Стратегическое оружие

2.3. Стратегическое оружие

Еще 10 марта 1942 г. нарком НКВД Л.Берия представил в ГКО доклад о деятельности английского Уранового комитета под руководством ученого-физика Д.Томсона.

20 сентября 1942 г. ГКО отдал распоряжение «Об организации работ по урану», в котором обязывал Академию Наук СССР (академик Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить ГКО к 1 апреля 1943 г. доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива.

27 ноября 1942 г. ГКО принимает постановление «О добыче урана», в котором указывает Народному Комиссариату Цветной Металлургии:

а) к 1.05.43 г. организовать добычу и переработку урановых руд и получение урановых солей в количестве 4 тонн на Табашарском заводе «В» Главредмета;

б) в первом квартале 1943 г. составить комплексный проект уранового предприятия производительностью 10 тонн солей урана в год.[1]

15 февраля 1943 г. ГКО отдает распоряжение о создании в системе Академии Наук СССР секретной Лаборатории № 2.

По просьбе И.В.Курчатова 8 декабря 1944 г. ГКО принимает решение о создании в Средней Азии на базе разведанных месторождений крупного уранодобывающего предприятия – Комбината № 6. В 1946–1947 гг. Комбинат № 6 добыл и переработал более 290 тонн урановой руды и выдал 86 т урана в 40-процентном концентрате.

Технологию получения металлического урана по заданию Лаборатории № 2 разрабатывали в Гиредмете НКЦМ. В декабре 1944 г. на заводе № 12 (г.Электросталь) Наркомата Боеприпасов был выплавлен первый слиток чистого металлического урана массой более одного килограмма.

Разработку и поставку чистого графита для экспериментального реактора поручили Московскому электродному заводу, в качестве исходного сырья использовался нефтяной кокс, первую партию которого удалось изготовить на московском заводе «Нефтегаз».

После взрыва Соединенными Штатами трех ядерных бомб 20 августа 1945 г. ГКО принял Постановление «О Специальном Комитете при ГКО» для общего надзора и руководства осуществлением «Уранового проекта» в составе: Л.П.Берия (председатель), Г.М.Маленков, Н.А.Вознесенский, Б.Л.Ванников, А.Л.Завенягин, И.В.Курчатов, П.Л.Капица, В.А.Махнев, М.Г.Первухин.

На Специальный Комитет возлагались задачи развития научно-исследовательских работ по использованию внутриатомной энергии и создание сырьевой базы СССР по добыче урана, использованию урановых месторождений за пределами СССР (Болгария, Чехословакия) и организации промышленности по переработке урана и производству специального оборудования, а также строительство атомно-энергетических установок.

Для непосредственного руководства указанными работами создавалось Первое Главное Управление (ПГУ) при СНК СССР. Начальником ПГУ был назначен генерал-полковник Б.Л.Ванников, с освобождением его от обязанностей Народного Комиссара Боеприпасов. Первым заместителем начальника ПГУ назначался генерал-лейтенант А.П.Завенягин – заместитель Наркома внутренних дел. Другими заместителями Ванникова назначались: Н.А.Борисов – заместитель председателя Госплана СССР, П.Я.Мешик – заместитель начальника Главного управления контрразведки, П.Я.Антропов – бывший заместитель Наркома цветной металлургии, А.Г.Касаткин – заместитель Наркома химической промышленности.

В непосредственном подчинении ПГУ находились важнейшие производственные объекты советской атомной промышленности, в том числе:

Завод № 48 – для производства горнорудного и химико-технологического оборудования уранодобывающих предприятий,

Комбинат № 6 – для добычи и переработки в концентрат урановой руды,

Завод № 12 – для производства металлического урана,

Комбинат № 817 (п/я Челябинск-40) – для получения радиохимическим методом плутония-239,

Комбинат № 813 (п/я Свердловск-44) – для обогащения урана-235 газодиффузным методом,

Завод № 412 (п/я Свердловск-45) – для обогащения урана-235 методом электромагнитного разделения изотопов.

Для решения смежных вопросов были привлечены институты, КБ и ОКБ различных ведомств, в том числе: Радиевый институт АН СССР, Институт химической физики АН СССР, Институт физических проблем АН СССР, физический институт АН СССР им. П.НЛебедева, Ленинградский физико-технический институт НИИ-6, ГСКБ-47 и НИИ-504 Министерства сельхозмашиностроения, НИИ-88 Министерства вооружения, НИИхиммаш и НИИ-42 Министерства химической промышленности, ЦКБ-326 Министерства промышленности средств связи, КБ Горьковского завода № 92, ОКБ Ленинградского Кировского завода, ОКБ «Гидропресс» Подольского завода тяжелого машиностроения им. Орджоникидзе, ОКБ Горьковского машиностроительного завода и др.

8 апреля 1946 г. Совет Министров СССР принял постановление об организации в системе ПГУ на базе филиала Лаборатории № 2 КБ-11 (п/я Арзамас-16) во главе с П.М.Зерновым и Ю.Б.Харитоном. Местом расположения ядерного центра был выбран поселок Сарово на границе Мордовской АССР и Горьковской области. Перед КБ-11 была поставлена задача создания ядерной бомбы в двух вариантах – плутониевом, с использованием сферического обжатия (РДС-1) и урановом-235, с пушечным сближением (РДС-2). Испытания плутониевой бомбы намечали провести до 1 января 1948 г., урановой – до 1 июня того же года. В феврале 1948 г. сроки изготовления и испытания ядерного оружия были перенесены на март-декабрь 1949 г. Сталин настаивал на скорейшем создании Советским Союзом своего атомного оружия. Поэтому научный коллектив Ю. Б. Харитона вынужден был затормозить работы над собственными проектами, чтобы без промедления воссоздать уже опробованные в Аламогордо, Хиросиме и Нагасаки американские бомбы.

Специальная комиссия Особого комитета Совмина СССР по демонтажу японских и немецких предприятий под руководством А.П.Завенягина обнаружила в Восточной зоне Германии (на самой границе с американской зоной оккупации) 100 т уранового концентрата. В конце 1945 г. он был доставлен в г.Электросталь на завод № 12, где из него изготовили урановые брикеты, а затем – урановые блоки в требуемом для загрузки реактора количестве.

25 декабря 1946 г. в Москве вступил в строй опытный ураново-графитовый реактор (Ф-1), на котором была получена самоподдерживающаяся управляемая цепная реакция деления урановых ядер. При запусках реактора Ф-1 на полную мощность происходило максимальное накопление плутония в загруженных в активную зону реактора урановых блоках. С помощью экспериментального реактора был разработан метод количественного контроля физических свойств урана и графита, по которому поверялось их качество при загрузке и разгрузке строящегося промышленного реактора на Комбинате № 817 (п/я Челябинск–40).

Наиболее трудоемким было строительство предприятий для добычи и переработки урана, производства плутония, конструирования и серийного производства атомных бомб.

В начале 1946 г. по заданию ПГУ НИИхиммаш (директор Н.А.Доллежаль) начал разработку промышленного ураново-графитного реактора для Комбината № 817.

7 июня 1948 г. на заводе «А» Комбината № 817 завершилась загрузка урановых блоков и проведен экспериментальный пуск реактора.

19 июня произошла первая крупная авария: в центре активной зоны из-за приоткрытия клапана холостого хода ослабла подача охлаждающей реактор воды. Уровень радиации во много раз превысил допустимые нормы, и реактор пришлось остановить. Разрушенные урановые блоки извлекали до 30 июля. Ликвидация следующей аварии происходила при работающем реакторе (на этом настояли Б.Л.Ванников и И.В.Курчатов, чтобы не прекращать наработку плутония), что привело к загрязнению помещений и переоблучению сменного персонала и бригады ремонтников.

Облученные урановые блоки с промышленного реактора - завода «А» – передавались на радиохимический завод – завод «Б», – где из них извлекались концентрированные растворы плутония. Последние передавались на химико-металлургический завод – завод «В» – для изготовления деталей из металлического плутония для атомной бомбы. Регенерированный уран содержал еще достаточное количество урана-235, поэтому его планировалось использовать на заводе диффузионного обогащения урана-235 на строящемся в поселке Верхне-Нейвинске недалеко от г.Свердловска Комбинате № 813.

5 августа 1949 г. на заводе «В» были изготовлены две полусферы из металлического плутония для РДС-1 методом горячего прессования. 8 августа 1949 г. детали из плутония специальным поездом были направлены в Саров в КБ-11. Здесь в ночь с 10 на 11 августа была проведена контрольная сборка изделия.[2]

Ядерная бомба на высокообогащенном уране-235 была испытана на Семипалатинском полигоне в 1951 году. Она была почти в 2 раза легче плутониевой бомбы, и в 2 раза мощнее.

Отставание от США компенсировали более высокими темпами создания дополнительных производственных мощностей на Комбинате № 813 и Комбинате № 817, и строительства ураново-графитовых реакторов большой мощности на новых предприятиях: Комбинате № 816 (Томск-7) и Комбинате № 815 (Красноярск-26).

17 ноября 1951 г. на Комбинате № 817 был запущен для производства оружейного плутония атомный реактор на тяжелой воде. В отличие от ураново-графитовых реакторов тяжелая вода, находящаяся в активной зоне, позволяла обеспечить наработку плутония при намного меньшей (в 10–15 раз) загрузке урана, в 50–60 раз меньше требовалось также и графита.

И.Курчатов дал обещание, что советское атомное оружие будет создано за 5 лет.[3] Между тем Комитет начальников штабов США в 1946 г. доложил президенту, что «любая великая держава, начинающая с нуля и располагающая той информацией, которая ныне доступна, сможет осуществить эту цель в течение 5–7 лет, если она получит помощь в поставке и использовании специализированного оборудования и станков от наций, наиболее способных к производству атомных зарядов, и в период от 15 до 20 лет без такой посторонней помощи».

Когда Трумэну 19 сентября 1949 г. предоставили данные о появлении в СССР атомной бомбы, он отнесся к этому скептически. И только 23 сентября, почти через месяц после атомного взрыва на Семипалатинском полигоне, он сделал сообщение: «Мы имеем свидетельства того, что несколько недель назад в СССР был произведен атомный взрыв».

В августе 1945 г. в составе ПГУ Спецкомитета ГКО было создано Первое управление (начальник П.Я.Антропов), в ведение которого перешло строительство горнорудных предприятий и гидрометаллургических заводов и организация добычи и переработки на них урановых руд. На него также была возложена задача создания предприятий по добыче и переработке урановых руд в Восточной Германии, Болгарии и Чехословакии.

Из состава Министерства Цветной Металлургии в подчинение ПГУ были переданы: Рудоуправление № 11 (Табошарский рудник) , Рудоуправление № 12 (рудник Адрасман), Рудоуправление №13, Рудоуправление №14, Рудоуправление № 15 (Тюямуюнский рудник), завод «В» и т.д. Из этих предприятий был организован первый уранодобывающий Комбинат № 6, территориальное управление которого разместилось в г.Ленинабаде (Таджикская ССР). В 1946 г. началась промышленная добыча урана (попутно с железной и рядом других руд) на Криворожских месторождениях Украины, где был организован Комбинат № 9.

27 декабря 1949 г. Совет Министров СССР принял постановление о создании Второго Главного Управления при Совете Министров СССР с созданием в нем 1-го Управления для руководства развитием отечественной сырьевой базы урановой промышленности (начальник Н.Б.Карпов) и Отдела иностранных объектов «для руководства развитием сырьевой базы урана в странах народной демократии» (начальник В.И.Трофимов). Кроме Комбината № 6 и Комбината № 9 в ведение Второго Главного Управления (ВГУ) были переданы «Кузнецкие рудники»(Польша), «Яхимовские рудники» (Чехословакия), Советско-Болгарское горное общество (СБГО), АО «Висмут» (Восточная Германия). Добываемая за границей урановая руда вывозилась в СССР для последующей гидрометаллургической переработки.

Табл.1

Добыча и переработка урановой руды предприятиями ПГУ и ВГУ,

 
 1945
 1946
 1947
 1948
 1949
 1950
 
Добыча руды, тыс. т
 18,0
 110,3
 338,2
 634,4
 1267,3
 2056,8
 
СССР
 18,0
 50,0
 129,3
 182,5
 278,6
 416,9
 
ГДР, ЧССР, ПНР и НРБ
 
 60,3
 208,9
 451,9
 988,7
 1639,9
 
Добыча металла в руде, т
 14,6
 50,0
 129,3
 182,5
 278,7
 416,9
 
Добыча металла в химконцентрате на Комбинате № 6, т
 7,0
 20,0
 65,8
 103,3
 170,3
 236,9
 

 

По мере расширения диапазона применения технологий и расщепляющихся материалов атомной промышленности в народном хозяйстве и на предприятиях военно-промышленного комплекса было решено объединить предприятий, НИИ и КБ, находившихся в непосредственном подчинении главных управлений (ПГУ, ВГУ и ТГУ) при Совете Министров СССР, в системе Министерства Среднего Машиностроения (указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 апреля 1953 г.

Министром Среднего машиностроения СССР назначили заместителя Председателя СМ СССР, генерал-лейтенанта инженерно-танковой службы В.А.Малышев (в 1957 г. скончался от острого лейкоза). В составе Минсредмаша были сформированы главные управления:

1) по добыче урана, тория, золота и других редких металлов, используемых в атомной промышленности;

2) по проектированию и испытанию ядерных боеприпасов;

3) по металлургии и обработке урана;

4) по производству оружейного плутония и урана-235;

5) по серийному производству ядерных боеприпасов;

6) по использованию атомной энергии;

7) по науке и технике.

В государственном бюджете СССР на 1954 г. на обеспечение деятельности Минсредмаша (операционные расходы, капитальные вложения и т.д.) было отпущено 2,253 млрд. руб.

В 1944 г. в докладе Объединенного комитета начальников штабов США констатировалось, что с окончанием войны в мире возникает принципиально новая военно-политическая ситуация. Если учесть все военные факторы - источники помощи, людские резервы, географическое положение и в особенности способность перебросить силы через океан и применить их на континенте - то США могут успешно защитить Великобританию, но не смогут победить СССР. Первоклассными военными державами после поражения Японии останутся только США и СССР. Это объяснялось сочетанием таких факторов, как географическое положение, размеры и громадный военный потенциал. Хотя США в состоянии направить свою военную мощь во многие районы мира , тем не менее относительная мощь и географическое положение двух держав не позволяют одной из них нанести военное поражение другой, даже в союзе с Британской империей.

19 сентября 1945 г. Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) США издал документ «Основы для формулирования военной политики США», в котором, в частности, указывалось, что США должны сохранять «подавляюще мощные вооруженные силы во время мира», которые в состоянии сделать «неразумным для любой крупной агрессивной нации начать большую войну вопреки воле США».[4].

14 декабря 1945 г. Объединенный комитет военного планирования издал директиву. «Единственным оружием, которое США может эффективно применить для решающего удара по основным центрам СССР, являются атомные бомбы, доставленные самолетами дальнего действия», — говорилось в этой директиве. Предполагалось составить план атомного нападения на советские промышленные центры с применением около 200 атомных бомб.

Авторы директивы предлагали использовать для В-29 авиабазы на Британских островах, в Италии (Фоджа), Индии (Агра), Китае (Чэнду), на Японских островах (Окинава).

Первый план войны против СССР был разработан ОКНШ в июне 1946 г. (кодовое название «Пинчер»). План, составленный, как указывалось, на случай непредвиденных обстоятельств, исходил из того, что советско-американская война произойдет в 1946 или 1947 г. с предварительным периодом угрозы не менее трех месяцев. В приложении к плану «Пинчер», составленному специалистами ВВС, содержались плановые наметки по ядерной бомбардировке и разрушению 20 советских городов с наиболее развитой промышленностью.

Затем стали появляться новые планы. В этих планах уточнялись главные объекты ударов; просчитывалась протяженность маршрутов стратегических бомбардировщиков; определялось количество атомных бомб для достижения нужного эффекта бомбардировок; учитывался минимально необходимый «неприемлемый» урон, который понесет противник в результате атомного нападения; предусматривались способы преодоления ПВО противника.

В 1948 г. в США пришли к заключению, что целесообразно нанесение в первую очередь ударов по «политическим, правительственным, административным, техническим и научным компонентам Советского государства», и в особенности «ключевым правительственным и административным органам в городах». Было выбрано 24 города в СССР, по которым планировалось нанести 34 атомных удара, а общая для поражения СССР потребность исчислялась в 400 атомных бомб.

Основным средством доставки ядерных боеприпасов были поначалу бомбардировщики. В конце 1949 года США имели 840 действующих стратегических бомбардировщиков, способных нести атомные бомбы, и около 250 самих бомб. Тактико-технические характеристики самолетов-носителей позволяли достичь Москвы, Ленинграда и других городов в Европейской части СССР при действии с авиабаз Англии и других стран Западной и Южной Европы.

Основу парка тяжелых бомбардировщиков в США в первые послевоенные годы составляли Б-29 (486 машин), с 1948 года появился модернизированный вариант этого бомбардировщика Б-50 (224 машины) и турбовинтовой тяжелый бомбардировщик Б-36 (338 самолетов).

С начала 50-х годов основным самолетом стал 6-двигательнй турбореактивный средний стратегический бомбардировщик В-47 «Стратоджет», первые образцы которого имели максимальную скорость 960 км/ч, практический потолок 12 500 метров и дальность полета 8000 километров. К началу 1955 года почти все части и подразделения САК, имевшие ранее на вооружении самолеты В-29 и В-50, были перевооружены на самолеты В-47.

С 1954 г. В-36 стали заменять реактивными бомбардировщиками В-52 с дальностью действия 16 000 километров (в дальнейшем — 18 000 километров) и скоростью 960 км/ч.

Действующей стала доктрина «массированного возмездия». Предполагалось путем массированных ударов с широким применением ядерного оружия, осуществляемых силами стратегической авиации, уничтожить военно-промышленные объекты и административно-политические центры противника, в решающей степени подорвать экономику, нарушить управление страной, сломить волю противника к сопротивлению и достигнуть таким путем стратегических целей войны.

«Массированное возмездие» как официальная стратегия США была объявлена в речи государственного секретаря США Д. Ф. Даллеса перед Советом по международным отношениям в Нью-Йорке 12 января 1954 г. Он заявил, что впредь США будут полагаться в проведении своей внешней и военной политики прежде всего на «устрашающую силу массированного возмездия», на свою «огромную способность к возмездию, мгновенно, средствами и в районах по собственному выбору».

На развитие ВВС ассигновалась почти половина всех средств министерства обороны США. Бюджет распределялся следующим образом: около 46% — ВВС, около 28 — ВМС и примерно 23% — армии. Что касается ассигнований на приобретение новой техники, то эта разница еще более ощутима: ВВС получали около 60% отпускаемых средств, ВМС — около 30%, а армия — около 10%.

Наиболее эффективной формой боевого применения стратегической авиации была признана воздушная операция по плану верховного командования. В операции мыслилось участие не только всех или большинства сил стратегической бомбардировочной авиации, но и тактической и палубной авиации, находящейся на театрах военных действий, причем действия всех этих воздушных сил должны быть заранее запланированы и по времени, и по объектам.

Избираемые для атомного нападения цели, время и силы первого удара определялись требованием как можно более раннего и эффективного превентивного нападения, насколько возможно будет провести такую акцию, а также необходимостью уничтожения наступательных сил СССР. При этом исходили из предположения, что Советская Армия на первых порах сможет занять значительную часть территории Западной Европы. Однако это не считалось решающим обстоятельством, поскольку предполагавшееся применение нескольких сотен атомных боезарядов должно было разрушить транспортную систему и ключевые отрасли промышленности СССР и предотвратить эффективное военное сопротивление.

Условием для нападения было принято соотношение в ядерных боезарядах 10:1 в пользу США, а также отставание СССР в деле создания как наступательного, так и оборонительного оружия.

Эти планировки, при всей их провокационности и опасности, носили достаточно теоретический характер – напасть так и не решились, или и не собирались. При этом до 1957 г. у СССР не было реальной возможности доставить на территорию США хотя бы один ядерный заряд ракетой или самолетом. А США могли доставить сотни.

К концу 50-х гг. в США насчитывалось 1800 бомбардировщиков В-52 и В-47, около 20 ПЛАРБ, около 100 МБР «Минитмен», значительное количество РСД в Англии, Италии, Турции. В целом соотношение по ядерным боеприпасам составляло 5000:300. Это более чем 15:1.

В свою очередь в 1946–1947 гг. в СССР был разработан и утвержден «План активной обороны территории Советского Союза». В нем основные задачи вооруженных сил определялись следующим образом: армия отпора, опираясь на укрепленные районы, должна разбить противника в полосе приграничной зоны обороны и подготовить условия для перехода в контрнаступление основных группировок войск, сосредоточенных на западных границах социалистического лагеря. ВВС и ПВО, входящие в армию отпора, имеют задачей надежно прикрыть с воздуха главные силы и быть в готовности к отражению внезапного нападения авиации противника. Войска резерва Главного командования предназначаются для сокрушительного, при использовании сил армии, отпора и удара по главным силам противника, нанесения им поражения и контрнаступления. Масштабы и глубина контрнаступления в плане не указывались.[5]

В 1950 г. была поставлена задача создать авиационную атомную бомбу весом в 3 т с эквивалентной мощностью в 25 кт тротила. Вес и габариты нового изделия задавались в соответствии с тактико-техническими характеристиками проектировавшегося в КБ Туполева бомбардировщика Ту-16. Проведенные в октябре 1954 года воздушные испытания модифицированной бомбы РДС-3 «И», снабженной системой внешнего нейтронного инициирования, показали, что ее эквивалентная мощность возросла до 60 кт. В СССР началось серийное производство атомных бомб.

На первомайском воздушном параде 1954 года был продемонстрирован реактивный тяжелый бомбардировщик В.М. Мясищева М-4. Проектировался как межконтинентальный бомбардировщик. Однако хотя по дальности он мог достичь Американского континента, но на возвращение на свои базы его возможностей не хватало.

Турбовинтовой дальний бомбардировщик ТУ-95 обладал возможностью наносить ядерные удары по США и возвращаться на свои базы. Самолет был показан на воздушном параде в Москве летом 1955 г.

В 1953 г. начался период накопления в Европе тактического ядерного оружия. За этим последовали соглашения США с Англией, Италией и Турцией о создании на их территориях баз для американских ракет среднего радиуса действия, нацеленных на объекты в западной части СССР и на территориях восточно-европейских социалистических стран.

В результате в 1959–1960 гг. в Англии было размещено четыре эскадрильи (60 пусковых установок) ракет «Тор», в Италии — две эскадрильи (30 пусковых установок) «Юпитер» и в Турции — одна эскадрилья (15 пусковых установок) «Юпитер», подлетное время которых до административных и промышленных центров СССР составляло до 10 минут.

Эскадрильи ракет «Тор» вошли в состав английских королевских ВВС, а эскадрильи ракет «Юпитер» имели двойное подчинение: итальянскому и турецкому командованию и командованию НАТО в Европе. Ядерные же боевые части для всех этих ракет остались в ведении американского командования.

В 1951 году на полигоне в штате Невада были испытаны 12 атомных бомб малой мощности, предназначенных для использования непосредственно на поле боя, а в мае 1953 г. — артиллерийский снаряд с ядерной «начинкой».

Работы по созданию тактического ядерного оружия были развернуты и в СССР. При этом вес первой отечественной тактической авиабомбы равнялся одной тонне, а ее габариты выбирались в соответствии с техническими данными фронтового бомбардировщика Ил-28. Первый сброс бомбы с Ил-28 был произведен на Семипалатинском полигоне 23 августа 1953 г.

В сентябре 1954 г. на Тоцком полигоне близ города Бузулук состоялась отработка наступления советских войск на «европейском театре военных действий». Причем атомной бомбе отводилась роль сверхмощного фугаса, «взламывающего» оборону войск противника.

До начала взрыва войска, участвовавшие в учении, располагались в укрытиях не ближе 5–7 км от планируемого эпицентра взрыва. Руководящий состав Министерства обороны СССР, командующие войсками округов находились в 11 км от места сброса атомной бомбы на открытой местности, имея лишь светозащитные очки.

Бомбардировщик ТУ-4А сбросил бомбу типа РДС-3 над полигоном. Она взорвалась на высоте около 380 м. Через 5 минут был дан отбой атомной тревоги. Началась артиллерийская подготовка наступления, а бомбардировочная и истребительная авиация (самолеты ИЛ-28 и МиГ-15бис) нанесла бомбовый удар по укреплениям «противника».

Передовые части наступающих войск выдвинулись к району взрыва через 2,5 часа. Атакующие подразделения в средствах защиты прошли в 500–600 м от эпицентра, получив дозу облучения 0,02–0,03 рентгена.[6]

В сентябре 1955 г. вступил в строй новый советский ядерный полигон — на Новой Земле. 21 сентября того года там был произведен первый в СССР подводный ядерный взрыв. Полигон был приспособлен и для ядерных испытаний в атмосфере.

После первого полета на максимальную данность с дозаправкой в воздухе советского самолета М-4 26 сентября 1956 г. до соответствующих служб США была доведена информация о возможности достижения территории страны с ядерным боезарядом.[7] А 15 декабря 1959 г. на боевое дежурство поставлен первый советский ракетный комплекс с МБР Р-7.[8]

В 1958 году США произвели около 80 ядерных взрывов, а СССР — 72. Рекорд по мощности взорванного заряда принадлежал тогда Соединенным Штатам: 15 мгт (атолл Бикини, 1954 г.).[9]

В январе 1960 г. Верховный Совет СССР принял решение в одностороннем порядке прекратить испытания атомного и водородного оружия и заявил о своей готовности не возобновлять их, если западные державы последуют примеру Советского Союза. Но в январе 1961 г. США продолжили ядерные испытания. Тогда Советский Союз прервал мораторий и начал подготовку к новой серии ядерных взрывов. Наиболее мощные были проведены на Новозомельском полигоне в октябре 1961 г.

По косвенным данным, в начале 60-х годов советскую атомную промышленность представляли более 100 предприятий и организаций с общим числом работающих не менее 1 млн. человек - предприятия по добыче сырья, производству расщепляющих материалов для атомных энергетических установок и снаряжения ядерных боезарядов, переработке отработанного топлива, его локализации и захоронение отходов.

К этому времени американскому военно-политическому руководству стало очевидно, что доктрина «массированного возмездия» не оправдывает возлагавшихся на нее надежд. Успех главного удара стратегической авиации того времени зависел от живучести передовых баз, а они легко могли быть выведены противником из строя. Кроме того, с каждым годом возрастала уязвимость бомбардировщиков от средств ПВО, которая непрерывно совершенствовалась.

В начале 60-х годов новая американская администрация Дж.Ф.Кеннеди завершила разработку военной стратегии «гибкого реагирования». Разъясняя ее сущность в послании конгрессу США от 28 марта 1961 г. Кеннеди говорил, что «стратегия США должна быть одновременно гибкой и решительной, предусматривать подготовку и ведение любых войн — мировых или локальных, ядерных или обычных...» Развивая мысль президента, министр обороны США Р. Макнамара в своей речи 16 июня 1962 г. признал, что стратегическая неуязвимость США исчезла и их территория стала досягаемой для советского ракетно-ядерного оружия.

Смысл стратегической концепции «гибкого реагирования» состоял в применении вооруженных сил и средств США и НАТО в зависимости от сложившихся обстоятельств. Для этого Пентагон должен был обладать такой военной машиной, которая обеспечивала бы США выбор военных средств борьбы при любых обстоятельствах всевозможной конфронтации с Советским Союзом.

Основные принципы этой доктрины свелись к следующим:

·         США должны иметь и поддерживать превосходство над СССР в области стратегического и тактического ядерного оружия.

·         США должны располагать достаточными средствами для успешного противодействия противнику в любой обстановке без обязательного применения оружия массового поражения.

·         США должны по своему усмотрению определять (в зависимости от характера и масштабов конфликта) размах и средства ведения боевых действий с тем, чтобы устранить всякий риск неконтролируемого конфликта.

Принцип «двух с половиной войн» должен был обеспечить такое развитие вооруженных сил США, которое бы давало возможность американским правящим кругам во имя достижения внешнеполитических целей их глобальной стратегии вести две крупные войны в Европе и Азии, в том числе с применением тактического ядерного оружия, а также осуществлять «малые интервенции» в Африке, на Ближнем Востоке или в Латинской Америке.

Принцип «передового базирования» вооруженных сил предусматривал расширение глобальной системы американских опорных пунктов. На военных базах и в оперативных группировках военно-морских сил в определенных зонах морского пространства планировалось иметь стратегическую и тактическую бомбардировочную авиацию, а также атомные подводные лодки с ракетами и интервенционистские войска. Эти силы должны были принять активное участие в нанесении внезапного ядерного удара по Советскому Союзу или в ограниченной войне — на периферии мировой социалистической системы.

Если раньше американское командование рассчитывало ядерными бомбами и ракетами в первом же ударе уничтожить крупные советские города, военно-промышленные и административно-политические центры, то теперь упор делался на уничтожение советского военного потенциала.

Предполагалось внезапным ударом уничтожить основную часть советских средств доставки ядерных боеприпасов и лишить СССР возможности ответного удара, а затем угрозой ракетно-ядерной бомбардировки советских городов и уничтожения населения «попытаться закончить войну на выгодных для себя условиях».

Все эти задачи решала принятая правительством Кеннеди программа развертывания стратегических вооружений, основу которой составляли следующие положения:

·         форсированный ввод в строй межконтинентальных ракет и ракет на подводных лодках, а также стратегических бомбардировщиков (стратегическая триада);

·         качественное совершенствование ракетного оружия (повышение точности поражения целей и технической надежности);

·         повышение боевой эффективности при сравнительно небольших затратах за счет оснащения ракет разделяющими головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), которые позволяли увеличить число боеголовок, поражающих объекты;

·         создание дополнительной стратегической угрозы развертыванием ракет средней дальности в Европе («Тор», «Юпитер») и подводными лодками с ракетами «Поларис», что позволяет сократить подлетное время.

По сценариям Р.Макнамары стратегические ракеты США могли нанести мощный контрсиловой удар, а затем, после ослабленного советского ответного удара по американским городам, нанести второй удар по городам и военно-промышленным центрам СССР. Если же первый удар по стратегическим силам США наносил Советский Союз, то Соединенные Штаты должны быть в готовности сохранить такое количество стратегических средств нападения, чтобы в контрценностном ударе по СССР нанести ему «неприемлемый ущерб» (то есть уничтожить 25% населения, 50–70% экономического потенциала). Расчеты ведомства Макнамары показывали, что при ударе советских ракет по городам США они теряют около 100 миллионов людей, но либо выигрывают войну, либо склоняют противника к переговорам и заключению мира на американских условиях.

Вариант первого удара по СССР казался более предпочтительным. В 1962 г. Кеннеди говорил о том, что Советский Союз «не должен быть уверен, что Соединенные Штаты не нанесут первый удар, если их жизненные интересы окажутся под угрозой». В дальнейшем он пошел еще дальше, сказав, что «при определенных условиях мы должны быть готовыми к применению ядерного оружия первым.

Такого рода высказывания были рассчитаны на психологическое устрашение советского руководства: США, используя свой огромный экономический потенциал и технологическое превосходство, не остановятся перед развязыванием ядерной войны, если сочтут это необходимым.

Серьезной проверке новая концепция подверглась во время «карибского кризиса». Имея превосходство в ядерных боезарядах 17:1 над СССР, США не посмели начать боевые действия, опасаясь возможность даже одного ядерного взрыва на своей территории. На Кубе стояли 24 ракеты Р-12 (мощность до 200 кт в зоне поражения), 12 ракет «Луна» (дальность до 200 км, мощность до 2 кт), 80 фронтовых КР (300 км, 2 кт). [10] Данные о том, что на ракетах, стоявших на Кубе, были ядерные боеголовки, некоторыми экспертами оспариваются.

Карибский кризис ознаменовал собой апогей вооруженного противостояния СССР и США, Варшавского Договора и НАТО. Стало ясно, что надежды любой из противоборствующих сторон на победу в глобальной ядерной войне иллюзорны, что она грозит гибелью и победителю, вслед за побежденным (даже в силу глобальной экологической катастрофы). Но инерция военно-промышленных комплексов обеих сторон, стремление Вашингтона и Москвы иметь возможность осуществлять силовое давление на политического противника привели к тому, что гонка вооружений не прекратилась, а продолжилась в нарастающем темпе.

В 1963–1964 гг. в США были введены в строй 4 ракетные базы, на каждой из которых имелось по крылу ракет «Минитмен» (150–200 ракет). Ракеты размещались в бетонированных шахтах глубиной 30 м рассредоточенно. Время подготовки к пуску составляло 30 секунд.

На вооружение поступили тяжелые МБР «Титан-2»[11]. В отличие от МБР первого поколения, которые запускались с поверхности земли, новые ракеты могли взлетать непосредственно из шахт.

Полным ходом велось строительство атомных подводных лодок с ракетами «Поларис». Ежемесячно на воду спускался один атомный ракетоносец. Если правительство Эйзенхауэра планировало построить 45 атомных ракетоносцев к 1970 г., то теперь программа предусматривала ввести в строй уже к 1964 г. 41 лодку[12]. Даже по оценкам специалистов Пентагона, такой ядерный арсенал в пять раз превышал те боезапасы, которые ведомство Макнамары считало достаточными для «гарантированного уничтожения» намеченных на территории СССР объектов. Сам Макнамара признавал, что «с теми силами, которые мы предлагаем поддерживать, мы будем иметь даже излишек ядерной мощи сверх наших потребностей».

Устаревшие громоздкие ракеты «Тор» и «Юпитер», развернутые на открытых, незащищенных позициях, требовавшие длительной подготовки к пуску, были сняты с вооружения в 1963 г. и выведены из европейских стран, где они были развернуты. Их должны были заменить патрулировавшие в прибрежных акваториях Европы атомные подводные лодки с ракетами «Поларис».

Общее число установленных в шахтах межконтинентальных ракет к концу 1965 г. в США достигло 850. Суммарная ядерная мощность зарядов составляла примерно 1000—1200 мгт.

К этому времени советский возможный ответ не превышал суммарно 150 межконтинентальных ракет с общей ядерной мощностью (вместе с баллистическими ракетами подводных лодок) 250 мгт. Американские ракетно-ядерные стратегические наступательные вооружения превышали наши по меньшей мере в четыре раза. Если к этому добавить ядерные заряды стратегической авиации, то превосходство достигало пяти-шести раз.

США в 1967 г. завершили создание стратегической триады. В нее входили 1054 пусковые установки МБР «Минитмен-1», «Минитмен-2», «Титан-2», 656 ракет «Поларис А-2» и «Поларис А-3» на 41 атомной подводной лодке, а также 615 тяжелых бомбардировщиков В-52, вооруженных сверхзвуковой крылатой ракетой «Хаунд Дог», и средних бомбардировщиков В-58. Общее число стратегических носителей составляло 2325. В СССР тогда всех носителей ядерного оружия было немногим более 600, в том числе только 2 атомные подводные лодки (32 пусковые установки).

В середине 60-х годов внимание руководства США привлекли новые военные программы — баллистические ракеты с разделяющимися головными частями, оснащенные головками индивидуального наведения на цели, и система противоракетной обороны.

Разработкой многозарядных головных частей ракет, которые СССР тогда не имел, американцы надеялись значительно повысить возможности США по поражению объектов на территории СССР, число которых в планах Пентагона все время увеличивалось. В августе 1968 г. были впервые испытаны межконтинентальные баллистические ракеты «Минитмен-3» и морские — «Посейдон» (предназначались на смену «Поларисам»), оснащенные многозарядными головными частями.

Каждая ракета могла поражать от 3 («Минитмен-3) до 10–14 ( «Посейдон») различных целей. Одновременно, чтобы повысить недосягаемость территории США для ответного ракетного удара, разрабатывался и второй компонент — система противоракетной обороны (ПРО).

Гонка вооружений вступила в новую фазу, захватывая космос, океан, гигантские пространства континентов. Это был путь, ведущий в стратегический тупик.

В попытках преодоления военно-стратегического тупика в 1971 г. произошла известная модернизация доктрины «гибкого реагирования». Новая американская доктрина «реалистичного устрашения» исходила также из возможности ведения как локальных, так и всеобщей ядерной войны. В соответствии с новой доктриной предусматривалось резкое качественное улучшение вооруженных сил, стратегических и общего назначения, достижение технического преимущества над СССР, повышение стратегической мобильности войск, повышение боевой мощи вооруженных сил союзников США.

В отличие от прежней доктрины была несколько снижена роль ограниченных войн путем принятия концепции «полутора войн» - одной большой в Европе или Азии и одновременного участия в незначительном конфликте в любой точке земного шара. Эта доктрина была ориентирована на экономическое изматывание СССР и его союзников в гонке вооружений высокого технического и научного уровня. А, кроме того, вновь появился соблазн резко изменить военный баланс и добиться военного превосходства за счет нового поколения средств массового поражения.

В 1974-1975 гг. министр обороны США А.Шлессинджер сформулировал новую ядерную стратегию страны: США следует определить перечень целей для стратегического и тактического ядерного оружия, чтобы иметь способность в зависимости от положения дел принимать решения о разрушении городов или военных баз.

Атомная война мыслилась как «ограниченная» - ограниченная в смысле нанесения США упреждающего удара по стратегическим ядерным объектам СССР, после чего США не угрожал бы уничтожающий ответный удар. Опустошения от атомной войны в этом случае ограничились бы в основном территориями СССР, Восточной и Западной Европы. После подписания президентом Картером в июле 1980 г. директивы №59 эта концепция стала официальной стратегией США.

Для реализации указанной доктрины в широких масштабах было развернуто строительство нового поколения ядерного наступательного вооружения повышенной точности, защищенности и эффективности. Основная цель их разработки - создание США потенциала первого обезоруживающего удара. Произошел огромный скачок количества объектов, которые стали потенциальными целями (от 70 в 1949 г. до почти 40000 ед. в 1980 г.) и разделение этих целей на все большее число групп, различающихся с точки зрения числа и характеристик входящих в них объектов.

Ядерные средства перенацеливались на широкий диапазон военных целей в СССР. Требовалось осуществлять контроль за эскалацией ядерной войны. Вводилось понятие «нецелей», от поражения которых следовало воздерживаться. Это те объекты, которые не должны были уничтожаться (скажем, население как таковое). Другие объекты, например, центры политического руководства и управления страной, исключались из списка целей с условием их возможного включения в этот список для оказания давления на противника или для сдерживания его от большего ожесточения в ходе самой войны, при этом американские стратегические резервные силы должны были поддерживаться на должном уровне для того, чтобы сделать возможным, в случае необходимости, уничтожение таких объектов.

Подобная концепция «эскалационного контроля» предусматривала наличие в распоряжении США такого ядерного потенциала, который позволял бы держать ряд жизненно важных целей в качестве заложников под угрозой уничтожения в любой момент времени и контролировать время и задавать темп в осуществлении ядерных ударов, чтобы заставить врага пересмотреть его политику.

Новый виток гонки вооружений только усилил впечатление ее очевидной бессмысленности в военном, политическом, экономическом аспектах. Возникло количественное равенство средств массового поражения в СССР и США, т.н. «стратегический паритет». И это в последующие годы стало главным мотивом достижения договоренностей о сокращениях стратегических наступательных вооружений.

Табл.2

Динамика ракетного противостояния СССР и США, ракеты/боевые блоки [13]

Страна
 1960
 1962
 1964
 1966
 1970
 1974
 1978
 1982
 1986
 1990
 
СССР
 2/

2
 56/

56
 189/

189
 469/

469
 1421/

1421
 1582/

1582
 1396/

4240
 1414/

6288
 1398/

6444
 1398/

6630
 
США
 12/

12
 203/

203
 907/

907
 1004/

1004
 1054/

1254
 1004/

1904
 1054/

2154
 1049/

2149
 1005/

2175
 1000/

2450
 

 

СССР до 1970-х годов вел все время «гонку за лидером». В начале 1970-х годов в соотношении стратегических вооружений США и СССР был достигнут паритет. 25 февраля 1971 г. президент США Р. Никсон в обращении к нации по радио заявил, что ни Соединенные Штаты, ни Советский Союз не имеют четкого ядерного преимущества.

Признание реальных опасностей в ядерный век привело лидеров сверхдержав в начале 70-х годов к пересмотру своей политики. Стратегическое равновесие в условиях высокого уровня ядерных потенциалов обеих сторон создавало гарантированную возможность для любой из них, если бы она стала жертвой ядерной агрессии, сохранить достаточно средств для того, чтобы нанести ответный удар, способный уничтожить агрессора. Такое положение означало, что при развязывании агрессором ядерной войны в ней не может быть победителя и ядерная агрессия равносильна самоубийству.

В результате переговоров между СССР и США об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), начавшихся в ноябре 1969 г., в Москве в мае 1972 г. были подписаны СССР и США Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений.

По Договору об ограничении систем ПРО Советский Союз и Соединенные Штаты приняли ряд обязательств, исходя из объективной взаимосвязи между оборонительными и наступательными стратегическими вооружениями.

Подписывая Договор, обе стороны отмечали, что «эффективные меры по ограничению систем противоракетной обороны явились бы существенным фактором в деле сдерживания гонки стратегических наступательных вооружений и привели бы к уменьшению опасности возникновения войны с применением ядерного оружия».

Другое соглашение (ОСВ-1), заключенное сроком на 5 лет, накладывало определенные количественные и качественные ограничения на стационарные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет (МБР), пусковые установки баллистических ракет на подводных лодках (БРПЛ) и сами подводные лодки с баллистическими ракетами.

С распадом СССР ядерный потенциал России серьезно видоизменился. Средств на поддержание всей триады не стало хватать. Серьезно ухудшились параметры системы контроля и управления.[14] Закупки ракет снизились на порядок.[15] Произошло объединение РВСН, ВКС, РКО. До этого они вместе потребляли 19,3% российского оборонного бюджета. После объединения – 15%.[16] Предполагалось, что для относительно устойчивого поддержания и развития СЯС на них должно выделяться около 25% оборонного бюджета.[17]

В 2000-2002 гг. на нужды стратегических систем расходовалось порядка 40 млрд.руб. в год.

Этих денег было достаточно для постройки, оснащения и содержания 5 лодок с ракетами и 100 шахтных МБР. Представляется, что попытки продолжения состязания с США – вариант бесперспективный.

Поскольку ядерное оружие имеет практически безграничную разрушительную мощь и страшные вторичные последствия применения, то оно рассматривается не как средство ведения войны, а как инструмент политического сдерживания или устрашения других стран.[18] При всей эффективности ядерное оружие не может решить все политические и военные проблемы государства.[19] Способность к ядерному сдерживанию сильного противника не гарантирует от поражения со слабым. Поэтому передовые страны, прежде всего США, пытаются достичь способности быстрого и гарантированного уничтожения ключевых объектов противника в любых точках планеты неядерными средствами.

Главной материальной основой для реализации концепции неядерного сдерживания является семейство средств поражения нового поколения, способных нанести противнику неприемлемый ущерб. Это прежде всего высокоинтеллектуальное оружие (ВИО). Более всего применимы для неядерного сдерживания крылатые ракеты воздушного базирования, баллистические ракеты оперативно-тактического назначения, оперативно-тактическое оружие кораблей и подводных лодок.

Распад Варшавского договора, а затем и СССР привели к резкому изменению геополитической обстановки. Американские политологи констатировали бесспорный факт – конец холодной войны, геополитические сдвиги и глобализация изменили характер силы в международных отношениях не в пользу России.[20] Россия ищет свое место в мире, и возникает опасность возврата к прежней идеологии осажденного военного лагеря. Более того, в некоторых речах укрепление армии рассматривается как создание военного потенциала, сравнимого с потенциалом ведущих стран мира. А НАТО рассматривается как главный враг. Развивая тезис о враждебности НАТО, сторонники этого направления настаивают, что политика НАТО направлена на военно-силовой курс решения острых международных проблем (Ирак, Косово), произвольное, бесконтрольное расширение зоны ответственности, продвижение ее на восток. Политика НАТО называется прежде всего антироссийской (главная цель - вытеснение России с ее вековых геополитических позиций).

Усиливается риторика в пользу политического обеспечения процесса самоутверждения России в качестве великой военной державы - то есть на возврат к изжившей себя практике. Реальная ядерная угроза будто бы должна заставить «самодовольный Запад» внимательно выслушивать озабоченность России в области европейской безопасности и идти на уступки.

В то же время раздаются призывы спокойнее относится к попыткам расширения НАТО. В военном отношении такой «санитарный кордон» не грозит России ничем. Реальную опасность представляют геополитические и геоэкономические аспекты создания «санитарного кордона». Прежде всего получение потенциально враждебными России силами возможностей контроля основных транспортных артерий, используемых для российского импорта и экспорта. Защита их функционирования не исключает применение, как крайней меры, военной силы.

Использование силы может остаться последним средством, но ее относительная важность уменьшилась. Гораздо меньше целей может быть достигнуто посредством захвата и удержания территории. Одновременно выросла роль технологий, финансов, торговли, культуры. Экономика стала главной ареной соревнования.

Но никто, разумеется, не отменяет важность обладания ядерным оружием.

Хотя гораздо важнее обладание значительными природными ресурсами, прежде всего энергетическими, геостратегическое расположение.

В свете современной ситуации и ее динамики следует подчеркнуть потенциальнуюй угрозу РФ со стороны КНР.[21] Интерес - восточные регионы, прилегающие к границе с КНР. Восточная Сибирь и Дальний Восток РФ обладают большой территорией и природными ресурсами при небольшом, быстро сокращающемся населении.

Еще одна возможная зона военного противостояния – Арктика. Считается, что на дне Северного Ледовитого океана располагается около 25% мировых запасов нефти и газа, а другие ресурсы. Процессы сокращения ледового покрова Северного Ледовитого океана могут существенно облегчить добычу природных богатств со дна и удешевить перевозки.[22]

Вывод

Можно констатировать, что после окончания второй мировой войны реальной военной угрозы для СССР (сравнимой с угрозой 1939-1941 гг.) не возникло. Даже в период относительной слабости стратегических вооружений, до конца 60 гг., на нашу страну никто не напал и не пытался нас завоевать. Дело вовсе не в огромных военных арсеналах и армии, сопоставимой с армией военного времени. Просто война на взаимное уничтожение никому не нужна. Спрашивается, зачем же израсходованы огромные средства? Нужен ли был паритет, или можно было ограничиться более скромным стратегическим арсеналом?

 

 




[1] Симонов Н.С.Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950- годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996, с.214, 216

[2] Симонов Н. Указ.соч., с.223

[3] Орлов А.С. Тайная битва сверхдержав. — М.: Вече, 2000. с.95

[4] Трофименко Г. США: политика, война, идеология. М., 1976. С. 162.

[5] Кокошин А. А. Армия и политика. М., 1995. С. 207.

[6] Международная жизнь. 1993. № 12.

[7] Гладун Л. В «форсажном» режиме // НВО, 2000, №37

[8] Волков Е., Сокут С. Тридцатилетнее противостояние // НВО, 1999, №44

[9] Военно-исторический журнал. 1993. № 3. С. 72.

[10] Сибирский Б. «Советский Союз может нанести ответный удар по уязвимому месту в другом районе мира» // Дипкурьер, приложение к НГ, №18, 23 ноября 2000.

[11] Арбатов А. Г. Безопасность в ядерный век и политика Вашингтона. М., 1980. С. 36.

[12] Трофименко Г. А. Стратегия глобальной войны. М., 1968. С. 145.

[13] Волков Е., Сокут С. Тридцатилетнее противостояние // НВО, 1999, №44

[14] Арбатов А. Тонкий политический инструмент // НВО, 2003, №43

[15] Яковлев В. Военно-политический козырь России // НВО, 1999, №49

[16] Сокут С. Эффективность, стоимость, реализуемость /интервью командующего РВСН В.Яковлева //НВО, 1998,№41

[17] Яковлев В. Военно… №49

[18] Арбатов А. Тонкий политический инструмент // НВО, 2003, №43

[19] Кузык Б. Экспорт сдерживания. // НВО, 2001, №19

[20] Грэхэм Т. Уверена ли Россия в своих силах // НВО, 2001, №11

[21] Александр Храмчихин. Угроза, которая сама по себе «не рассосется» / НГ-НВО, 22.02.2008.

[22] Анатолий Цыганок. Битва за Арктику. / НГ-НВО, 27.02.2008.