Как-то раз под Новый год...

Вот уже снова конец декабря, еще один год минул, можно сказать – промелькнул мимо… Что он оставил после себя? У молодых, конечно, - масса впечатлений, ожиданий и надежд на будущее. А вот у тех, кто немало пожил на этом свете, наверное, с каждым годом все сильнее ностальгия по тем временам, когда «были и мы рысаками…».
Вот и мне в преддверии Нового года тоже припомнился один забавный случай… Произошел он лет двадцать назад, а то и больше, я уж и забывать о нем стал. Но вот на днях в магазине встретил я одного своего знакомого из Бурхалы (это такой поселочек почти в самом центре Колымы, я там жил когда-то), разговорились мы с ним, вспомнили общих знакомых и друзей. И вот ведь дело какое - кого ни вспомним, тот или совсем "на материк" подался, или в Магадан перебрался!
Поговорили мы с товарищем и стали делать покупки. Оказалось, что цели у нас схожие – купить что-нибудь к Новому году, пока в магазинах еще нет особого ажиотажа и связанных с ним толкотни и очередей. И вот, глядя на магазинное изобилие съестного и спиртного, я и вспомнил те перестроечные времена (с 1985 и вплоть до 1992 года), когда практически по всей стране в магазинах зияли пустые полки, а вдобавок к этому еще и приняло советское правительство так называемый «сухой закон».
За нашим «национальным продуктом» стояли километровые очереди, в которых часто происходили драки, люди разбивали друг другу носы, головы, ломали руки. Были и трагические смертельные случаи. Рассказывали, что когда о том, что происходит с народом, доложили генеральному секретарю (советский царь и бог), тот якобы сказал: «Пусть дерутся. А приличные люди в очередях за водкой не давятся».
Так вот, однажды в то веселое перестроечное время, под Новый год, решили мы с одним моим товарищем (его Володей зовут) добыть к празднику куропаток, зайцев и, если повезет, лис - женам на воротники. Надумали пойти на три дня в тайгу, в верховья речки Правая Бурхала, там старатели передвижные домики оставили, в них можно было переночевать в тепле.
Ну что, как решили, так и сделали. Такие походы были для нас не внове, собрались, как положено, встали на лыжи, и в путь.
Из поселка к домикам добрались за четыре часа. Могли бы и быстрее, да уж больно в лесу хорошо было, мы пару раз останавливались, чай пили да куропатку, подстреленную по пути, на костре зажарили.
Выбрали домик (их там три или четыре было) для ночевки, угля из-под снега наковыряли (около бани брошенный с лета остался), дров для растопки заготовили и решили пойти по окрестным сопкам погулять, обстановку разведать.
Идем гуськом, Володя впереди, я за ним, понемногу склон сопки подрезаем, поднимаемся вверх. Снег глубокий, под ним сплетенье веток стланика - пока поднялись на хребет, вспотели изрядно.
На хребтине сопки следов заячьих и куропачьих - уйма! Разложили мы рюкзаки, достали капканы, стали настраивать, устанавливать на самых набитых тропах. За работой не заметили, как и стемнело.
А было как раз новолуние, как говорят - "черная луна". Темнота навалилась сразу, хоть глаз выколи. Хорошо, что небо было чистое, звезды высыпали ясные, большущие, они немного лес освещали, ну и от снега отражение, в общем, ориентироваться кое-как можно.
Пошли мы в обратном направлении, к домику. А знаете, как с сопки на охотничьих лыжах  спускаться? Чуть зазевался, зацепился за торчащую ветку стланика или на пенек наехал - и покатился кубарем. Да и снег -  где плотный, где рыхлый, где лыжи бегут, как салом смазанные, а где, наоборот, - с места не сдвинешь. Из-за этого дергаешься на лыжах, как марионетка.
Кое-как добрались до последнего спуска, осталось метров сто съехать вниз - и все, на месте.
Взяли мы палки из сухих лиственниц, оседлали их (чтобы притормаживать на спуске) и - э-эх! Понеслись с горы, как ночные птицы, только и смотрели, чтоб не врезаться  в какой-нибудь темный силуэт, а больше ничего уже и не было видно.
Вылетели на ручей, на наледь ниже бани. Вроде бы все в порядке.
Пока в домике печь топили, пока ужинали, глубокая ночь настала. Улеглись спать, но не спится. Под домиком, разбуженная теплом и нашим присутствием, какая-то живность скребется - то ли мыши, то ли крысы, в лесу за стенкой звуки какие-то, что-то трещит, ветерок в деревьях гуляет, шумит. В общем, тревожно.
Стали мы друг другу байки разные рассказывать, какие обычно на охоте рассказывают, врем, конечно, вдохновенно, главное, чтоб складно было.
А домик наш, надо сказать, стоял на отшибе, торцевой стенкой с окошком смотрел в сторону глухого распадка, где ни горняцких полигонов, ни троп человеческих не было. И вот мы лежим, своими же рассказами о страшных случаях напуганные, молчим и невольно прислушиваемся к тому, что в лесу происходит.
Вдруг за этой самой стенкой, что в распадок смотрит, слышим страшный  топот, кто-то тяжелый, гулко топая, обежал домик кругом и рванул дверь на себя.
А мы с Володей лежали на кроватях, приподнятых от пола на ящиках, чтоб теплее было. От печки горячий воздух вверху собирается, а пол ледяной.
У каждого из нас под боком ружье, заряженное жаканами. Сначала-то ружья на стенках висели, в холодной прихожей, чтобы не запотевали и не заржавели, но потом как-то незаметно они к нам поближе перекочевали.
И вот, только дверь заскрипела, упали мы с Володей с наших высоких "насестов", ружья выставили да как закричим хором: "Стой, кто идет?'".
А от порога из кромешной темноты голос: "Да я это, вы что, мужики?". Голос вроде знакомый, человеческий. Зажгли мы свечку, но ружья не бросили. Когда уже свечка разгорелась, разглядели мы, что это наш хороший знакомый, Юрка. Весь в снегу и замерзший, как бобик.
- Ты как здесь оказался?! - закричали мы. - Почему из распадка идешь, да еще без лыж?
Оказалось, он к нам ехал из поселка по дороге на своем "Москвиче". Решил нас винцом, портвейном марки «Кавказ» (слышали вы ныне о таком?!), купленным по редкой удаче в Сусумане, угостить (напомню, тогда горбачевский «сухой закон» был), да застрял в наледи. Сам выбрался кое-как, весь промок. Чтобы не замерзнуть, бежал все шесть километров пути от наледи до домиков. В темноте мимо домиков в распадок проскочил, потом учуял запах дыма, вернулся назад. Так вот и заскочил к нам "нечистой силой"...
Пришлось нам вставать и среди ночи шлепать к наледи "москвичонка" вытаскивать. Вытащили, конечно, по самые уши промокли, но ничего, сразу же у машины портвешком "подогрелись".
Потом вернулись пешком в домик, сели праздновать благополучное завершение «страшного» приключения. Вспоминая, как падали с кроватей, хохотали до икоты. Больше всех Юрка смеялся, хотя для него-то история вполне могла закончиться самым неблагоприятным образом, окажись у кого-нибудь из нас, "храбрых" охотников, как говорится, "кишка тонка" ...
Так мы в ту ночь и не поспали. С рассветом ушли в тайгу, а Юрка пошел машину заводить, чтобы в поселок вернуться…
Уже и не помню, сколько и чего мы добыли тогда к новогоднему столу, а вот про "лешего" все помнится. Как представлю наши крики грозные «Стой, кто идет?», Юркины глаза испуганные в блеклом свете свечи, так и смешно становится, и тепло, и грустно...
Где вы, годы золотые? Где ты, радость безмятежная? Праздники наши безыскусные, искренние...
С Новым годом, друзья мои! С Новым годом!
Декабрь 2007 г.
п. Ягодное, Магаданская обл.