Чайники в альплагере. Часть 2

                Азия

Душанбе нас встретил чудной погодой, яркими красками, восточной пестротой. Лично я ходила широко раскрыв глаза и пялясь на необычную архитектуру, застревая у каждого лотка с мантами, восточными сладостями и множеством всяких сувениров. Когда мужикам надоело вытаскивать меня из каждой дырки, они согласились зайти в чайхану. Наше уверенное шествие к ней было прервано зрелищем, малопонятным для европейца: прежде чем зайти в чайхану, таджики мыли ноги под краном. Андрюха начал настаивать на соблюдении местных обычаев, чему мы с Витькой категорически воспротивились. Решили понаблюдать и выяснили, что моют ноги те, кто садится на дастархан — возвышение типа низкого столика, где они сидят по-турецки в кружок по четыре-шесть человек, а посередине обед. Для «белых» стоят обычные столики со стульями отдельно. Кроме того, оказывается, чашку чая нельзя купить – чай продается большими чайниками. А чайников нет, их надо «ловить», ожидая пока какой-нибудь освободится, и мыть самим все под тем же краном, где и ноги. Это нас не остановило, и, раздобыв себе чайник и чашки, накупив разных неизвестных сладостей, мы, наконец, уселись за стол. О, как вкусен зеленый чай с этой самой сластью, забыла ее название. Пытаемся определить ее состав, как вдруг Витька заявляет:
 – Не знаю как мука, а волосы тут точно есть! – и вытягивает волосину.
Андрей бледнеет и, зажимая рот рукой, вылетает из-за стола и уносится в неизвестном направлении. Я хохочу, Гусев в растерянности продолжает держать в одной руке кусок сласти, в другой злополучную волосину. Но не долго я смеялась: подошел молодой человек и сообщил нам, что лучше бы нам по-хорошему убраться отсюда, а то старики-таджики очень недовольны. Оказывается, эта чайхана — мужская, а я своим присутствием оскорбляю аксакалов. Они еще терпели, пока мы вели себя тихо...

Впечатления этого дня вообще необычны. После чайханы мы зашли в магазин и наблюдали, как какая-то приехавшая из кишлака семья, устав от долгого хождения, уселась прямо на разложенные образцы ковров отдыхать. И отдыхали-таки! А вообще, они такие разные все, что, наверное, это не только таджики, а много других племен и народов. Потом Андрюшку чуть не побили местные парни, когда он попытался сфотографировать двух девушек в национальных костюмах. Девушкам Четвериков понравился, они разулыбались, и, видимо, поэтому возревновавшие таджики набросились на бедного Андрея. Скандал удалось быстро погасить, и мы пошли искать по поручению Таньки улицу Лахути, где живет ее знакомый.
Улицу удалось найти довольно быстро, а вот дом №92 — исчез! На перекрестке дом №82, перейдешь дорогу — дом №101. Куда делись остальные — никто нам сказать не может. Конечно, был сильный сель месяц назад, конечно, он наделал много бед и убытков на миллионы, но явно до этой улицы не добрался. Наконец, нашелся знающий человек и направил нас в какой-то двор, завернув за сараи. Там нам открылся уличный аппендикс. Вот тут-то и скрывались недостающие номера. С облегчением мы ринулись к номеру 92, а на нас ринулась собака. Хорошо, что загородка высокая! Выглянул улыбающийся человек, успокаивая, что собака не укусит, но, узнав, что нам нужен Леша, зарычал на нас не хуже собаки, и мы поспешили ретироваться, не ожидая, когда он выполнит свои угрозы и совершенно не соображая, чем же можно было так достать соседа. Решили по городу больше не бродить, пока целы, и уехали на перевалочную базу, попросту на перевалку. Перезнакомились со всеми обитателями, наорались песен, наелись арбузов и улеглись спать на нарах. О, эти холодные ночи! Просыпаюсь от цокота зубов. Нас человек пятнадцать, и у каждого их по тридцать с лишним. Ну и музыка! Сваливаемся все в кучу и, грея друг друга, засыпаем, на этот раз до утра.

                На перевалке

На следующий день мы опоздали на автобус, увозящий в лагерь первую партию альпинистов. С горя пошли в город. На этот раз в книжный магазин, соблазнившись рассказами бывалых о шикарных фотоальбомах. Но надо же, их еще не завезли. Купили мы по альбому средней паршивости и вернулись назад на маршрутке. На перевалке разыграли Гусева, сказав, что забыли альбомы в машине. Ох, как заметался Витька! Это надо было видеть! Причитая:
 – Это же четыре рубля! ЧЕТЫРЕ РУБЛЯ!!! – он метался по перевалке, призывая нас немедленно бежать в город и искать маршрутку. И всё это с таким видом, что мы хохотали до заикания. Добросердечная Катюха, одна из наших новых знакомых, видевшая альбомы, наивно спросила:
 – А ты не это потерял? – И Витька настолько обрадовался, что даже не обиделся, поняв, что его разыграли.
 – А чего вы ржете? Целых ЧЕТЫРЕ РУБЛЯ!" – и спрятал сокровище в мешок.
Не доверяя больше нам, он остался на базе, а мы с Андреем и нашими новыми знакомыми: Катюхой, Галкой, Витькой-соловьем (Я его так прозвала за песни и игру на гитаре) и Талгатом отправились снова в город, на этот раз с целью напробоваться фруктов на базаре. И надо сказать, очень в этом преуспели. Ни один уважающий себя торговец не отпускал нас, чуть ли не насильно запихивая нам в рот свой вкуснейший товар...

Вечер на перевалке я посвятила «скальным занятиям». Узнав, что все мои знакомые занимаются в альпсекциях и только одна я такая «матрасница», я заявила, что они должны меня чему-нибудь научить, и Талгат вызвался быть моим личным инструктором. Не откладывая дела в долгий ящик, он загнал меня на каменную башню и долго измывался, пока я, наконец, не свалилась оттуда. Я решила, что дружить с Соловьем безопаснее и всю ночь обучалась новым песням, принятым впоследствии «на ура» нашими туристами, особенно Нехорошкиным, и принесшим мне большую славу.
 
Так как мы всю ночь пропели, то автобус снова проспали. На наше счастье, пришел еще один, и хорошо, что мы не поехали раньше: первый попал под дождь (вернее, не автобус, а грузовик), и вся группа промокла до нитки. Мы же подъехали к размытому участку дороги, когда дождь уже кончился. Печальное зрелище предстало перед нашими глазами: огромный оползень и мокрые-мокрые наши товарищи. Не помню, в связи с чем, но вдруг выяснилось, что среди них тот самый Лешка, которого мы искали на улице Лахути. Сколько восторгов, сколько причитаний:
 – Надо же, Палец — инструктор!
Между восклицаниями он нам рассказал, как они с дружками несколько ночей подряд врубали магнитофон и озлили соседа до белой горячки. И вот Лешка сбежал в альплагерь, пока у того ярость не пройдет.
Так, болтая, веселые, хоть и нагруженные, пошли мы дальше до лагеря пешком.

Конечно, все лучшие места там были уже заняты, и нам досталась палатка на верхотуре. Мы с Галкой и Катюхой подселились к Раечке из Омска и таким образом сформировали женскую часть нашего отделения. С мужской частью нас познакомили на следующий день. К всеобщему разочарованию ни Талгат, ни Соловей к нам не попали. Зато Гусев попал, и девчонки визжали от восторга: они успели его полюбить за блатные песенки. Исполнение было бесподобным, и надо было обязательно ВИДЕТЬ Витьку, а то весь эффект пропадал.
Кроме Витьки, у нас было два дальневосточника-приморца: Гена-борода, которого мы тут же выбрали старостой, и Леня Кан. Это зубры! Один инструктор по спелео – самого высшего разряда, другой тоже очень серьезный товарищ. И очень юный, но очень длинный Вадик из Норильска, сразу ставший сыном отделения. Инструктор — симпатичный ленинградец Андрей Газимурович. Поскольку отчество его было совершенно незапоминаемым, мы скрестили его с более привычным Казимировичем, и до конца смены путали, изобретая разные варианты. И хотя мы очень уважали нашего инструктора, между собой звали его не иначе как Казимур.
Ну а Четвериков как значкист от нашей дружной компании отбился. Только первые два дня он приходил в нашу палатку, ставшую своеобразным местом встречи друзей, разбросанных по отделениям, а потом наши маршруты разошлись до конца смены, и лишь однажды, на мое счастье, мы пересеклись в очень тяжелый для меня момент, но об этом потом.