Бытие Гл 38 Онан Фамарь Иуда Зюганов здесь откуда

       Что ни говорите, а комплекс вины
       Живёт в нас, как в шизике мания,
       Иначе Иуда с родной стороны
       Не шёл бы к Одолламитянину.
      
       Из дома прогнал непоседливый нрав,
       А может быть, совесть замучила
       Иль страх пред отцом, что Иаков, прознав
       Про Осю, замочит по случаю?
      
       За двадцать монет похотливый сатир
       Взял в жёны дочь Хананеянина.
       Она родила. Сыну имя дал - Ир,
       Короткое как восклицание.
      
       (Кукушка-провидица, Леты кума,
       Годков накукуй на прощание.
       Кукушка лишь - Ку...Почему же так ма...?
       А дальше - обоих молчание.)
      
       К жене при Иуде, к нему самому
       Любви маловато в Писании.
       Как имя её, до сих пор не пойму,
       Ни после не встретил, ни ранее.
      
       Опять родила, дали имя - Онан,
       Вновь не угодили Всевышнему.
       Прославил себя сын на множество стран,
       А прожил он жизнь никудышную.
      
       Иуда в Хезиве, жена родила,
       Пока покупал удобрения.
       Заочно назвал он ребёнка Шела,
       Конечно, с жены одобрения.
      
       А годы летели, сыночек-фонарь,
       Ир-первенец, выше Иуды стал,
       И в жёны ему отрядили Фамарь,
       Известную впредь пересудами.
      
       Но Богу тот Ир неугодным вдруг стал.
       (А может, жена постаралась здесь?
       Слагаются слухи подчас неспроста)...
       Короче, сыночек преставился.
      
       Есть способов много: отвар ревеня
       И прочие ведьм ухищрения,
       Особенно если по мужу родня
       Не бросит тебя без призрения.
      
       Как рыбам давленье сжимает бока,
       Мы стонем под глыбой обычая,
       И тёмных страстей, эгоизма вулкан
       Лишь дремлет под маской приличия.
      
       Иуда другого амбала зовёт,
       К себе прижимая отечески,
       Пикантнейшие наставленья даёт,
       Вполне, впрочем, по-человечески:
      
       "Сын-деверь, внезапно усопшего ты
       Продли жизнь земную во времени
       И перед вдовой не стыдись наготы,
       Род брата продли своим семенем.
      
       Женись на несчастной, мой верный Онан.
       Ну, что на меня ты набычился?
       Прости, брат, немного надкушен банан,
       Но сам понимаешь - обычаи".
      
       Подумал Онан: "Как же так наперёд
       Мой фонд семенной разбазарится?
       Да лучше мой пенис на землю сольёт,
       Чем семя другому достанется".
      
       На женщину глядя, кривил Онан рот.
       В пустую отца наставления
       Про семя для брата, про славный их род.
       Какое тут восстановление?
      
       Входил к жене брата, способный вполне
       Долг брата вернуть ей играючи,
       А вместо - подлец теребил свой конец,
       Кончал, даже не начинаючи.
      
       Творил пред очами Господними зло,
       Травмировал женскую психику.
       Ну, Бог на Онана озлился зело,
       Прибрал рукоблуда по-тихому.
      
       (А может как раньше - отвар ревеня
       И горечь со вкусом отмщения?
       Тяжёлая мысль посещает меня -
       Случайностей нет в совпадениях.
      
       Хорошим истории мог быть итог
       Проведай Онан в те мгновения:
       Что женщина хочет - того хочет Бог.
       Какие теперь в том сомнения?
      
       Когда ж ограничен ты в действе своём,
       С любимой в разлуке, как многие,
       С ней в мыслях своих остаёшься вдвоём.
       Такая, брат, физиология.
      
       По правде сказать, ваш, друзья, онанизм
       Совсем не стихийное бедствие.
       Онана библейского весь кретинизм
       Не в семени был, а в бездействии.)
      
       Но первенца семя всё ж восстановить
       От Шелы Иуда старается,
       Желая сынка лишь слегка подрастить
       И внуков воспитывать в старости.
      
       Фамари он молвил, невестке своей:
       "Походишь пока дева вдовою,
       Иди в дом к отцу, ни о чём не жалей,
       Жизнь с Шелой начнёшь стопудовую.
      
       Куплю вам квартиру отдельную я,
       Отдам внука в школу балетную"...
       А сам испугался - его сыновья
       Не долго живут с этой ведьмою.
      
       А ведьма пока собрала узелок,
       В одежды вдовы облачённая,
       При доме отца заняла уголок
       Учить свою магию чёрную.
      
       Прошло много времени, милого нет,
       Ни вдового, ни разведённого.
       Забыли о ней деверь, свёкор и дед
       Сыночка, ещё не рождённого.
      
       Дедули в проекте жена умерла,
       Её добрым словом помянем мы.
       Иуда сорвался, с тоски в три горла
       Пил с другом Одолламитянином.
      
       Пошли они в Фамну на стрижку овец
       (Скорей, протрезветь и развеяться).
       Фамарь подзывает поближе отец:
       "Впустую на свёкра надеяться.
      
       Его самого вижу с овцами здесь,
       А Шелу, сыночка не вижу я".
       Услышав ту весть, совершить свою месть
       Задумала шельма бесстыжая.
      
       Одежду упрятав вдовства своего,
       Лицо скрыв по самые ноженьки,
       Себя покрывалом укрыв с головой,
       Уселась она при дороженьке.
      
       (А наши гуляют вовсю взад-вперёд,
       По максимуму обнажаются,
       Мужик отвернётся иль, сплюнув, пройдёт -
       Они ещё и обижаются.
      
       В профессии древней на выставке плеч
       Участницы вы, а не зрители.
       Охочих завлечь - важно тайну сберечь:
       Лица чтоб подольше не видели.)
      
       Иуда не видел, Фамарь не узнал,
       Невестку почёл за блудницу он,
       На взгляд похотливый её нанизал.
       Мужские взыграли амбиции.
      
       Гай Юлием Цезарем гордо сказал:
       "Войду я к тебе победителем!"
       А у самого голова что казан,
       Пивка бы секс-символу выпить бы.
      
       "Что дашь мне, красавчик, за то, что войдёшь?"
       "Пришлю я из стада козлёночка".
       "А ну как обманешь, как все, не пришлёшь?" -
       Залог попросила девчоночка.
      
       Пока он в экстазе одежды срывал,
       Песок заметал и попёрдывал,
       Ей трость с набалдашником он передал
       В залог обещания твёрдого.
      
       Когда же до женских дошёл панталон
       Изящных, манящих и в лютиках,
       Печать факсимильную передал он
       И прочую дел атрибутику.
      
       Косила Фамарь, отводила глаза,
       Свекорушке пряталась в бороду.
       Когда бы Иуда невестку б узнал,
       Летел бы он голым по городу,
      
       А так - дело сделал. Фамарь в добрый час
       Припрятала трость с набалдашником,
       Во вдовьи одежды опять облачась,
       Пошла своё чадо вынашивать.
      
       Блуднице прислал молодого козла
       Чрез друга Одолламитянина
       Иуда, залог чтобы та отдала,
       И к чёрту все воспоминания.
      
       Забыл я сказать, друга звали - Хира.
       С козлом нагулялся он досыта.
       Блудницу Хира не нашёл ни хера,
       За грубость, прости меня Господи.
      
       Приходит обратно к Иуде дружбан:
       "Есть все основанья проставиться.
       Давай-ка, старик, зачинай новый жбан
       Пить честь безкозлиной красавицы".
      
       Иуда расстроен - теперь засмеют,
       Козла приплетут, трость и лютики,
       И сказки пойдут, как Иуда за блуд
       Лишился своей атрибутики.
      
       Прошла пара месяцев с лишком и вот
       Становится наглым нескромное -
       Растёт у вдовы неутешной живот,
       Бедняжку тошнит от скоромного.
      
       Сказали Иуде: попал ты впросак -
       От блуда невестка беременна.
       Онан, ейный муж, уже на небесах,
       Ушёл он от нас преждевременно.
      
       А хоть бы и жил - блуд жены налицо,
       Конкретные есть опасения.
       Не мог и при жизни Онан быть отцом,
       Проблемы испытывал с семенем.
      
       Нанюхалась шельма отваров из трав
       И тронулась от воздержания,
       И то, что Онан был при жизни неправ,
       Не служит её оправданием.
      
       (Когда скорым поездом смерть понесёт,
       Из всех провожавших на станции
       Кто камень в окно, как в блудницу, швырнёт
       В загробную нашу субстанцию?
      
       Хранит от живых Бог усопших всех стран,
       Как рифму от стихотворения.
       И будь ты по жизни последний Онан,
       Велик ты в ином измерении.
      
       В истории мост перекинут уже
       От мистики к пошлой мистерии -
       Беременных здесь собираются жечь,
       А я о высокой материи.)
      
       Иуда сказал: "Будем жечь, где же жгут?
       Отметим сей праздник петардами".
       Но если за блуд провинившихся жгут,
       То как быть с двойными стандартами?
      
       Иуда на смерть полюбовницу шлёт,
       Огниво подносится к жгутику...
       И тут из одежды Фамарь достаёт
       Иудиных дел атрибутику:
      
       Печать, перевязь, с набалдашником трость.
       Здесь делается заявление:
       "Беременеть мне в этот раз довелось
       С высокого соизволения.
      
       Вот вещи, признает их кто - от него
       Ребёнок в утробе шевелится..."
       Устроила свару, а всё оттого,
       Что вырос Шела, а не женится.
      
       Когда бы Фамарь получила козла
       С Иуды, а не амуницию,
       Сожгли бы беременную не со зла,
       А из уваженья к традиции.
      
       Сыскарь, что дела по разврату ведёт,
       Проводит вещей опознание.
       Припёртый вещдоком Иуда даёт
       Признательные показания.
      
       "Правее меня оказалась она,
       Вдовство раз её не кончается".
       Так линию брата продлил не Онан,
       А батя его, получается.
      
       Иуда законным отцовство признал
       И не познавал Фамарь более.
       Обиделся, может, старик за козла,
       А может, сама отфутболила.
      
       При родах близняшки в утробе дрались,
       Платформы у них были разные.
       Ручонку наружу взметнул коммунист
       И был награждён лентой красною -
      
       На кисть навязали бардовую нить
       Отметить мальчонку как первенца,
       А он умудрился её схоронить,
       В утробе сидит и не телится.
      
       Не хочет на свет появляться малец,
       Во всём видит он провокацию,
       Дней тёмных предвидя ближайший конец,
       В подполье ведёт агитацию.
      
       Наверное, диспут организовал,
       Как можно рожать и не мучиться,
       И так призывал, что совсем опоздал
       К раздаче паёв на имущество.
      
       Вперёд вышел брат, явно член СПС
       По прыти его интригановой,
       И было дано ему имя Фарес,
       Что значит "бороться с Зюгановым".