ЧАСТЬ 3
… НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ!
Х Х Х
В часы пик на перекрёстке кишмя кишели и пешеходы, и автомобили. Первые, собираясь активными кучками, с переменным успехом штурмовали редко появлявшиеся просветы в бесконечных вереницах капотов и бамперов. Машины гудели, нахально не желая уступать дорогу изнервничавшимся, уставшим в конце дня людям.
Марина не стала ждать, по привычке бросилась наперерез, виртуозно лавируя, понеслась через проезжую часть, демонстративно не слыша швыряемых вдогонку матерных ругательств. Добежав до арки, отдышалась, выждала несколько минут, прежде чем войти во двор.
Визит к следователю её не удовлетворил. Вещественные доказательства приняли, взяли ключи. Обещав вновь осмотреть место происшествия. На вопрос о сыне уклончиво ответили, что дела разные, и следователь в отпуске. Покидая кабинет, она чувствовала смутное беспокойство и подспудно сознавала бесполезность усилий. Может, начинать надо было с другого?
К счастью, злоумышленники во дворе не подкарауливали. Марина беспрепятственно проскользнула в дом и в коридоре столкнулась с Настькой. Красная от гнева, соседка встала на пути, уперев руки в жирные бока.
- Ты где гуляешь, халда неотёсанная? Убить мало стерву за такие дела!
- А ты чего орёшь? Я тебя трогала? – обозлилась всегда мирная и незлобивая Марина.
- Ещё отказывается, чучело! Мужиков в дом зачем пускаешь? Орут, топают, грозить ещё вздумали. Так я им не телеграф - телефон! Сама тебя прежде них урою, руки-ноги переломаю…
Настькино лицо побагровело и перекосилось. Злобная баба рисковала в одночасье получить апоплексический удар.
- Сама кыш с дороги, крокодилица! – окончательно рассвирепела Марина, с силой отталкивая соседку.
Та опрокинула табурет и, выпучив дурные от злости глаза, молча смотрела, как обидчица ковыряет ключом в замке.
Дверь почему-то не открывалась.
- Вот я и говорю, обворовали тебя, дурищу. Потом на соседей не пеняй, - прошипела Настька, на всякий случай отступая в комнату и прикрываясь дверью.
Василий не вернулся с работы, и она опасалась связываться с переставшей быть безобидной и безответной соседкой.
- Ну и вали отсюда, сама разберусь, - проворчала Марина, с трудом проворачивая ключ.
Сердце у неё упало куда-то вниз и там, скукожившись, остановилось. В комнате царил свирепый разгром, заметный даже на фоне недоделанного ремонта. Кто-то намеренно перевернул вверх дном скудную мебель, выбросил на пол вещи. А посреди стола лежал очередной снимок. Марина почувствовала себя беззащитным кроликом перед развёрстой пастью удава, приготовившегося слопать её с потрохами. И со всем движимым и недвижимым имуществом. Ромка сидел в СИЗО, а в оконном проёме, на палке от сорванных гардин висела удавленная кошка.
Марина без сил опустилась на койку, торопливо сунула под салфетку страшную фотографию. И без того слабая надежда на милицию испарилась без следа. Ну какая, скажите на милость, законность, если бандиты свободно чувствуют себя и в чужих квартирах, и в следственном изоляторе? И вообще, не опасно ли её находиться в собственной комнате? Зря не послушалась Феличева… Но чем он поможет?
Не успела решить, бежать из дома или оставаться. В прихожей зазвонил телефон. У них стояла параллельная линия с Настькой. И она поспешно схватила трубку.
- Это ты наконец? Обыскалась! Звоню, захожу – нету. Где пропадала, а? – обиженно, с придыханием частила Верка.
- Делами занималась, - еле выдавила Марина.
- Какими делами? На базар не ходишь, вариантов не ищешь. Я же тебе телефончик оставляла.
- Ты о чём? – не поняла она.
- Да о квартире же, разуй глаза! Специально на стене номерок записала. Куда смотришь? Нашла?
- А-а, вижу, - неохотно протянула Марина.
- Дура! Я тебе рекомендовала знакомую. Сделает быстро, честно и с максимальной выгодой.
- Не помню я, извини. Столько всего разом навалилось… закрутилась, - промямлила Марина.
- Дура! – повторила Верка.- Жди, сейчас приеду.
Марине не хотелось никого видеть, и базарную подругу особенно, но та примчалась моментально, словно на крыльях летела, с порога обозрела апартаменты и тихо охнула.
- Ну и разделали! Киску-то зачем? Ну, психи! Неужто за Ромку? Чисто маньяки!
Отыскав в разгромленной кухне нож, отрезала верёвку и вынесла дохлую кошку на улицу.
- Не сегодня бомбили, киска попахивает. Да где ты моталась? Вид как у подзаборной… Ладно, извини, не хотела. Но просто жуть смотреть. С квартирой что решила? Или думаешь парня на шконках сгноить?
Вместо ответа Марина уронила голову на стол и бурно разрыдалась. Всхлипывала, мотала головой, махала руками и не заметила, откуда появилась бутылка водки. Верка силой влила в неё целый стакан, сунула банан на закуску и энергично похлопала по щекам. – Такое впечатление, будто ты и впрямь по улицам бродила. Ладно, молчи в тряпочку. Вот не знала, что такая размазня, хоть на бутерброд накладывай.
Верка решительно подошла к телефону и принялась накручивать диск допотопного аппарата. Вертела долго, набирая чей-то номер сотового.
- Алло? Здравствуйте, Светлана Аркадьевна. Да, это я, насчёт той квартиры. Подруга не в себе, плачет. Сами знаете, сын у неё… Да, очень срочно надо. Когда? Сегодня после обеда? Да, можем. Да-да, обязательно. Спасибо, Светлана Аркадьевна!
С чувством произнеся благодарность, Верка шлёпнула трубку на рычаг и выгрузила из объёмной сумки вторую бутылку, хлеб, колбасу, консервы. Марина изумлённо таращила глаза, дивясь необычайной щедрости экономной и прижимистой подруги. Еле выговорила:
- С чего бы это ты, а?
- Дура! – смачно повторила Верка и ловко срезала пробку. – Неужели простая человечность в диковинку? Не один год вроде рядом стояли.
«То-то и оно! А где ты была, когда я одна с похоронами маялась?» - спросила Марина, но мысленно, а вслух пробурчала что-то невнятное.
Алкоголь не успел растворить в организме сильнейший шок, испытанный при виде разорённой комнаты и мёртвой Мурки. А с другой стороны, разве Верка ей чем обязана? Ну, торговали в одном ряду, делились мелкими житейскими неурядицами. Но особой дружбы не водили. И тем не менее, едва обретя способность связно говорить, Марина подробно рассказала о сегодняшнем визите к следователю. Верка чуть не подавилась водкой, которую некстати успела опрокинуть в рот.
- М-да! Кхе-кхе! И чего, думаешь, добьёшься? Сунут твои улики в корзину, и ку-ку! Станут они открывать давно закрытое дело, показатели себе портить? А? На твоём месте лучше заплатить хорошему адвокату и вытащить парня, а братца – на фиг! Да и долги заодно раздать. Сколько он тебе за коммунальные услуги оставил?
- Больше тридцати тысяч, - неслышно прошелестела она.
- Подонок! – яростно констатировала подруга. – Собаке - собачья смерть. А ты туда же, к следователю. Тьфу!
Самое ужасное, что Верка была на сто процентов права. Кешка с рождения заботился о себе, любимом, а сестрицу в медный грош не ставил. Заливаясь слезами, Марина выпила ещё полстакана водки.
- Ладно, успокойся. Хорошо, не прибили за глупость. Скорей надо исправлять. Светлана Аркадьевна замечательный человек, помогла мне с бывшим мужем разъехаться. Вариант дохлый был, но нашла размен по сходной цене. Лет десять её знаю, ни разу не подвела. Очень, очень душевная женщина, - азартно нахваливала знакомую риэлторшу Вера.
Марина послушно кивала, успев смириться с неизбежным. С готовностью собрала необходимые документы. Разбомбившие комнату погромщики не тронули ни бумаг, ни семейных фотографий. Странность эта коротко царапнула заторможенное сознание, но промелькнула, не задержавшись. Наркозно - вялая, повиснув на плече подруги, Марина потащилась за ней к трамвайной остановке. Нет, она не была пьяна, хмель в последнее время не имел сил справиться с взвинченным беспрестанными стрессами организмом, но тяжелая моральная и физическая усталость взяла наконец своё. Её бы выспаться хорошенько, отдохнуть, а потом решать наболевшее со свежими силами и на трезвую голову. Но вот беда, шантажисты не оставляли времени на раздумья.
Кое-как, мучаясь внезапно открывшейся резью в желудке, взобралась в вагон и плюхнулась на свободное сиденье.
- Неживая ты совсем? Сейчас будем с покупателем разговаривать, бумаги подписывать, а ты зелёная, как тоска, - злилась Верка.
- Отстань ты! Желудок схватило. Может, язва начинается?
- Это бывает на нервной почве, - согласилась подруга. – Закусывать надо, когда пьёшь. Вставай, приехали!
Измученная тошнотой и грызущей болью внутри, она послушным телёнком тащилась за подругой и опомнилась, лишь увидев светло - зелёную вывеску агентства недвижимости. Ту самую, намозолившую глаза за почти неделю беспрерывного наблюдения. От изумления она споткнулась на ступеньках, но Верка ловко подхватила под локоток, другой рукой распахнула дверь и втолкнула потерявшую дар речи спутницу в помещение.
- Здравствуйте, Светлана Аркадьевна! А вот и мы…
Ошеломление было обоюдным. Верка подавилась концом фразы. Хозяйка заведения и посетительница таращились друг на друга, похожие на вытащенных из кипятка креветок. Заминка длилась почти полминуты. Первой отмерла Лана Берсенёва и жестом пригласила вошедших присаживаться. В тесном помещении хватило места для стола с компьютером и нескольких мягких кресел, но две наглухо запертые двери вели в соседние кабинеты. Кирпичная пристройка служила приёмной офиса, занимавшего выкупленную квартиру на первом этаже. Лана сидела одна, но на подоконнике свежими дымками курилась неостывшая пепельница. Кто-то вышел из приёмной за несколько минут до появления посетителей. Окурки с характерным прикусом бросались в глаза, и Марина едва удержалась и не схватила керамический башмачок. Но дрожи в руках унять не сумела.
- Какая, однако, встреча! – широко раскрывая густо подведённые глаза, мягким грудным голосом проворковала Лана.
Марина готова была поверить в искреннее удивление Берсенёвой. Не исключено, та не знала, с кем состоится встреча.
- Косова, ты квартиру продаёшь? И вы с Верочкой знакомы? Подумать, насколько мир тесен!
Она встала и принялась готовить кофе. Марина неотрывно глядела на открыто валявшиеся в пепельнице улики. В голове внезапно прояснилось, и желудок перестал беспокоиться. Не подозревая о смятении бывшей одноклассницы, Лана колдовала у кофеварки, потряхивая пышными белыми волосами, с девичьей грацией расставляла крохотные чашечки и, извинившись, на минуту отлучилась в соседнюю комнату.
- Готовь документы быстренько, - шёпотом распорядилась Верка. – Так вы вместе учились? Ещё лучше. Для одноклассницы Светлана Аркадьевна в лепёшку расшибётся. Ну, чего застряла?
- Нет, подожди!..
Марина судорожным жестом прижала к груди сумочку, лихорадочно пытаясь поймать очень важную, но постоянно ускользавшую мысль. «Бежать! Бежать! Это ловушка!» В голове бешено стучали раскалённые молоточки. Марина боялась потерять сознание. Картина умело спланированного преступления с целью завладения квартирой из разрозненных кусочков мозаики выстроилась наконец в одно ужасное целое: убитый Кешка, отказавшийся подписать грабительскую сделку с чёрными риэлторами. Спровоцированный и без вины арестованный Ромка. И она сама, загнанная в угол и насмерть запуганная, которую умело подвели к продаже недвижимости… Она напрасно подозревала случайно встретившегося на пути и искренне желавшего помочь Феличева, но не разглядела змею, пригревшуюся едва ли не на груди. Верка – наводчица, торговала рядом и отлично знала незатейливую историю семейных отношений подруги. Только Верка могла знать, что Ромка постоянно околачивается возле матери, выклянчивая денег на очередную деталь для своего драгоценного мопеда. Его и схватили поблизости от палаток с автомобильными аксессуарами. Боже мой! Марина трясущимися руками смахнула со лба ледяную испарину.
- Да скоро ты там? Или заснула? – не выдержала Верка.
- Мне… мне плохо… тошнит. Надо срочно выйти, - вставая, быстро проговорила Марина и метнулась к выходу, но опоздала на короткую долю секунды.
Дверь распахнулась и стремительной походкой вошёл высокий представительный мужчина в длинном кожаном пальто, со знакомым лицом… кавказской национальности. Это с ним уезжала на иномарке Лана Берсенёва. За спиной седовласого красавца маячили двое парней помоложе, в одном из которых Марина тотчас узнала насильника из компании злоумышленников и из последних сил рванулась мимо вошедших, пытаясь выскочить на улицу, но налетела на сокрушительный удар и с пронзительным воплем откинулась назад. Не удержавшись на ногах, рухнула навзничь, и горячий кофе хлынул из опрокинувшихся чашек ей на лицо.
- Не могли чисто сделать, мочалки вонючие! – злобно заревел седовласый джентльмен, отвешивая выбежавшей на шум Лане сочную оплеуху.
Марина попыталась встать, но двое молодчиков прыгнули ей на руки и на ноги, грубо прижали к затоптанному полу, и сквозь боль от пинков и затрещин она едва различила малозаметный, похожий на укус комара укол…
Она ещё соображала, когда её непослушное тело подняли с пола, наспех отряхнули и кинули в кресло. Седовласый рылся в брошенной сумочке, разыскивая документы. Лана села к столу, развернула монитор и бесшумно задвигала мышкой. В глазах у Марины плыло, звуки доносились как сквозь вату. И последним запомнившимся ощущением была твёрдая пластмассовая ручка, не желавшая умещаться в неповоротливых пальцах и чья-то рука, крепко поддержавшая под локоть.
Ей помогали подписать документы…
Х Х Х
Однажды с нею уже случалось похожее - сон перепутался с явью. Она вроде спала, и в то же время нет, настолько яркими и отчётливыми казались видения. Марина обнаружила себя шестнадцатилетней, в выпускном десятом «а». После криминального происшествия с Володей из звукозаписи её авторитет заметно повысился. В классе существовала занимательная традиция. По поводу каждого праздника вскладчину устраивали дискотеки. Елена Злющая не поощряла внешкольных сборищ, поэтому встречались тайно у кого-нибудь на квартире или на даче, смотря по сезону и погоде.
В тот раз отмечали майские праздники, и свою пустую фазенду предоставил для тусовки, - так это сейчас называется, - спортсмен Славка Сивков. Тогда звучало проще: внеклассный огонёк, по примеру новогоднего голубого телеогонька, когда ещё слово «голубой» не приобрело неприличного оттенка.
Славкины родители не гнули спины на загородных сотках, и вместо картошки не на грядках, а на красивых клумбах росли цветы. Приходящий садовник на ночь возвращался в деревню, родители наезжали из города редко, и дача поступила в полное распоряжение великовозрастного сынка, гостеприимно свозившего сюда и одноклассников, и друзей - спортсменов, и молодых, но ранних девочек.
На огоньки приглашали, разумеется, не всех. Отбором кандидатур руководила «компашка», у них чаще и собирались, поскольку «богатые и знаменитые» располагали и свободной площадью, и деньгами, и современной музыкой.
Оставшись в выпускном классе без подруги, Маринка откровенно скучала, не испытывая желания близко сходиться с кем-нибудь из прочих девчонок и очень удивилась, когда на одной из перемен подошла Лана Берсенёва и персонально пригласила на «огонёк». Криминальная история добавила Косовой уважения в классе, хотя у неё не вызывала ничего, кроме брезгливости и отвратительного самочувствия вывалянной в грязи бродячей собаки. Отказать Лане считалось немыслимым, хотя к тому времени Маринка давно переросла острое девчоночье желание прибиться к «компашке».
Где находилась Славкина дача, она не знала, поэтому договорилась с Людочкой Самойловой, завсегдатаем классных вечеринок. Людочка относилась к крепкому костяку «середнячков», обеспечивающих преданную свиту «богатым и знаменитым»
Марина хорошо помнила ту вечеринку. Ничего особенного не произошло. Ну, выпили немного красного вина, потанцевали, и за ней пытался ухаживать Петька Меркулов, легкомысленный и ничем не примечательный троечник.
А сейчас давние, канувшие в прошлое события претерпевали удивительные метаморфозы. Происходило то, чего никогда не случалось в обыденной жизни. Например, появление на вечеринке Алиски Макаровой.
Маринка точно знала, что отверженную Макарову никогда не приглашали на престижные внеклассные «огоньки», и та понятия не имела о местоположении дачи Сивкова. И вообще… вообще к тому времени почти год покоилась на кладбище. Но… она пришла, вопреки доводам рассудка – нарядная, разодетая в белое и розовое. Расфуфыренная Макарова бросалась в глаза неестественной, нарисованной красотой. Её белоснежное платье гипертрофированно броско сверкало блёстками. Чисто вымытые белокурые волосы падали на плечи пышными волнами, голубые глаза азартно сияли. Она ничуть не смущалась, чудом попав в компанию «богатых и знаменитых». И одноклассники вели себя так, будто присутствие среди них Макаровой – обычное дело. Более того, Алиска пользовалась потрясающим успехом.
Парни танцевали с ней по очереди под странную тягучую музыку, торжественно нараставшую и вызывавшую ощущение неумолимо приближающейся грозы. Марина долго смотрела на них со стороны, пока не сообразила, что и парни, танцующие с Алиской, тоже мертвы. Погибли в разные годы и при различных обстоятельствах. Но время сместилось не понять куда, то ли назад, то ли вперёд. Происходили невероятные вещи. Маринка вконец запуталась, не в силах понять, где в данный момент находится сама.
Макарова напоказ выплясывала нечто похожее на ламбаду с Ланой Берсенёвой. Обе лёгкие, воздушные, прекрасные, они постепенно удалялись, часто оглядываясь на оставшихся. Комната вопреки законам логики простиралась далеко в бесконечность. Алиска весело смеялась, но на лице у Ланы появилась гримаса отчаяния и ужаса, словно она внезапно поняла необратимость замедленного полёта в никуда...
Маринка опомнилась и обнаружила себя в компании умерших людей. Причём на даче Сивкова собрались не только бывшие одноклассники, но и её родители, брат… А вот и Ромка с базарной подругой Веркой. Они-то почему здесь? И все без исключения находились в гостях по праву, а о себе Маринка твёрдо знала, что не может остаться. Её нужно обязательно, срочно уходить. И она бросилась вон, долго плутала по бесконечным коридорам и комнатам обширной Славкиной дачи, пока не выбежала на улицу под проливной дождь и помчалась, спотыкаясь и падая на ухабистой дороге. Вокруг шумел мрачный лес. Тугие струи дождя хлестали по густой листве, и далеко в стороне пронзительно и страшно кричала ночная птица…
Х Х Х
Марина проснулась, нет, скорее, очнулась от оглушительного гудка промчавшейся мимо электрички, на грани пробуждения промелькнувшей освещёнными окошками вагонов сквозь редкую листву чахлых кустов на окраине, и беглянка вынырнула из глубокого небытия, задыхаясь и кашляя, но с неимоверным облегчением в душе. Ей удалось вырваться. Но на лицо плотно налипла паутина, непроницаемым коконом обвила тело, и Марина слабо царапалась, пытаясь содрать тенета, пока не пришла окончательно в себя и, сломав несколько ногтей, прорвала дырку в упаковке из мешковины. Перевязанные верёвками руки и ноги плохо двигались, но путы получились не тугими, и ей удалось выдернуть одну замлевшую от неподвижности руку. Приподняла с лица покрывало и с наслаждением вдохнула полной грудью. Закружилась голова, затошнило. И тупая боль чувствительно отозвалась в затылке, едва удалось повернуться.
Дрожа всем телом, Марина с минуту полежала, дожидаясь, пока успокоится шевеление в желудке и утихнет пульсирующая головная боль. Потом осторожно принялась расширять дыру в мешковине, в которую запустила ладонь и с усилием разорвала кокон до груди, до стянувшей тело верёвки. Дальше дело пошло быстрее и проще. Отыскался узел, моментально распустивший связку. Пленница выбралась из куля и села на сваленные кучей картонные коробки. Удивилась, почему легко удалось освободиться. Живых людей связывают по-иному, крепко и надёжно, а здесь лежал… Боже мой! Приготовленный к тайному погребению мешок с трупом… её собственным, насильно убиенным телом.
И тотчас вспомнила о случившемся… Когда? Накануне? И обмерла, содрогнувшись от ужасной догадки. Пришлось долго распихивать коробки и ящики, прежде чем сумела осмотреться и сообразить, что находится на чьём-то просторном чердаке. Рядом валялся точно такой же перевязанный верёвками свёрток. В носу засвербело от странно знакомого запаха. Совсем недавно слышала, точнее, обоняла очень похожее…
Движимая трясучим любопытством, дрожащими пальцами распутала узлы на тюке, сняла мешок и не сдержала рвущегося из горла пронзительного визга. Тут её наконец стошнило – рядом с распухшим, успевшим потечь телом подруги Верки. На голове убитой зияла рана, почти такая же, как нащупанная у себя под волосами. Ну да, волосы! В них загвоздка. Жиденькая стрижка Веры и её, Маринкина, густая шевелюра, едва укладывающаяся в косу толщиной с руку. Их обеих прикончили и, не мудрствуя, упрятали на чердаке определённо загородного дома, и данный криминальный факт имел место не сегодня и не вчера. Дня два прошло, а то и три, судя по состоянию её злокозненной подруги.
Оцепенение на короткое время охватило Марину, мешая уползти подальше от зловония, она лишь отвернулась и глубоко, до самого пола зарылась носом в картонки, часто дыша и собирая силы для следующего активного действия. А за эти минуты в памяти всплыло смешное и одновременно жуткое давнее происшествие…
Х Х Х
Галка Полянская очень любила музыку, ну просто до умопомрачения. Ради нового диска или третьесортной записи известного западного кумира готова была босиком бежать за тридевять земель. Маринка тоже фанатела, но не рьяно, и фонотека с общего согласия хранилась у подруги.
Однажды после работы Галка примчалась взмыленная, с красными щеками и показала чёрный, в разводах, пластиковый лист, выглядевший безвкусно и даже немного жутковато. На плёнке вульгарно просвечивали чьи-то берцовые кости.
- Ты не смейся, это же запись. Вот смотри, - Галка повернула диск нарезанной стороной. – Не обращай внимания, что он такой противный. Качество звучания отменное.
- Проверяла? Когда?
- Я один взяла на пробу. Пятьдесят копеек штука, смешней некуда!
- И где же ты это великолепие раздобыла? – недоверчиво вскричала Маринка.
Галка открыла рот для объяснений, но дверь в комнату распахнулась, и бесцеремонно ввалился Кешка. Неделю он проездом гостил у родителей и вплотную занялся воспитанием непутёвой сестры. Маринка сморщилась и сделала вид, будто потеряла под кроватью тапок. Зато Галка вперилась в гостя во все глаза. Она обожала Иннокентия примерно с пятого класса, тайно и безответно.
Странно, Маринка была рыжеватой блондинкой, а брат удался черноглазым брюнетом. Впрочем, стройность и изящество у них семейное. Кешка носил очки с невероятным превосходством, словно эта принадлежность физиономии являлась неслыханной привилегией его несравненно индивидуальной личности. Ношение очков лишь много позже стало повсеместным и престижным, но и в дремучие семидесятые ни в школе, ни в институте его никогда не дразнили очкариком.
Девушки растерялись и забыли спрятать улику. Кешка коршуном бросился к снимку, удивлённо сдвинул на нос очки.
- То есть? Кто-то из вас поступил в медицинский?
- Нет, это…
Галка не умела врать. Маринка больно ущипнула её под столом, но поздно.
- Это музыка, - по инерции ляпнула простодушная подруга.
- Ах, музыка? Танец на кладбище? Под аккомпанемент чьих-то мослов? А ну признавайтесь, что затеяли? Насколько я понимаю, вы не прочь продолжить знакомство с подпольными меломанами?
Намёк угодил точно в цель. История с Володей из звукозаписи не успела стать достоянием прошлого.
- Отвали, - зло прошипела Маринка и отвернулась к окну.
Ей очень хотелось засучить рукава и накатать братцу по физиономии. Позже, лет пятнадцать спустя, она проделала экзекуцию над похмельным, беспомощным Кешкой. Но кайфа не получилось. Сладость мести стёрли трудно прожитые годы. А тогда голос Иннокентия звучал строго, как у прокурора, очки возмущённо сверкали.
- Кешенька, ты же не понимаешь! Это такая музыка… такая…
Галка задохнулась от восторга и проглотила важные слова.
- Я знаю, какая, - серьёзно заявил Кешка и неожиданно вполне мирно присел между девчонками, пристально посмотрел на подругу сестры.
- Галочка, где ты взяла эту пакость? Ведь её же ты принесла?
- Да, - обречённо прошептала Галка. – Это же «Смоки», последний хит…
- Это гадость, девочки! Ненужные рентгеновские снимки выбрасывают в больницах, а кто-то преступный и беспринципный использует ради наживы…
Кешка говорил до зубовного скрежета умно и правильно. Маринка томилась, а Галка тихо балдела от звуков его бархатного голоса, но никто из девушек не услышал мудрых слов. Маринка исщипала подруге ногу до синяков, едва остановив от подробной, как на духу, исповеди. На разборки вызвали родителей. В результате чудо - пластинку отняли и выбросили в мусоропровод.
Но Кешкина наука не пошла подругам впрок. Следующим вечером, пораньше отпросившись с работы, девушки с заначенными полтинниками в кошельках бегом помчались в маленькую пригородную больничку, в расположенное в запущенном садике заведение с решётками на окнах, пугающе именуемое моргом. То ли прозекторская состояла при стационаре, то ли наоборот, но предприимчивые студенты Виктор и Веня придумали прибыльный бизнес на списанных рентгеновских снимках. Дёшево и сердито. Несложная аппаратура пряталась в служебном столе, в узком предбаннике рядом с траурным залом. Магнитофоном пользовались казённым, к которому прилагалась единственная кассета с записью Шопена и предназначенная для убитых горем клиентов, под прощальные звуки «Реквиема» увозивших в последний путь скончавшихся от болезней родственников.
Еврейская Венина ухватистость мило соседствовала с часто русским Витькиным пофигизмом. Приняв на грудь целый стакан бесплатного медицинского спирта, горе - студент потерял ключи от прозекторской.
- Дурак! Теперь нам тут всю ночь сидеть, караулить, - обозлился на растяпу Веня.
- Подумаешь, кому нужны покойная старуха да жмур потрошеный? Прикроем и уйдём, - возразил Витя.
- Ну, нет! Не желаю, чтобы из-за тебя мне зачёт прокатили, - рассвирепел Веня.
Галка с Маринкой с интересом слушали перепалку парней. Записи они уже получили и собрались уходить, но студентов обуяла скука.
- Ну и ладно, - легко согласился Витька. – Вон девчонки с нами время скоротают. У меня бутылочка спирта есть и малиновое варенье, сейчас такой коктейльчик забабахаем!
Девушки заколебались.
- Провалиться на месте, пальцем не тронем, - поклялся за себя и за друга Виктор.
Студенты внушали доверие и на похотливых павианов не походили. Особенно серьёзный Веня, твёрдо решивший стать хирургом. Приняв за компанию рюмочку коктейля, он с горящими глазами принялся рассуждать о новых открытиях в медицине, и пригласил гостей посмотреть образец неоперабельного рака желудка в разрезе. Маринка прочно положила на делового Веню глаз. Парень со всех сторон положительный, студент - пятикурсник, пьёт необходимый минимум и скоро станет отличным хирургом с прекрасной репутацией. Вон с каким азартом сыплет малопонятными научными терминами. И правда, потащил захмелевших девчонок смотреть злополучный образец.
Маринка представляла что-нибудь этакое, заспиртованное в баночке, но на столе в прозекторской лежало распластанное сверху донизу тело. А сбоку на топчане притаилось, хитро прижмурившись, сухонькая старушка в беленьком платочке. Взяв указку, Веня самозабвенно расписывал жутковатое зрелище виртуозными латинскими фразами, но Галка, склонив голову набок, начинала вянуть, да и Маринке сделалось не по себе. И тут под потолком погас свет, точно как в классическом триллере. Лекция сломалась.
- Эй, Витька, шею сверну! Включи электричество! – рявкнул Веня.
Рядом что-то с грохотом рухнуло – это упала в обморок слабонервная Галка, обрушив на пол старушку с топчана.
- Гад ты, Витька! – заорал не желавшему подавать свет дружку Веня.
Ради знакомства с будущим хирургом Маринка продемонстрировала потрясающее хладнокровие. Вдвоём со студентом они в темноте уложили на место бабусю и вынесли из пахнущего формалином помещения потерявшую сознание Галку.
- Что, страшно было? – веселился довольный глупой шуткой Витька.
- Болван! Шёл бы лучше в психиатрию, - обозлился Веня, водружая пострадавшую на кушетку.
Он держал ноги, Маринка голову. Поглядела и, забыв об имидже, истошно взвыла.
Оказывается, в темноте они перепутали, вынесли из прозекторской старушку, а на топчан положили Галку.
- Ну, гад ты, Витёк! – с чувством проговорил Веня.
Не успел вымолвить последнее слово, как из прозекторской донеслись истошные вопли, затем загрохотало, словно по кафельному полу тащили связку кухонных противней.
- Ну вот, - горестно проговорил будущий хирург, - она жмура потрошёного уронила!
Дальше стало не до весёлой гулянки. Студенты собирали с пола и укладывали внутрь тела медицинские пособия, а Маринка пыталась привести в чувство впавшую в истерику подругу. Студенты не имели личной машины, и морг без присмотра оставить не могли.
Раздосадованная Маринка выволокла Галку на улицу, но на свежем воздухе её совсем развезло. Засидевшись в гостях у студентов, девчонки забыли о времени. Последний автобус ушёл у них из-под носа. Денег на такси не хватило. Тащить плачущую во весь голос Галку через весь город тоже невозможно. И Маринка решилась на настоящий подвиг. Набрала номер домашнего телефона, поскольку подруга своего не имела. По закону подлости подошёл противный Кешка и грозно потребовал отчёта.
- И что вы делаете в полночь на окраине? А ну, признавайтесь, идиотки!
Кешка примчался на такси через четверть часа. Подруги не успели придумать правдоподобную версию случившегося. Пришлось выложить суть приключившейся трагедии. Врать не имело смысла, они сидели в больничном скверике, не успев далеко отойти от места происшествия, а из сумок пачками торчали улики.
- Ага! – возмущённо проговорил Иннокентий, выхватывая у них запрещённые пластинки.
- Отдай! – пискнула Маринка.
- Ну уж нет! Не позволю нести гадость в дом! – пылая праведным гневом, кричал Иннокентий, вытрясая у девушек сумки и карманы.
Внезапно в руке у него очутилось нечто. Противный тёмный комок, мягкий и дурно пахнущий.
- А это ещё что?!
Шокированный интеллигент Кешка ошалело рассматривал предмет сквозь очки, пока комок не лопнул, пролившись едкой зеленью.
- Сволочи! – завизжала Маринка. – Они какую-то дрянь из таза мне в сумку положили!
- Из таза, говоришь? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, переспросил Иннокентий.
Что было дальше – ой! Разозлённый Кешка хотел пойти и наподдать студентам по шеям. Маринка никогда не видела брата в столь страшном гневе. Подруги с воплями повисли у него на лацканах пиджака. К счастью, у Кешки слиплись пальцы, и пришлось срочно искать ближайшую лужу. Братец ограничился парой тумаков, выданным виновницам катастрофы.
Полгода потом Маринку запирали дома по вечерам. Людмила Михайловна слегла с гипертоническим кризом.
А потом с Галкой случилась беда. Злая судьба нарочно заранее примерила для неё топчан в прозекторской. И решила: слишком жирно. Бедной Галке после смерти не досталось даже приличного места в морге.
Х Х Х
Воспоминания о беззаботном прошлом, когда любая проблема не являлась катастрофой, придали Марине сил и мужества. Она выбралась из картонно - фанерных залежей и поплелась на свет, источаемый узеньким оконцем. На улице медленно и тягуче занималось серенькое утро, обещавшее нудный пасмурный день. В пыльное стекло колотились частые капли дождя. Интересно, сколько дней пришлось проваляться на чужом чердаке в полной отключке, одурманенной наркотиком и ударом. Её посчитали за мёртвую, и потому не добили. А что с квартирой?
Глядя на мутные струи поливавшего за окном дождя, Марина задумалась. По всему выходит, документы она подписала под действием некой дури, парализовавшей волю и продержавшей в бессознательном состоянии несколько дней кряду. На теле нет следов побоев и пыток – ничего, кроме контрольной раны на затылке, при интенсивном движении засочившейся сукровицей. Ничего не попишешь, квартира продана, считай, добровольно, но жизнь дороже.
Выбраться отсюда! Скорее вылезти и бежать подальше! Страх накатил внезапно, смыв заторможенность и сонное оцепенение. Но в чердачное оконце не проскользнуть, нечего и пытаться. Сомневаясь, что убийцы оставили открытыми двери, но втайне надеясь на чудо, она обследовала чердак, распихивая в беспорядке сваленную тару, то и дело натыкалась на Верку, но всё же добралась до двери, потянула за простую металлическую ручку. Правильно, а что она хотела? Не открывается! Марина бессильно навалилась на чёрный, с кнопочками, мягкий дерматин и неожиданно выпала на лестницу, кубарем скатилась с крохотной площадки по крутым ступеням, едва успев уберечь от нового удара многострадальную голову. Не обращая внимания на производимый шум, со стоном поднялась и, хватаясь за стены, заковыляла по коридору, краем сознания отмечая обитаемую неухоженность обширного, добротного, но позорно запущенного жилища, давно не знавшего хозяйской руки любящей женщины. Ковыляла, шумно сопя, не имея сил таиться, хотя могла находиться в доме убийцы и в любой момент нарваться на кого-нибудь. Не исключено, злодеи бродят неподалёку. Наверно, она плохо соображала разбитой головой, когда ощупью добралась до неприкрытой двери в конце коридора, откуда тонким лучиком пробивался свет.
- Помогите! Есть кто-нибудь? Помогите!
Ей показалось, крикнула во весь голос, а на деле чуть слышно прошептала. Не дождавшись ответа, протёрла залитые оттаявшей кровью глаза, потянула дверь и увидела знакомое, но искаженное смертельным ужасом лицо. Напротив, глядясь в зеркало, с помадой в руке застыла в ступоре Лана Берсенёва. Из-за плеча красавицы в таинственной глубине стекла маячило жуткое, грязное и взлохмаченное нечто, похожее на вылезшего из старого склепа упыря. И не сразу сообразила, что выглядывающей из-за спины красотки мерзкой горгульей была она сама, вернее, её отражение в большом зеркале. Марина хотела что-то сказать, но вместо слов из горла вырвалось хриплое карканье.
С минуту, не меньше, ошеломлённые женщины созерцали друг друга через зеркальное стекло. Потом Лана швырнула помаду, отчаянно завизжала и бегом вынеслась в противоположную дверь, забыв на софе приготовленные к выносу клетчатые баулы с вещами.
Ступив в комнату, Марина, не поворачивая головы, осторожно огляделась. Спальня Ланы и опустевший, настежь распахнутый платяной шкаф красноречиво свидетельствовали о поспешном отъезде Берсенёвой. Сейчас она вернётся с помощью, обнаружит воскресшую жертву и… убийцы быстро разберутся, что с чердака сполз вовсе не вампир, а несчастная недобитая тётка.
Насколько могла поспешно Марина заковыляла в ту же дверь, куда недавно выскочила Берсенёва, сквозь шум и звон в ушах пытаясь уловить посторонние звуки, и трясясь от перспективы встретиться с обитателями обширного особняка. Ей почудился грохот внизу, и она долго стояла на широкой, ведущей на первый этаж парадной лестнице, настороженно прислушиваясь, но не уловила больше ни звука. Похоже, дом опустел. Берсенёва со страху удрала в неизвестном направлении.
На улице, не прекращаясь, поливал дождь, а на вымощенной декоративным булыжником дорожке у подъезда парковался ярко - красный «пежо» - истинно женский автомобильчик, определённо принадлежавший Лане, легкомысленно брошенный на произвол судьбы и даже не поставленный на сигнализацию. Может, Берсенёва убежала к соседям и скоро явится обратно с охраной?
Марина нырнула в салон и плюхнулась на белую кожаную курточку, оставленную на переднем сиденье, схватилась обеими руками за руль и с ходу нажала на газ. За прошедшие долгие годы она не забыла ничего из науки вождения, прилежно постигнутой в молодости в автошколе, хотя ей никогда не довелось сеть за руль. Ладони замечательно чувствовали автомобиль, послушно сорвавшийся с места и на взятой с налёта предельной скорости вылетевший в распахнутые ворота. Поистине, в неё погиб гениальный Шумахер. Без долгих колебаний угонщица вырулила на трассу и помчалась куда глаза глядят. Лишь сделав пару бессмысленных кругов по загородному шоссе, сообразила, насколько опасно кататься в украденной машине.
От бурных переживаний нестерпимо разболелась голова. Дождь лил стеной, словно небеса прохудились и выплёскивали на землю годовой запас ледяной воды. Постепенно сбавляя скорость, Марина свернула с трассы. Поплутала среди шлаковых отвалов и тихонько приткнула «пежо» в густых зарослях на задворках знакомого дома. Долго скреблась и стучалась в окошко, дрожа от опасения обнаружить одноклассника в компании собутыльников или с дамой. Потом, обессилев, под нескончаемым ливнем присела на лавочку. Тугие струи лупили её по макушке, приятно охлаждая горевшую рану и одновременно болезненно задевая невидимые тонкие струны в мозгу, отчего в голове стоял непрерывный оглушительный гул.
Скрежет открываемого засова раздался, когда она потеряла надежду и готовилась уползать к трамвайной остановке. Похмельный и всклокоченный, на крыльце материализовался Феличев.
- Косова! Нашлась, Косова! – изумлённо прошептал он.
- Юрка! Спрячь меня, Юрка! – не в состоянии самостоятельно подняться с мокрой скамейки, монотонно бормотала она.
Встряхнувшись, Феличев метнулся через двор, подхватил её подмышки и проворно втащил в сени…
Х Х Х
- Да, спасибо волосам, иначе бы кранты, - щедро сдабривая голову подруги зелёнкой, задумчиво протянул Феличев, после хорошего стакана самодельной сивухи вернувший себе способность соображать. – Так я же тебе говорил? Говорил, а? – разразился он криком и ругательствами.
Но поскольку собеседница продолжала безучастно молчать, стал развивать собственную теорию случившегося.
- Не пойму, почему они тебя на Женькином чердаке спрятали… Проще в любое другое место отвезти. Что-то они, поганцы, нехорошее замыслили.
- Уже и сделали, глуп ты! Берсенёва как в родном доме распоряжалась. Баулы собрала, машину во дворе бросила. Куда её теперь? – пробормотала Марина.
- Кого? Ты ещё и Ланку с собой приволокла? – опешил Феличев.
- Да ну… совсем бестолковый! Она же машины хватится, а красный «Пежо» в твоей сирени отсвечивает.
- Вот незадача! – Феличев задумчиво поскрёб в затылке. – Ланка, говоришь, баулы паковала? Значит, пока Жени нет, решила подчистить следочки, а бывшему в подарок жмуров оставить. Хитро придумала стерва, а?
- Думаешь так? Значит, меня уже обыскались, - безнадёжно прошептала Марина.
Голова у неё нудно и неприятно болела, и мозги, похоже, сдвинулись набекрень, не в состоянии придумать ничего путного для спасения своей несчастной хозяйки.
- Ну что тебе? Колычева? Не знаю, не видела, а Лана так быстро удрала… - она безнадёжно махнула рукой.
- Ты не понимаешь! Женька поехал лечиться в Германию, на днях должен вернуться. У Ланки, естественно, имелся ключ, это же их общий дом. Правда, последние пять лет она там почти не живёт, переселилась к любовнику, хачику Резо. Седой такой, импозантный…
- А, видела. Он и есть главный мошенник, и убийца тоже, - отстранённо, будто речь шла о прочитанном детективе, проговорила Марина.
- Я вот что думаю, - помолчав, заметил Юрий. – Думаю, решили они подставить Женьку по-крупному и спихнуть на него убитых. А ты им все карты спутала. Сиди и не высовывайся. О том, что мы вместе никто не знает.
- А машина? Красный «Пежо» слишком заметен.
- Машину я до поры припрячу. У меня надёжные захоронки есть, если и найдут – не догадаются. А потом Женька приедет, и подумаем. Печёнкой чую, решили его погубить. Может, за помощь и заплатит нам немного. Кстати, в хорошие времена я его безвозмездно долларами ссужал.
Но Марине его план совсем не понравился.
- Не голова у тебя на плечах, а репа! Они уже заметили отсутствие второго тела и перетасовали планы. Не тебе бы туда соваться. Давай бросим машину на трассе. И ну их всех на фиг!
- Это у тебя репа, и та битая, - разозлился Феличев. – Ну прикинь, как дальше жить станешь? Всю оставшуюся жизнь от убийц не пробегаешь. Главное, предупредить Женьку прежде других, а за помощь в стрёмном деле он не поскупится. Уедем подальше, купим домик и заживём по-новому. Осточертело копаться в дерьме, на природу хочу, на чистый воздух!
- Тебе хорошо говорить, а мой Ромка как же? – завопила Марина, аж в голове у неё зазвенело.
Феличев в ответ тоже закричал.
- Чем ты раньше думала, тоже репой? Надо было не мудрить, а сразу продавать квартиру, не дожидаясь, пока наезжать станут. Спрашивал же, что имеешь ценного? Жадность фрайера сгубила!
Марина заплакала – горько, безнадёжно.
- Ладно, не реви. Ну не вой же! Придумаем выход. Чем ты сейчас сыну поможешь? Сама без денег, на нелегальном положении… Ну подумай, а? Убийцы своё получили, может, и не станут парня на зоне сильно прижимать. Тем более, про квартиру он не знает.
Слушая успокаивающие слова, она вяло кивала, обещая подумать. В тепле на неё навалилась страшная слабость, неодолимо захотелось спать. На подгибающихся ногах добралась до кровати и свалилась поверх одеяла. Феличев несколько раз уходил и возвращался, уходил снова, а она не просыпалась. Не открывая глаз, глотала что-то с ложки, силой заталкиваемое в рот верным одноклассником, и опять утопала в клочкастом матраце, как в бездонном болоте. Это уже потом, обретя ясность мысли, думала, что не дрыхни она чересчур крепко и беспробудно, может, и покатились бы события по другому сценарию. Но она проспала всё на свете, и случилось то, что должно было случиться…
… Она не сразу вынырнула из глубокого омута чёрной дрёмы, когда Феличев начал энергично трясти её за плечи.
- Ух, ты и спать здорова, как убитая! Третьи сутки дрыхнешь. Хоть бы поела толком.
Марина взглянула косо и сонно. Почему – как? Она и есть почти убитая. Точнее, по недоразумению оставшаяся в живых. А поесть и правда не помешает.
Готовя немудрёную закуску, Феличев казался неестественно возбуждённым.
- Ну, ты и заварила кашу! Прямо жуть берёт. Женька сегодня утром приехал, я его в аэропорту встретил. И сразу крутые новости выложил. Видела бы ты его рожу, ха-ха-ха!
- Что вы задумали? Не понимаю, что затеяли? – перестав есть, в панике крикнула Марина.
- Сиди и молчи! И не лезь в чужие дела, понятно? Тебе и так уже достаточно! – неожиданно зло рявкнул Феличев.
- Не понимаю, о чём ты? – холодея от дурного предчувствия, упрямо повторила она.
- Деньги мы обязательно получим, Женька честно пообещал. Я с ним всю ночь провозился, пока дом вычистили, а он только костылями махал, - Юрий грязно выругался. – Думаешь, приятно было гнилые тела ворочать?
- Тела? Ты сказал – тела? Чьи тела? – опешила Марина.
- Придуриваешься? И про Ланку, главное, молчок! Почему не сказала о погребе? Хорошо, я случайно пучок светлых волос на полу заметил. По справедливости, надо бы тебе в морду дать!
- О чём это ты, а? Какой погреб? А ну отвечай, язык проглотил, урод? Что ты имеешь в виду?
- Ланку… Не ты убила?!
- Урод! Подлец! Гадёныш! Ещё в школе таким был…
Задыхаясь от ненависти, Марина выкрикивала оскорбления ему в лицо, хотела вскочить и вцепиться ногтями, но не сумела из-за сильного приступа головокружения, разрядившегося обильной рвотой.
- И ты, гад, сказал Колычеву, будто я её убила? – обессилено прошептала она, припоминая гулкий хлопок на первом этаже.
Убегая, Берсенёва упала в оставленный для проветривания погреб.
- Она что, шею себе сломала?
- Так мы не смотрели. Ей волосы крышкой прижало, она и висела, вся синяя. Я про тебя только сейчас вспомнил, когда было говорить? Не ори, как резаная!
- Урод! – еле выговорила она.
- Не обзывалась бы, ради тебя тоже стараюсь. Значит, говоришь, пальцем её не тронула? Да теперь всё равно. Мы её в хорошем месте пристроили…
Феличев хихикнул, налил себе водки и выпил. Оказывается, обнаружив зажатое крышкой погреба бездыханное тело Ланы, её экс - супруг ударился в бурную истерику, и однокласснику едва удалось удержать глупца от самоубийственных поступков. Тот хотел звонить отцу Ланы, высокопоставленному чиновнику городской думы, потом разорался, как сумасшедший, проклиная жену и её черномазого любовника. Оказывается, он прекрасно знал, чем занимается преступный азер, и алчная Ланка давно у него на подхвате. И видимо, чем-то не потрафила, если любовник не только придушил её с садистским изуверством, но и надругался над телом, подвесив, словно ободранного барана. По стилю исполнения мести Колычев не усомнился, что к гибели бывшей жены приложил руку Резо. И даже вещи оставил в качестве улики у отставного супруга. Лана давно перебралась в фешенебельный особняк в Горелках, но некоторые тряпки оставила в старом доме, у мужа, с которым собиралась разводиться официально, а пока не оформила документов. Получается, она явилась за вещами, отключила сигнализацию…
- Всё было не так! – окрепшим голосом произнесла Марина.
- Теперь понятно, не так. А нам что было делать? Взяли мы Ланку, отвезли поганому Резо на старую дачу, там и прикопали в огороде. И машину бросили поблизости. Пусть папашка - депутат разбирается, кто дочку порешил.
- Никто! Никто её не убивал! Она упала в погреб, когда убегала от меня. Она испугалась, понятно? То-то я удивилась…
- Неважно. Забудь! – отрезал Феличев и налил ей полный стакан водки.
От спиртного она обмякла, ослабела, и злость моментально улетучилась.
- Она на волосах удавилась, как на верёвке. Ужас, ужас! А Верку куда дели? Тоже выбросили, да?
Марина бормотала замирающим голосом, безвольно подчиняясь настойчивым рукам Феличева, проворно срывавшего с неё одежду, жадно шаривших по телу. И она снова стеснялась своей худобы и заштопанного белья, но это осталось единственным, на что хватило эмоций, а тяжесть навалившегося сверху мужского тела показалась непомерной и болезненной, и она даже заскулила тихонько, как побитая собака, и каждое движение отзывалось противной болью в затылке, не позволившей получить и крохи наслаждения. И она тоскливо подумала о злой насмешке судьбы, подводившей к её ложу мужчин в очень уж неподходящие моменты, отчего и настоящего женского удовольствия ни разу в жизни познать не довелось.
А потом она уснула, завернувшись в жаркое ватное одеяло, и не слышала, как ушёл Феличев, и отсутствовал довольно долго.
Она успела выспаться, мучимая кошмарами. Алиски, к счастью, не видела. Зато в избытке присутствовали погони, мордобои, покойники с синими лицами и распухшими, похожими на резиновые надувные матрацы телами, а ещё много-много больших зелёных мух…
Она проснулась в поту, отлепила от мокрого тела отсыревшее одеяло и вприсядку, не в силах распрямить ноги, проковыляла к столу, где в бутылке оставалось немного самогона. Больше не уснула – успела выспаться на неделю вперёд. Оставшееся после сна муторное ощущение тревоги не проходило. Юрий запер дверь снаружи, запретил подходить к окну и вообще обнаруживать себя при посторонних. Правда, при желании она могла удрать через чёрный ход. Но страх приковал её здесь крепче железных цепей. Хотя после рассказа Феличева и это убежище стало казаться ненадёжным.
Она забивалась в угол широкой кровати, накрывалась одеялом и, едва закрыв глаза, начинала рисовать в воображении кошмарные картины. Представляла Лану Берсенёву, марионеткой вертевшуюся на собственных волосах, мысленно восстанавливая подробности её мучительной гибели. Умерла она, наверно, не сразу, долго дёргалась, пытаясь освободиться, и невольно сама ускоряла процесс. Кричала, звала на помощь, но никто не услышал…
Вспомнилась Галка, легкомысленная подруга, которой на роду было написано кончить жизнь жестоко и страшно. И обладай они, тогда ещё молодые девушки, малой толикой провидения, их насторожили бы многочисленные предвестники неизбежных несчастий. Но ни одна из них не поняла и не оценила указующих перстов Судьбы…
Х Х Х
- Опять дрыхнешь? Ну, ты настоящая соня! И как не надоест?
Марина открыла глаза и смотрела на Феличева долго и непонимающе. Она опять ухитрилась заснуть, но длительный сон не принёс облегчения. Голова болела, просто раскалывалась. Наверно, при сотрясении не следует пить.
- Значит, водки не получишь, нечего добро зря переводить, - с сочувствием глядя на блюющую у помойного ведра подругу, Феличев выставил на стол литровую бутыль «Абсолюта», усмехнулся. – Мне больше достанется. Ты в постель-то ложись, не растрясай голову. Давай вот я тебе аспирину разведу.
- Правда, нехорошо мне как-то. И в больницу нельзя, – тоскливо прошептала Марина, с Юркиной помощью заползая обратно на кровать.
- Погоди помирать, всё ещё утрясётся в лучшем виде. Женька полтора куска отвалил. Я как знал, в аптеку завернул.
Он высыпал поверх одеяла кучку порошков и таблеток.
- Съешь побольше и спи, потом проснёшься, снова подлечишься. Тётка - провизор культурная попалась, сказала, при сотрясении спать побольше надо.
И пока подруга шуршала обёртками и набивала рот лекарствами, он разложил вокруг парадной бутылки разные, редко достававшиеся в последние годы хронических жизненных неудач деликатесы – копчёную колбасу, балычок, буженину. Комната наполнилась аппетитными запахами.
- Ну, за удачу!
Феличев ловко свинтил бутылочную головку.
- Думаешь, это всё? Завтра получу сберкнижку на предъявителя, и начнём новую жизнь. Ромку выкупим, домом обзаведёмся. Не сомневайся, будет у нас полная феличита. Водка – тьфу, дерьмо, а ещё «Абсолют»!
Выпив, Юрий сморщился и поспешно запихнул в рот целый бутерброд, второй протянул Марине. Она запила уйму таблеток отвратительной микстурой и вяло надкусила деликатес. Аппетит пропал, утратилось и ощущение вкуса. Буженина напоминала пресное мочало. И она не удивилась заявлению Феличева о плохой водке.
- Не нравится – не пей, - проговорила, равнодушно глядя, как он наливает второй стакан.
- Левак наверно. Ну не пропадать же добру, не такое хлебали, - резонно заметил Юрка.
- В палатке брал? – презрительно сморщилась Марина, чувствуя медленно нарастающее сонное оцепенение.
Среди таблеток оказалось снотворное. Она зевнула и сквозь подступившую дрёму чуть не пропустила мимо ушей недовольную реплику Феличева:
- Нет же, зачем в палатке? Женька дал, а я думал, хоть попробую элитного пойла, сто лет не нюхал. Эх, как она, жизнь-то, человека кидает! Когда-то красную икру за жратву не считал… Эй, ты спишь? Ну, спи…
Под монотонное «бу-бу-бу» захмелевшего друга Марина уснула, в который раз крепко. Без сновидений, наконец позволив себе отдохнуть от непрекращающегося кошмара, вымотавшего душу и нервы…
Х Х Х
Марине очень хотелось спать, но что-то мешало наслаждаться отдыхом. Некто без лица и тела теребил измученный организм длинными кусачими щупальцами. Она судорожно подбирала ноги, свернулась в плотный клубок, отчего невыносимо трудно стало дышать.
Марина с усилием продрала глаза, кашляя и чихая, попыталась осмотреться, но тотчас упала носом в подушку, зашлась в неистовом приступе раздирающего кашля. Комната была полна дыма и, приоткрыв один глаз, она успела разглядеть жарко пылавший стол с закусками. Багровые языки пламени нехотя пытались сгрызть прочные дубовые полы, а опрокинутая керосиновая лампа валялась, откатившись к порогу, и весь этот кошмарный натюрморт украшало собой скрюченное в позе зародыша тело Феличева. Падая, он наполовину стянул скатерть.
Пламя металось в опасной близости от лица, но мужчина не шелохнулся, даже когда огонь вспрыгнул ему на спину и по-хозяйски заплясал там. «Водка – тьфу, дерьмо, а ещё «Абсолют», - в ужасе вспомнила Марина недоуменную его фразу. Шатаясь, сползла с кровати и ухватила Феличева за ногу. Задыхаясь в густом дымовом облаке, потянула к чёрному ходу каменно - тяжёлое тело, пока не сообразила, что волочит мертвеца.
Она вывалилась наружу. За спиной горело вовсю, и Феличев остался лежать в маленьком коридорчике между комнатой и чуланом. Выскочила раздетая под проливной дождь, инстинктивно прихватив с вешалки длинный брезентовый плащ, укрылась с головой и бегом помчалась по шоссе.
Ноги привели её в коттеджный посёлок, уже ни на секунду не сомневавшуюся, что Юрку отравил Колычев, подлив яд в водку. По причине темноты и проливного дождя никто не встретился ей по дороге, и она стояла напротив красного кирпичного особняка, глядя на единственное освещённое окно второго этажа. Значит, мерзавец использовал бывшего школьного приятеля, избавившись с его помощью от криминальных улик, и убрал самого, оставшись чистеньким перед законом и высокопоставленным папашкой Берсенёвым.
Марина безмолвной тенью стояла в кустах у забора и, уже повернувшись уйти, обнаружила рядом другую фигуру, но лёгкую, вроде летящую, не боявшуюся холодного ливня. Существо из запредельных сфер, призрак Правосудия, являвшийся предвестником чьей-то гибели. Проклятье, по очереди настигавшее всех, волею злого рока имевших отношение к чудовищному происшествию на школьном чердаке. И поделом, поделом…
«Ну что же ты? Передумала? Смелее, я помогу!»
Возможно, голос Алиски Макаровой прозвучал лишь в воспалённом воображении, но когда она открыла зажмуренные от страха глаза, белая фигура неспешно удалялась по асфальтированной дороге между коттеджами, пока не скрылась за поворотом. Крупные частые капли шумно колотили вокруг, поглощая прочие звуки. И Марина никуда не ушла. Наоборот, приблизилась к забору и заметила в изящной ограде не единичные бреши. Протиснулась между прутьями и тотчас обнаружила, где лучше спрятаться. Во дворе, по брюхо в луже, стояла зачехлённая брезентом легковушка. Земля разбрюзла, дорожки превратились в ручьи. И элитный посёлок не избегнул участи всеобщего потопа.
Марина приподняла чехол, заползла внутрь и, удобно устроившись в багажнике без крышки, увеличила пальцами дырку в брезенте и нацелилась взглядом на крыльцо. Рано или поздно Женя или его гости выйдут. Не ночевать же приехали высокопоставленные чиновники в запущенное холостяцкое жилище зятька. Она вспомнила пылавший внутри старый бревенчатый дом Феличева, навряд ли затушенный дождём, и крепко стиснула зубы, сдерживая обжигающие слёзы ярости. Эх, не стоило бы ему выпрашивать у одноклассника деньги. Колычев решил не оставлять опасного свидетеля. Вон какие важные автомобили стоят у ворот. Их владельцы не привыкли шутить…
Х Х Х
… Марина настроилась на долгое ожидание, но гости появились неожиданно быстро. В пожилом обрюзгшем чинуше она узнала прежде красивого и представительного отца Ланы. С ним вышли трое шкафоподобных телохранителей и сопровождающий в штатском, больше смахивающий на сидевшего не один срок уголовника. Оказывается, у бедной Ланы папашка ещё тот…
Странно, но Марина не ощущала гнева ни на Верку, ни на Берсенёву. Вся её ненависть сосредоточилась на Колычеве и высокомерном мужике по имени Резо. Если у Женьки хватит ума доиграть роль, хачикам мало не покажется.
С гостями вышел и Женя. Не вышел – вывалился на костылях, в небрежно накинутом на плечи дождевике. С большим трудом, но передвигался он самостоятельно.
- Не ходи под дождь, вымокнешь, - проворчал Берсенёв.
Напрашивался вывод, что гости расстаются с хозяином мирно.
- Завтра позвоню, если подтвердится. Милицию в дело не мешай, сами разберёмся. Понял?
- Как скажете, Аркадий Максимыч…
Гости уехали, а Женя продолжал стоять на крыльце, не собираясь возвращаться в дом. Марина в укрытии не могла сообразить, что он хочет делать. Женя натянул на нос капюшон, поплотнее запахнул полы плаща и пошлёпал на улицу, к зачехлённой машине, её ненадёжному убежищу. Привалился спиной к бамперу с противоположной стороны, и она, облегчённо вздохнув, сообразила. Женя решил позвонить по сотовому, почему-то опасаясь сделать это дома. Возможно, подозревал уехавших гостей в коварстве. Например, оставили подслушивающее устройство. Но раньше там ничего не было, в противном случае Берсенёв -старший быстро разобрался бы в криминальной истории с пропавшей дочерью. А Женя предпочёл перестраховаться.
- Алло, Наточка? Узнала, моя хорошая? Ты сделала всё, как нужно? Положение упрощается, Лана погибла. Совершенно случайно, но возникли проблемы. Решу, решу, не беспокойся. Через неделю будем уже за бугром, и ничего не страшно, а пока сиди тихо, нигде не светись. Ну о чём ты, Наташенька, мы же вместе были! За неделю неприятности разрулю, и встретимся. Надеюсь, старый гриб огребёт по полной…
«Ну надо же, дядька Резо – старый гриб? Да он тебе, ковылящему, сто очков вперёд даст и ещё добавит!» - язвительно подумала Марина.
Рассердилась – и на себя, и на Женьку. Ну что она, идиотка, тут делает? Упрекнёт его в убийстве Юрки? А смысл? Раскаяния не добьётся, получит разве костылём в ухо… Но она упрямо дослушала нежное воркование до конца, сделав вывод, что в ближайшее время бизнесмен от ферромарганца собрался бежать с молодой любовницей по имени Наташа за границу. Значит, бизнес принёс калеке немалую прибыль.
Перед глазами, как наяву, всплыло лицо Алиски, послышался её укоризненный голос: «Ну что же ты? Действуй!» Получается, где-то там, далеко, Макарова всё за неё решила и пришла с готовыми указаниями, не оставив пути к отступлению. Но Марина по-прежнему не имела понятия, что от неё хотят.
Колычев закончил разговор, захлопнул крышку мобильника, с руганью оторвал отяжелевший зад от машины и заковылял к дому. А в следующий момент раздался приглушённый стук, мат, медвежья возня… Марина осторожно высунулась посмотреть. Женька поскользнулся на вымощенной мокрым булыжником дорожке. Судя по мучительным стонам и крикам боли, падение не прошло бесследно. Он бился на земле не меньше четверти часа, пытаясь встать самостоятельно. Ещё немного, и начнёт орать, звать на помощь. Откинув брезент, Марина проворно выбралась наружу и, замотав лицо капюшоном, подошла ближе.
- Телефон… Тут где-то телефон выпал. Позвони в «скорую»… Ты кто?
Последний вопрос Марина проигнорировала, поискала в траве и вытащила раздавленный мобильник.
- Фу, пропасть! В доме, на первом этаже слева… Нет, погоди! Посмотри, что с ногами?
Женя лежал навзничь, и в тусклом свете фонаря блестели его выпученные от боли и ужаса глаза.
- Принеси морфий. В кухонной аптечке. И позвони. Да кто же ты? И что со мной?
- Ноги переломаны. Обе, - прошептала Марина, стараясь не смотреть на расплывающуюся на камнях бордовую лужу.
- Всё насмарку! Всё насмарку! – отчаянно и пронзительно закричал Женя. – Неси же шприц, неси скорее!
В голосе Колычева звучала неконтролируемая паника.
Взбежав по лестнице. Марина быстро нашла в аптечке необходимое лекарство, на секунду задержалась у телефона и хотела уже набрать «ноль-три», но возникшее перед глазами искаженное гневом лицо Макаровой заставило отшатнуться от аппарата. Что-то острое легко чиркнуло по горлу и, схватившись за царапину, она обнаружила на ладони кровавое пятнышко. Да нет, чушь какая, просто испачкалась об Женьку. Не упырь же, на самом деле, пролетел!
А почему, собственно, нет? Много лет не находившая покоя Алиска Макарова явилась персонально и выбрала её в качестве орудия мщения. Сомнительное же достоинство! «Казнить, нельзя помиловать!» Запятые расставлены, как полагается. Но не сделай она сейчас то, что хочет самоубийца… Марина содрогнулась и вместе с лекарством схватила спички. В несколько прыжков взлетела на чердак. Там полно бумаги, и реквизит моментально занялся ярким пламенем. Также легко вспыхнула лестница. Выбегая, она прихватила притулившуюся у порога инвалидную коляску.
Одурманенный двойной дозой наркотика, Женя безропотно позволил водрузить себя в кресло, укрыть плащом. Из верхних окон особняка вырывались первые багровые языки огня, когда две странные фигуры под покровом темноты стремительно вынеслись со двора и бегом припустили по шоссе.
- Кто ты? Куда меня тащишь? – слабым голосом пытался объясниться Женя.
Охваченная неестественным нервным возбуждением, Марина громко засмеялась и ещё быстрее помчалась вперёд. Дождь словно сорвался с цепи, и едва миновали дачи, живые огни исчезли, сменившись непроницаемым мраком и зловещим плеском воды.
- Безумец! Что ты делаешь?
Женя хотел крикнуть, но, обессиленный, невнятно шептал, не предпринимая ни малейшего усилия освободиться. С пронзительным воплем похитительница свернула с асфальтированного шоссе и волокла его по ухабам и колдобинам, вознамерившись утащить прямиком в ад. Она визжала, хохотала, как безумная, почти не владея собой, выплясывала с коляской дикий танец и не раз чуть не выронила больного в грязь. Одуревший от морфия Женя сидел тихо, едва ли понимая происходящее.
Одним махом, откуда только силы взялись, Марина вкатила кресло на пригорок и очутилась на укатанной дороге у берега глубокого водоёма, куда по длинной толстой трубе сливался поток очистных вод с металлургического завода. Водоём был достаточно глубокий, чтобы потонуть в нём с головой и вытянутыми руками.
- Вон, смотри. Видишь зарево?
- Ты поджёг мой дом, дурак? Зачем? – едва ворочая языком, прошептал Колычев.
Марина энергично похлопала его по щекам. В планы не входила его преждевременная отключка от передоза. И Алиска Макарова, и Галка, и Юрка умирали в полном сознании.
- Это не твой дом горит. Оглянись, там жил Юрка. Ты убил его также, как всех остальных, когда задумал садистскую забаву на школьном чердаке. А меня, меня-то ты не узнал? Так посмотри получше!
Марина сбросила плащ. Колычев вылупил глаза и помотал головой.
- Фу ты, чума какая! Никак не пойму… Да кто ж ты, в натуре?!
- Косова я, в натуре, - передразнила Марина и хорошенько встряхнула коляску. – Неужели так сильно изменилась? От жизни, Женя, от жизни поганой. Мы с Галкой Полянской имели несчастье сидеть под партами, когда вы измывались над Макаровой. Лучше бы мы осмелились и донесли на вас милиции. Но я испугалась, как и другие, и потому точно такая же мерзавка, как и вы…
Марина говорила, захлёбываясь словами не ради дешёвой демонстрации собственного превосходства, как поступают книжные убийцы, нет, хотела объяснить бывшему однокласснику мотив, подвигнувший на чудовищное преступление.
- Но… - заплетающимся языком попытался возразить Женя, но она не дала ему договорить.
- А раз я мерзавка, то сейчас совершу последний в своей жизни мерзкий поступок, и пусть потом Алиска придёт и удавит меня, как крысу. Но сначала я убью тебя, Колычев. Вспомни… вспомни тот гадкий мультик, меня всю жизнь от него трясёт лихоманка. Поверишь ли, я даже не разрешала Ромке его смотреть. «Казнить. Нельзя помиловать!» Приговор подписан и обжалованию не подлежит!
- И тебя же посадят, Косова!
- Наплевать. Отдамся правосудию со спокойной совестью. Ведь Лана с поганым Резо подставили моего Ромку. И они же убили Кешку, бывшего школьного гения. Ты помнишь его? Его и так уничтожили морально, а вы пришли и добили из-за поганой квартиры. Неужели, скажи, Колычев, человеческие жизни стоят гнусных зелёных бумажек, за которые потом гореть и гореть в аду?!
- А если я дам тебе денег, этих зелёных бумажек, а, Косова? У меня есть средства, - прошептал Женя.
- Зачем мне? Вся моя жизнь – ад на земле, не стоит добавлять себе жареного и там, - она неопределённо мотнула головой в пространство.
- Но я не убивал твоих… этих… Я и не знал их!
- А Феличева? Что ты добавил в водку?
- Но он же один из нас. Почему ты за него радеешь?
- Нет, не так! Макарова за всех нас давно порадела. Признайся, ты видел её перед смертью?
- Да, я видел её и раньше, и вчера тоже. Но с чего ты решила, будто я умру? Ты это всерьёз, Косова?
- Мне, Колычев, не до шуток. Иди к Макаровой, с ней объясняйся, а я устала. Пора. И… извини меня, пожалуйста… я иначе не могу, - проговорила Марина и покатила коляску к трубе.
Цементная, толстая и устойчивая, труба далеко выдавалась из берега, из неё непрестанно хлестала тугая струя, вынося поток на середину водоёма. Ни души вокруг, пустовала даже будка охранника на въезде. Кому с нормальной психикой среди ночи понадобится ползать по шлаковым отвалам с риском сломать шею на крутых склонах? Последним усилием Женя попытался вырваться из кресла и вяло повис на ремнях. Ни онемевшее тело, ни искалеченные ноги не слушались его больше.
- Отпусти меня, Косова! Разве я не получил своё? – отчаянно прохрипел он.
- Прости, но не могу, - ответила Марина и сильно толкнула коляску.
Легко преодолев последние метры, каталка свалилась в бурлящий поток, осела дном и вместе с Женькиной головой скрылась под струёй.
Глубина под трубой была не меньше пяти метров…
Х Х Х
Ночь напролёт, не чувствуя холода и сырости, ничуть не заботясь попасть в лапы ночным злоумышленникам, Марина через весь город плелась домой. Самое страшное в её жизни уже случилось, ну чего бояться? Едва переступая ногами последние метры, шатаясь, как пьяная, вползла в родную арку и, часто отдыхая, вскарабкалась по крутой деревянной лестнице. К её удивлению, дверь оказалась незапертой. В коридорчике красовалась обитая красным крышка гроба. Марина опустилась на стул и долго созерцала сей траурный атрибут, нисколько не сомневаясь, что некто неизвестный приготовил ЭТО для неё. Пока сидела и бессмысленно таращилась в одну точку, заметила краем глаза в своём почтовом ящике бумажку. Не вставая, запустила туда руку, пытаясь поймать ускользавший листок.
Неожиданно соседская дверь распахнулась, и вышел Василий, ловко подцепил конвертик, надорвал и услужливо сунул ей в руки. Марина прочла извещение и согласно кивнула головой. Да, она должна была догадаться, увидев сына в компании Кешки и Алиски. Неделю назад Ромка умер в тюрьме, не дождавшись освобождения.
- Гроб уж очень… большой, - с сомнением оглядев необъятную домовину, скорбно проговорила она.
- Заболела? – сочувственно спросил Василий. – Твоего по правилам там, - он сделал короткий жест в сторону, - там давно похоронили. А это для моей жирной кобылы. И то боюсь, мал бы не оказался.
- Настька? Умерла? Что за глупые шутки?!
Соседка казалась неправдоподобно здоровой, к ней и зимой грипп не приставал.
- Грибочков маринованных поела, утроба безразмерная! Сколько раз хотел морду набить, чтобы банки сотнями не закатывала, но нет, не слушала. Токсин такой ядовитый, бо… бо… забыл, как называется. На работе умаешься, не до неё было, а она и схряпала баночку в один присест. Меня же и затаскают теперь! Ещё и хорони, как хочешь, ни одного родственника нет!
Размякнув, Василий не прочь был и дальше пожаловаться соседке на горькую бобылью долю, вроде она его и поняла. Усмехнулась согласно.
- А то мне не знать! Ну, ничего, ты здоровый, справишься. С моим братом дела похуже были, и то ничего, вывезли.
Марина безразлично махнула рукой и, не чувствуя ног, поплелась в комнату. Василий торкнулся следом, невнятно бормоча об их нынешнем общем одиночестве.
- Отвяжись, - сердито бросила она.
Заложила от настырного соседа дверь ножкой стула, посрывала и побросала в угол мокрую одежду, рухнула на незастеленный диван, и через секунду спала беспробудно, без кошмарных снов и прочей докуки. И Алиска Макарова больше её не беспокоила.
Каждый получил то, что заслужил…
Х Х Х
Призрак правосудия Лина Бендера окончание
© Copyright: Лина Бендера, 2009
Свидетельство о публикации №209051200927
Свидетельство о публикации №209051200927
Рецензии