Чай вдвоём или зарисовка на тему

ЧАЙ ВДВОЁМ…ИЛИ…ЗАРИСОВКА НА ТЕМУ




Как- то очень случайно я оказалась на её кухне.
Как-то очень ненавязчиво она позвонила и пригласила на чашечку кофе. Совершенно чужая женщина. Что знала она обо мне? Только номер телефона, да имя. Виделись однажды на небольшой вечеринке, а, прощаясь, просто из формальности обменялись телефонами.
Я не привередливая. Я послушно выпивала подливаемый ею чай без сахара, незаметно избавляясь от упорно лезущих в рот чаинок, но все-таки очень хотелось обещанного кофе.
Толи оттого, что разговор не клеился, толи Наталья вспомнила, что пригласила меня отнюдь не на пресное чаепитие, на столе, в стиле «а-ля-фокус» произошла чудесная перемена: чайник заменила бутылка армянского коньяка, на месте чашек теперь красовались изящные рюмашки, а из холодильника словно сами собой появились заранее приготовленные закуски.
- Скажи прямо – ты меня боишься? – спросила Наталья, выпив рюмку коньяка, даже не закусив.
- Нет, - ответила я, ничуть не смутившись. Меня трудно застать врасплох и чем-либо смутить.
- Тогда почему ты всё время шаришь взглядом по чему угодно, только не по мне?
- Не хочу почувствовать себя мухой, севшей на варенье, которая будет в нем вязнуть, и не сможет выбраться. Что, если каждый взгляд на тебя будет приближать к варенью?
- Осторожная, черт возьми!
Наталья призывно подняла рюмку, призывно окатила меня своим призывным взглядом, и, не чокаясь, опрокинула жгучую жидкость в свой призывный распутный рот. Потом взяла в руки гитару, и стала петь такие трогательные песни, что её рот перестал казаться распутным. Человек, поющий душой и сердцем, распутным просто не может быть (хотя бы этим вечером).
Вечер плавно перетекал в ночь. Каждая из нас знала, чего хочет. Наталья – минутного забвения от минутной слабости, а я…
Я много чего хотела. Но мои желания исчерпываются годами любви, Хотя минутная слабость – это тоже выход, особенно, когда любви нет. Впрочем, для меня это почему-то всегда вход. Вход в лабиринт. Порой на месяцы и годы, пока Ариадна не протянет мне свою волшебную нить.
Я далеко не старый солдат, и слова любви прекрасно знаю. Даже произносила эти слова без внутреннего напряга, и вроде бы тем, кто, как мне казалось, в них отчаянно нуждался.
Я влюблялась по глупости.
Поведешься на поводу разбушевавшихся гормонов, проснешься утром, а на твоем плече – чужая натуралка, которая заглядывает в глазки, и уже не хочет быть чужой. И даже натуралкой не хочет. А хочется ей побыть розовым закатом среди пасмурных вечеров, и, коль уж судьба предоставила возможность, почему бы не порезвиться с розовым фламинго? Но всем известен итог таких отношений.
Я влюблялась из жалости.
Господи, ну что ж она такая несчастная, мокрая, стоит посреди огромной лужи, и никак не может раскрыть свой зонт? А потом в магазине, когда она пытается сложить покупки, ей не хватает рук для сумки, кошелька и зонта. Зонтик, конечно же, самозабвенно остается лежать на прилавке. Но есть ведь человек, идущий следом, надежный, как пылесос от фирмы «Бош». Это я . Но только при условии, если пылесос не разбирать на запчасти, не зная, как собрать обратно, и, хоть изредка, но освобождать его от накопившейся пыли.
Но у рассеянных свои причуды, и пылесос, переполненный пылью, как от Федоры, убегал прочь.
Я влюблялась по капризу любящей дамы.
Сначала, заарканив, меня приручали. Затем приучали к месту, затем к ноге, затем ко всем остальным командам по голосу и жесту. Когда из строптивой и своевольной я стала покорной и домашней, два года меня лепили. Рука мастера четко знала, какую шероховатость ещё можно пообтесать, сколько ещё добавить усердия и фантазии. И вот работа завершена. Творец любуется – не налюбуется. Полный отпад! Любуется ещё пять лет. А почему бы не до конца дней своих? Да потому что процесс остановился. Скульптура уж больно хороша получилась. «Эх, надо бы теперь разбить, а то глаза режет», - решает скульптор, и отважно заносит молот над моей головой. Опять же – хозяин – барин.
Отчаяться бы! Но одна моя знакомая, узнав, что в возрасте Христа я крылья складываю, посмотрела на меня всё знающими глазами, улыбнулась заговорщически, и уверенно так сказала, что любовь свою я обязательно встречу. Настоящую. Всё остальное было разминкой, подготовкой к длительной дистанции. Верь, обязательно верь, и жди.

Верю. Жду. Но вот ежё одна интересная деталь. Амур пуляется в меня своими стрелами без разбора, и я влюбляюсь. Но, видимо, опять не в ту. Любовь произрастает, но теперь я её выкорчевываю, как сорняк.
Наталье – тридцать шесть. В её однокомнатной квартире нет ничего лишнего. Стол, стул, кровать, компьютер. Создается впечатление, что это офис с ночлегом для одинокого оператора. Одинокого, потому что кровать уж больно узкая.
Сидеть до рассвета за столом было строго-настрого запрещено. Со словами «в тесноте, да не в обиде», Наталья расправила постель, и заметив мой недоуменный взгляд, вернулась к первоначальному вопросу:
- Так ты меня всё-таки боишься? Ложись, ложись, не съем.
Мы лежали, стараясь не соприкасаться, как две натянутых струны. Ноябрьский дождь лениво скользил по стеклу. И так же неспешно Наталья показывала мне свою жизнь. Так красиво умела она говорить.
Вот я вижу, как она рада первой покупке на собственные деньги, как гладит какого-то котенка на улице, как встретила первую свою женщину, затем вторую….
Вдруг, словно вспомнив что-то важное, Наталья вскочила, и кинулась к столу. Вернулась с фотографией.
- Я вспомнила, кого ты мне напоминаешь! В студенческие годы я была влюблена в мальчика, - она протянула мне фото. На меня смотрело почти зеркальное отражение. Только с усиками, и лицо поуже.
- Да вы с ним, как две капли воды! И смешной такой же. – Она прижалась ко мне ближе. – И несмелый. Я чуть было замуж не вышла за этого скромника.
Наталья провела пальцем по моим губам.
- А ты хоть раз влюблялась в мужчину? – спросила она серьёзно.
- По правде сказать, пыталась заставить себя выжать хоть какое-то нежное чувство к ним, но не получалось. – Я окунулась в зелень Наташкиных глаз. – Да и какой смысл влюбляться в мужчину, если всё равно окажешься в постели с женщиной?
Эта фраза так кстати подчеркнула наш случай, что мы обе рассмеялись. Наконец-то напряжение ушло.

А с мужчинами я всё-таки могу… могу съграть в шахматы, порыбачить, или пить. Пить стоя за здоровье присутствующих здесь дам. Никогда нельзя сравнивать любовь к мужчине и любовь к женщине. И никто не укажет женщине, как ей жить. Она живет, как бог на душу положит. И пусть станет ценной каждая минута её времени, а каждое ковыряние в носу – событием. А если окажется, что твоя безумная любовь опять не на тех рельсах… Ну, что же! Стрелочник не может остановить взбесившийся локомотив, он просто направляет его на другой путь… А если в конце концов, этот локомотив разбивается, то виноват не стрелочник, а локомотив. Вот куда он, падла, так мчался?


Рецензии