Вторая жизнь Марии

Мария приехала в Америку в 1979 году одна, пройдя через все унижения и оскорбления ОВИР’а и таможни безропотно и молча. Через 6 дней после ее приезда в Нью Йорк, в конце июля, она увидела демонстрацию пуэрториканцев. Они шли вразвалочку, ехали в открытых разукрашенных машинах, ели, пили, держали транспоранты с надписями «Hands off...», «We demand...», «Freedom...», свистели, бросали бумажные тарелки, стаканы и пластиковые бутылки прямо на мостовую. А за ними ехали чудовищно-гиганские машины, которые слизывали,  умывали и всасывали весь мусор с просторных мостовых. Солнце палило нещадно. Полицейские стояли вместе с зеваками и глазели на демонстрацию. Они разговаривали с толпой о чем-то, улыбались, отвечали на приветствия (вернее, выкрики) демонстрантов и вытирали потные и красные от жары лица.
Она вспомнила, как в Москве по улице Горького ночью шел пьяный и опрокидывал ногой все мусорные урны на своем пути, громко при этом матюкаясь. За ним медленно шел милиционер. После пяти-шести кварталов милиционер остановил его и приказал поднять т поставить на место все урны, и собрать весь мусор. Затем повел его в милицию.
«Все относительно в нашем мире», - подумала Мария. Спускаясь в подземку, она снова услышала слова своей далекой киевской подруги: «Щастье? Так воно так – як е, то дэб див, а як нэма, то дэб узяв.» Мария верила в сны, в предрешенность судеб, в невозможность познания всего на свете, и в то же время, в возможность всего, что может представить себе наше воображение. Людей она воспринимала не глазами, а душой, и боялась тех, у кого никогда не болело сердце.
Уже давно она чувствовала себя плохо, уставала, болело сердце. Она долго не обращала внимания на это. Наконец, пошла к врау. Доктор Нэш, самоуверенный павлин (таким она его увидела), высушал ее, спросил, когда и отчего умерли ее родители, и где она работает. Она рассказала, что родителей не знает, что выросла она в детдоме и работает здесь, в Нью Йорке на фабрике. Доктор сделал полагающиеся тесты и сказал, что у нее все в порядке, а плохое самочувствие – от переутомления.
- Но, доктор, я еще полгода тому назад могла ходить 4-6 миль без устали.
- Ну, моя дорогая, мы все когда-нибудь должны уставать. Вам ведь уже 58 лет, так ведь? – сказал он почти снизходительно.
Через четыре месяца Мария снова пришла к доктору Нэшу.
- Ну, что с Вами на сей раз, мисс Т.?
Она сказала, что слабеет, ей тяжело дышать, боль в левом боку не проходит, и попросила проверить почку.
- Откуда Вы знаете, что это почка?
- Я изучала анатомию в школе.
- Мало знаний – очень опасно, - отчеканил он. Затем снова выслушал, выстучал ее и сказал, что ей следовало бы повидать психиатра.
- Но, доктор, у меня болит левый бок и сердце.
- У Вас здоровый вид, сердце работает, как часы. У Вас даже гланды не вырезаны. Давайте услышим, что скажет психиатр.
Он встал, визит был закончен. Она пришла к психиатру вовремя. Через 20 минут медсестра проводила ее в кабинет. Очень высокий и очень худой мужчина в белом халате вошел и представился ей. У него было длинное, как у лошади, лицо и огромные очки. Вместо щек – две землистые впадины. Даже через толстые очки она видела круги под глазами. Он был похож на привидение. На мгновение ей стало жаль его и она подумала, что ему нужна помощь больше, чем ей. Наконец, он перестал перелистывать бумаги и спросил сонным голосом, было ли что-нибудь необычное в ее жизни за последние два года?
- Нет. Я приехала в Америку 7 лет назад и сейчас впервые заболела.
- У Вас бывает депрессия?
- Да. Нельзя быть веселой, когда что-то болит.
Он начал писать.
- Как Вы спите? – продолжал он, не отрывая головы от бумаг.
- На животе и на спине, - попыталась пошутить она.
- Вы просыпаетесь от кошмаров?
- Иногда просыпаюсь, чтобы пойти в туалет.
- У Вас часто меняется настроение?
- Да, мы ведь люди. У нас эмоции, мысли.
- Какой у Вас аппетит?
- Я всегда хочу есть,  но потеряла 12 фунтов.
- Вы чувствуете страх, беспричинную тревогу? Вы боитесь чего-нибудь?
Она не рассказала ему, что последний месяц видит один и тот же сон. Будто в углу ее маленькой комнаты стоит женщина в черных отрепьях, и черные слезы текут по ее щекам... И она просит и просит Марию пойти к врачу, пока не поздно.
- Кто Вы? – всегда спрашивает Мария женщину во сне, и всегда просыпается без ответа.
Вместо этого она ответила врачу, что чувствует себя в западне и не знает, как выйти из нее, потому что ей никто из врачей не верит. И она не знает, как убедить их в том, что она действительно больна и умрет, если ей не помогут.
Он перестал писать и посмотрел на нее внимательно в первый раз. Затем повернулся к столу на своем вертящемся стуле и снова начал писать. Потом встал, дал ей рецепт, сказал, что это успокаивающее, которое должно помочь, и попросил придти к нему через два месяца.
Маша взяла его протянутую на прощанье влажную руку и с горькой усмешкой сказала: «Когда-нибудь психиатры и юристы будут управлять этой страной». Он совершенно серьезно ответил: «Я несомненно в это верю».
Она вышла из его кабинета, порвала рецепт и прислонилась к стене. Вся безысходность ее положения предстала перед ней, как в том страшном сне. Чувство покинутости было окончательным и ледяным, как стены склепа. И вдруг, в какую-то следующую долю секунды она поняла, что жизнь ее теперь в руках Всевышнего, что сама она уже больше ничего не сможет сделать. Она разжала занывшие от напряжения кулаки и опустила плечи.Отяжелевшая и смиренная она вышла из клиники.
На улице стоял удушливый, густой туман. Деревья и здания уходили в неведомую высь. Люди выплывали и уплывали в разные стороны молча и быстро. Темнело...
Через 12 дней Машу привезли в больницу. На следующий день, к вечеру, в ее палату не вошел, влетел молодой врач. Он был высок и красив, как римский воин. Полы его расстегнутого халата разлетались, как крылья белой птицы. Его голубые глаза улыбались. Он подошел к ее кровати и сказал: «Привет, я Ваш хирург. Вы верите в Бога?» Онемевшая, Мария только кивнула. «Молитесь за меня. До завтра.» И вылетел из палаты.
В ту ночь она впервые за много месяцев уснула сразу. Снотворное осталось в ее ладони. Утром у Марии вырезали огромную опухоль. Злокачественную.
Маша по-прежнему ездит на работу, по-прежнему, вот уже много лет, приносит цветы своему хирургу. И только когда она слышит слово «психиатр», у нее почему-то начинают дрожать руки.