Свиток Торы

Как только я начинал собираться в очередную поездку в Израиль, где уже несколько лет жил мой сын со своей женой, сразу же неизвестно откуда появлялось несметное число евреев, желающих срочно что-то передать   именно со мной. Наименее обременительной передачей были письма, но были и другие поручения, более крутые. Обязательным среди этой толпы передатчиков было появление престарелого родственника моей жены, дяди Миши, к которому за этой передачей еще надо было тащиться на другой конец города.  У дяди Миши был в Израиле любимый племянник Семен, ему дядя Миша всегда хотел передать что-нибудь интересненькое. Один раз я вез этому Семену справочник машиностроителя полпуда весом. Справочник, наверно,  был Семену шибко нужен, потому что он забирал его от моего друга, жившего в Иерусалиме, ровно полгода. Мне особенно приятно было передавать что-либо именно ему, потому что  хоть я и видел его у дяди Миши  только один раз, я бы не очень расстроился, если бы нам не удалось увидеться еще когда-нибудь. Зануда совершенно необычайная. В незабвенный и единственный  раз нашей встречи с ним, это было перед его отъездом на ПМЖ в Израиль, Семен, вызнав каким–то образом, что моя жена работает в научно-исследовательском институте ювелирной промышленности, принес серебряную  позолоченную ложечку от солонки, которая была в его семье, очевидно, со времен второго храма и выглядела соответственно, и попросил жену позолотить ложечку. Ее объяснения, что она этого сделать не может, потому что абсолютно не связана с производством, разумеется его не впечатлили, и он потом еще месяца два с необычайным упорством доставал нас по телефону.


Посылка дяди Миши  на этот раз была совершенно нестандартная. Он решил передать Семену, ни больше ни меньше, кусок старинного свитка Торы. Он считал, вероятно, что в Израиле большой дефицит Тор, и его племянник, продав упомянутый свиток, очень сильно на этом деле приподнимется.         Я представил себе в лицах, как я буду объяснять нашим таможенникам про Тору и похолодел от ужаса. Тогда я решил напугать дядю и сказал, что  раз это старинный текст, надо разрешение от таможенного комитета по культуре, что было, вообще говоря, правдой. Я рассчитывал, что дядя туда не поедет и на этом все и закончится. Щас. Дядя Миша в свои восемьдесят с гаком таки поехал и привез разрешение, о чем мне торжественно доложил по телефону. Отступать было некуда. Поехал за Торой и разрешением.  Поскольку я в это время часто бывал за границей и привык заранее проверять все документы, предназначенные для предъявления таможне, дома я стал внимательно рассматривать разрешение, полученное дядей.


Как я люблю наших советских девушек, которые выдают в разнообразных присутствиях всяческие справки! Просто обожаю. В разрешении в верхней части было написано, что настоящий документ (Тора) разрешается к провозу  в государство Израиль,  в подарок. А в нижней части той же справки было написано: С возвратом! Подпись. Печать. Высокий класс. Сначала я было хотел звонить дяде Мише и прояснить ситуацию, но немного подумав, решил, что Семен вполне проживет без этого свитка, а уж я использую эту справочку как надо, как мне надо. Так они мне надоели, и дядя и племянник, что никаких угрызений совести я не испытывал.


Наконец наступил день отъезда. Сумка до отказа набита подарками родственникам и друзьям - новоиспеченным израильтянам. Сыночку его мама посылала несколько палочек твердокопченой колбаски, не очень кошерной, но очень вкусной, красной икорки, конечно, вез я даже банку клюквы старой подруге, которая без клюквы жить на исторической родине отказывалась. Пройти со всеми этими деликатесами через нашу самую добрую в мире таможню было очень проблематично, потому что существовали нормы разрешенного провоза: одна палка колбасы, 140 грамм красной икры. Все! Вторая палка колбасы и 150 грамм икры могли, очевидно, подорвать экономическую мощь России.


Ну вот и аэропорт. Попросил провожавшего меня  друга подождать, пока я пройду таможню, вдруг что-нибудь не так, и пошел сдаваться.
Мне достался обычный широколицый таможенник с усами и заметным запахом алкоголя. Лицо не злое. Я, как положено, предъявил паспорт, валюту с соответствующими разрешениями на ее провоз, после чего он попросил меня открыть сумку и тут я его удивил первый раз. Я сказал: «Я, конечно, очень извиняюсь, но мне бы хотелось начать с самого важного». После этой интригующей фразы я достал из кармана куртки пресловутый свиток Торы и разрешение и продолжил свою речь: «Вы, наверено, знаете, что у евреев самым священным текстом  является Тора. Так вот я, выполняя поручение своего престарелого родственника, должен отвезти в Израиль этот свиток. Разрешение есть.» Я закончил свою речь и с некоторой торжественностью передал ему свиток с разрешением.


Надо заметить, что уже после слов «у евреев» лицо таможенника начало на глазах киснуть, как будто он проглотил стакан паленой водки и не закусил. То, как он брал свиток, не могло не напомнить Маяковского с его паспортом. Именно, как ежа. Все же таможенник взял себя в руки и внимательно прочитал разрешение, после чего сказал: «Ну провозите, в чем проблема?»
И тут я его удивил второй раз. Я сказал: «Видите ли. Поскольку для нас, евреев,  этот документ имеет особое значение,  я не могу воспользоваться Вашей добротой. Я хочу, чтобы все было честно, по правилам.» Таможенник мучился. Особенно ему досаждали мои словесные конструкции типа «у нас, евреев, для нас, евреев» . Он физически не мог этого слушать. А я продолжал излагать: «Вот посмотрите внимательно на разрешительную справку. Сверху написано, что провоз разрешен,   в подарок. Правильно?»  «Ну», с явным раздражением буркнул таможенник. «А внизу написано: с возвратом». Таможенник выхватил справку у меня из рук и уставился в нее. «Да-а-а», протянул с отвращением.  Тогда я сказал свою финальную фразу: « Я ни  на чем не настаиваю. Как Вы решите,  так и будет . Я хочу, чтобы все было по-честному и чтобы у меня не было неприятностей при возвращении». Я замолчал. Таможенник повертел еще некоторое время справку в руках и, буркнув мне: «Подождите здесь», направился к коллеге, проверяющему пассажиров за соседней стойкой .


Короче говоря, я минут на пятнадцать остановил работу всей Пулковской таможни. Это было клево! Наконец, мрачный, как туча, таможенник вернулся ко мне и сказал , что я могу провезти «эту Вашу, как ее, Тору», но с возвратом. Я ему сказал: «Большое спасибо. Можно я верну Тору провожающему?»  «Валяйте», сказал он. Я побежал к  ожидавшему меня другу  и попросил его передать свиток жене, чтобы она сказала своему дяде, что свиток слишком ценный, и Родина не может его оторвать от своей груди. Когда я вернулся к таможеннику, он уже успокоился и встретил меня, как родного. «Этих родственников, мать их за ногу, убивать надо», сказал он. «Знаешь, как они меня достали со своими передачами». Я было потянулся, чтобы открыть для проверки свою сумку, но таможенник сказал мне: «Да ладно. Иди уже.»  Я не стал больше испытывать его терпение, сказал ему «счастливо», хотел пожать руку, но решил, что это уже будет перебор, и веселый, с колбасами, икрой и клюквой пошел на паспортный контроль.
Операция удалась .