Мёртвый охотник

 Одной весенней ночью я сидел  возле речки, о чём-то  задумавшись,  забывши   совсем,  что  мне  надо  идти  домой, наблюдал остаток  синеющего заката, смотрел на  звёзды – небо  тогда  было совершенно  чистое без единой  тучки, и следил за  отражением  луны в тихой воде. Всё спало.  Лягушки  перестали  квакать,  птицы петь, и лишь слабый ветерок насвистывал свою одинокую  ночную   песню.   Вдруг   я   увидел  в   речном отражении  собаку: она показалась  мне  грустной, так как  на  её  лице  были   видны   потухшие  и  какие-то сонные глаза. Она  была  на  другом   берегу;  я  хотел перебраться к  ней, но  не мог: речка была  достаточно глубокой,  а  переплывать её  мне не  хотелось. Я стал искать мель.  К моему удивлению собака шла за мной, ни  разу не остановившись. Наконец таки я нашёл, где было почти покалено и  начал переходить. Вода  была холодной;  речное  дно  представляло  собой  смесь из скользких камней  и  ила. Я постоянно соскальзывал с камней, и  чуть было не упал в воду. Но вот  вроде бы перешёл её, как вдруг что-то треснуло. Это была ветка. Она была на  сухом дереве, которое должны  были спилить  для переправы.  Небольшого  ветерка  было  достаточно, чтобы издавать хруст.
      Я  был  весь мокрый, одежда  липла, и  становилось холодно;  дрожь  прошла по всему телу, и я  трясся от малейшего  дуновения  ветра.  Я  заметил,  что собака уже  смотрела   на   меня  и  чего-то  ждала.  “Что  ей    нужно?”  –   подумал  я   и   приблизился   к   ней   на полметра.  Она,  высунувши  язык, подошла  ко мне и стала  обнюхивать. “Охотничья”,  – мелькнуло у меня в  голове,  оттого,  что  на  её  шее я заметил ошейник. Мне   удалось   поближе   рассмотреть   её:  она   была золотисто-коричневого цвета,  породы “спаниель”. Её уши свисали причудливым образом, так что я неволь - но улыбнулся.
Уже не чувствовалось холода, и мне показалось да - же, что стало чуть теплее. Я пошёл  по долине; собака шла  за  мной.  Мне  почему-то  так  же как и ей захотелось спать. Глаза слипались, помогала лишь мокрая трава,  что  придавала бодрость ногам и всему телу. Я обо что-то спотыкнулся и упал, благо, что земля была мягкой. Оглянулся: у моих ног лежало ружьё, недалеко от него был человек – явно охотник.                –  Кто вы? – спросил я. – Никто не ответил.
   Я  стал  рассматривать  охотника:  он был в зелёном разодранном  плаще,  волосы его были взъерошены, а ноги лежали неподвижно (я рассматривал его со спины, поэтому ничего подозрительного не заметил). Собака   заскулила;   в  моей   душе  что-то   проснулось, чувство жалости и скорби  охватило меня. Я подумал, что охотник умер, и мне стало страшно.
   Луна  светила  ярко,  будто  предсказывая, что будет что-то  странное.  Ветки   на  деревьях  зашумели – на них  трепетала   ночная   птица.  Становилось  ужасно неловко;  я  стоял  бог  знает где, в  каких-то зарослях, далеко  от  своего  дома,  в глухой  темноте и смотрел,  не  отрывая  глаз,  на  труп.  Я  повернул его:  охотник был ранен в грудь, увы, смертельно.
   – Не успел, – сказал я сам себе.
  Через  некоторое  время  вдалеке показалась заря; я уставший   подошел   к  речке,  чтобы  умыться,   стал вспоминать  обратную  дорогу,  оглянулся: собаки  не было,  она   куда-то   ушла,   возле  трупа  на   траве  я  увидел   кровяные  пятна,  они  небольшой   дорожкой вели к полуразрушенному дому, в котором жил когда-то  лесник.  Я,  умывшись,  встал,  взял труп за  ноги и оттащил его к дому.
    От дома торчала сломанная  доска. В траве я  нашёл конец от  неё с острым гвоздём,  покрытым кровью. Я всё понял: так как долина была  наклонной, а земля на ней мягкой, охотник, вероятно, поскользнулся и полетел к дому, наткнулся на гвоздь и упал в  траву; вытащивши гвоздь, он с  трудом пошёл к реке, чтобы промыть рану и позвать помощи.

                16 – 21 мая 2004 г.