Дождь в океане

Девочка сидит на берегу и смотрит вдаль, на зелёный горб моря. Ещё рано. Красный шар солнца едва оторвался от кромки воды и лезет всё выше, выше ... Волны, как это бывает только утром, такие мягкие, ласковые, шёпот их настолько нежен, что кажется, это маленький народец, кочующий вдоль линии прибоя между солью моря и песком, по этой незаметной, неосязаемой тропе, ведущей от горизонта к горизонту. Она всегда приходит сюда утром из санатория, который стоит выше, на горе, встречать новый день. Девочка любит море, такое как сейчас - тихое и доброе, любит шторм, когда неразрывная связь земли и воды даёт трещину, когда идёт борьба, не на жизнь, а на смерть - кто кого? И пусть результат известен, но как захватывает эта битва! Она любит зимнее море, хмурое и колючее, злое, в это время года, по утрам прибивающее к берегу льдины, на которых сидят чайки, жмущиеся от ледяного ветра поближе друг к другу, сливающиеся в единую чёрно-белую массу, отчаянно орущую при каждом сильном порыве. На груди у девочки, на блестящей шёлковой нитке, висит куриный бог - тонкий небольшой камешек с ровной круглой дырочкой в середине. Камень кажется седым, особенно когда высыхает, после каждого купания девочки; неглубокие трещинки, как морщинки, делают похожим его на лицо какого-то старичка. Он нравится девочке, он приносит удачу - уж она-то точно это знает, проверенно и не раз: и на экзаменах, и в играх, да и в личной жизни, впрочем, об этом она пока не хочет задумываться, не будем и мы! Ну вот, сейчас солнце поднимется ещё чуть повыше, и она пойдёт обратно в корпус, залезет в кровать и будет старательно ждать подъёма. Откуда-то со стороны горы, сверху вместе с утренним ветерком до неё долетает очень знакомый голос: "Алевтина! Алевтина Николаевна!"...
...- Алевтина Николаевна! - она открывает глаза. - Алевтина Николаевна, там с приёмного звонили, просили спуститься, кажется, ещё двое поступают.
Алевтина Николаевна, дежурный хирург травматологического отделения городской больницы, приоткрыв глаза, выслушала медсестру и сладко потянувшись, зевнула. Сон, медленным ручейком, возвращался в чёрный океан мировой ночи. - Сейчас спущусь, Анют, спасибо!,- и порывистым движением скинув с себя тёплый халат, под которым дремала, с ногами забравшись в кресло ординаторской, она встала. Проходя мимо зеркала на стене Алевтина на секунду задержалась, вглядевшись в своё отражение, а затем кивнув себе, улыбнулась и, произнеся: "Вперёд, чешский лев!", вышла в коридор. В приёмном отделении, как всегда, ярко горели лампы дневного света, заливая своей зеленоватостью всё вокруг: стены кафельных смотровых, кушетки, накрытые клеёнкой ("Прямо как какая-то мёртвая вода- стоячая и, наверняка, вонючая",- подумалось врачу), мебель и даже лица людей, ожидающих своей очереди. Всё разрешилось на удивление быстро, оба потенциальных больных от госпитализации отказались. Поболтав с врачами минут 15 и заполнив несколько необходимых неизвестно кому бумажек в историях болезней, Алевтина Николаевна собралась подниматься в ординаторскую. На кушетках в коридоре сидели 5 или 6 человек- 2 часа ночи не самое популярное время для внепланового посещения больницы! Проходя мимо одной из женщин Алевтина остановилась, поймав на себе её слишком, как показалось, внимательный взгляд. "Очень знакомые глаза, ну очень..." Женщина первая прервала затянувшуюся и становящуюся всё более и более тянущей паузу:- Алька, ты?!  И тут она вспомнила:- Реннатка...
...Пионерский отряд как раз преодолевал последний пригорочек перед пляжем, ещё немного терпения и вот оно- море: справа, слева, далеко-далеко, куда ни кинь взгляд - море! Девочка шла в четвёртой шеренге и рядом с ней, как всегда, шагал Андрюшка, весёлый, загорелый Андрюшка, явно симпатизировавший ей и всячески старавшийся показать это. Она недолюбливала его за вечную неряшливость, нерешительность, за то, что он всегда шутил не смешно, за взгляды, которые он иногда бросал на неё - какие-то щенячие и совсем не мужественные. Но главное - он не любил море, Андрюшка его боялся. Конечно, он никогда и никому об этом не говорил, но она чувствовала. По тому, как он смотрит в море, по его неловким движениям, да даже по его позе на пляже - он же всегда сидит спиной к морю! Оно было рядом. За спиной, за сопками остался берег, санаторий, уроки, процедуры, где-то далеко, за 1000 километров, родители и брат... Перед ногами шипело море; по горизонту, как будто бы даже над ним, плыл корабль, большой белый пароход...
-Реннатка, ты что здесь делаешь?!
-Алька!, Алька, привет, Алевтина! Тысячу лет... Аля! Когда ж мы последний раз встречались - то, а?!,- женщины замерев глядели друг на друга, боясь одним неловким движением разрушить эту секунду, эту странную встречу с почти забытым прошлым.
- Аль, так ты здесь работаешь?
- Здесь. А ты-то что тут делаешь?
- Ой, Аль...,- Ренната моментально сникла.- У меня мужа сюда положили. Опять, вот, к вам по «скорой» поступаем. Почки у нас отказывают...
В глазах женщины блеснули слёзы, но она уже, видимо, научилась держать в узде свои эмоции. Вот, опустила голову вниз, так, чтобы волосы скрыли взгляд, и, как-то, вверх и наискось вскинув её, подняла уже улыбающееся, пусть грустной, но, улыбкой, лицо.
- Да я готова уж. Ничего...
- Он где сейчас? - спросила Алевтина.
- В реанимации, на искусственной почке. Завтра, наверно, в палату переведут.
- Пойдём - ка ко мне, в ординаторскую.
- Да нет, нет, ну что ты?!
- Без разговоров! -  властным, не допускающим возражений голосом, произнесла Алевтина Николаевна, и, взяв Реннату под локоть, повела к лифту.
...Аль, расскажи ещё про море, а? - это Андрюшка, сидя спиной к спине с девочкой, позволил себе нарушить тишину. - Нет, правда, расскажи! - и он, перевернувшись, лёг на живот, пристально глядя в её полуприкрытые глаза.
- Ну и что же тебе рассказать?
- Да что хочешь, мне всё нравится слушать!,- Девочка улыбнулась какой-то снисходительной улыбкой, но мальчик, как будто, этого и не заметил.
- Знаешь, какие дожди бывают в океане? Представляешь, никого вокруг, только море - бурное, мрачное, волны, как свинец, высотой с дом, а над морем тучи, чёрные, полные воды, вода снизу, вода сверху, Молния!,- девочка вскакивает на ноги, раскинув руки,- а за ней гром на весь свет!... Только альбатросы видят всё это... Мальчик сидит, немного приоткрыв рот, и во все глаза смотрит на неё, а она, кажется, и не замечает его
- Андрюшка, тебе-то это зачем, ты же всё равно воды боишься, да и плавать не умеешь?. Мальчик немного покраснев и пожав плечами опускает взляд. - Просто, нравится. Ты так обо всём этом говоришь, как будто видела сама!
- Может и видела.- Тихо отвечает девочка, глядя куда-то, мимо мальчика, в сторону такого близкого, такого далёкого синего моря...
Они сидели друг напротив друга, и пили горячий чай. Они сидели друг напротив друга - две немолодые уже женщины, бывшие подруги, бывшие заклятые враги, Желтела настольная лампа, кипа историй болезни на столе, ещё одна, поменьше, на окне, Две женщины смотрели друг на друга и вспоминали своё детство, юность, санаторное прошлое, как когда-то давно, почти в прошлой жизни, так и не смогли поделить одного мужчину...
- Давно у него это, с почками?
- Да уж лет 8, наверно. Как после аварии на лодке комиссовали его, так и началось. Сначала всё кровь проверяли, а потом вот так вот... - и Ренната отхлебнула большой глоток обжигающего чёрного чая из кружки с улыбающимся олимпийским мишкой,- Ой, горячо-то как, обожглась!  Алевтина Николаевна смотрела в черноту окна, казавшейся ей то космосом, со звёздочками-окнами квартир, то безбрежным океаном, а то каким-то кровожадным зверем, который вот-вот выдавит стекло и ворвётся внутрь.
- Ничего, вот, полечим его,- нарочито бодро сказала она.
- Да ладно, Аль, знаю я всё. Уж сколько книг прочитали по его болячке... Ему остался год, от силы - полтора. Мы уже всё знаем. Ты вот что, не обижайся на меня,- и после паузы добавила,- Подруга... За то, что он тогда со мной остался. Ну, что я, вроде как, отбила его у тебя...
- Реннатка, прекрати! Ну о чём ты говоришь, мы же молодые тогда были, глупые! Брось, у меня всё хорошо, муж, тоже врач, сын на 3-м курсе... Ах, нет, не то, не то...
- Нет, Аль, ты меня не успокаивай. Не надо. Встретились с тобой - судьба значит. А иначе бы... Разве же думаешь обо всём этом, пока счастлив, весел, молод... Всё правильно, Алечка...
Ночь уходила. В феврале светать начинает часов в 7. Они сидели почти до рассвета. Прощаясь, они обнимались, клялись перезваниваться, хотя прекрасно знали, что это только обязательная вежливость; потом Алевтина Николаевна сажала подругу в такси, и уже садясь в машину Ренната сказала,- Зайди к нему, ему будет приятно,- а захлопывая дверь добавила,- Очень...
Алевтина стояла у кровати больного, только что переведённого из реанимации. Мужчина спал. Седые волосы, густые седые же усы, знакомые почти детские губы... Она положила мягкую тёплую руку на лоб мужчины и тихо-тихо прошептала,- Андрюшка! Кажется, он ждал этот голос. Глаза открылись, всё те же ребячьи внимательные глаза, только в обрамлении сеточки морщин.
- Андрюшка! - Ещё раз прошептала Алевтина. Мужчина узнал её и попытался улыбнуться, растресковшимися, с бурыми корочками, губами.
- Алька! - едва слышно ни то прошептал, ни то прохрипел он. Вдруг взгляд его стал очень серьёзным,- Алька!
- Лежи, лежи, Андрей, всё прошло хорошо,- уже вслух произнесла она,- тебе сейчас вредно разговаривать...
- Аль,- и он сделал жест слабой рукой, как бы прося наклониться ближе. Алевтина Николаевна присела на край кровати и опустила голову прямо к губам мужчины.
 -Алька, я видел дождь в океане!
 И Андрюшка улыбнулся.