Портовский

Что-то гость мой запозднился… Время уже за полночь перевалило, на дворе темь непроглядная, а «портовский» все еще сидит за моим столом и пропускает одну за другой   чарочки кедровки. В перерывах между рюмками он рассказывает охотничьи и рыбацкие байки. О встречах в тайге с медведем и сохатым, о том, как перебирался однажды весной  через реку, а лед тронулся и он оказался на льдине. О реке, которая иногда вздымается волной и переворачивает рыбацкие лодки.

Мои приятельницы из города, приехавшие в село на промысел, слушают, затаив дыхание, и не спускают с рассказчика восторженных глаз. «Портовского» это вдохновляет, и истории из него льются рекой. Я знаю, что он не сочиняет. Может, слегка преувеличивает, а вообще эти истории действительно имели место и в его жизни. 

Все и забыли уже, что пришел-то «портовский» всего на пару минут – принес городским на продажу свежего хариуса, да задержался. Денег не взял, попросил «кедровки», которую делаю для гостей по фирменному рецепту, и вот сейчас рассказывает байки. Вообще его зовут Николай, а «портовский» – не фамилия – кличка. Мать его работала в местном аэропорту, и вырос мальчишка, можно сказать, на взлетной полосе. Так и прилипло к нему – «портовский», чтобы легко отличать от других мальчишек этого села.

Вообще, он мужик серьезный, выпивает редко, а тут – прямо – таки прилип к кедровке. Хотя, чему удивляться, люблю делать разные настойки на таежных дарах да гостей подчевать. Вкусные они у меня получаются, и гостям их обычно не жалею – но… сейчас поздновато уже.

- Николай, давай, заворачивайся. Ночь на дворе, жена тебя заждалась, поди.
- Не ждет меня жена, Петровна. Сижу вот, время тяну, не хочется одному даль такую на берег идти.
- Какая даль? Ты же через дом от меня живешь.
- Да я уже месяц в рыбацкой избушке своей обитаюсь. Татьяна домой не пускает. А на берегу тоскливо одному, днем еще рыбаки захаживают, а как вечер настает, они ж по домам разбредаются, один остаюсь – тоскливо делается. А у вас здесь хорошо, хоть душой оттаял.
- Ну-ка, давай, рассказывай, чего такого натворил, что Татьяна взбеленилась?
- Да ничего не натворил, просто – случай неприятный произошел, - вздохнув, он опрокидывает еще рюмку кедровки.
- Я люблю ее, ты же знаешь, по – соседски живем, все ж видно. А она гонит и даже выслушать не хочет – а все соседи эти – болтуны.

Дальше «портовский» поведал свою историю.
С Татьяной жил он душа в душу тридцать лет. Не расставались никогда, даже в отпуск только вместе ездили. А тут горе случилось – у Татьяны родственник близкий на западе умер, и полетела она срочно на похороны. А «портовский» дома остался, в деревне хозяйство оставить нельзя, и Николай полностью взвалил его на себя. А Татьяна в положенный срок не обернулась, родственники тяжело пережили утрату, вот и задержалась она им помочь, поддержать.

Время незаметно пролетело – целый месяц Татьяна отсутствовала. А мужика одного оставлять нельзя, без жены он, как корабль без якоря. «Портовский» сначала только хозяйством да рыбалкой занимался, а потом «кореша» завел холостого. Пару раз на берегу с пивом посидели, а однажды позвал он приятеля домой. А тот не один пришел – с подругой. Пива выпили, скучно стало, решили развлечься, да с дури порнофильм на всю катушку и включили. Им то что – фильм смотрят, да пиво пьют, а соседи – старик со старухой извелись все! Сами-то про секс уже давно забыли, а тут из-за соседской стены – «Ох!», «Ах!», да вздохи. И не эротика – порнуха. Разве уснешь тут! Просидели ухом к стене всю ночь, но, главное, они же знали, что Татьяны дома нет!

В общем, что они себе нафантазировали, неизвестно, только возвратившуюся домой Татьяну встретили еще у калитки. И пока «портовский» на рыбалке был, жене его в подробностях описали ночную оргию в ее доме. С того дня Татьяна «портовского» даже за порог не пускает – обиделась, она на горе поехала, а он…

- А я что? Тоже обиделся… меня, своего мужа,  и слышать не хочет, а соседей услышала. А я ее ждал, знаешь, как ждал, первый же раз одну отпустил так далеко. За всем огородом ухаживал, даже цветы поливал. Картошку прополол, окучил, грядки выполол. Помидоры подвязал, сейчас такие, - «портовский» показывает, сложив два кулака, - зреют. Поросята ухожены, накормлены, цыплята скоро бройлерами станут. Грибов из леса нанес, рыбы наловил, навялил – все чин по чину. Думал, приедет, обрадуется… Ай, ладно, пойду я, Петровна, на свой берег. Дай мне с собой бутылочку, чтобы ночь короткой показалась, а я в следующий раз еще рыбы тебе принесу. 

- Собирайся, горе луковое, пойдем, домой тебя провожу, да с твоей Татьяной помирю.
- Ты что!? Она же сорваться может, пострадаешь ни за что.
- Пошли, пошли, ради любви чего не сделаешь. Помирю.
Прихватив лучшую свою настойку из черноплодной рябины, думаю о том, что, наверное, этой ночью мне придется напиться, но ради любви ведь…

- Только, ты вот что, Николай. Если мы с Татьяной сцепимся, да я кричать начну, ты меж нами не встревай. Сам мышкой в дом проскользни, да в супружескую кровать. Одеялом укройся с головой и делай вид, что спишь. Я сама со всем справлюсь. А ниче! Даже если волосы повыдергает, значит, так мне и надо, значит, есть за что…

Через двадцать минут, выплеснув бури эмоций, сидим с Татьяной на ее кухне. Пьем мою наливку и закусываем хрустящими рыжиками, заготовленными «портовским». «Портовский» мирно и, кажется, всерьез посапывает на супружеской кровати.
- Ты меня, Петровна, прости – плохое подумала.
-  Вот - вот, чуть что, так сразу плохое, - трогаю царапину на левой щеке, полученную в равном сражении, - ты бы лучше обо всех, и муже тоже, хорошо думала. То глядишь – счастливее была б.
- Да не ожидала я от него, ехала горе пережив, думала, приеду, душу изолью, а тут…
- Ты, вот что, Татьяна. Правду я тебе рассказала. Прими. А мужа береги. Я тебя старше, мне седьмой десяток уже, имею право поучить. Мужик, он без бабы корня жизненного не имеет, как ботва картофельная сухая делается – ее любой ветер подхватить может, да и по ветру разметать. Так же и баба без мужика, что пирог без начинки. Ты что же удумала, счастье свое годами созданное своими же руками и разрушить? Ты пустым пирогом дальше жить будешь? А то, что он дом твой в порядке содержал, ты заметила? Что огород прополол? Ты много мужиков видела, кто с удовольствием грядками занимается? Бабье это дело – в земле ковыряться, а он ради тебя его сделал. Разве сама не видишь, что путний он у тебя?

А даже, если и сгульнул, что с того? Износится что ли? Это бабу измена портит, а мужику, если с путней переспит, только силы прибавляется. Я свово похоронила, ты знаешь, сама слезы мои вытирала. А простить себе, знаешь, чего не могу? Тоже обижалась – то цветы не подарил, то ножи вовремя не наточил, то дров в избу не занес. А сейчас… только бабья тоска… Знаешь, как вечерами наваливается, житья нет.
- Знаю уже – сдавленным голосом шепчет Татьяна, - свет не мил, как наваливается.
- А если знаешь, к мужу своему иди, обогрей его, приголубь, прошлого не поминай и никогда и никому не говори о нем плохо. А сплетников сразу же обрывай и посылай подальше от свово мужа и свово дома.
А я пошла уже…

Знаешь, я Васю своего вспомню – мне бы жить, да на него любоваться, а я ему сцены устраивала. А потеряла, поняла - разлука, она ведь неожиданно приходит и не спрашивает, а потом – близок локоть, да зубами не ухватишь…
- Петровна, я провожу, как ты пойдешь одна – ночь- то на дворе?
- К мужу иди! А я сама.., значит мне так надо.

Примечание: «Кедровка» - таежный крепкий напиток. Приготавливается настаиванием кедровых орехов на чистейшем сибирском самогоне.