Псы массовой агитации

Последний раз, когда я смотрел (слушал) выпуск новостей, у меня из уха полилась черная малоприятная струйка. Я услышал ТАААКОООЕЕ...Закапало на тапок, на пол...
- К черту, к черту СМИ !!!-я выключил прибор, и только заложил в ухо ватный шарик, как в дверь постучала соседка.
- Илья Дмитрич!! -заголосила она, как приговоренная к электрическому стулу. – Вы слыхали? Вы слыхали??!
Я жестом показал старухе на свое ухо, и она, состроив на лице понимающую мину, продолжила безумную атаку. Тра-та-та-та-та!!! В старом фильме "про немцев и наших" я бы доверил ей роль пулемета, но раньше абстрактно про войну не снимал никто, а сейчас абстракцией никого не удивишь, а скорее напугаешь, потому что сейчас можно напугать кого угодно и чем угодно. Только мне это ни к чему, так как я мирный.
"Шугану глупую старость!" – поэтично отметил я про себя, и, мгновенно встав в стойку "дзенкуцу-дачи", произвел рукой удар "гъяку-цки", как положено, с шумным выдохом. Кулак замер в сантиметре от старческой проваленной груди, с октябрятским значком на халате.
В ухе неприятно засвербило, и я мотнул головой.
Приняв этот жест как "вали отсюда, не то хуже будет", и, отдав должное хлесткости моего удара, старуха (я называл ее уважительно Елизавета Вениаминовна в те редкие моменты, когда абсолютная любовь своим оперением касалась моего морщинистого, как запеченное с грецким орехом и медом, лица) попятилась к выходу.
- Тише! Тии-шее!! Не уроните ничегоо!!- загоготал я ей вслед, и, не удержавшись, выстрелил мощно с ноги "мае-гери" в дряблый живот.
-Охохонюшшшки!! -покатилось по ступеням, рассеиваясь в сумерках парадного.
-Так-то получше будет. – я сел в кресло, и попытался задать мыслям стройный и строгий ход, как зазвонил телефон, и мой приятель-давний, как мир, сообщил мне без всякой подготовки ТАААКОООЕЕ...
Потекло из второго уха, я протолкнул ватный шарик в голову, и он упал в шею. Оттуда в грудь, в живот, в таз, покатился по ногам и выкатился из большого пальца правой ноги.
Тут я понял, что псы массовой агитации меня основательно объели изнутри.
"В такой ситуации и Чаушеску сломался бы". – вспомнил я слова своего тренера по номинальному каратэ.
Я пошел в ванную, приблизился к зеркалу, и долго-долго-долго смотрел на свое отражение, пытаясь найти – что во мне еще осталось целого.
Телефон я не выпускал из рук...ибо знал, что сейчас...вот еще немного...выжду пару-тройку минут....и, когда будет совсем хорошо, позвоню в "Сказки по телефону", и услышу от них что-то невероятно простое, как три копейки...доброе и нежное...
И этого будет достаточно.