Мне грустно оттого, что весело тебе Г. Гарсиа Марк

У этого последнего романа Габриэля Гарсиа Маркеса нелегкая судьба. Детективные истории, сопровождавшие его выход, сослужили, наверное, неплохую службу для создания роману «Вспоминая моих грустных шлюх» рекламы. Но нужна ли была реклама роману великого писателя, написанному спустя десяток лет молчания?
Рукопись неведомым образом была украдена и выпущена пиратами от книгоиздания незадолго до предполагавшегося выхода в свет. Писателю пришлось переписать финал, чтобы интрига все же существовала для читателей.
Выпуск русского перевода книги тоже не обошелся без приключений. Роман был выпущен издательством «ОНЛАЙН», но переводчик романа Л. Синянская, отвечая на упреки многих читателей в неряшливости издания, сообщила, что редактура книги не была с ней согласована. По словам Л. Синянской, издательский редактор поменял без ведома переводчика не только фрагменты текста, но даже название. Так, слово «шлюхи» не вполне соответствовало смыслу, заложенному автором, Л. Синянская предпочла слово «блидушки», понимая, что в русском языке такого слова нет. Но оно больше подходит для характеристики колумбийских девочек-малолеток, которых нищета толкает в бордели.
Роман представляет собой размышления старого газетного колумниста, чья жизнь сложилась не очень счастливо. Он никогда не был женат, еще в юные годы испугавшись связывать свою жизнь с одной женщиной, попросту не явился под венец. Он знал многих женщин, но строил свои отношения с ними не на чувстве. Платил каждой за ночь любви.
Можно только строить предположения, отчего все произошло именно так. Автор лишь намеками дает понять, что его герой – очень неуверенный в себе человек. Когда-то в юности мама за руку привела его в газету, предложив опубликовать его школьное сочинение и даже заплатив за первые публикации. С тех пор в этой газете он и работал всю жизнь, сочиняя колонки для воскресного номера и рецензии на концерты местных и заезжих музыкантов. Отдых и утешение герой романа находит в многажды перечитанных книгах античных авторов и в классической музыке.
Небогато и без всплесков дожил он до девяноста лет и, похоже, сам удивляется тому, что еще жив. Он ничего не ждет от жизни, но в день своего рождения хочет сделать себе подарок. Звонит старой знакомой содержательнице борделя и просит юную девственницу.
Мы почти не знаем, кто эта девочка. Она никак не проявляет себя в романе, поскольку во время встреч со старым журналистом, опоенная валерьянкой, попросту спит. Или делает вид, что спит. А он не решается ее потревожить. Характер девочки мы узнаем только из размышлений старика, который придумывает за нее ее реакции на те или иные события, угадывает, какую музыка ей нравится, мысленно создает ее образ, каким он будет через десять, двадцать лет.
Молодость часто бывает жестокой, отказывая старикам в живых чувствах и желаниях. Так в редакции, где работает колумнист, висит старая фотография, на которой изображен прежний состав редакции. Над большинством изображенных стоят красные крестики, помечающие уже ушедших. Старик, приходя в редакцию, вынужден видеть этот снимок.
Эта книга – напоминание молодым о том, что и в старости можно жить, можно испытывать захлестывающие сущность чувства. Старик влюбляется в девочку, влюбляется по настоящему, страдая, испытывая терзания, от которых, мучаясь, человек не хочет отказаться.
Его воскресные колонки больше напоминают письма влюбленного, они находят горячий отклик у читателей, редакция завалена письмами, вызванными этими публикациями. Редактор даже просит старика умерить себя, пока любовный пыл читателей хоть немного не поостынет.
Размышления старика, описание того, что он испытывает, а это бьющие фонтаном чувства, настоящая жизнь, вызывают жалость в силу осознания его возраста и зависть к тому, что в такие преклонные годы можно быть столь юным.
Книга имеет иную тональность, чем знаменитые «Сто лет одиночества», «Осень патриарха», «Генерал в своем лабиринте». Этот роман очень исповедален, обращен вглубь души героя, от имени которого ведется повествование, больше, нежели другие книги колумбийского мастера. И при том, что книга грустна, как может быть грустно старение, она оставляет светлые и добрые чувства.