Разговор у зеркала

Ой! Что-то я сегодня неважно выгляжу. Совсем расклеилась. Глаза подпухшие. Губы потрескались. И выражение глупое.
Может скривить рожицу?
Вот так.
Ой! Нет – еще хуже!
Показать язык этой дуре в зеркале?
М-м-м.
Язык какой-то белый. Ужас!

Надо сделать прическу. Начесать челку на левый глаз.
Вот так.
Ну, вот – уже совсем другое дело! Появилась загадочность. И даже умное выражение лица. По-моему, я даже очень неплохо выгляжу!
Супер!
Какая же дура я была до сих пор – зачесывала назад! Не-ет, больше не буду! Только челку на правый глаз... нет, на левый. Или на правый?
Нет, на левый лучше.

Но это не главное. Главное у нас что? Глаза.
Вернее глаз. Левый под челкой все равно не видно.
А что у нас с правым?
Ужас!
Какой он невыразительный, потухший! И эти ужасные ресницы, как у коровы!
Надо что-то делать! Срочно!

А что можно сделать с ресницами?
Чтобы ресницы не выглядели по-коровьи, нужно наложить тени.
Да, не на ресницы – на них тень не наложишь – на веки!
И вообще, кто не знает, что это такое и как это делается, могут меня не слушать. Все равно ничего не поймете.
Тени – штука тонкая. Ошибешься – и все! Конец! Будешь, как кикимора из зоопарка.

Почему из зоопарка?
А, не важно!

Итак, тени. Голубая. Фи, гадость! Это для пятого класса. Надо будет Ленке, соседке, спихнуть. Она такое любит. Только не дарить, а выменять на что-то. На лак для ногтей, например. Перламутровый. Полный отстой! Но в хозяйстве пригодится.
Все лучше, чем эта тень.

Розовая?
Прикольно. Но тоже по-детски. Нет.
Попробуем серую.
Неплохо! На готку похожа стала. Надо только еще волосы подкрасить. В черный. И красные перышки помалевать.

Нет! Боже! Это все не то!
Ну, почему я такая некрасивая?! Вот Наташке, че на роже не намалюй – все как с журнальной обложки выглядит. А я?!

Может, на лысо постричься? И красную бейсболку на голую дыню? По крайней мере, первые три дня буду находиться в зоне повышенного внимания.
А дальше?
А дальше парик одену. Как у Ломоносова.

Вы смеетесь? Думаете, девочка с приветом? Что мне делать больше нечего? Не о том думаю?
А о чем мне еще думать? Ну, вот скажите!
О мировом кризисе? О пингвинах в Антарктиде? Об оценках по математике?

Ну, жалко мне пингвинов. Спору нет. Но я им тут все равно ничем помочь не могу. Думай – не думай.
Математика?
Давайте так договоримся: каждый должен заниматься своим делом. Если по улицам одни математики ходить станут – это можно будет умереть со скуки. Вы же сами меня тогда позовете и скажете: "Дорогая, ты бы надела чулочки беленькие с бабочками, да мини-юбочку розовенькую, да прошлась бы по проспекту всем на радость".

Скажете? Ну, вот! А я щас, чем, по-вашему, занимаюсь?
Продумываю свой туалет, макияж и прическу на сегодняшний день. И если я в чем здесь ошибусь, Вы же сами на меня злиться будете.

Так что, дорогие мои, передо мной задачи стоят не менее сложные и значимые, чем перед иным академиком.
И оставим этот вопрос.

А с другой стороны, если подумать... нет, если подумать... то зачем оно мне надо? Может, действительно, завалиться с учебником математики на диванчик, прихватив с кухни пару бубликов, да почитать про абсциссы и ординаты себе в охотку?

А как же Вовка с Димкой?
На кого они тогда глазеть будут, пока я тут с энциклопедиями на диванчике развалюсь? На Наташку?! Да, она ж ведь дура крашенная! Там смотреть не на что, если приглядеться!

Не-ет! Товарищи! Не могу я разлеживаться. Не для себя стараюсь. Для них, для Вовки с Димкой, в частном случае.
Ну, а как же ж? Я ж для них одна единственная (не считая, Наташки) отрада в этой охваченной кризисами и прочими гадостями жизни!
Зачахнут ведь без меня!
(Ну, и без нее, гадюки!)

Такая уже у нас с ней миссия на Земле. Радовать своим присутствием разных там Вовок, Димок, Сашек, Сережек...

А с другой стороны... нет, ну, если подумать... вот, если бы не было их всех? Я про пацанов говорю. Чтобы мы тогда с Наташкой делали? Кому бы тогда мы были нужны?
Ужас! Пожалуй, что никому.

Вот сидишь ты на диване, жуешь бублик, энциклопедию читаешь и все. И никому ты не нужна. И никто на тебя и взгляда не бросит. И красоты твоей не оценит. И отсутствие лифчика не заметит.
Какой кошмар!

Получается, что они нам больше нужны, чем мы им?

Пожалуй, Наташка, что так оно и выходит.
Вот мы с тобой школу прогуляем – они даже не заметят. Даже не позвонят, гады, справится: где мы, что мы? И после уроков всегда найдут, чем себя занять, даже не вспомнив о нас.
А, вот они не придут? Мы ж с тобой места себе не находим! Глядим в книгу – видим... Потом звоним им – спрашиваем: что с ними, почему не явились, чем занимаются?

Ну, вот почему так, Наташка? А?
Почему все, что мы делаем, мы делаем для них? Или думая о них?
Почему мы не можем сами с тобой вдвоем купить пива, к примеру, и пойти на футбол?

Кстати, хорошая идея!
Кто там у нас сегодня играет? "Динамо" с Кузбасским "Каменноугольщиком"? Замечательно!
У меня и колготки с бабочками на этот случай новые припасены!
Купим пива, бубликов кулек, усядемся на самом видном месте. Не в том смысле "видном", чтобы нас все видели, а чтобы мы видели, что там, на поле, происходит. Интересно ж ведь! Полтора часа смотреть, как целых двадцать потрясных пацанов за одним мячом бегают! Как будто это телка какая! А других нету!

Море удовольствия!

Лучше бы, конечно, чтобы они за нами с тобой бегали.
Только не так резво. И не все сразу.
А еще лучше, чтобы это Димка с Вовкой были.

Да, уж. Димка с Вовкой.
Ну, вот не гады они оба, скажи, Наташка?! Со вчерашнего обеда ни один не позвонил! Вот, что они сейчас делают?!
Убить за это мало!
Мы с тобой из сил выбиваемся – красоту наводим. Для кого?! Для дяди Степы – милиционера? Или тети Глаши – уборщицы?
Для них же стараемся. А они даже не позвонят. Не спросят: "Как там твои дела, Галченок? Не скучаешь ли ты сама дома? Может, сходим куда-нибудь? Прихватим с собой (так уж и быть) Наташку, чтобы она тоже не скучала. Погуляем".
Нет! Не звонят!

А помнишь, как мы осенью всем классом на базу отдыха ездили? Холодно уже было, а эти двое придурков в озеро полезли. Лихость свою показывали. Мы их с тобой потом спиртом растирали, чтобы не заболели. Они уже, небось, и забыть забыли об этом. А, вот, я помню.
А потом вечером костер разожгли. Вовка на гитаре играл. И ты на него глаз положила. Что, думаешь, я этого не заметила?
Нет, уж, не отвертишься, подруженька моя дорогая. Положила еще тогда.
Да, ты не переживай. Вовку к тебе я ревновать не собираюсь. Мне все равно Димка больше нравится. Он в моем вкусе. А Вовка, нет. Хотя... Есть, конечно, в Вовке что-то такое... завораживающее. Как посмотрит на тебя, так, аж, мурашки по коже бегут.
Но все равно, Димка лучше. Он добрее. Нежнее. Мягче...

Гад! Не звонит!
Нет, ну, какие ж они все-таки подонки, эти пацаны!

Может, самой позвонить?
И что я ему скажу? Получиться, что я напрашиваюсь. А, может, я ему безразлична. Или еще хуже – противна.
Боже! Как же я тогда жить то буду?!
Зачем я тогда у зеркала целый час кручусь? Зачем эти волосы? Эти глаза?
Вот, все что у меня есть – кому это все тогда нужно?!
Кто мне ответит?

Нет-нет. Только реветь начинать не надо. А то, может, я зря кипиш поднимаю. Все, на самом деле, не так, как я думаю. А разревусь – глаза красные будут. Некрасивые. Тогда точно Димка от меня отвернется.
Или нет? Димка добрый. Он наоборот меня пожалеет, если заплаканную увидит.
Может, тогда специально глаза растереть, чтобы красные были?
Неплохая идея.
И будет у меня образ печальной дамы. Класс! Думаю, я вполне для него гожусь.
А заодно и Наташке нос утру. Этой кукле Барби размалеванной. Сейчас, Наташенька, это уже не в моде. Проще надо выглядеть. Но при этом загадочнее, с ненавязчиво выпирающим наружу глубоким внутренним содержанием. Пацаны сейчас именно таких девчонок любят. Умных, печальных, таинственных. Заплаканных, наконец.

Может быть...
По правде сказать, я уже и сама перестаю понимать: чего они любят.
Вот кто мне ответит: чего они любят?!
Что нужно сделать, чтобы тот же Димка на меня запал? Да так запал, чтобы не я его вызванивала, а он мне каждые пятнадцать минут смс-ки слал. Воздыхательные.
А?

И вот опять мы приходим к вопросу: и зачем мне... нам все это надо?
А не послать ли этого Димку и Вовку с ним... позаботиться о пингвинах в Антарктиде?
Ну, почему мы, девки, не можем без них жить?!
Зачем нам нужны все эти ухажеры, воздыхатели, рыцари гребаные?

Вот жили же когда-то амазонки в Индонезии... Бразилии... короче... не важно. Жили без мужиков и прекрасно себя чувствовали!
И гимназии когда-то были отдельно для мальчиков, отдельно для девочек. Чтобы не видеть каждый день эти рожи противные!

О! А еще лучше, Наташка, давай мы с тобой сами после школы в Антарктиду уедим. В экспедицию. Только так, чтобы там мужиков не было. Только мы с тобой.
Запремся в домике, печку растопим. Залезем под одеяло и будем бублики жевать.
Кла-асс!

То-то Димка с Вовкой разнервничаются тогда! В Антарктиду-то смс-ки не доходят. Будут звонить (а рано или поздно им все-таки захочется нам позвонить!), а не тут-то было! Нету нас!
"Абонент находится вне зоны досягаемости. Перезвоните позже..."
А позже то же самое:
"Абонент уехал в Антарктиду, а там телефоны не звонят – очень холодно".
Кла-асс!

А потом мы возвращаемся с тобой из этой чертовой Антарктиды.
Представь.
Трап самолета. Открывается дверь. Выходим мы. В антарктических шубах. В белых чулочках с бабочками (надо будет специально для этого с собой прихватить пару!). А внизу Димка с Вовкой. С огромным букетом роз. Встречают, гады! Соскучились! Жить без нас не могут! Места себе не находили!
А мы себе по трапу, не спеша, спускаемся – вдаль смотрим. Вроде не замечаем их.

– Дима! Вова! А что вы здесь делаете?
– Вас встречаем, девочки! Заждались сильно. Не уезжайте больше в Антарктиду! Не бросайте нас!

Ага! Щас! Мечты-мечты.
Эх!

"Зачем вы, девочки, красивых любите,
Не постоянная у них любовь..."

Ну, вот, действительно, и зачем мы их любим? Рыцарей этих наших?
А? Кто мне скажет?

© Dalahan. Mar 25-27 2009