Ты - следующий!

Таксист как таксист. Усы, кепка, большой живот и клетчатая рубашка. Пиджак повешен на спинку сиденья, машина перескакивает с полосы на полосу – спешит под музыку очередной фм-станции. Везёт меня на работу. Опаздываю. Поглядываю на часы, ловлю взгляд водителя в зеркале, нервничаю. Закурить бы да сигареты в спешке дома оставил. Рваное утро какое-то, бессвязное, минуты в нём еле держатся друг за друга – вот-вот порвутся. Тормозим за квартал до офиса - пробка. Вытаскиваю кошелек, спрашиваю:
- Сколько с меня?
Таксист неловко оборачивается – мешает живот – и с усмешкой отвечает:
- Ничэго нэ надо, земляк. Ты – слэдующий!
- Чего?
Не взял деньги, уехал. Стою на тротуаре, смотрю ему вслед. Что за странный субъект? Сумасшедший какой-то. Прохожие равнодушно текут мимо - пробка. Из толкающих друг друга пешеходов на узком, вымощенном плиткой, тротуаре.

Нырок в офис и….как ни странно, время перестало двигаться рывками. Успокоилось. День потянулся, как ему и положено, нагруженный телефонными звонками, разговорами с заказчиками, перекурами в коридоре… До тех пор, пока под самый вечер, меня не вызвали к начальству и не объявили, что переводят в другой филиал – на окраине города. Новость застала меня врасплох. Всю дорогу домой я никак не мог решить: плохо это или хорошо. С одной стороны, выше оклад, с другой – не настолько, чтобы я согласился, будь на то моя воля. Но воля была не моя…

О странном таксисте я и думать забыл, пока следующим утром со мной не приключилась совершенно похожая история. Утро было субботнее, ленивое и солнечное, я неторопливо шагал по улице, когда на углу у газетного киоска заметил старушку в выцветшей темной косынке, собирающую милостыню. В руках у нее была большая металлическая кружка, старая и помятая. На ходу я пошарил по карманам, выудил оттуда мелочь и, остановившись, аккуратно высыпал в кружку. И уже двинулся дальше, когда мне в спину вместо привычного «Спаси Господь!» отчетливо донеслось «Ты – следующий!» Словно под коленку кто-то ударил. Но когда я обернулся, старушка уже семенила шаркающей походкой, бросив свой привычный пост… Не догонять же ее, требуя ответа!

Ты – следующий! Эта странная фраза прилипла ко мне, словно куплет приторной попсовой песенки. Подозревать заговор старушки с таксистом как-то нелепо. Но что
за странное совпадение? Со смутным ощущением тревоги я повернул обратно на съемную квартиру. Однокомнатную, на пятом этаже хрущевки, с вытянутым вдоль совмещенного санузла узким коридором, крохотной кухней и пустым залом, в котором не было ничего моего. Разве что одежда, ноутбук, несколько детективов в мягком переплете, посуда да черная чугунная пепельница. Красную майку Василия – хозяина квартиры – я заметил еще издали. Он стоял возле доминошного стола, наблюдая за игрой, и ковырял указательным пальцем в носу. Есть такие люди, которых от этой дурной привычки папа с мамой так и не смогли отучить. Красную майку дополняли вытянутое на коленках трико и татуировка с якорем на плече. Изо рта у Василия торчала пожеванная затухшая папироса. Увидев меня, он помахал рукой и двинулся навстречу.
- Здоров! – как-то почти смущенно и очень не похоже на себя буркнул он, протягивая руку. За руку он тоже со мной раньше не здоровался. Ладонь у крупного, одышливого, с вечно красной физиономией Василия оказалась сухой и вялой. – Тут это… Вот.
И вынув из кармана пачку денег, согнутую пополам и перевязанную банковской резинкой, протянул мне. Пачка была толстой, но сложенной из купюр некрупных – в основном соток и полусоток.
- Бери-бери, - настойчиво пихая мне в руки деньги, продолжил Василий. – Тут всё твоё: аванс за хату и отступные. Он сказал, чтоб я их не вздумал себе взять. Но между нами… я только на флакон, лады? Ноль семьдесят пять с ребятами и всё.
- Какие отступные?! – отталкивая деньги ладонью, возмутился я. – Вы меня из квартиры выгоняете? Я же за два месяца вперед заплатил!
- Ну… - Василий исхитрился и засунул пачку мне в нагрудный карман. Похлопал ладошкой по карману и виновато продолжил. – Ты меня извини. Я ж не со зла… Пришел вчера мужик, сказал, что ему эта квартира подходит. Жилец у меня там, говорю. А он мне деньги сует - отступные, мол. И оплату на год вперед, вдвое против твоего. Не устоял.
Василий старательно отводил глаза, смотря куда-то через мое плечо. За его спиной радостно стучали по столу доминошники. Неожиданная мысль мелькнула у меня в голове.
- Это был таксист? – спросил я. – Ну, частным извозом мужик занимается? В клетчатой рубахе такой, с пузом?
- А, так ты его знаешь! – почему-то обрадовался Василий. – Тогда всё путём. Он сказал, что через неделю въедет. Ты это…несколько дней ещё живи, пока новую хату ищешь. Я платы не возьму.

Въедет через неделю…Эта фраза догнала меня уже в подъезде. Я вдруг ясно понял, что мне осталась всего неделя до того, как я стану следующим. Следующим кем? Что такого знали обо мне таксист и нищенка? Может быть, и мой перевод в филиал тоже как-то связан с этими событиями? Чувства мои менялись, словно картинки в калейдоскопе. Сначала была злость и обида, и, притащив из кухни стопку бесплатных рекламных газет, я принялся звонить по объявлениям о сдаче квартиры. Я даже не сразу понял, что те, кому я все же дозванивался, отвечали удивительно одинаково:
- Извините, наша квартира уже сдана.
Но такого быть не могло! Это не укладывалось ни в одну из известных человечеству теорий вероятности, как любил выражаться один мой знакомый, сталкиваясь с чем-то парадоксальным. Затем пришел необъяснимый страх. Страх перед непонятным, необъяснимым, фатальным. Мне вдруг показалось, что всё предопределено. Вся моя жизнь в течение ближайших нескольких дней старательно расписана кем-то по пунктам. И мне остается только плыть по течению это странной реки предопределенности до того момента, как я стану следующим… Страх постепенно угасал, таял, уступал место безразличию и обреченности. Черный творог вечера имел неприятный прогорклый вкус и, наевшись его, я беспокойно уснул, не раздеваясь и не расстилая постель.

Проснувшись, я долго лежал, безразлично глядя в потолок. Наконец, стряхнул странное оцепенение, поднялся и отправился в душ. Холодный, почти ледяной. Это меня взбодрило. Не то, чтобы жизнь вновь казалась прекрасной, но проблемы стали всего лишь проблемами. В конце концов, что страшного произошло? Да ничего! Подумаешь, нужно освободить съемную квартиру. Тоже мне вселенская катастрофа. Я даже развеселился, вспомнив свои вчерашние страхи. Приготовил на завтрак омлет – пышный, с помидорами, с зеленым лучком, посыпанный сухой аджикой. Обжарил тонко порезанные ломтики булки, налил себе молока, позавтракал. В голове моей созрел простой и понятный план: выйти на улицу и неторопливо гуляя от столба к столбу найти объявление о сдаче квартиры, написанное какой-нибудь старушкой, которая и связываться не хочет ни с агентствами недвижимости, ни с рекламными газетами.

Мне повезло почти сразу. Не успел я вывернуть из-за дома к трамвайной остановке, как заметил…нет, не бабушку – красивую молодую женщину, что приклеивала объявление к металлической спине остановочного павильона. Еще не читая его, я уже понял - именно то, что нужно. Интуиция не обманула: сдавалась квартира, да ещё в том районе, где до новой работы мне идти всего пять минут пешком.
- Девушка! – окликнул я незнакомку. – Извините, пожалуйста. Можно вас спросить?
- Да? – обернулась хозяйка объявления.
- Это ваша квартира? – я показал на объявление.
Незнакомка кивнула.
- Счастливый случай, - улыбнулся я. – Только вышел на поиски нового жилья и вот, пожалуйста.
Честно говоря, я думал, она меня отошьёт. Потому как случай не просто счастливый, но ещё и подозрительный. Нет. Не отшила. Бывают такие дни, когда всё ладится, на язык ложатся правильные слова, шутки получаются смешными, а первое попавшееся объявление оказывается именно тем, которое ищешь. Женщина записала адрес, и мы договорились встретиться после обеда на моей (надеюсь, что моей) новой жилплощади.
Все-таки случай был счастливым. И платить меньше придется, причем значительно. Тоже немаловажный фактор. Вот только показалось ли мне, или я уже встречал этот взгляд? Немного сочувствующий, немного насмешливый… И еще полный надежды на избавление от чего-то неприятного и жуткого. Глупость какая! Шалят нервишки, кто бы мог подумать? Всегда был спокойным, как удав.

Квартира мне понравилась – уютная, на третьем этаже, с хорошим ремонтом и еще не старой мебелью. Окна выходили в тенистый тихий дворик, на лоджии росли несколько цветов в больших горшках и вился по тонким натянутым нитям зеленый плющ. Или хмель? Еще стояло плетеное кресло и полочка для книг - райский уголок, да и только.
- Поразительно, - признался я.
Женщина насмешливо улыбнулась. Взяла деньги, положила в сумочку и направилась к выходу. Она вообще показалась мне молчаливой. Лет тридцати, смуглая, в легкой светлой блузке с глубоким вырезом, обтягивающей юбке и летних туфельках на высоком каблуке.
- Послушайте! – остановил я ее. – Вы ведь даже паспорт мой не посмотрели.
- Мне не нужен паспорт, - ответила она, обувая туфельки.
- Почему? – удивился я.
Женщина выпрямилась, бросила взгляд в зеркало, поправляя прическу, и негромко ответила:
- Ты – следующий, парень. Сочувствую.
Я стремительно рванулся к двери, загородил ее спиной и выдохнул:
- Та-а-ак…Что значит «следующий»? Что вообще происходит вокруг?
Женщина с любопытством посмотрела на меня. Не испуганно, ни удивленно – именно с любопытством.
- Тебе всё объяснят, - произнесла она. – Ещё просто не срок. Но осталось недолго, два-три дня… Лучше всего будет, если ты их проживешь так, словно ничего не случилось. Завтра пойдешь на работу, послезавтра тоже… И будешь работать на совесть. Пойми, это важно.
И не скандаль, будь добр, в эти дни. Меньше конфликтов – меньше проблем.
- Это не объяснение, - я не двинулся с места.
- Другого у меня пока нет, - пожала плечами женщина. – И не стой на дороге, ты уже наполовину в Круге, а, значит, я тебя сильнее.
Сказано это было таким спокойным и уверенным тоном, что я невольно поверил. Но не отошел ни на шаг.
- В каком еще Круге?
Женщина молча взяла меня за локоть и безо всяких усилий отодвинула в сторону. Легким рывком. Как взрослый маленького ребенка. Открыла дверь и исчезла из моей жизни.

И всё же я переехал на эту квартиру. Какая разница? Если это заговор - они всё равно меня отыщут. А под вечер со мной случился неожиданный приступ. Время пошло странными рывками, словно останавливаясь, а затем глотая по несколько минут за вдох. Меня бешено колотило, вокруг творилось что-то странное, страшное, ужасное… Это было похоже на приступ неизвестной болезни, но, как и всякий приступ в конце концов, прошло. Едва отдышавшись, я выскочил на улицу, купил в аптеке валерьянки, а в газетном киоске - карточку на доступ в интернет. Закавычил слова «ты – следующий» в поисковой системе и принялся просматривать выданные ссылки. Фото, фото, фото, клип… Кажется, пятнадцатая ссылка была на чей-то фантастический рассказ. О встрече человека со Смертью. Неужели? Но нет, нет… ничего похожего. И снова фото, обрывки фраз, комментарии к чьим-то записям. Отчаявшись, я выключил ноутбук и вытащил мобильник. Звонил по порядку всем – и знакомым, и коллегам по работе, и даже заказчикам с единственным вопросом:
- Вам в последнее время никто не говорил слова «ты - следующий»?
Мне было все равно, что обо мне подумают. Я со страхом ждал нового приступа и не ошибся. На этот раз он длился долго, но совсем по-иному: окружающий мир просто застыл вокруг меня, как и я сам. Я видел висящую в воздухе муху. Еще мгновение назад она жужжала, летая рядом, а теперь застыла в полной, абсолютной и бесконечной тишине. Ни движения, ни звуков. Это продолжалось нескончаемо долго, а затем время вдруг смазалось, в глазах моих потемнело, а сердце ухнуло в пятки с первой космической скоростью.

- Выглядит забавно… - услышал я чей-то голос.
Открыл глаза и обнаружил, что на дворе снова утро, а посередине комнаты, в принесенном с лоджии плетеном кресле сидит незнакомый старик. В его седых волосах играл солнечный зайчик, намереваясь вот-вот отправиться в путешествие по морщинам и складкам на грубом обветренном лице. В руках старик вертел тяжелую трость – не такую как показывают в фильмах, изящную и красивую, а грубо обтесанную палку с прибитой гвоздями ручкой и полустертым резиновым набалдашником на конце. Одет незнакомец был просто: белая рубаха на выпуск и широкие, на подтяжках, темные брюки.
- Я говорю, выглядит забавно, - повторил он. – Ты возник, словно ниоткуда. Только что не было, а затем – бац! – старик хлопнул широкой ладонью по ручке трости. – И в следующее мгновение ты уже здесь.
- Кто вы? – простонал я.
Голова гудела и почти ничего не соображала. Комната плыла перед глазами, словно осыпающийся песочный замок, но затем всё вернулось на свое место, и старик стал реальным и зримым, как и весь остальной окружающий меня мир.
- Я – предыдущий, - ответил незнакомец.
- Какой предыдущий? Что со мной происходит?
-Это долгая история… - вздохнул он. – Со временем поймешь сам. Знаешь, сколько времени ты «пролетел»?
Я отрицательно помотал головой.
- Три дня - сегодня уже среда. И это означает, что твоё время пришло, а мое вот-вот закончится… Расскажу, что успею. Что ты знаешь о карме?
- Воздаяние по заслугам, - мне удалось, наконец, принять сидячее положение, привалившись спиной к шкафу.
- В каком-то смысле, - кивнул старик. – Мир многообразен. И закон кармы действует не на всех, но ты влип в Круг не просто так. Ты выбран мною.
Я удивленно посмотрел на незнакомца.
- «Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса, кто ни во что не верит – даже в чёрта, назло всем…» - нараспев произнес он. - Ты, наверное, не слышал этой песенки, слишком молод. Тем не менее, так оно и есть. Когда-то индусы придумали очень любопытную – и страшную! – религию Кармы. Так вот, фундаментальный закон Вселенной состоит в том, что каждому воздается по вере его. Мусульмане в шелке и атласе возлежат на зеленых подушках в шатрах из яхонта, христиане гуляют по дивному саду под пение чудесных птиц, буддисты обретают Землю бесконечной радости, могильные черви радостно жуют атеистов, а тех, кто верит в карму…О! Их ждет нелегкая судьба. Вечный круг, из которого почти невозможно вырваться.
- Послушайте, я ничегошеньки не понимаю! – взмолился я. – Почему я следующий? Что это означает? Почему меня так колотит?
Старик пригладил свои седые волосы, прогоняя назойливого солнечного зайчика, и грустно усмехнулся.
- Есть каста избранных Кармой. Они перерождаются каждый день в новом теле, и все совершенные ими поступки воздаются сторицей. Уже завтра. Сегодня ты можешь быть мною, на следующий день – торговцем на блошином рынке, послезавтра – умирающей парализованной старухой. Всё зависит от тебя…
- Но, если мы помним это, значит, все не так страшно? Значит, есть шанс вырваться из этого круга?
- Не всё так складно и просто, - вздохнул незнакомец. – Ты попадаешь в чужое тело, но ты не хозяин в нём. В тебе бушует чужие чувства, чужая боль, чужая ненависть. Она сильнее тебя. Твоё сознание – лишь слабый огонек спички в бескрайней тьме. Спички, которая вот-вот погаснет. И тогда до следующего утра ты уже не вспомнишь про Круг Кармы. Только единицы проходят путь к вершине. В любой момент, за любой поступок, за любую скверную мысль, тебя может отбросить далеко назад. Но по мере приближения к вершине в центре Круга Кармы ты получаешь всё большую власть над чужим телом и чужими чувствами. Вплоть до абсолютной, как сейчас я. А затем право на выбор Следующего. Если он не верит ни во что иное. Ты ведь ни во что не верил, правда?

Слова старика опять доносились до меня словно сквозь какую-то пелену. Я уже терял себя, но еще услышал несколько последних фраз:
- Сейчас я стану тобой. Неплохая квартирка, правда? Специально подыскивал. И работа рядом. Стану тобой и выберу себе совсем иную веру. А ты…ты еще меня слышишь? Ты станешь мной. Сочувствую… Старик этот зол на весь мир и тяжел характером, даже я с трудом держу его в узде. Что ж, Следующий, прощай. И удачи тебе на пути к вершине!

* * *

Если, мой читатель, ты читаешь этот сумбурный рассказ, значит, я не совсем безнадежен. Значит, я обрел власть над чьим-то телом, чтобы записать эти строки. Где я сейчас? Надеюсь, что близко к вершине.… А тебе я искренне сочувствую. Ты – следующий!