Эликсир Любви 17

     Улица встретила морозцем и сиянием снега, ярким настолько, что Алексей даже зажмурился, выйдя из полутемного подъезда. После кошачьего амбре, особенно резкого на нижнем лестничном пролете, морозный воздух показался альпийски свежим. Погода баловала. Ветра нет. В прозрачном небе висели редкие невесомые облачка. Такие погожие зимние деньки любит каждый. Сейчас бы в лес, на лыжи, но и по городу, в обществе шикарной женщины тоже замечательно. В кои-то веки можно без оглядки пофорсить. Соня Воротова, куратор проекта «Эликсир любви», (уже не мечта, а явь) рядом и ты под ручку с ней. Взгляды встречных мужчин на неё тешат твое самолюбие, и радость с покоем на душе, и некуда спешить.

     Вчерашних бабушек на улице не было. Для них сейчас самое время первой пробежки по магазинам.  Будет и вторая, когда основная масса людей закончив рабочий день ринется за покупками. Алексею всегда казалось, что пенсионеры специально создавали толчею. Толчея – их стихия, место встречи, сфера общения. Только тут, среди своих, получишь сочувствие, узнаешь свеженькие новости. Очередь – не порок советской торговли, а благо. Где еще, как не в них, общаться людям, что всю жизнь провели в коллективе, а теперь остались наедине со старостью? Где разряжать нервную систему? Социальная значимость очередей огромна. Убери продукты питания с прилавков, убери товары из магазинов – исчезнут очереди. И где ты встретишь рядовых сограждан? На митингах и баррикадах. Выходит, дефицит и очереди нужны для спокойствия страны. Опять же, очереди воспитывают чувство локтя, укрепляют дух коллективизма, приучают к порядку. Сплошная польза от них. И напрасно охаивать учреждения за большие очереди. Там свято чтят науку об очередях, правильно оценивают важность такого общественного явления. Ошибочно считать, что они крадут ваше время. Они любят вас, и по-своему, заботятся о вас. Хозяева труднодоступных приемных и кабинетов, таким образом, радеют о благе Родины, её спокойствии. Они как форпост борьбы за её безопасность. «И нечего сетовать на очередь, - пришел к такому умозаключению Алексей, - Лишь на кладбище её нет. Значит, пока я в очереди – я существую». И, самое важное, очереди – информационные артерии общества. Газеты – врут, телевидение замалчивает, агентство ОБС (Одна Бабушка Сказала) – никогда. В очередях узнавали о предстоящей денежной реформе, с кем живет Алла Пугачева, куда поддевался сахар, и что подают в горкомовском буфете. И если сегодня случится информационный вакуум, то его заполнят вчерашние бабульки со двора: «Отличница Соня Воротова привезла из столицы жениха. Знай наших!» Алексей на мгновение представил себе, как информация о них с Соней расплывается по городу. Невдомек им, что отличница Соня Воротова привезла домой чужого мужа. Да кто им правды скажет?

     Покуда информационные первоисточники (вчерашних бабушек) поглотила общественная жизнь, молодые люди вышли со двора не замеченными. Алексей обратил внимание на номер дома. В памяти всплыл рассказ дружка. Тот привез женушку из крохотного сибирского городка. Желая показать себя прилежной хозяйкой, «молодая» в первый же день самостоятельно отправилась за молоком, самонадеянно полагаясь на свою зрительную память. Город – не тайга, здесь свои заметины. Бедолага заблудилась и два с половиной часа кружила по кварталу, пока её не обнаружила переполошившаяся свекровь.

     Надо было о  чем-то говорить. Молчаливая прогулка – признак неловкости или тяготения спутником. Не хватало, чтобы Соня так подумала. Алексей с выражением пересказал эту историю с женой дружка. Оба посмеялись. Тем временем через соседний двор они вышли на улицу.

     Городок Алексею приглянулся. Как и многие в средней полосе России его можно было назвать уютным. Это из-за компактности, в маленьком городке до всего рукой подать. Честно говоря, лишь рожденный в схожем уездном местечке мог сказать такое искренне. Столичная «штучка» обязательно покривила бы душой. Жителям мегаполисов не принять быта провинциалов, не понять их связи с природой (огород, грибы, рыбалка). Они чумеют от аквариумной жизни – это когда все у всех на виду. Если ты жаждешь не минутной славы, приезжай сюда. Ни к чему пыжиться в столице, теряясь в толпе себе подобных. Переселяйся в провинцию и обязательно сотвори что-нибудь очень гадкое, и тебя здесь будут узнавать до конца жизни.

     Многие, сбежав в большие города, уже сами посматривают свысока на провинцию и провинциалов, за рисованным презрением скрывая страх возвращения обратно в глубинку. Алексею хватало ума не страдать этим комплексом. Он ничего не имел против Сониного городка. У столицы свои плюсы, маленькие города имеют преимущества в другом. Пусть здесь домики смотрятся не ахти как нарядно и современно, зато в каждом дворике угадывались цветники под снегом и здесь не экономили пространство за счет деревьев. Городок летом непременно утопал в  зелени. И не было здесь многоликой, но равнодушной толчеи. Разнокалиберность городской застройки могла заподозрить приезжего об отсутствии генеральной линии в архитектуре. Более желчный обязательно бы предположил, что местный градостроитель постоянно находился «подшофе» и свои безумные идеи претворял в жизнь. На самом деле все гораздо прозаичнее и не несло в себе заумного абстракционизма, и тем более, политической подоплеки. Проблема в том, что переселить людей из старых, до- и послевоенных домов - непосильная задача для любой власти. В каждом двухэтажном теремке, возведенном еще военнопленными, прописано столько семей, что если каждую обеспечить отдельной квартирой, не хватит и половины вновь поставленной девятиэтажки. Места в России с избытком и потому проще построить новый дом в отдалении, на пустыре, чем трогать предназначенные планом под снос. Хотя, о каком строительстве могла идти речь? До обещанного Хрущевым коммунизма оставалось не так далеко, а долгожданного изобилия как-то не получалось. Страна буксовала на месте, как замызганный грузовичок на размытой дождями дороге. Хоккей ещё был крепок, балет – пока на высоте, а в остальном…. Тут уж не строек в провинции, остатки бы сберечь. О наступающих трудных временах красноречиво говорили заборы. В свое время их налепили из бетона, решетчатыми в угоду моде, по шаблонам местного ЖБИ. Заборы зияли провалами, и никому дела до них не было. А, может, за много лет они столько глаза намозолили, что их уже и не замечали. Глядя на заборы не стоило иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о начинающихся проблемах местной власти с финансированием. Главе города приходилось учиться экономить. Но только не на праздниках. Русского человека можно бесконечно давить бытовой неустроенностью, но нельзя запретить гульнуть вволю, да так, чтобы к утру в доме не осталось последнего огурца. Нет никакой уверенности, что городские «отцы» осознанно опирались на опыт рисских императоров, увековечивших постулат правления: «Хлеба и Зрелищ». Скорее всего, они и сами не прочь были повеселиться. Потому на разноцветные гирлянды фонариков к празднику деньги нашлись. По словам Сони и новогоднюю елку каждый год ставили. Самой елки отсюда не было видно. Соня пообещала показать её на обратном пути.

     Девушка вела его куда-то, по дороге рассказывая о местных достопримечательностях. Как-никак она здесь родилась и выросла, и  по-своему любила это место. Они прошлись по центральной улице, затем свернули переулком, пересекли пустырь. Дорожка вела к церкви. По тому, что они направлялись туда, Алексей сообразил, что девушка не оставила без внимания просьбу матери о поклонении местной святой.

     Сама церковь показалась ему немного странной, будто переделанной из административного здания – белая одноэтажная коробочка с нелепым куполом наверху. Он угадал. Местные власти не смогли запретить открыть для верующих церкви. Ветра перемен в то время подули сильнее, раскачивая старые чиновничьи кресла. Тут не до принципов, пересидеть бы лихое время. И все же  они игалились над верующими, и из всех стоящих на балансе строений отдали под церковь бывшее кафе, на краю города. Попы не капризничали: что давали, то и брали. Слава богу, хоть что-то выделили – за семьдесят лет безбожного правления у них только отнимали. Не смутило их и то, что церковью станет бывшее заведение общепита, опустившееся до разряда питейных.  Алкогольная аура, пропитавшая это здание сотворила злую шутку: первый настоятель спился, и его отозвали обратно в область. Это была крохотная и единственная удача коммунистов в боях на идеологическом фронте. Церковь не захирела. Мало того, за стариками потихоньку потянулось и среднее поколение. Шли в храм, уже не вспоминая о бывшем кафе, уверовав для себя, что священники отмолили это  место.

     Соня спросила, пойдет ли он с ней. Алексей вежливо отказался. И не потому, что был партийцем. Спроси его: «Есть ли Бог?», Алексей пожал бы плечами. Взращенный в атеистическом обществе, категорически отрицать Всевышнего он не спешил. Во-первых, как ученый, он доверял только фактам споре сторон, а богословы и безбожники доказывали на пальцах. Во-вторых, есть Бог или нет, а портить отношения с ним, он считал не благоразумным. Отказался он сейчас пойти в церковь больше потому, что боялся испортить настроение, столкнувшись с храмовыми прислужницами. Как-то он присутствовал при отпевании одного из своих родственников и мог, как следует понаблюдать за ними. На правах «своих», бабульки-служки нещадно «строили» неловких прихожан. Их суровые и надменные лица никак не гармонировали с ликами на иконах. Алексей тогда еще подумал, что вволю погрешившие в юности, они сейчас отрабатывают искупление, забывая о том, что не место красит человека, а человек место.  И еще, что останавливало его - он задыхался от запаха ладана. Этот запах ассоциировался у него с покойниками, которых он побаивался и по возможности сторонился (хотя какой нормальный обожает их).

     Соня отсутствовала минут пятнадцать. Алексей успел за это время вволю налюбоваться окрестностями. Ничего такого величественного, настраивающего на возвышенный лад: с одной стороны пятиэтажки, с другой – пустырь и лесопосадка вдалеке. А вот вид парочки нищих у церковных ворот натолкнул на размышления о странностях человеческой натуры. Как случилось, что эти несчастные опустились до попрошайничества? Влияние среды? Базовый фактор! Один из «слонов» на коих стоят партийные социологи, незыблемый и проверенный историей. На чем и на ком? Хотя бы на беспризорниках, порожденных Великой Октябрьской Социалистической Революцией. Кто не помнит «Педагогическую поэму»? Ярчайший пример, подтверждающий науку. Все по теории – улучшилось благосостояние общества, исчезла среда, порождающая беспризорников и они, как массовое явление исчезли. Правда, социологи стыдливо умалчивают, что среда – средой, а педагогов Макаренко на всю Россию не хватало. Вот чекистам и приходилось отлавливать беспризорников и отправлять на Соловки, умирать.

    Как ученый, Алексей не привык рассматривать проблему однобоко, а необычный объект для исследования будоражил воображение.

     А что если влияние окружающей среды не стопроцентно? Может у попрошаек заболевание какое? Какая-нибудь мания или неизвестный вирус «Бомжа»? Ведь если отмыть и прикормить бродягу, на него все равно нельзя рассчитывать. Задворки жизни рано или поздно утянут несчастного к себе. Услышав подобное, любой маломальский скептик расхохотался бы: «Вирус? Заболевание? Ха-ха». Может и «ха-ха», а что бы невежда сказал о гебофренном синдроме? Это когда человека тянет к бесцельному бродяжничеству. Между прочим, доказанный учеными факт. «На дно жизни людей толкает слабость характера, безволие. Катиться вниз проще чем карабкаться вверх,» - назидательно поучал бы невидимый оппонент. «Тоже мне глубокая мысль, - в свою очередь ухмыльнулся Алексей, - А откуда берется такой характер?» Принято считать, что все зависит от воспитания. Но даже в самой захудалой семье, какая мать желает своему младенцу такой судьбинушки? Вот зарубежные ученые полагают, что человек уже рождается  с характером. Алексею довелось ознакомиться с исследованиями забугорных специалистов. Спасибо Вениамину Алексеевичу, отечественному мафиози, что дал возможность ознакомиться с закрытой информацией. В стране еще царила коммунистическая доктрина, которая на дух не переносила некоторые буржуазные гипотезы. Потому-то в официальных источниках отражались не все изыскания иностранных ученых.  Так вот, один из них, явно буржуйский наймит, утверждал, что не только внешнее сходство, но и устойчивые наклонности (характер) передаются по генам. И если «в семье не без урода», то не всегда  правомерно винить родителей. Вдруг в их чадушке взыграл геном Каина? Такой подход объясняет многое и даже, казалось бы несовместимые черты в характере. Вот немцы – педантичны, расчетливы до мелочности, и в то же время сентиментальны. Цыгане безалаберны, беспечны, свободолюбивы, но с жесткими законами своей общины и строгими порядками в семье. А загадочный русский характер? Хотя, как ему не быть загадочным для иноземца, если у нас обычное матерное слово имеет множество понятий от обозначения предметов, человеческих отношений и до философских определений. В нас, буфере между Европой и Азией, столько наверчено….

     Потому и нет ничего удивительно, в том, что Соня, вполне прагматичная особа, а тем не менее бьет поклоны местной святой в ожидании чуда. А будет ли оно? У меня «хвост». У неё грозный шеф…. А почему бы и нет? «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»  В науке я что-то могу. Квартира у Сони есть. Глядишь, Вениамин Алексеевич еще подкинет работенку. В институте, на вечернем могу преподавать. Дружок давно обещал сделать протекцию. «А не озлится шеф, что я с его Соней?» - запоздало ожгла мысль. «Ну, так сам назначил её куратором. Имел бы виды на неё, запер бы дома», - оправдание детское, зато успокаивающее. «А возникнут с шефом проблемы, заберу Соньку, и уедем к чертовой бабушке. Можно к двоюродному брату в Ленинград. В крайнем случае, мать родная не прогонит».

     Прогнозы на жизнь прервало появление Сони.

     - Не замерз? – Она потрогала щеку Алексею.
     - Нисколько, - Бодренько ответил он. Ему, как мужчине, ни к чему проявлять слабость.
     - Пойдем домой, - Соня сама взяла его под руку.

     Возвращались другим путем. Соня показала городскую елку – зеленый столб с еловыми лапами, вставленными в специальные трубочки. Все это увешано гирляндами разноцветных лампочек, днем не горевших. «Она еще и кружится», - пояснила Соня. «Здорово!» - вслух похвалил Алексей. Он не кривил душой. Ему искренне было жаль миллионы загубленных елочек ради пары праздничных недель. Незатейливая конструкция перед его глазами, по крайней мере, заменяла большую ель, сохраняя хотя бы одной лесной красавице жизнь. Чувствовалось приближение Нового года. Алексей прикинул - чуть больше десяти дней до него. Жаль, что их «командировка» к этому времени закончится. Было бы здорово встретить праздник с любимой женщиной. До сегодняшнего утра Соня для него была сказочным миражем, опиумной грезой, запретным плодом. Теперь он мог признаться себе, что она – единственная для него женщина. Но праздник вдвоем пока только мечты. В большом городе они опять станут чужими. И за праздничным столом будет сидеть иная женщина и придется говорить ей слова, что предназначены другой. Но это будет потом. Сейчас лучше не думать о грустном. У него еще несколько дней, которые обещают быть прелестными. А что дальше, там поглядим.

     Постояв немного у елки, они пошли дальше.  Дорога вела через рынок. Он уже заканчивал свою работу. Деревенские с картошкой-свеклой уже разъехались по домам. Оставались лишь торговцы-южане. Этим спешить некуда. Базар для них не только работа, но и дом, и целая жизнь. Здесь свои трудовые династии и свои секреты ремесла. Ну, кто из простых смертных, с лету, без калькулятора, скажет, сколько стоит кило сто сорок по цене два пятнадцать. То-то, же! Учись инженер и училка!

     Соня с Алексеем заходить на рынок не стали, прошли краем. Дворники здесь работали не ахти, и время от времени приходилось скользить по обледеневшему тротуару. И все это на виду у шумных торговцев гвоздиками, что стояли у самой дороги. С цыганской навязчивостью они предлагали купить цветы. Алексей с Соней отмахнулись и пошли дальше. Продавцы раздосадовано покричали вслед, но что, из-за ужасного акцента было трудно разобрать. Но никто и не собирался слушать их и тем более принимать всерьез. Больно надо. Зато хачики не могли оставить без внимания видную девушку - буквально глазами обслюнявили Соню. Говорят, йоги-маги могут предметы двигать глазами, а уж с человека с ног сбить им, что плюнуть. Словно подталкиваемая взглядами в спину, Соня поскользнулась. Алексей еле успел поддержать ее. Торговцы гвоздиками, хоть и смуглолицые, а йогами не были. Зато охотниками на русских девчат слыли отменными. Да и как не слыть, если на далекой родине за проказы с соплеменницами за причинное место подвесили бы, а среди русских лопухов что угодно вытворять можно. Все с рук сойдет. Они тут же загалдели:

          - Вай! Такую красавицу на руках надо носить, а не под ручку пешком водить. А лучше на машине катать. Эй, девушка! Бросай своего жениха, иди сюда. У нас и машина есть и на руках носить будем! Не пожалеешь.

     Алексей вспыхнул. Ох, не зря колотят их десантники в свой праздник. Но до праздника далековато, а нахалов многовато на одного. А на поддержку прохожих нечего  рассчитывать. И вовсе не от страха перед чучмеками, а из-за пресловутого интернационализма, с пеленок привитого каждому. Это при царизме гноили отсталые народы, а мы их жалеем. Дожалелись. Теперь приходится Алексею, утерев сопли, молча уходить. Вернее, он как бы намеревался ответить, но Соня, предупреждая, сжала ему руку, одновременно подталкивая, прочь. Сама же оглянулась, запоминая подкопченных наглецов. Храбрая кучка нацменов обиделась:

     - Что так смотришь? Мы что не люди? Да мы, таких как ты…

     Похвастаться они не успели. Неподалеку притормозила «Волга». Из нее вылез мужчина средних лет, крепкий, в хорошем пальто и без шапки. С ходу, разобравшись, что к чему, он рыкнул на торгашей. Те, было, вскинулись, но тут же смешались, потому, как из глубины рынка к ним метнулся их старший и что-то каркнул на своем. Алексей замедлил шаг, поглядывая, что будет дальше. Не хватало, чтобы неожиданного заступника затоптали нацмены. Совесть не позволит оставить порядочного мужика без подмоги. Мужчина в помощи не нуждался. Он решительно направился к нахалам и еще что-то рыкнул. Те мгновенно испарились, оставив у прилавка старшего и совсем юного пацанчика, смотревшего потерянно. Подойдя к ним, мужчина буркнул что-то недовольное, сгреб охапку гвоздик. Он полез в карман за деньгами, но старший из продавцов заискивающе затараторил и отрицательно замахал руками. Словно так и надо, мужчина спокойно пошел обратно. Такую картину Алексей видел впервые. Он слышал о рэкете, но мужчина на бандита не походил. Он носил короткую стрижку, на нем не было золотых цепей, и вместо спортивного костюма с кроссовками из-под его пальто виднелись наглаженные брюки и начищенные ботинки. По виду – крупный чин, по повадке – хозяин. Наверное, такими и должны быть герои – аккуратные, до щегольства, в одежде и со строгим взором, который тут же сменился заинтересованным. Догнав Алексея и Соню, он неожиданно протянул цветы девушке:

     - Это Вам. Как компенсацию за хамство этих бандерлогов*.
     - Спасибо. – Соня не стала жеманиться.
     - Что-то раньше я не замечал у нас такой красавицы, - Будто и не было рядом Алексея, произнес мужчина.
     - Мы же не в деревне, - Удивилась Соня, - Это там все наперечет.
     - А чем наш городишко отличается от деревни? – В голосе незнакомца прозвучала усмешка. - И здесь все про всех знают.
     - И Вы всех знаете в своем курятнике? – Состроила удивление Соня.

    Незнакомец хотел, было что-то сказать, но поостерегся Сониного язычка. Он лишь восхищенно покрутил головой:

     - Ух, языкастая. И как зовут тебя?
     - Благородный рыцарь, я – не Ваша прекрасная дама.  Спасибо, что вступились за честь, но продолжения не будет. Извините, но мы очень спешим.

Соня потянула Алексея за собой.

    - Надеюсь, до встречи, - Вдогонку им прокричал мужчина.

     Соня потащила насупившегося Алексея подальше от ловеласа. Алексей постарался не заводиться: «Обижаться на Соню – грех. Господь и так наказал её красотой. Вся беда в окружающих уродах. Что за доля мужа хорошенькой женщины? Иметь счастье наблюдать, как пытаются пристроить лишнюю веточку к твоим рогам. О, ревность – неразлучная тень любви!» Он сопел, переживая случившееся. Затянувшееся молчание прервал оклик:

     - Воротова?! Соня! – Звала молодая женщина в пуховике грязно-розового цвета. С малышом за руку она стояла на другой стороне улицы.

     Соня обернулась на голос.

     - Михеева? Ленка?  – Обрадовалась Соня и потянула Алексея к ней, через дорогу.

     Встретившись, подруги  обнялись.

     - Ты откуда? – Спросила женщина, - Я тебя сто лет не видела. Говорят, ты в столице живешь.
     - Точно, я здесь у мамы. Проведать ее.
     - Ты знаешь Серебровского?
     - Какого Серебровского?
     - Кто тебе сейчас цветы подарил?
     - Не знаю. Это случайно. А кто это?
     - Начальник милиции.
     - Теперь понятно, почему он так лихо с этими…. При власти, да при погонах, геройствовать легко. Попробовал бы на нашем базаре покомандовать.

     Соня сказала вроде бы для подружки, Алексей же почувствовал, что подбадривали его.

     - А я уж подумала, что он тебя клеит, - Со значением произнесла подружка.
     - Тоже мне, герой-любовник, - хмыкнула Соня.
     - Не скажи. Еще тот ходок. Поговаривают, что похвалялся, будто любую может сделать своей.
     - Не в моем вкусе, - отмахнулась Соня и перевела разговор на ребенка, - Твой? Какой большой!
     - Мой. Я с ним на больничном. Простыл в садике. Вот топаем из поликлиники. Может, зайдете к нам? Я тут близко. Посмотрите, как живем. Поболтаем. Пойдем.
     - Ты же жила в другом районе?
     - Теперь у мужа. Пошли ко мне. – Михеева, не скрывая интереса, разглядывала Алексея.

     Чувствовалось, что вопрос о спутнике Сони вертится у нее на языке. Предупреждая его, Соня свернула разговор. Она глянула на часы и сделала озабоченное лицо:

     - Ой, опаздываем. Давай, в следующий раз. Мы еще побудем здесь. Ты позвони, и встретимся.

    Она подхватила Алексея и сделала ручкой малышу:

     - Пока!
     - Номер старый? – Михеевой жаль было упускать неожиданную собеседницу.
     - Конечно. – Полуобернувшись, на ходу, ответила Соня.
     - Обязательно позвоню. – Вслед ей крикнула женщина, - Может, кого из наших еще пригласим.

     Отойдя на несколько шагов, Соня негромко пояснила:

     - Одноклассница.
     - Бывшая подружка-соперница? – Попытался разобраться в их взаимоотношениях Алексей.
     - Ты, что? Первая красавица в классе. Первой и замуж выскочила. В ту пору я и в конкурентках то и не была. Просто одноклассница, и даже не подруга.
     - А подруга?
     - Она, как и я, уехала учиться. Там и осталась.

     Посыпал снег. Крупные хлопья его, медленно падая, устилали тротуары, крыши домов, украшали собой голые ветви деревьев. Снегопад не мешал прогулке, наоборот придавал ей сказочность. Жаль, что настроение подпортил инцидент на рынке. Осадочек на душе остался. «Закончу работу над препаратом, отчитаюсь перед Вениамином Алексеевичем – запишусь в секцию каратэ. - Решил для себя Алексей, - Наловчусь руками-ногами махать, спокойнее будет по улицам с Соней ходить» Такая жизненная установка воодушевила. Он понемножку разговорился. До этого Соня болтала одна, пытаясь растормошить спутника.

     Домой они вернулись раньше мамы, а значит, им никто не мешал.

     Потом появилась Галина Михайловна, вместе ужинали, коротали вечер и опять пошли спать порознь. Пойти то пошли, но через некоторое время, пошушукавшись с мамой, Соня вернулась к Алексею с подушкой. Какой тут сон! Угомонились они только под утро.

* Так звали обезьян из Мультфильма «Маугли».