Зеркало Миров

  Она стояла у окна, разглядывая сквозь прутья решетки  ярко - голубое небо. Решетка ей не мешала, наоборот, облупившаяся от времени краска сливалась с небосводом. Или, может, она просто её не замечала.
  Она действительно, многое не замечала. Ни подъёма в шесть утра, ни горьких пилюль и болезненных уколов. Она не замечала липкой жижи овсянки на завтрак, молоко на ужин.  Крики и вопли пропускала мимо себя.
  Она давно с этим смирилась.
  Её руки, такие грубые и уродливые, вначале пугали её. Она кричала и плакала, видя неСвоё, ненастоящее отражение.  Это убогое, неспособное на полёт, тело. Грубая оболочка, ставшая её тюрьмой…  Как это произошло, она не могла объяснить.  Она была создана не для сложных нагромождений формул и расчётов…
  Она была создана, чтобы быть свободной, как все дети ЕЁ мира.
  Губы исказила улыбка, вернее её грубая подделка. Мимика не удавалась с самого начала, когда она ещё дико вращала глазами, пытаясь разглядеть что-то за спиной.  Раньше бы это сделала без усилий, будучи единой с Миром. Даже слёзы, это простое в понимании других выражение боли и обиды, ей не удавалось.
  Когда её били, крича в лицо: « Что, как дибиловатая? Двадцать лет нормальная ходила, а теперь как даун!», она попросту не понимала. Ей было больно, но единственное, на что она была способна, это закрыть глаза и терпеть.

  Терпеть.

  Терпеть.

  Терпеть это место, этих уродливых ползущих  двуликих тварей, их уродливые лица, мысли, поступки, эмоции. Где она находилась,  и как называлось это место, кто знает? Но здесь было лучше, чем ТАМ, где от неё требовали объяснений.
  Здесь же было спокойно. Здесь она была как все. Здесь никто не спрашивал, что с ней.   Почему из нормальной вдруг она стала ТАКОЙ.
  Какой?
  Она закрыла глаза и попыталась вспомнить, что произошло. Каждый день она пыталась вспомнить, но ничего не выходило. Просто в один прекрасный миг упоения полётом она столкнулась с тёмным пятном на небосводе.  Подлетев к нему, она обнаружила лишь мутное зеркало, задымленное и страшное.  Если бы улететь пораньше, может и не увидела бы она эти страшные глаза, не вырвался бы страшный вихрь,  который измял безжалостно нежные крылья, хрупкую оболочку, и забрал её в этот чужой, пугающий мир.
  А может, всё было не так?
  Она откинула от себя ветхие, полузатертые иероглифы памяти, с каждым днём принимающие новую форму. Улыбнулась, дёргая губами, растягивая  губы медленно, небу за окном.
  Оно было всё тем  же.

  Вечным, родным, солнечным.

  Её небом.

  ***
  За спиной заскрипела дверь,  и вошли эти грубые, ужасные сущности, что приходили каждый день. Она пыталась разглядеть их внешнюю оболочку, но ей не удавалось взглядом запихнуть в коконы то, что было внутри.  Клубящиеся чёрные щупальца, иногда меняющие цвет.
  У всех ЗДЕСЬ было внутреннее, второе  лицо. Разное, не похожее ни на что.
Иногда там, за окном, проходили красивые, изящные вторые лица. Она манила их, но вторые лица не отзывались…
  Наверное, они тоже смирились.
-У тебя новый врач, Настёна! Говорят, хорошая женщина! – заботливо пищало одно из существ, самое доброе. Второе лицо её было нежным, светло-зеленым, похожим на крылатых ПТИЦ за окном. ТО, что она говорила, было невозможно понять. Их всех было невозможно понять.
-Ах ты, дибиловатая… Что с тебя взять, заинька? Красивая ты, дитёв бы рожать да ростить… Ну ничего – вылечат! – отгоняла  других заботливая светло- зеленая птица и кричала уже на чёрных. – Только попробуйте девку тронуть! Убью. Ей богу, по стенке размажу уродов.
Щупальца тихонько тряслись, но   зеленую слушались.
-Ну садись, давай…  Сейчас  переоденемся и к Александре  Михайловне пойдём, посмотрят  тебя. Ой, хорошая она, только говорят, что смертью целованная... Мрёте вы, как мошки.  А с другой стороны, что вам таким, мучиться? – зеленая посадила её, развязала белую ткань. Оголила хрупкое девичье тельце.
  Чёрные голодно встрепенулись. Она заныла, чувствуя, как шупальца пытаются коснуться её.
-Неча, Ироды, на девку пялиться! Ну-ка, пошли вон! Мало получили от меня?! – птица всё пищала и пищала, отгоняя страшные видения подальше.
  Она благодарно посмотрела на зеленую, закивала головой.
  Это так она умела выражать то грубое слово, «Спасибо».
-Ну-ка, одевай свежее. Вот так…

  ***
  Перед самой дверью она забилась в истерике. Это единственное место, где она действительно  боялась. Там сидело многоликое, глазастое существо. Разглядывало её обилием разноцветных глаз, дёргало за ниточки, разрезало хрупкую плоть безжалостно.
  Оно хотело понять её устройство, и не обращало внимания на чужую боль.
-Нт! НТ! -  пыталась она выдавить из себя, отбиваясь. Чёрные шупальца крепко сжимали её, несмотря на неумелое  подобие отрицаний. Птица научила её этому…
-Нт!  Нт! НТ! – но дверь распахнулась, солнце опалило её и успокоило.
- Спасибо, Татьяна Васильевна. – Прошептало на языке существ солнце и ласково коснулось её одним из лучей, одобрительно и нежно.
-Работа такая, - прощебетала зеленая, осторожно протолкнув  её, застывшую от изумления.- Ну, давай, что оторопела? Говорила же, врач у тебя новый!
  Солнце усадило её за стол, за которым Она провела уже столько дней, разбрасывая нервно белые листы с иероглифами этого мира, что давало ей многоглазое.
-Ну что, мы меня не понимаем, а видим? – улыбнулось солнце, распахнув вторые глаза в реальности. – Сколько же вас, пленников, мне спасать придётся? Такими темпами меня с должности снимут. И так слава идёт по пятам…Смертью целованная…
  Солнце протянуло ей коробку с разноцветными палочками и листы. Белые.
-Не раскидывай. Смотри, что я делаю. – Солнце ласково коснулось её, потом взяло одну из палочек и начало что-то выводить по белоснежному полю.
  Через некоторое время на листе она увидела себя. Небрежно нарисованную, неточную и неполную.
  Но которой она  была до падения в этот мир.
-Да! Да! – воздушно трепетала она, тыкая пальцем то листок, то своё тело. ОНА! Она!
  ОНА!
  Солнце протянуло ей палочки,  и она  начала  с интересом водить по листу. Без страха изливая всю боль и  весь ужас, что накопились в ней. Рисовала долго, методично. Даже в своей  палате рисовала, не боясь никого…
  Впервые ей было так радостно, словно вновь она отрастила крылья, став прежней. Радужной искрящейся волной, не скованной оболочкой.

***
  Через месяца три  Александра Михайловна достала розового цвета папку, любовно сложив туда рисунки Двадцать третьей. На толстую корку она приклеила тот, первый свой рисунок, на котором изобразила погибающую сущность.
  Александра улыбнулась, разглядывая многоцветные краски, выведенные рукой Двадцать третьей. Их было много, каждая рассказывала о полёте и печали, о болезненной реальности вокруг. И о желании вернуться в свой мир, откуда её выдернула Настя - человек, эгоистично заменив себя на её крылья.Но теперь всё вернулось на свои места...
  И в этот раз не пришлось убивать человеческую оболочку.
-Татьяна Васильевна! – Высунувшись за дверь, окликнула она старую няньку, пользующуюся бесконечным уважением всего психоневрологического  диспансера. – Сделайте милость, подойдите ко мне.
-Да, солнце моё!  Бегу, радость! – заулыбалась зеленая птица, несясь в её кабинет. – Что, Сашка, устала? Чаю тебе может?
-Да нет, как там Настя из пятнадцатой? В порядке? – устало потерев виски, спросила Александра.
-Да что с ней, на поправку пошла. Говорить - говорит, помнит всё, только иногда свои прекрасные дали вспоминает, плачет по ночам. А так вроде здоровая! – разулыбалась пожилая женщина. – Ой, золотая голова! Смотрю я, потихоньку брюнеткой становишься? А чего сразу всё не покрасишь?
-Да не могу я, боязно… - нелепо оправдалась в ответ она.
-Ну, дело молодое! Давай, домой собирайся, неча  засиживаться!
  Александра улыбнулась,  прищурив глаза. Прикрыла за собой дверь, получив на прощание поцелуй в лоб от старой няньки. Затем убрала папку в сумку, но после коротких размышлений  достала вновь.
  Из вороха страниц она вытащила с замиранием сердца одну.

  И, вставив в рамку вместо диплома, повесила на стену.

-Боже, как я хочу домой! – протянула надрывно она, глядя на рисунок Двадцать третьей. – Но раз надо, так надо. Грехи замаливать свои…
  А грехов у неё было несчётное количество,за что и сослали в этот мир. За каждого освобождённого иномирца, заключённого в человеческом теле, Стражи дарили ей прядь чёрных волос. Но их в рыжей густой копне было ещё так мало…

-Космическая машина воздаяния – самая совершенная из машин. – Напомнила себе Александра та’ас  Матриаматикс, свернувшись в глубине себя золотистым драконом.

  Минут двадцать она смотрела на разлетающиеся яркими бабочками парусники, видения верхних миров, в которых живут нетленные души. На бирюзу неба, в которой танцуют  робкие сущности и радуются каждому движению.  Свету, полёту и МИРУ-ВОКРУГ-СЕБЯ.
  Зеркало миров, нарисованное дрожащей рукой иномирца, застигнутого врасплох отчаявшейся душой и похищенного взамен человеческой свободы.
-Надо, так надо… - Александра посмотрела на вечернее небо,  с вершин которого улыбались стражи  и, надев пальто, вышла в осень.

_____________________________________________

Иномирец - существо из другого мира, полностью отличающееся от человека. На Земле чаще всего заключены в человеческие тела, и их поведение чаще всего рассматривается как психически нездоровое.

_____________________________________________
для конкурса "Вернисаж"

http://proza.ru/2009/05/10/342