился в квартире. Ну, может, сослаться как раз на тот самый пресловутый подростковый период…

Я выросла и мне стали говорить, чтобы я чаще улыбалась, ведь улыбка мне так идет. Будто ее можно нацепить по заказу. А еще меня ругали за излишнюю серьезность. И парни, те самые парни, что тыкали в меня пальцами в школе, начали проявлять ко мне явно повышенный интерес, знакомясь со мной на улице. А я все вспоминала тот злополучный свитер и думала: а подошли бы они ко мне, будь я той, прежней – неуверенной девчонкой с кучей тараканов в голове и вечно нахмуренными бровями.

Я научилась улыбаться, это было не самое сложное. Изображать улыбку, когда уверенные в себе самцы сыто шутили, и нужно было восхищаться их остроумием. Я научилась улыбаться, когда внутри все клокотало и лопалось от злости, но ведь так важно и нужно было источать радость. Я научилась улыбаться, когда в душе не было ничего, кроме ножей, кромсающих плоть. Я научилась… Это было не сложно. Все «взрослые» поступали так.

Я научилась краситься в пять минут, на ходу, опаздывая на автобус и идя в магазин. Я, никогда не знавшая ничего серьезнее гигиенической помады и крема для рук. Наносить привычную маску ежедневно, чтобы затеряться среди таких же масок, чтобы «вдруг» не выделиться, не привлечь внимание… Закон стаи. Закон жизни. Других, отличных, сжирают. Обязательно. Смотрят косо: что это ты?

А потом в мою жизнь такую скучную, размеренную и взрослую ворвался ты. Грустный клоун с черной слезинкой на щеке продавал на оживленной улице воздушные шары. Их было очень много, и они нетерпеливо стремились к солнцу.

Я подумала: белый грим, холодная маска, нарисованные слезы – он хотя бы честен. Я покрываю лицо краской и равнодушием каждый день, рисую красный рот и душу в себе все живое.

Ты был терпелив, заново обучая меня всему. Ты научил меня смеяться. Не выдавливать из себя подобие улыбки, а именно смеяться. Бегать босиком по обжигающему асфальту под удивленными взглядами прохожих и вплетать в волосы одуванчики. Брать еду грязными руками и покупать на последние деньги сосиски местному шарику.   

Впервые я перестала бояться. Бояться потерять работу, заболеть, вылететь из универа, быть неправильно понятой. Ты питал меня свой уверенностью, - я перестала бояться жить.

Грустный клоун с нарисованной слезинкой, ты ушел так же легко, как появился, оставив после себя разноцветные шары и чувство, что где-то меня явно обманули. Завтра я отпущу шары в небо – они обязательно должны подняться. С остальным вот будет сложнее.