Год Обезьяны

 – Хороша! Ну, чем я не хороша?! И глазыньки-то у меня зоркие. И зубыньки-то у меня вострые. И вообще – из кого, можно сказать, человека сделали, а, я вас спрашиваю?
Но прохладная поверхность зеркала глубокомысленно молчала.  И Мартышка снова воззрилась на своё отражение. Она сморщила нос, а потом растянула пальцами рот почти до ушей, повертела головой, пошевелила бровями и, удовлетворённо хмыкнув, произнесла:
– Стоит мне улыбнуться, так все и попадают! Не устоит никто!
Прямо с лавки, стоявшей перед зеркалом, Мартышка прыгнула к окну. Устраиваясь на нешироком подоконнике, она зацепила хвостом герань и сморщила нос:
            – Ва-ау-у-у, какой запах противный!
Затем Мартышка уперлась всеми четырьмя конечностями в оконные створки, и те с треском распахнулись. Мартышка почесала бок и вздохнула:
– Ничего себе!
Она обвела взглядом край лесной опушки, видневшейся за невысоким частоколом:
– Однако какие здесь деревья неудобные! И еды на них никакой.
Еды на деревьях действительно никакой не было, по крайней мере, для мартышек, потому что это были ёлки. Мартышка переметнулась через широкий двор и начала взбираться на высокую ель, стоявшую возле забора. С ёлками Мартышка была не знакома, а потому, спустя несколько минут она сморщилась и  пронзительно заверещала так, что Коза с Овцой, которые паслись неподалёку, подняли головы.
Коза удивлённо повернулась к Овце:
– Слышь, подруга, что это за образина сидит на ёлке, человек али нет? Ежели человек, тогда почаму у яво хвост?
Насмотревшись телепередач, Коза невольно стала подражать Хрюну Моржову, но Овца не обратила на это ни малейшего внимания. Она деловито прожевала траву и словно бы про себя лениво сказала:
– Никакая это не образина, а обезьяна –  ма-ма-ма-кака обыкновенная.
– Мэ-э-э, кто-кто? – попыталась уточнить Коза.
– А на дерево залезла, потому что деревянный, – Овца снова отщипнула травы.
– Кто деревянный? – недоумевала Коза.
– Год тепе-е-ерь наступает дере-е-е-вянный и обезьянный, – проблеяла Овца, прядая ушами.
– Какой, какой год наступает? – покачала серёжками Коза и, не дождавшись ответа, переспросила:
– Это, стало быть “..бананы, кокосы, апельсиновый рай...”, что ли?
Коза попыталась игриво покачать бёдрами, отчего её “двурогое” вымя маятником вскинулось сначала в одну сторону, а затем в противоположную. 
Мартышка сердито разглядывала на пальцах занозы от еловой хвои:
– В этом дереве только дух приятный, а так – глянуть не на что. Одни занозы на ладошках и пятках. Да ещё смола: ко всему всем прилипаешь!
Любопытству Козы не было предела:
– Эй, ты, обезьянная – деревянная, ты зачем на ёлку взгромоздилась? Тута что места мало? Год, поди, ещё не закончился. А ты уже шастаешь.
Но Мартышка и ухом не повела. Она уцепилась за тугую, зелёную еловую шишку и, сопя от натуги, пыталась оторвать её от ветки.
– Я говорю, чего шастаешь по деревьям раньше времени, – не унималась Коза.
– Хочу – и шастаю, – огрызнулась Мартышка.
Но тут в беседу вклинилась Овца:
– Ты бы нам хоть рассказала, чего в Новый Год на стол ставить, в чём встречать, какие подарки готовить? Масть-то у тебя какая?
– А по рогам? – елейно полюбопытствовала Мартышка.
И тут Коза неожиданно дипломатично заявила:
– Ну, всем же хочется стать такой же красивой, как ты.
Сердце Мартышки смягчилось. Она мигом слетела с ёлки и уселась прямо на траву, скрестив ноги, как индийский йог.
– Значит так. – Мартышка попыталась было откусить от шишки кусок, но затея не удалась, и сердито сплюнув, она продолжила:
– Обязательно нужно чем-нибудь украсить всё, что выше шеи. Ну, шляпу там надеть или розан в причёску. Драгоценности только с белыми или с красными камнями, серьги можно крупные и, избави Бог, не золотые, а серебряные или алюминиевые. Можно, конечно, и платиновые. Одежды и обуви – минимум. Сверху декольте, снизу мини. Копыта ваши парные вполне сойдут, а людям – что-нибудь на низкой подошве. На столе надо, чтобы было мясо или рыба.
Коза с Овцой переглянулись и в один голос со страхом проблеяли:
– Какое-е-е мя-я-ясо?
– А всё равно какое, можно и говядину и свинину, а также птицу, – деловито перечисляла Мартышка. – Очень красного цвета должно быть много. Вино только натуральное сухое и красное. Перца и горчицы не жалеть, соусов разных готовьте море.
– А подарки, – озадаченно спросила Овца.
– Так, ничего серьёзного, пустяки всякие. И вообще, их вручение лучше отложить. Мой год ведь только в ночь с 22 на 23 января начнётся, так что не торопитесь.
Мартышка почесала запачканную еловой смолой пятку:
– Ах, ножки бы помыть и ручки.
– А про масть чего скажешь? –  закосила Коза жёлтыми глазами.
– Вообще-то зелёная я, – вздохнула Мартышка, – но можно считать, что все его оттенки тоже годятся. Ой, чуть не забыла: ложку на стол деревянную не забудьте положить. И, само собой – фрукты, овощи разные.
Она снова почесала наколотые ёлкой ладошки:
– И зачем я всё это вам рассказываю? Заступать-то мне аж двадцать третьего января. Ах, да я же ну такая артистичная, такая противоречивая! Короче, вы траву ешьте, а фрукты – ни-ни! Фрукты я есть буду! Учтите, я приду, – мало не покажется, так что копите бананы!