Дядя Миша

Дядя Миша.
На Дону  в сельской местности, уклад жизни проще. Это прослеживается, начиная с работы, заканчивая детским садом и школой. Вспоминая свое детство, я твердо верю в то, что городская школа очень отличается от сельской, как и сам образ жизни  детей и взрослых. До того, как собраться в школу дети постарше успевают подоить коров, покормить и напоить всех животных, в некоторых семьях, приготовить еду и собрать сестер, братьев  в школу. С 6.00 начинается движение по улицам. Но не машин, а домашних коров. Во многих дворах  держали  одну корову, конечно, это  по памяти о голодных военных и  первых послевоенных годах.  Ведь в сороковых, народ победитель  восстанавливал полностью порушенную страну. Заводы  еще не работали, а в нашем совхозе его просто еще не существовало. Сразу после освобождения примерно в 1944, образовался совхоз. Дали ему задачу выращивать рис.  В том месте  ближайшая река, была с одной стороны, у поселка Жуковка, но  воды там было не так уж много. Да и находилась она эта соленая речка  ниже по уровню  нашего совхоза. Из тягловой силы  были верблюды, коней было мало, кормить то  особенно было  их нечем. Но после постройки Цимлянской  плотины, в наш  степной край провели каналы, построили водозаборные станции, качали воду из Дона. Это  там где сейчас Константиновский шлюз.
Степь – это  бесконечное  пространство  по весне зеленое и расцвеченное  весенними цветами, тюльпанами, степными петушками разных цветов, маками и конечно зеленой травой. Но наступает лето и  вся эта красота исчезает. На солончаках, да еще в жару - мало что растет  кроме «перекати поля». Вот в этой красоте безграничной, и построили рисовые чеки. В те времена люди были иного склада.  Из Ленинграда приехали несколько человек,  а председателем был отец  Надежды Алексеевны Ивановой, будущей жены директора  нашего  совхоза, но это было уже потом, вначале, Константин Михайлович вернулся с войны, родом он был сибиряк. В пятидесятых  первого председателя  сменил Павел Васильевич Ждамиров. Они с Константином Михайловичем  пришли,  похоже, в одно время. Оба молодые, энергичные, фронтовики, отставные офицеры. Начали  строить  жилища и  складские помещения. Пока  не было воды, ставили юрты, собранные из  щитов, а когда появилась вода в каналах, уже из самана. Наша школа была одноэтажной саманной постройкой. Когда  мы переехали из станицы Мелиховской, где родители завершили строительство винзавода Керчикский,  школа уже была  восьмиклассной. В 2020 , нашу школу снесли, 21 мая 2021 года я увидел только  ровную площадку  бывшей нашей школы.
В далеких шестидесятых, мои родители  построили очередной перерабатывающий завод в  создаваемом тогда  Волго - Донском винсовхозе №1, теперь это  Зеленолугский. 21 мая 2021 , года я приехал с сыном и внуком  в то место где заканчивал в 1965 году среднюю школу. Из знакомых у меня там оставался только друг детства Александр Николаевич Лавриков, для меня просто Шурик. Он остался один из всех кого я знал. Одни, как и я уехали в Ростов или другие города, и там растворились навсегда в общую массу городского населения. Те, кто вернулся после службы, уже  умерли от старости и  сопутствующих болезней.  Но с Шуриком мы в этой жизни все - таки успели встретиться.
Парадокс сельских поселений заключается в том, что как бы хорошо ты не скрывал информацию, о тебе всё равно всё знают. Поэтому в школе царит "домашняя" атмосфера, как между учениками, так и между учителем и учеником. Если в городской школе директор не досягаем, а многие дети и в лицо его не знают, то в деревне это может оказаться лучшая подруга твоей мамы или соседка по участку. Наш директор  был бывшим летчиком Никитин Евгений Сергеевич. Сказать, что он был очень строгим, не могу. Мы никогда не слышали, что бы он  разговаривал громко, кого то отчитывал. Это был  простой и очень интересный человек. Очень редко, как и все его ровесники, он рассказывал нам о воздушных боях, о тех трудностях, которые  сопутствовали воинской службе. О своих фронтовых товарищах, но это только после уроков. На уроке географии, он рассказывал по карте о тех государствах, которые видел сам. Все мы  послевоенные пацаны, были немного хулиганисты, порой глупо агрессивными. Потолки в нашей школе были из струганых досок. Писали мы чернилами и носили в школу перьевые ручки. Авторучек, мы еще не знали, а про шариковые и гелевые стержни узнали лет так через сорок.  Перья были вставными, и иногда ломались.  Вот такие  перышки мы вставляли в деревянные ручки  и,  отломав  два крыла,  бросали в потолок. Кто эту глупость придумал, уже и не помню. Но все мы были помешаны на метании ножей. Соревнования проходили после занятий, мы делали уборку, и для этого переворачивали парты набок. В  таком соревновании принимал участие и я, в далеком будущем преподаватель вначале в школе младших авиационных специалистов, а позже в политехникуме связи Ростове на Дону, где был заведующим лабораторией цифровых систем коммутации и заведующим кафедрой. Но тогда уже на такие художества рука не поднималась. Так вот, в самый разгар соревнования, когда дошла очередь до меня, и одноклассники громко о разном спорили, наступила тишина. Я увлеченный, целью на потолке этого просто не заметил и метнул свою ручку, которая почему то свалилась на пол. И тут слышу за спиной, голос директора, « эх - ты мазила…» Наградой мне было исключение из школы на неделю.
В сельской местности это повсеместная проблема, поэтому учитель физики по совместительству ведет уроки химии , математики, истории и внеклассные занятия (кружки). А все потому, что преподаватель в возрасте, а заменить ее некому. Брат нашего директора Иван Сергеевич, преподавал физику. Наверно потому я ее и в техникуме и в институте очень хорошо знал, особенно мне нравился раздел электричества. В кружке, мы собирали  приемники на одной лампе. Делали  сами  приемную антенну. Подключенный к этой антенне трофейный приемник, брал множество радиостанций мира. Мы слушали  ничего не понимая, а Иван Сергеевич, говорил, учите  языки, пригодится. Вот и старались, учили, вначале Французский, который мне помогал  учить отец, а потом почему то Немецкий, тут отец категорически отказался,  и отослал меня к своей сестре, она в оккупации этот язык выучила по нужде, а отец его ненавидел.
Выучив уроки и  выполнив работу по дому. Я бежал к своему другу. Друг мой-это  красавец Буденновской породы, Василек. Имена  коням дают  не так как людям. В одной части имени имя  отца, во второй матери. Получилось что мой жеребчик, получил  имя нашего семейного  цветка, который был в гербе моих прародителей Кудяковых еще со времён «Золотой Орды».
История его рождения  была необыкновенной. В табуне,  ночью, вдруг его мать начала рожать жеребенка. Наш дядя Миша  к которому мы с Шуриком каждый день ходили , а летом пасли с ним табун совхозных коней, умел принимать роды и знал все тонкости  . У меня  как всегда оказался в сапоге нож,  вначале  этим ножеи  разрезали  пузырь. Потом  дядя миша скомандовал мне тащи его за ноги. Мы с Шуриком как могли потянули и вытащили на свет божий  красивого бурого с белоц полосой на лбу и в белых чулочках жеребенка. Дальше понадобился опять мой нож, Дядя Миша  держал голову, Шурик гладил кобылицу по лбу и уговаривал не волноваться. Своим полуметровым  с деревянной ручкой ножом для метания - почти как у Бармалея,  я с горем пополам обрезал пуповину и  как сказал дядя  Миша и крепко завязал ее узлом. В это время он занимался кобылицей,  нужно было держать детское место, и помочь ей  втянуть его обратно,   что - бы не попала грязь. Ни о какой стерильности тут речи быть не могло. Вокруг была ночная степь. Что бы жеребенок не простыл , мы накрыли его  сеном из брички, а кобылицу привязали возле нее. При свете  костра, дядя Миша, зачистил копытца новорожденного, а мы с Шуриком обтирали его травой. Утром, мы его положили в телегу, и дядя Миша повез  драгоценный груз в конюшню, а мы следом гнали весь табун.
Пока  Василек был мал, я приучил его брать из моего кармана кусочек сахара, что он проделывал  довольно виртуозно. Но когда  вырос, его физиономия уже в карман не влезала, а карман моего ватника, был всегда порван. Глядя на это безобразие, тетя,  сделала мне накладной мелкий карман для сахара. Но вот наступило время  обучения. Это самый сложный момент во взаимоотношениях коня и человека. Примерно неделю я  приучал  Василька к седлу. Конечно, особого удовольствия он не выказывал. Но на второй неделе, уже без седла на него взгромоздился сам я, тогда уже у меня был рост 1метр 85 сантиметров. Как только я  уселся  и взял повод, его отпустили. Прямо с места он рванулся в знакомую степь. Намереваясь там меня сбросить. Но я направил его  на пашню, где он довольно скоро выдохся и уже перестал  злиться на меня, поняв, что я его обижать не собираюсь. Но выбравшись на твердую землю, он  вытворил свой коронный номер. Высоко  взбрыкнув, прыгнул как кошка вперед и встал в свечку. Но  поняв, что я держусь на его спине, крепко, изменил свои намерения, наверно вспомнив  тот сахар, который его ждал в конце обучения.    
По характеру Василек был … пожалуй эгоистичный и даже злобный. Спуску  другим не давал.  Не всякий мог его вывести из база, где он устраивал  драки. Были только два человека,  я сопливый мальчишка, еще школьник, и конюх дядя Миша Вахромеев. Дядя Миша – был нашим любимцем и учителем. Он первый  учил нас пацанов, как правильно заседлать коня. Как починить сбрую. Как сплести кнут или сделать арапник. Да еще  очень и очень многому из того чему в школе не могут научить. Сам он прошел первую мировую,  гражданскую, Великую Отечественную. И все войны в кавалерии. Опыт у него был,  можете представить какой. Учил он нас не только  обхождению с конем, владению шашкой, но и  отношению к окружающим нас. Мы у него научились отличать добрых людей от злых и ущербных. Наверно эти рассказы слышал и Василек. В сельской местности кони это  средства передвижения. Вот и приглядел его наш новый объездчик.
Это человек, который  следит за порядком на плантациях , что бы не воровали. В нас пацанов он много раз стрелял солью, крупнозернистой, каменной. Наверно кто - то еще помнит эти «восторги» при отмачивании  в воде  объекта воспитания. И вот как то летом я пришел на конюшню, и мне  сказали, твоего Василька отдают Сорокину, так была его фамилия. На утро этот новоявленный  наездник явился за Васильком.  Заседлал и вывел на  площадку перед конюшней. Плюхнулся в седло и тут начался цирк, который чуть было, не стоил жизни данному субъекту. Василек  продемонстрировал свой коронный номер, а наездник  оказался не совсем подготовлен к таким  сюрпризам, он вылетел из седла, м попал на изгибы задних ног. Василек закончил первый такт своего номера,  от которого  Сорокин, пролетев несколько метров по воздуху, продолжил свое путешествие уже на земле , ободрав живот и даже лицо. Но после второго такого номера  Василек  произвел третий, ранее не виданный ни кем. На задних ногах он сделал разворот и  несколько шагов, в сторону упавшего всадника, схватил зубами его за ремень. Честно говоря,  я его этому не учил. Но Сорокину здорово повезло, из конюшни выскочил дядя Миша и отбил  наездника. Больше мы его на конюшне не видели. Ездил на велосипеде, а потом  уехал куда - то, навсегда. О повреждениях этого горе наездника, мне рассказала тетя. Она была фельдшером. А в то же лето Василек спас мне жизнь, умчавшись от пьяных объездчиков  стрелявших картечью. Второй раз, он сам чуть не погиб, отбросив меня головой назад, после прыжка через оросительный канал, и сам лег на бороны, в которые должен был влететь головой - я. После этого прыжка, очередь спасать друга,  досталась мне. В поводу с разорванной грудью, поддерживаемый босым мальчишкой, по только что скошенному полю , километра три, мы только к вечеру добрели до конюшни. Где нас ждал наш дядя Миша. Василька мы лечили с ним вдвоем. Но дома увидев окровавленные содранные ноги моя мама закатила истерику, как это сын директора завода, околачивается на конюшне… В этой беде меня спасла тетя. Она доходчиво объяснила маме, что ее сын настоящий татарин, и без коня ему  очень  трудно жить. Что все мои старшие и даже отец, провел  детство в общении с конями проживая в Крыму. Больше этих истерик  в доме никто не слышал, тетя умела поставить точку в нужный момент в нужном месте.
Сын дяди Миши, жил в Москве. Он был военный, в звании полковник. Я увидел я его только на похоронах нашего дяди Миши. Нас мальчишек, тянуло к нему, как магнит тянет мелкие гвоздики. Но не всех брал в свою бригаду дядя Миша.
Нет, он не прогонял никого. Но лодыри - сами уходили. Ведь мы не только  наездниками были. Мы работали наравне с взрослыми. И ни каких поблажек нам не делали. Чей ты там сын? Если лодырь, мы такого не знаем, одним словом у нас была дружная компания.
В свободные минуты . мы просили дядю Мишу рассказать  про войну. Он, не имевший ни какого образования. Так умел рассказывать, что наши  уши ловили каждое его слово. При этом он нас учил, как выжить. Одним словом учитель был что надо. Его уроки  пригодились мне, когда я служил в армии. Но не только военными рассказами покорял нас мальчишек  старый табунщик дядя Миша. Была в нем какая то притягательная сила, которая вливала в наши  мысли и поступки  желание  приносить окружающим нас людям и животным  радость, заботиться о слабых. Всегда, при любых ситуациях не падать духом. Не впадать в  истерики  при возникновении  серьезных  нештатных ситуаций. Как нам  все это пригодилось в жизни. Многим сегодняшним педагогам  недостает  тех жизненных знаний и четкого понятия, что такое добро, что такое  зло. Вот такие учителя были в моей жизни. Я благодарен судьбе, за то - что она свела меня именно с ними. От них я узнал и научился многому, а ведь об этом  еще ни одного учебника не написали. Пока мы живы, мы будем их помнить поименно, а они, там, на небесах, пусть видят кем мы стали в этой земной жизни.