Джазкарнавал

КТО-ТО ИЗ МУЗЫКАНТОВ ЗА СПИНОЙ, КАК ЗАУЧЕННУЮ РЕЧЕВКУ, ПОВТОРЯЛ: « ЭТО ПРОСТО ТРУБА… НУ И ВЫСТУПЛЕНИЕ! ПЕСНЯ К ПЕСНЕ…». И, ОПЕРЕЖАЯ ЗАЛ, ТОТ ЖЕ ГОЛОС ПЕРВЫМ ВЫКРИКНУЛ: «БРАВО, «ТРИГОН», БРАВО!..»
Уже выставили звук. До начала выступления оставались лишь три ступеньки до сцены и считанные секунды. Гарик шумно растирал ладони.
- Волнуешься? – чтобы не молчать спросила я.
- Конечно, там же люди. Полный зал! У них так глаза горят…
Гарик пришел в «Тригон» почти сразу, после того, как уехал Олег Балтага - классный барабанщик с именем и своим подчерком. Наверное, это было не просто, занять место мэтра. Одно дело, когда ты еще совсем пацан и никаких сомнений в том, что все моря по колено. Впереди сотни горизонтов, выбирай любой, они все твои. Они рядом, только руку протяни… Когда-то я увидела Гарика именно таким. В лучах прожекторов, в клубе Ла Виктор он собирал на музыкальные вечера местную интеллигенцию. Сейчас это уже почти история. А тогда это были первые Кишиневские сэйшены и свободные, очень модные тусовки. Год за годом Гари Твердохлеб играл то с одними, то с другими, то одно направление, то другое, делал музыку для дискотек. И вот – джаз. Он говорит, что джаз его раньше пугал… Сложно ли было переучиваться? А разве можно научиться джазу? Джаз – это то, что внутри, это сумма прожитой жизни и впечатлений, умноженная на  мечты  опрокинутые в сознании  нежданной иллюзией.
…Тригоновцы приехали в Одессу на международный джазовый  фестиваль несколько часов назад. Это было на четвертый заключительный день фестиваля. Вот-вот должно было начаться заключительное отделение концертной программы. Потом им нужно еще исполнить один номер на Театральной площади на  Гала-концерте под открытым небом, и лишь после этого сейшен  на «Вилле Отрада». Уже заглядывала джазовая певица Татьяна Буева, сказала, что будет ждать их там. Но это не сейчас, чуть попозже. А пока они, музыканты из Молдовы, закрывали официальную часть фестиваля.
У меня уже стерлись впечатления от премьеры «Трио из Бельвилля», анимационного фильма для взрослых, показанного на открытии фестиваля. Уже отодвинулись ощущения от парада оркестров и диксилендов на Дерибасовской, о невесте, которая вырвалась из объятий жениха и бросилась к праздничной музыкальной колонне, выплясывая и подпевая старые в джазовой обработке песни «За Одессу-маму». В тот же день вечером на Театральной площади лучшие диджеи города зажигали электронным джазом молодежь. Это направление первым стал эксплуатировать Каин – большой, неповоротливый диджей. В прошлом году на таком же  фестивале он собрал на улице около пяти тысяч поклонников нового «кислого» джаза.
- Классический джаз – это увлечение для стариков, - он в этом убежден на все сто. – Я хочу, чтобы молодежь тоже полюбила джаз. Пусть начнет с того, который предлагаю я. А там жизнь покажет. – Он оценивающе посмотрел на меня и предположил: - Вам, наверное, моя музыка не понравится.
Рядом стояли парни из Николаева. Они студенты музучилища. Они с автовокзала прямо сюда. И вот, стояли, как заплутавшие путники, не зная, остаться на площади или бежать в филармонию. Что выбрать чистый джаз или его новую, незнакомую форму? Они все же помчались в филармонию, решив, что в перерыве между отделениями прибегут на площадь, благо недалеко, пару кварталов…
Но и в филармонии не было чистого джаза. Об этом с сожалением говорил московский тромбонист Максим Пиганов. Ему не нравится, что сегодня в джазе очень много фольклорных тем. Он сторонник того, чтобы это направление музыки развивалось в старом, классическом русле. Правда у его земляка, лучшего электро-басиста России Аркдия Овруцкого, представляющего в Одессе международный музыкальный проект (Россия-США-Польша-Украина) на этот счет абсолютно  полярное мнение: нельзя стоять на пути у музыки, она развивается по только ей понятным законам. А национальные мотивы, которыми сейчас пестрит джаз, делает его еще более интернациональным. И он припомнил, как  в двадцатых, тридцатых годах, когда появилось направление би-боп, Луи Амстронг, обрушился на музыкантов-новаторов с критикой. Они в ответ обозвали его закостенелым и старомодным. Но не прошло и пары лет, Амстронг и сам заиграл би-боп… 
Где-то внизу, в обшарпанной раздевалке под сценой, Дорел Бурлаку пил кофе и разыгрывался на своей губной гармошке. Вообще, он пианист. Джаз играл всегда. И мечтал о каком-нибудь духовом инструменте. Флейта? Она казалась очень сложной.
- Клавиши не дают такой филировки звука,- объяснял он. – Только духовые инструменты раздувают звук.
Он купил дешевую губную гармошку. Чтобы не мешать никому, закрывался в машине и часами репетировал. Вначале  играл как пальцы и душа ложилась, потом стал заниматься по учебникам. А через какое-то время понял: флейта, оказывается, не сложнее гармошки.
- А сколько стоит та, на которой ты играешь сейчас?
Он нет-нет, и подносил гармошку к губам. Звуков никаких не было. Они, наверное, оставались в его сознании.
-Эта, - Дорик открыл ладони, показав свой небольшой инструмент, - триста евро. – Он засмеялся моей реакции. - Это не дорого. Есть и по тысячи и по полторы тысячи.
Клавишника в «Тригоне» раньше не было. Сейчас нет бас гитары. И из трио «Тригон» перерос в квартет.
- «Тригон» тринадцать лет назад и «Тригон» сегодня – это разные коллективы?
К нам присоединился Анатол Штефанец. Он - скрипка-альт и официальный  руководитель коллектива. На самом деле, он хранитель традиций и имени. Новые музыканты принесли в музыку «Тригона»  новые запахи, новые ощущения, а он, как фундамент, как главная тема, как основа, на которой строится импровизация. И это отчетливо  слышно в «7 steps» новом диске, выпущенном группой.
 - Нельзя мерить творчество годами. Каждый день открывает новые горизонты. Каждый день открывает новые закоулки мистического джаза. – Анатол следил, успеваю ли я за ним записывать, уточнил, - Это не моя фраза. Ее когда-то произнес Миша Альперин. Она мне очень нравится, и я постоянно ее повторяю: «В джазе происходит мистика».
- В коллективе полностью поменялся состав. Не сложно было притираться?
- Это праздный вопрос. Музыканты просто так не соединяются, особенно в джазе. Невозможно ненавидя барабанщика играть джаз. Должна быть абсолютная гармония. Мы выходим на сцену со своей концепцией, идеологией, музыкальным звуком передаем состояние своей души.
- В джазе между музыкантами происходит обмен жизненной информации, – вступают в разговор Гари и Дорел. – Дело в том, что каждый музыкант индивидуален. Джаз позволяет искать новые формы, соединять импрессионизм с авангардом, создавая новые формы и новые образы. И в этих образах виден образ самого музыканта. Мы пришли в коллектив, принесли что-то новое. Толик остался как часть старого коллектива. Он сохранил старое, марку «Тригона». Но сегодня мы все мыслим одинаково, у нас есть жажда к новому, к совершенствованию, жажда получить кайф от творчества. Мы – джазоголики. Мы обогащаем друг друга. Мы семья. 
-Кстати, - Дорик отвлекся от нашей темы, протянул мне небольшую афишу. – В среду в Кишиневе начнется  джазовый фестиваль.
Это большой фестиваль. Пять дней. На него приедут именитые музыканты из Польши, России, Башкирии, Израиля, Чехии, Индии, Германии. Но примечателен он, пожалуй, другим. Впервые на  фестивале в Кишиневе Молдову будет представлять не только «Тригон».
- А в консерватории что-то изменилось в плане преподавания джаза?
- Об этом, наверное, не совсем корректно говорить, - начал Дорик, - но я выскажу свое мнение: джазовое отделение в консерватории полуживое. Не хватает преподавателей, не хватает качества. Хотя, надежда есть, что, в конце концов, все изменится. Возможно, появятся частные заведения. Сегодня многие студенты занимаются индивидуально, приходят в «Тригон» на репетиции.
- Вы даете мастер-классы?
- Не совсем. Просто ребята приходят, смотрят, как мы работаем, мы общаемся.
- А в «Черном слоне» сэйшены проходят?
- Уже давно нет, хотя такое общение музыкантам необходимо.
- А я считаю, что без государственной идеологии не обойтись. Министерство культуры не должно вмешиваться в культуру, - это мнение А.Штефанец не раз озвучивал и в Молдове. - У министерства одна задача – финансировать культуру. Преподаватель консерватории получает  шестьсот-семьсот леев. Где это видано? Это просто оскорбительно. Помогите преподавателям материально, а они сами определятся, как качественно сделать свою работу. 
- Анатол, всегда и во всем существуют потолки. Вам в Кишиневе не тесно, есть пространство, позволяющее развиваться дальше?
Тригоновцы рассеялись.
- В Кишиневе достаточно высокие потолки. И из Кишинева выходят замечательные музыканты. Взять, хотя бы «Здубов». А «Озон»! Эта группа выпустила в Европе десять миллионов дисков. На весь мир известен наш скрипач Гырнец, скрипачке Голомос правительство Германии оплатило обучение и дало зарплату. Она необычайно талантлива. А вы говорите, низкие потолки! Развивается и джаз. Фестиваль, который  на днях начнется в Кишиневе, подстегнул многих музыкантов. Появились новые группы. На следующий год, наверняка, их будет еще больше. «Тригон» пытался организовать концерты в Тирасполе, Бельцах. В этом есть потребность у жителей этих городов. Но мы не нашли должной поддержки у градоначальников. Необходима государственная политика. А к ней уже приложится желание энтузиастов.
…Они уже почти поднялись на сцену. Я окликнула их, чтобы сделать еще один снимок.
Медленно, ощупывая  пространство полутемного зала, полилась музыка, разнося незнакомый для одесситов, волнующий запах буджакской степи. Запах моего детства. Из кладовых памяти вдруг возникли образы гагаузок. В черных косынках, завязанных особым способом, они сидели на раскаленной земле, недалеко от моего дома,  торговали, разложенными  пучками  зелени, огненно-красным перцем…
Вали Богеан – человек оркестр. Он играет на всех духовых. На каких? Он не особо разговорчив, говорит, что вырос на границе с Румынией, в Унгенах, долго работал в Румынии и ему тяжело говорить на русском. В «Тригоне» он не недавно. Он никогда не считал на скольких духовых инструментах играет. Играет и все. Дудочки  разной длины (наверняка у каждой из них есть свое имя) торчали из задних карманов его джинсов. На стуле, рядом с микрофоном лежала труба, флейта… Вали закинул голову и затянул грустную  монотонную песню. О чем поет молдавский цыган? Может быть, он рассказывает о том, как болит душа кузнеца? Как сказал Михаил Альперин? «В джазе происходит мистика», поэтому наверняка кто-то слышал в этих звуках песню невесты. Песня старого кузнеца, принесшая мне грусть, утонула в сумасшедшем гаме звуков ночного города, она затерялась в сумасшедшем темпе огромных автомагистарей…
Зал вздрагивал. Фотожурналисты стайками метались внизу около сцены, боясь упустить из-виду хоть что-то.
«Браво, «Тригон», браво!» сотней голосов разнесся по филармонии возглас  музыканта, который за моей спиной первым, опережая зал, выкрикнул из-за кулис восторженный возглас. «Это просто труба! Вот это выступление! Песня к песне…» Как заученную речевку без конца повторял он…