22

Лемур спал как обожратый на зиму суслег, когда сабака Рита тронула его за плечо...
Толчка он не почувствовал.

Тагда, схватив зубами за ушы, Псина стащила его на пол.
Тут уж Лемуру волей-не-волей прешлось вскочить - уши чай не казеные.

– Тыващщевахуле чтоли!? Псина фальшывая... Чо эта?! – лупал он глазами, не понимая.
– Че-не будь случилось? Где??

Псина смотрела ему в глаза, шевелила хвостом, мотала мордой и топорщила загривок
обнажая блестящие ряды клыков. Пыталась чота сказать, но кроме:
...абыр...абыр...атлесь гнида... - у неё ничего непалучалось.

Тут Лемур услыхал звон бронзовой рынды: Бумс! Бумс!! Бумс!!! - бутто ктото сорвал ДЖек-пот.

Недоумевая, кому он мог понадобиться ночью в столь позний час, Лемур накинул
халат с кистями, а также - на всякий случай дядену Буденофку и прошествовал в террасу,
где и нашол телефоную трупку вертушки.

– Алё... Алёбля!
- Да... я, Лемур!
- ДАДОМА Я-Я-Я!!! - у аппарата.
- Эт хто?
- Кто, Я? Я-то знаю кто я, а вот ты...
- Ты, Жег? - преставляца надо, - кому неспицца в ночь глухую пелотку преодев?!!


Сначала Лемур слушал спокойно.

Но вот губы его затреслись, по литсу поползли красноватые пятна холодного пота.
Он задышал часто и отрывисто - как кролег во время свадебнова гона.

– Да...Да...Да...Только на три часа? Продлять будем? – волнуясь, спросил он.
– Же, ты чо там стонешь? Я все слышу. Не стони! Я приду скоро. Разберёмся.

Он повесил трупку не дослушав короткие гудки и схватил с полки расписание поездатых грузовиков.

– Да, вот он, последний... уехал, в двадцать три пятьдесят пять... индеетц хитрамудрый.

Следующим у нас кто? Следущем пройдет Крезанутый Минсг, и только в три сорок,
ктомуже гружоный поджвак (полный - аж рессоры в абратку выгнулись) - вот и отметка: попутчеков не брать...

Остолбенело жуйя губы, Лёма гонял порожняки: – Поздно! Неужели ничего нельзя сделать?
А если...Нет. Не успеем! Поздно!

Но красная шестерня братцва стали - днем и ночью горит, прибитая к воротам дома.
Он зажег ее сам, вотетой вот - недрогнувшей рукой...
тут Лёма с нанавесьтю стал машинально озераца в поесках цыркулярной пелы...
аднака быстра понел что фарш абратно не пракрутиш
...пребил своей рукой, и ее зубчеки, прямые, острые, блестят и мерцают перед его глазами.

Сын командира Задава в бедэ! Ему срочно хочетцо ! Сын командира нечаянно попал в засаду.

Закончив на этом рефлексовать, Лемур Горидзовитч быстро выскочил из халата с кистями,
выскочил на улицу..., вернулся в гримерку и влатался в чорный, с красными вставкаме из кожы селекона
комбез с жолтыми противотуманными очками...

Разбудив все окресные подворья клубами поднявшейся из подног пыли и лениво облаеный окресными сабаками
через несколько минут он уже стоял перед крыльцом дачи Седого жентльмэна Колольчикоff-Ёпрста.

В кабинете доктора еще горел свет. Лемур вежливо постучал в домофон.
Ему открыл дистанцыонный электро-запор.

– Ты к кому шкет? – сухо и удивленно выкатив брови спросил его джентльмен, укутаный в газету КоммерантЪ.

– К вам, – ответил Лемур.

– Ко мне-е-е? – Джентльмен подумал, потом широким жестом повел руками и сказал:
– Тогда... раз-так, прошу адевать тапки!.. И следовать в кабенет.

Они говорили недолго - тчай в эмалерованых кружках не упел заваритца.

– Вот и все, что мы делаем, – поблескивая глазами сквось стекла протевотуманых очков, закончил свой
рассказ Лемур Гориздзовеч. Навсякий случай - чтоп лутше дошло он повторил ещё раз:

- Вот и все - что мы делаем, в какие игры играем, и вот зачем мне нужен сейчас Колян.

Молча хмыкнув, старик встал. Резким движением он взял Лемура за кадык подбородка, поднял его голову,
заглянул ему в глаза и, вышел окрыленый увиденым.

Он прошел в смежную комнату, где спал Колян, и подергал его за плечо.

– Вставай малалетний преступник, – пронекновено зашептал он, – тебя ждут великие ДЕЛА.

– Но я ничего не знаю, – испуганно тараща глаза, заюлил Колян улышав пра какиета ДЕЛА.
– Внатуре деда, я не пре делах - менты падкинули. Меня падставили - дело шьют!!!

– Вставай я каму сказал, – джентльмен сухо повторил затрещину, – За тобой пришел твой та-арищчь.


На чердаке, в растроеных чуствах... развалившысь в командирском кресле-качалке, охватив колени руками,
сидел Же. Он ждал... Как паслению надежду, он ждал Лемура.

Аднако вместо него в отверстие окна просунулась бычья шея Коляна. Голова - появилась позже.

– Эт-ты? – неабрадавался Жек, – Чо надо?

– Я внатуре не знаю, – отвечал Колян. – Я конкретно спал. Он пришел. Я, блин встал.
Он послал. Он велел, блин, чтоб мы с тобой спустились вниз, к, конкретно - калитке.

– Зачем?

– А я почем знаю. У меня у самого в голове какой-то стук, гудение и страшный голод.
Я, Жег, и сам ничего не понимаю - такой сушняк после вчерашнего концерта.



Получать "добро" было не с кого. Дядя уехал в Москву... сказал что у нее и заночует.

Лемур зажег фонаря, взял мантеровку-гваздадер, иначе именуюмую фомкой, пнул походя Псину
- чтоп ейная жысь ещще меньше казазалась ей мёдом и вышел в сад.
Он остановился перед закрытой дверью сарая. Перевел взгляд с фомки на замоки абратно на мотерофку...
Да! Он знал – так делать было нельзя, но другого выхода из сарая не было.

Сильно крякнув он сшибил замок с петель и вывел пепелатц из сарая.

– Рита! – горько сказал он Псине, – Ты не сердись! Панемаеш, Я не мог поступить иначе.

Псина немного обозленая пенком - лишь гордо, сквось зубы кевнула.

Жег и Колян стояли у калитки.

Издалека показался быстро приближающийся огонь.
Огонь, ревя сорваным глушаком и клаксоном летел прямо на них, послышался треск чъёвота плетня
и заполошный лай желающих укусить колесо. Ослепленные, они зажмурясь попятились в калитку,
как вдруг огонь перестал троить цылиндрами и перед ними очутился Лемур.
Весь такой чорный... И значительный - подстать моменту...Вылитый Бетмен из оперы Глинки Летучая Мыш.

– Колян, – преказал он, не здороваясь и ничего не спрашивая, – ты останешься здесь,
и будешь на стреме - охраняй спящую девчонку. Ты отвечаешь за нее перед всей нашей командой.
- Жег, а ты лезь давай, там сзаде ступеньки есть... смари не спаткнись.
Вперет! В Москву! В Москву! В Москву!
Садись уже, Жег! Не сцы. Садись йобана! – стараясь казаться суровым, как Герасим, кричал Лемур.

Жег вскрикнул, в кресле был гвозть и он едва не сломал ево.

– Держись крептче... да не за меня - за вотэту вон скобу!
Ну, вперед! Вперед, двигаем!

Пепелатц затрещал цылиндрами, гравицапа заскрипела ресорами, и вскоре красный огонек скрылся из глаз
вконец проснувшевося Коляна.

Он постоял враздумьях - хорошо это или не савсем...

Выломал из забора палку пабольше и, держа ее наперевес, как ружжо, обошел вокруг ярко освещенной дачи.

– Да, – важно шагая, бормотал он, забыв про голод с сушняком.
– Эх, и тяжела ты, доля солдатцкая, асобено первые пол-года, ну или там - стовоседесят дней!


Выключи ты наконец свет, Шарапов! Ни днем, ни ночью пакоя от вас нету!
Счас участковому в нокию позвоню!!! - Ктота матерно закрыл изнутри ставни в сасецком доме...