Он называл ее детка

Он называл ее детка. Сделай мне кофе, детка, иди ко мне, детка, не плачь, детка, я буду поздно, детка… Я буду поздно.  Пьяный, уставший, злой, он приходил ночью, принося  чужой и незнакомый запах. Молча ложился рядом. Беспокойно ворочался, пока не засыпал. С утра бывал по-прежнему не в духе. Однажды сказал:
- Почему бы тебе не найти работу, детка?
- Но я же ничего не умею.
Это было неправдой, она умела многое: готовить, стирать, любить, когда ему того хочется. Умела играть на пианино Шопена и Гайдна,  быть веселой,  читать запомнившихся со школьных лет Цветаеву или  Блока. А вот работать  не умела. Он сам сказал  еще тогда, на заре отношений:
- Тебе никогда не придется работать, детка, я обещаю.
- А как же мое образование?
- Оставь себе, со мной оно не понадобится, - и красная корочка юридической академии много лет уже не поднималась с полки, надежно погребенная под ворохом его деловых бумаг.
Она была устроена просто. В уме ее и характере  не было лишних черт, но и особенных тоже не было. Она принимала жизнь, как есть, все давалось ей без  усердия, но и без напрасных трат. Он же, наоборот, много думал, даже излишне много, постоянно задавал сам себе какие-то сложные, не понятно откуда накатившие вдруг вопросы, и сам же на них рассудительно отвечал. Раньше, бывало, он интересовался ее мнением, но диалога никогда толком не получалось. Да, ты прав - обычно отвечала она. Он же, не удовлетворившись этим, пытался продолжить дискуссию, приводя новые доводы, порою даже противореча предыдущим, а она отвлекалась, переключалась на что-то другое, обыденное, и опять легко соглашалась, не слушая.
Он уходил рано утром, наскоро позавтракав, а она целыми днями ждала его. Убиралась, готовила, музицировала. Иногда днем он звонил ей: «Ты дома, детка? Сходила бы, погуляла – погода просто блеск!» Она послушно собиралась и шла гулять. Иногда в парк, иногда в салон красоты, а иногда по магазинам. Новый цвет волос или дорогие туфли никогда не наполнялись для нее особенным смыслом, они были всего лишь частью досуга, ничего не значащими, но такими приятными вещами, жизнь без которых не остановилась бы и не разрушилась, и даже не стала бы тусклее, а просто больше стало бы в ней скучных моментов, и они растянулись бы так, что немного чаще приходило бы осознание, что совершенно некуда себя деть.
Порой хотелось увидеть своих старых подруг. Днем они работали, вечером от этого уставали, да и она  вечерами должна была сидеть дома.  Все твои подруги – завистливые старые шлюхи, тебе не стоит общаться с ними, детка - сказал он однажды, когда язык уже заплетался от виски. Она только молча пожала плечами и решила, что он слишком много решает всяких разных дел, а потому теперь раздражителен и устал.
Когда он уезжал в командировки, «завистливые шлюхи» осторожно переступали порог ее дома, опасливо вопрошая через каждые пять минут: «А твой-то сейчас не вернется?» Им было сильно не по себе в ее уютном красивом гнездышке. Наскоро выпив принесенную бутылку вина, они уходили, оставляя ее одну посреди плюшевых кресел и дубовых туалетных столиков, а она опять пожимала плечами и закрывала за ними дверь.
Однажды в ее жизни появлялся другой мужчина – несколько незначительных встреч, быстрый секс. Тот человек не дал ей нового, но и не забрал лишнего, и ничего после себя не оставил - ни надежд, ни разбитого сердца, ни каких-то особых эмоций, которые хочется сохранить в галерее памяти и иногда бродить по ней, улыбаясь размытым картинкам прошлого или же, наоборот, содрогаясь.  «Я знаю, что ты никогда не изменишь мне, детка». Нет, теперь  никогда.
«Я буду поздно, детка, ложись спать без меня». Хорошо.  До утра постель с его стороны оставалась пустой. Она проснулась и заметила это. Набрала номер мобильного – гудки. Позвонила в офис – тишина. По привычке приготовила завтрак на двоих,  погладила  свежую рубашку. Убрала со стола его нетронутую тарелку, помыла посуду, поставила вариться бульон, начала разучивать очередной ноктюрн.
Отодвинула тяжелые шторы, распахнула окно – и в комнату ярко и шумно ворвался апрель. Теперь неплохо бы сходить прогуляться. Пусть уже выйдет на связь и скажет: Сходила бы ты в парк, детка, погода шикарная – настоящая весна! Но он не позвонил, и она никуда не пошла.
А  вечером он молчал, отводил глаза. Потом  сказал:
- Нам нужно расстаться, детка.
- Почему?
- Как бы  так объяснить, ты же как обычно ничего не поймешь.Считай, что ты не причем, так будет проще, ведь ты же любишь несложное? Однажды это должно было случиться.  Она адвокат, работает у нас. А ты… Ты не такая, ты у меня глупенькая, домашняя… Мне скучно с тобой, детка, прости.
Она подошла к окну. Апрельский вечер медленно угасал. С улицы лились звуки музыки, как ни странно, Шопена, ее Шопена, тот ноктюрн, который она теперь принялась разбирать. Появилось первое за долгие годы  сильное и осознанное желание - шагнуть туда, за окно, и слиться с этими звуками.
Но она просто позвонила подруге: Ты дома? Пойдем погуляем, погода шикарная – настоящая весна!