Кучка

   Лёжа ночью в постели, и уже в течении часа пытаясь найти верное для сна расположение тела, я почувствовал в комнате чьё-то присутствие. Меня охватил страх. С самого детства меня кормили сказками, что если ты, Володя, не уснёшь, как и все дети - до полуночи, то увидишь страшного бяку, который съест тебя.
   К своим восемнадцати годам отроду я естественно перестал верить в бук, бяк, тараташек и барабашек. Спасибо за это всем прелестям цивилизации: телевидение, радио, Интернет, другие масс-медиа. Давно уже стал считать главной нечистью и младшим сотрудником аппарата дьявола не бяку, а человека, который был везде. Нет предпосылок, чтобы расценивать потусторонние силы, как факт. Есть люди. Много людей. То, что ими построено. То, что ими же и разрушено. Всё просто – и этого мира хватает с лихвой. Любому человеку…
   … но сейчас мне вспомнились все буки-бяки, бредни «Необъяснимо, но факт», страшилки в лагере и в походах.
   Я был в комнате не один. Собственно как и в квартире. Тут был ещё кто-то. И он видел меня.
   В тот момент, когда я почувствовал кожей спины чей-то внимательный взгляд, моё тело застыло в положении «Уткнись лицом в подушку». Это было и хорошо и плохо одновременно. Но, вспоминая, как я лёжа в постели, со слезами по щекам усердно молился Богу, чтобы тот принял меня в страну снов до того, как придёт бяка меня съедать, я сделал вывод – хорошо, что я спиной к… чему-бы-то-ни-было… - он может подумать, что я сплю…
   Вообще бред. Восемнадцать лет, 9 классов образования, технический ССУЗ, а я тут думаю как какой то сопляк малолетний! Нонсенс! Сколько и фильмов выпущено, и книжек написано про всяких бук-бяк, что живут в шкафах, бельевых урнах, под ванной… И что – это ты воспринимаешь всерьёз, а, Володька? Да, мать твою, я воспринимаю СЕЙЧАС это в серьёз. Потому что я ещё с детства напуган. И пусть мне будет даже 100 лет и такая же фигня случится – я так же буду неподвижно лежать и не подавать признаков жизни. Пусть это даже медвежатник, форточник, или ещё какая человеческая живность… Не подам вида…
   И тут меня в спину, прямо между лопаток, укусил комар. В самое чувствительное место. Я автоматически перевернулся на спину, чтобы его раздавить (рукой бы я его не достал), и ерзал пару секунд, пока… Не похолодел от страха – я совсем забыл о том, что я тут не один. Но притворятся поздно.
   Разглядывать не пришлось…

   В отражённом и рассеянном шторами лунном свете выделялось большое тёмное пятно на светлых обоях, под потолком, в самом углу, между стеной и трубой отопления. И два ярких голубых пятна. Глаза.
   Нос защекотало, появилось знакомое ощущение тревоги, ноги одеревенели, пальцы рук вцепились в простыню. Шея заныла – она так и застыла в неудобном приподнятом положении.
   Это что-то в углу моргнуло, как бы приветствуя меня. От такого приветствия мне хотелось удавится… От общего чёрного пятна с двумя глазами по центру вправо отошла конечность, больше похожая на щупальцу, изогнулась, коснулась потолочной плитки, царапая (господи…) её когтями. Конечность дёрнулась, будь то пятно решило убедиться, что она надёжно вцепилась в плитку, и скользнуло из угла, повиснув на щупальце.
   Мне показалось, что тварь уже целую вечность раскачивается маятником у меня под потолком на тридцатисантиметровой «ручке». Я не вздрогнул – меня будь-то ударило током – когда влево молнией выстрелила ещё одна такая щупальца, только длиннее – она вцепилась в стену, разрывая, уже отчётливо видными в лунном свете, коготками обои и кроша штукатурку. Снова резко дёрнула, щупальца натянулась – крепко! – и тварь резко всунула в себя щупальцу, что держалась за потолок. Она полетела сначала вниз, потом по дуге влево и с отвратительным шлепком стукнулась о стену.
   Я застонал, когда медленно та, вторая щупальца начала втягиваться в пятно, подтягивая его вверх. А глаза… Они всё смотрели на меня, на моё лицо, в мои глаза… Когда конечность полностью втянулась, тварь напоминала бесформенную кучу пластилина, прилепленную каким то хреновым шутником к стене. Это и была бы куча пластилина, если бы не два ярко-голубых светящихся в темноте глаза. Без сомнения – человеческих. Но то, что меня напугало ещё больше, так это то, что тварь не оставляла никакой тени. Она будь-то поглощала и свет и темноту. Она ею питалась. Она ею дышала, если конечно могла дышать.
   За окном на мгновение вспыхнул свет – во двор въехала машина, осветив рассеянным шторами дальним светом мою комнату. Всё в ней приобрело тускло-оранжевые оттенки, кроме твари – она оставалась чёрной. Непроницаемо чёрной.
   И снова я застонал. Нет, взвыл с закрытым ртом. От того, как я стиснул зубы, те начали крошится, несомненно принося боль, но я её не чувствовал. Я чувствовал только лёгкий треск во рту, солёный вкус крови и жгучий взгляд, будь-то бы выедающий глаза. Взгляд «кучки» у меня на стене.
   Из твари начали появляться маленькие ножки. Как у тех чёрных червей из телевизора, что сворачивались калачиком. На окончаниях этих ножек были едва заметные коготки, которые впились в обои и начали волной перекатываться в строну от меня, медленно толкая «кучку» в мою сторону. Обои и штукатурка протыкались под ними, наполняя тишину в комнате отвратительным шорохом.
   Она ползла ко мне. Сантиметр за сантиметром.
   И что самое страшное – я ещё не понимал, что тварь думала что я ещё сплю. Я бы её мог напугать, или убежать, но я так был запуган в детстве рассказами про бук и бяк, что не смог даже шевельнутся, тупо наблюдая за ней. За тем, как она ползёт. За тем, как от куда то сзади появляются ещё четыре щупальца. За тем, как две передние и две задние ножки вытянулись, согнулись в середине и она бросилась на меня. Прыгнула. Мне на ноги…
   А ярко-голубые глаза всё так же неотрывно смотрели на меня…
   Так же они смотрели и когда снизу гадины появилось маленькое жало, медленно вошедшее без боли в правую пятку, и резко её покинувшее. И секунды не прошло, как я потерял сознание…

   А существо трудилось, не зная усталости. Жало скрылось внутри, и сразу под новыми четырьмя щупальцами с коготками будь-то отслоилась кожа, и если бы я был в сознании, то видел перед собой всё ту же тёмную «кучку», между тонких ножек обвис животик и с мерзким хлюпаньем в нём появилась сквозная дыра. Через неё видно шторы, рассеянный ими лунный свет, кусты сирени, колеблемые ветром…. Щупальца сзади удлинились и прошли сквозь эту дыру: два вцепились мне в бёдра, два поросли ещё и одно вцепилось в живот, одно в грудь. Медленно, как бревно ведут через диск циркулярной пилы, щупальца потянули назад и потащили  мои ступни в эту клоаку… «Животик» пошёл буграми, оживился, и с бульканьем начал… пережёвывать меня. Сантиметр за сантиметром, сначала моя голень, потом колени, а потом и бёдра погрузились в дыру с одной стороны… а со второй не вышли. Когда первые щупальца освободились от моих ног, они молниеносно вытянулись вперёд, став ещё длиннее, и вцепились в плечи.
   Сантиметр за сантиметром…
   Вместе с тем как моё тело всё больше погружалось в «животик», тварь ещё шире расставляла ножки, а само чрево раздувалось. Теперь и таз, и живот погрузились внутрь, одна щупальца освободилась, и резко выстрелила вперёд, замерла над лицом, обвилась вокруг головы и напряглась, продолжив затаскивать внутрь.
   Прошло около получаса, и я полностью оказался внутри. Тварь, раздувшаяся и увеличившаяся втрое, всё с тем же хлюпаньем «закрыла» дыры, убрала ножки и щупальца, наподобие треног инопланетных кораблей, её глаза закрылись, и теперь она покоилась уродливой кучей дерьма на кровати.

   Начало светать, и гадина открыла свои мёртвые голубые глаза. Снова появились тоненькие ножки, только теперь их было больше двух десятков. Хлюпанье спереди возвестило мир о том, что открылась дыра спереди, и на кровать, немного отскочив от пружин, выпала ещё одна тёмная бесформенная куча. Просто куча.
   Тварь захлопнула дыру, резко уменьшившись в размерах, отпрыгнула к краю кровати. Сзади появилось щупальце, которое резко выстрелило в тот угол, из которого появилась, подтянулась на нём, в полёте убирая ножки и, замерев чуть в том углу, «засосалась» в маленькую трещинку в трубе отопления.

   В этот миг кучка на кровати открыла глаза. Светящиеся голубые глаза. С маленькими круглыми зрачками. Медленно из неё появились маленькие ножки и, перебирая ими, как сороконожка, «просто куча» доползла до стены, и царапая маленькими коготками обои, поползла по ней к уже знакомому углу. К уже знакомой трубе отопления. К ещё незнакомой трещинке, но о которой «куча» узнает спустя пару мгновений. И пропадёт в ней, навсегда покинув эту квартиру…

   Теперь я путешествую по трубам отопления, водопроводам и канализации. Сплю в колодцах, и теплотрассах, где можно вкусить свежего воздуха.
   Месяц спустя, перетекая из трубы в трубу, я услышал, как не в меру строгая мать, ругает маленькую дочку, и грозит ей, что если та не ляжет сейчас спать, то ночью Господь пошлёт к ней одну из своих самых страшных тварей. Девочка коротко вскрикнула, и побежала в комнату – я чувствовал вибрацию от топота её ножек. Девочка оказалась «не занята» другими, и я стал следить за ней. И ждать.
   Когда квартира пустела, я скрёб когтями в одном из прохудившихся участков трубы – за добрую дюжину лет, до её совершеннолетия, мне нужно успеть проскрести маленькую щёлочку в металле…
   … и когда ей будет восемнадцать, когда она уже перестанет верить в тварей Господних, а может и в самого Господа, когда повзрослеет, и уже не будет ждать под ёлкой Деда Мороза, когда она уверится, что самая страшная тварь на земле – человек и не более того… я выберусь наружу.
   Когда она будет лежать в постели и чувствовать на своей нежной коже спины чей-то пронизывающий взгляд. Когда не получится уснуть…


Владимир Малыхин, Тобольск, 13.05.09г.