Такие не рвутся за славой...

Если честно, то, может, и не стоило бы писать этой заметки, да только вот что-то кольнуло в груди, как будто кто-то шепнул в ухо – напиши… напиши - больше некому…
Моя старшая сестра не героиня, не имеет никаких государственных наград. Но она имеет самое непосредственное отношение к Великой Отечественной войне. Моя сестра Шура, будучи еще совсем девочкой, как и тысячи других таких же юных девочек и мальчиков, своими детскими руками помогала взрослым ковать победу, ту самую – Победу, что со слезами на глазах. И не будь моей сестры, как и других ее сестер по доле, кто знает, были бы сейчас мы…
Шура родилась в октябре 1929 года, на Южном Урале, в маленькой деревеньке Оренбургской области. Когда началась Великая Отечественная, семья уже жила в Орске, довольно крупном промышленном центре, в который, как и в другие города Урала, с лета 1941 года начали свозить еще военные заводы, эвакуируемые из центральных районов страны.
Но до 1941 был еще 1939 год, так называемая Финская кампания или война с белофиннами. На той войне хлебнул порохового дыма и наш отец…
В 41-м отца воевать уже не взяли, хотя он и просился на фронт, дали бронь по военному заводу. А в конце 42-го порог проходной этого завода переступила и Шура…
Уж не знаю, по какому конкретно закону молоденьких пацанов и девчонок набирали в рабочие смены на такие заводы, но, как видно, был какой-то закон, раз трудились они, не покладая рук, порой не выходя из цехов целыми неделями и месяцами.
Шура поначалу работала, если я правильно запомнил ее рассказ, в цеху, где делали заготовки для снарядов. Для каких именно и сама Шура забыла, потому что им, то есть малолетним работягам, особо-то и не говорили, а самим расспрашивать, как вы сами понимаете, было чревато. Запомнился Шуре длинный высокий (сама-то она была небольшого росточка) станок, на котором она работала, визг резцов, железные ящики с металлической стружкой, которые так тяжело было ворочать, и чувство постоянного голода. На всю жизнь запомнилось ей, как однажды работали они без выхода из цеха двенадцатичасовые (а, может, и больше) смены, и отец (он работал экскаваторщиком «на воле»), где-то раздобыв, умудрился передать ей великую редкость – большой спелый помидор…
Когда удавалось попадать домой, тоже было не до отдыха. Надо было помогать матери по дому. (Во время войны жизнь ведь не прекращалась, и женщины рожали детей. Вот и наша мама, в числе прочих, в 1943 году родила нашу среднюю сестру, Нину, которая выжила. Были и еще детки, но они не смогли пережить войну.)
Потом Шура попала на учебу то ли на швею, то ли на портного. В то время она и ее напарницы тоже трудились для фронта – тачали армейские рукавицы, шили телогрейки. Те, кто видел когда-нибудь те фуфайки, знает, что они были прострочены в виде продолговатых прямоугольников. Вот во время такой прострочки частенько под иглы попадали и тонкие девичьи пальчики…
Победу в 45-м, конечно, все встретили с ликованием. Все ее ждали, все надеялись, и когда она, наконец, пришла, в это как-то и не верилось. Но она грянула, и принесла надежду, даже уверенность, что все теперь в нашей стране будет хорошо, просто замечательно, и впереди – только счастливая жизнь!
Ни швеей, ни закройщицей (как тогда говорили – модисткой) Шура так и не стала. В 1947 году, когда Шуре исполнилось 18 лет, и она стала совершеннолетней, она уже работала в столовой. Ей выдали первую трудовую книжку. И вот ведь дитя своего времени! Она совершенно не думала о том, что когда-нибудь ей понадобятся документы для оформления пенсии, и она со спокойной душой выбросила в мусор все справки о своей работе на военных предприятиях! Действительно, зачем справки, если дали трудовую, ведь о льготах большинство из работяг тогда и не думало, а основная масса населения жила одинаково?!
В общем, коллективистское воспитание и опыт жизни в тех условиях диктовали свое: наша Шура с Урала поехала в Запорожье, восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Шура на Украину, а родители – в Поволжье, в Куйбышевскую область. Мелькали трудовые будни, шли годы… В знаковом 53-м, в феврале, у Шуры родился первый сын, а в ноябре, в праздник Октября, погиб наш отец. У мамы на руках трое малых детей и снова ей на помощь пришла старшая дочь – Шура…
Выжить таким большим семейством, как почему-то они все решили, можно было только в украинском колхозе, на жирных черноземах, где полно хлеба и фруктов… Но все оказалось немного иначе. Через пару лет Шура с мужем и своими двумя сыновьями были уже на Донбассе. Муж Коля работал на шахте, Шура – в детском садике нянечкой. Жизнь в шахтерском городке хотя тоже особо не баловала, но все же была намного легче, чем на селе. Главное, там не было колхозного крепостного права…
В шахтерском городке на Луганщине так и прожили Шура с мужем до самой пенсии. И вот когда пожалела моя старшая сестричка о тех справках, что когда-то задорно и бездумно выбросила в мусорное ведро! Пенсию-то ей насчитали невеликую, соответственно окладу нянечки, а тот всегда был на уровне минимума. Восстановить же документы о работе на военных заводах во время войны не удалось. Да Шура особо и не упорствовала в этом, сделала всего одну попытку. Ей было почему-то совестно добиваться для себя каких-то льгот, ей казалось, что люди подумают, что она ищет для себя какой-то славы… Так вот и вышло, что то ей было совестно, то страна распалась, а из-за границы трудно что-либо выхлопотать простому человеку. Так и осталась наша Шура, как говорится, при своих. Со временем, освобождая для одного из подросших сыновей, заимевшего свою семью, городскую квартиру, перебрались в пригородное сельцо, в свой дом, завели хозяйство. Оно и выручает стариков, и не только их, но уже и внуков, позволяя и фрукты-овощи на зиму заготавливать, да и просто отдыхать в стороне от всеобщей суеты…
Не знаю, смог ли я хоть чуть-чуть интересно рассказать о своей старшей сестре, которая трудилась и трудится всю свою сознательную жизнь – то сопливой девчонкой в домашнем хозяйстве родителей, то девочкой-подростком на военном заводе, то ухаживая за своими и чужими детьми, то, вот теперь, в восемьдесят почти лет, в своем приусадебном хозяйстве, на сотках суглинистой донбасской земли, уже десятки раз перелопаченной и перемотыженной ее сухонькими натруженными руками. Не знаю, может быть и появится в газете этот мой рассказ.
С уважением, самый младший брат Александры Анисимовны Пенькиной, россиянки, теперь гражданки Украины, бывшей подданной Советского Союза.