Жёлтый свет

Желтая мигающая лампочка.Тревожный мигающий неестественный электрический свет. Атмосфера неспокойствия. Непрекращающееся движение всего вокруг, живущее собственной непонятной жизнью. Пахнет электрическим током бегущим по проводке. Пахнет чьим-то потом. Кожанные ремни плотно стягивающие грудь, не дающие пошевелиться - они материальные реализаторы здешней несвободы. Они прижимают к жёсткой металической койке на скрипучих колёсах. Безконечные тунелли замкнутых ничем не отличающихся между собой коридоров. В каждом из них одни и теже ряды типовых жёлтых лампочем, которые мигают из-за неисправности проводки. Нескончаемая вереница коридоров, крошащихся стен, потолков с осыпающейся побелкой, дверей, кабинетов, палат, процедурных комнат полных застывшего в них леденящего ужаса, под холодом нависающих лампочек, от страха там пульсируют стены. В этих комнатах много игл и прочих инструментов для процедур. Психотропные препараты. Острые лезвия. Аппаратура радикального медицинского вмешательства для особо тяжёлых заболеваний. Особенно для теряющих связь с реальностью, чтобы вырвать их из ужасного мира боли сломавшегося сознания. Различные датчики подключенные к розеткам, безразлично смотрят своими циферблатами и мониторами, ничего не говоря. Такие же немые и ничего не выражающие, как и датчики, люди в белых халатах лишенны лиц. Чувственность для их професии приравниваеться к риску безумия. Исполинские фигуры в белом, то неимоверно большие, то сжимаються на глазах, становясь лилепутами. Стенки поглощают шёпот полный ужаса, яркие вопли, стоны и мольбы безумных безвозвратно, словно диктофоны записывающие всё, они иногда отображают ранее произошедшее в этом месте. Те кто сюда попадают слышат отголоски, тех кто был раньше. Безумие имеет свойство накапливаться. Крики тех кто был, кто есть и кто будет в этих стенах сливаються в один протяжный вопль смеси отчаяния и боли, в то время как ремни сжимают тела, не давая пошевелиться, лишая возможности убежать куда-либо. Операционное вмешательство как наиболее действенное средство лечения глубинных паталогий мозга. Тело зафиксированное на металическом скелете койки - безвольный пациент, способный лишь полный ужаса наблюдать за действиями белых халатов...

Сон прервался от ощущения чьего-то присутствия. Резко загораються электрические лампочки. В палате над моей кроватью нависает множество безликих фигур в белом. Заставляют подняться. Слышиться электрический треск проводки. Куда-то идти с ними по коридору. Вся остальная палата спит. Руки двоих исполинских силуэтов сжимают своими руками мои запястья словно тисками. До боли. Молчат. Не поясняют куда ведут. Лишние вопросы запрещенны. Длинный коридор. Дверь. Другой. В окнах одно за другим уводят мои отражения. Их всех ведут. Только тьма в конце тунеля. Где-то там приближаеться последняя дверь. Я не знаю что за ней будет. Но она неминуема. Она вызывает желание идти по коридорам безконечна. Пустые пространства стен ледяного камня покрытого сползающими обоями. Это заведение замкнуто и у него нету выхода. Я знаю. Они подводят меня к последней двери. Я её сразу ощущаю, но вырваться нету шансов. Отчаяние вызывает безмысленный рывок, после которого меня моментально заламывают. Силком заваливают на металическую кровать оснащённую колёсиками и ремнями. Крепко прижимает множество человек. Множество лампочек нещадно слепят, в то время пока ремни передавливают мои руки, ноги, грудь, живот и горло. Какой-то силуэт служащий лицом белому халату смотрит на меня сверху, но я не могу его разглядеть из-за яркого света. Отпустите меня, пожалуйста! Я так хочу спать. Один из халатов берёт шприц и нажав на него убеждаеться в том, что весь воздух выведен.  Другой перетягивает мою правую руку резинкой. Ещё больше выступают пострадавшие от множества инъеций и без того сильно видные распухшие вены. Это чистая формальность, без которой можно было бы и обойтись. Но они всегда соблюдают абсолютно все формальности. Я не могу шевелиться. Любое движение подавляеться тугими ремнями. Отпустите меня! Оставте меня в покое! Игла медленно тянеться к моей вене, словно нос наглого комара, которого невозможно сбить. Ремни медленно впиваються в тело всё сильнее. Кончик острия надавливает на мою вену. Отпустите! Входит в неё. Шприц медленно впускает своё содержимое, жидкасть вливаеться в кровяной поток и разноситься далее по кровеносной системе, постепенно доходя до мозга, проходя через всё моё тело. Ремни жмут. Ненадо! Лампы мешают чего-либо видеть. Единственное, что я осознаю, моё нахождение в процедурной. Халаты замерли рядом. Их много. Они смотрят. Чего-то ждут. Пожалуйста прекратите! Эти поганые ремни. Жидкость медленно разтекаеться по моему тело измождённому медикаментами, чтобы достить моего мозга сильно изъеденного корозией психотропных препаратов. Всё вокруг меняет формы и очертания, смешиваеться расплываясь пятнами лишёнными очертаний и вертиться в каком-то непонятном мне круговороте. Я уже не понимаю, где нахожусь. Единственное ощущение - давление ремней. Это уже не процедурная. Меня перенесли в другой неизвестный корпус. Прошло несколько месяцев или одна минута. На ноги накладывают жгуты, почти у самой талии. Затягивают всё сильнее. Отпустите меня, я умоляю! Они не слышат. Они силуэты, а не люди. Больно ногам. Видимо жгуты останавливают кровопоток. В глазах всё мутниться. Даже еслиб небыло слепящих лучей я бы плохо видел. Я хочу спать. Отправте меня назад в палату! Область над жгутами начинает синеть. Постепенно я перестаю чувствовать ничего под ним. Один из халатов что-то обозначает ручкой. Появляеться медицинская пила. Кто-то пилит мою правую ногу. Моментально прорываеться кожа, высвобождая потоки крови. Лезвие пилы довольно быстро и легко впиваеться в мясо прорезая его ткани, вызывая жуткую боль. Но даже эта боль оказываеться ничем по сравнению с тем, что происходит, когда она доходит до кости. Мне затыкают рот какой-то тряпкой. Ещё сильнее затягивают ремень на шее, так что я начинаю задыхаться. Всё темнеет от боли и недостатка кислорода. Жужжит пила, пропиливая кость правой ноги. Кровь хлещет довольно сильно, даже несмотря на жгут. Где-то издалека доносяться противные звуки. Словно ножом и вилкой скребут по тарелке. Я теряю сознание... Ощущаю боль. Боль. Холод. Боль. Мои ноги. Удаёться наконец вдохнуть. Открываю глаза. Обеих ног нету. Кровотечение прекратилось. Жгуты передавливают культьи и не дают мне истечь кровью. Боль. Свет. Холод. Они всёещё рядом. Я их чувствую. Боль. Слепота от ламп. Холод. Боль. Они рядом. Непонятные приближающиеся звуки, не поддающиеся описанию. Неприятные. Странные существа приближались ко мне. Непропорционально маленькие обрубки рук и ног этих остатков от людей яростно колотили по полу, с трудом сдвигая куски мяса оставшиеся от тел. Вырезающиеся вперёд зубы ртов лишённых языков, щёк и губ. Они издавали что-то среднее между рычанием и безумными нечленораздельными воплями. Какофонии звуков, которые в отдельные ужасные моменты были похожи на слова. Было бы ещё ужаснее еслиб их речи были осознанными и я мог понять, что они говорят. Гниющие язвы на месте глазниц и носов. Изуродованные твари искажённые болью. Ставшие её частью. Настолько привыкшие, что возомнили жизнь без неё немыслимой. Любое извращение, любая боль становиться удовольствием если её кому-то очень долго навязывать, что пораждает тяжёлые отклонения. Мерзкие перекатывающиеся ползущие уродцы с громадными мощными челюстями выползали из клеток в углах помещения. Они двигались ко мне. Их головы были рассеченны швами. У отдельных индивидумов виднелись торчащие оттуда железяки непонятного назначения. Белые халаты зачем-то оставили мои отделённые ноги валяться на полу в кровавой луже. Существа доползли до них и начали жадно разрывать на части своими челюстями, отрывая куски мяса и пережёвывая их. Противное булькающее чавканье множества ртов. Рвали моё мясо на куски и измельчав проглатывали, постепенно обгладав кости и начав грязть их - и всё это за какую-то пару безконечно долгих минут, в то время как ужас не давал мне отвести взгляд. Треск моих измельчаемых костей прекратился. Продолжают ползать. По всей комнате. Так или иначе со временем они наткнуться на койку, на которой я закреплён ремнями. Я обречён быть сожран этими тварями. От представления какого это будет, мир снова потемнел и сознание покинуло меня...

Я с криком проснулся и выпал из кровати. Холодный пот. Неимоверно холодный пот. Дрожь. Учащённо билось сердце. Страх от ужасного сна ещё не прошёл от того что ещё не успело пройти ощущение его реальности. Слушаю собственное учашённое дыхание. Отчаянно колотиться сердце в груди. Темнота. Издалека доноситься чей-то тихий плач. Они снова шли ко мне, уже не во сне, а в реальности. Они шли чтобы снова пытать вновь и вновь. Их невозможно было остановить. Отсюда небыло выхода. Все коридоры замыкались. Забор во дворе. Они будут меня пытать! Они безчувтвенны. Кожанные ремни. Боль. Пытки. И эта ужасная жёлтая лампочка. Пытки. Когда тебя окружают безчувственные, ты понимаешь насколько они хуже жестоких. Шаги уже у двери в палату. Вновь учащаеться пульс и разгоняеться как гоночная машина, готовая взорваться в моей голове тонной взрывчатки сносящей всё огненным вихрем. Они не уходят. Они там за дверью. Скрип. Дверь разтворяеться. НЕТ! Они направляються ко мне. Говорят чтобы я поднимался. Когда я никак не реагирую - поднимают меня силой. Заламывают руки и выводят второй раз за эту кошмарную ночь. Тащут по коридору. Что-то ору, но мои попытки упираться пресикаються побоями и вскоре я стихаю. Заводят меня в саму ужасную процедурную, которая слылась адом в этой больнице. Я снова на железной койке. Ремни больно сдавливают тело. Но на этот раз они ничего не вводят. Просто стоят рядом и смотрят на меня. Я не понимаю, чего им надо. Но похоже они ничего и не ждут. Просто стоят. Цель их действия стала мне ясной, когда от сонливости вдруг начали слипаться глаза. Один из белых халатов тутже оттянул мои веки пальцами. Другие засуетились и начали проводить какие-то манипуляции, которые я не видел. Трогали мою голову чем-то. Вскоре на мне была закрепленна какая-то железяка, не дающая сомкнуть глаза. Мышцы отвечающие за движение век были ей грубо и больно зафиксировали. Они не давали мне спать. Они стояли рядом. Я непонимал что им было нужно, а они продолжали нависать. Белые халаты. Каждый раз, когда мне казалось, что я впдаю в дремоту с открытыми глазами, кто-то из них проводил по моему телу куском льда, который они откуда-то брали. Лёд был закреплённ на специпльных миниатюрных тисках с ручкой. Этот холод вмиг сбивал сонливость. Иногда вместо этого они делали небольщие надрезы скальпелем на моём теле. Сначала на руках. Потом рёбрах. Потом ногах. На лице. Выступала кровь. Боль сбивала сонливость. Кровоподтёки удалялись медицинскими тампонами. Раны прижигались перекисью водорода. От сонливости я почти не чувствовал. Больше всего на свете хотелось закрыть глаза и не просыпаться. Этот затянувшийся кошмар не уходил. Очевидно вошёл в мою жизнь на вечность или являлся реальностью. Слепящая лампочка не давали видеть их лиц. Тело немело. Конечности затекали. Я не знаю, сколько так продолжалось. Восприятия начинало искажаться и принимать какие-то странные формы. Казалось, словно бы я не привязан, а левитирую над кроватью где-то под самым потолком. Потом начало расплываться изображение. И опять боль вернула меня к действительности. Щипцы оттягивали мой сосок так сильно, что казалось вот вот он оторвёться с куском плоти. Кто-то там нещадно вонзил в него крючёк, чем-то напоминавший рыболовный, только не на лезке а на блестящей цепочке. Резка боль. Цепочка была натянута, так что когда щипцы отпустили - улучшения не наступило. К моему ужасу они проделали тоже самое и со вторым соском. Затем принялись насаживать на эти болезненные крючки меня всего. Прокол за проколом. Они шли рядами по моему телу разнося боль. Нервные окончания истошно вопили о прекращении этого безумия, вмиг донося тревожный сигнал до моей головы. Я не мог сомнуть глаза. Оказалось, что я даже не мог закричать. Не было сил. Они повторяли это снова и снова. Первыми были насажанны регионы туловища (так чтобы нагрузка была в равной мере распределенна по нему всему). Потом конечности. И наконец лицо. Сильное натяжение. Они отпустили ремни. Я безвольно обвис. Цепи начали тянуть вверх. Насаженные куски плоти сначала резко заболели, потом всёже повиновались крючкам. Места проколотые крючками были натянуты и сильно болели, но всёже вес был распределён так, что моё тело не срывалось от собственной массы. Медленно меня поднимала вверх эта странная конструкция. Жуткая резкая боль ежесекундно проясняла сознание до самой высшей точки концентрации. Холод. Я висел повешенный на крючках. Цепи покачивались. Холодно. Я продолжал чувствовать вопреки всему. Эта необоснованная экзекуция была для меня совершенно непонятна. Зачем они это делали мне? Был ли во всём этом хоть какой-то смысл? Они скорее походили на безразличных манекенов, нежели на садистов. Их процедуры не имели смысла, зачем же они это всё делали со мной? Боль. Боль. Боль. Боль. БОЛЬ! С каждой секундой её было выносить всё труднее, но её было невозможно остановить. Небыло силь орать. Внезапно я понял, что они вовсе не люди. Они просто белые халаты, которые изображали людей. Их мотивы не могли быть понятны человеку. Никак. В них небыло привычной для нас логики. Боль не отпускала меня. Интерестно они оставили меня там одного или ушли? Жёлтый свет лампочки падал на меня так, как будто бы меня никуда не поднимали...

Тихо проснулся в кровати и понял, что это был очередной кошмар. Они не оставляли меня. Бредовые отрывки фантазий больного сознания. Едвали были эти безрукие безногие существа ползающие в своих клетках. И уж точно небыло множества крюков. Эти нереальные несуществующие вещи, всёже порождали вполне реальный страх. Созидание из ничего в этом месте принимало чудовищный смысл. Я закутался в одеяло, как когда-то давно, когда мучимый дескими страхами стремился спрятаться. Я вслушивался впустоту лишь с тем, чтобы знать что они не идут ко мне. Каждая секундо продолжалась неимоверно долго. Только бы они не пришли. Коридор за дверью палаты был тих, но порой моё воображение создавало несуществующие звуки, которые меня заставляли встрепинаться и вслушиваться ещё сильнее. Какие-то тихие шаги эхом раздаються в корридорах. От них разрастаеться отчаяние и разверзаеться бездна ужаса. Они могут вернуться в любое мгновение, чтобы увести с собой. Они вводят лекарства, которые вызывают странные образы и тревожные сны и виденья полные бреда, которые кружаться словно мёртвые осенние листья, а когда опадают за ними вновь оказываються потолки, жёлтые лампочки, палаты и корридоры.
Какие-то моменты крепла уверенность, что они всётаки придут. Быть может я пару раз ещё задремал и мне снилось, что я слышал шаги. Разум постепенно уплывал в пустоту сна. Последняя мысль была о том, что им ничего не будет мешать увести меня в процедурную и днём...

"Гной на земле породил множество существ. Отдельные от общей массы сгустки из чёрной жижи начали медленно слипаться в этом зловонном океане. Небольшие сгустки слипались и покрывались тоненькой прослойкой, плёнкой которая отделяла эту материю от остальной, объединяла в единый организм. Громадные мешки раздувающейся злокачественной опухоли были в свободном плаваньи по безгранним просторам пустоты. Постепенно они начали принимать какие-то очертания, сначала почти безформенные ни на что не похожие, но со временем более чёткие. Закономерность их формирования была хаотичной, подобно формированию снежинки из хрусталиков льда на зимнем небе. Самые разные и причудливые формы возникались и разлагались занимая в безконечном потоке течения времени незначительную роль, но какждое оно было внутренн убежденно в своей незаменимости, не допуская ни малейшей мысли, может быть иначе. Так или иначе, пришло время, когда одна из хлюпающих масс не по своей воле была вынесенна волной на прибрежные скалы и смогла там прижиться, пожирая умирающие себе подобные порождения. Оно начало обитать на берегу, и распространение этой плоти по скалам был лишь вопрос времени. Мир страдающий страшным уродством и болью. Больные в своём стремлении подчинить всё. Они начали поглощать почву на которой жили, чтобы не было необходимости добывать еду. Один из видов ползующих тварей первым начал использовать неживую материю, для создания оружия - они то и породили неравноправие, унижение и убийство лишённое смысла. Безумие которое царило на том вулканическом острове закончилось его извержением, сотни унисонных криков предсмертной агонии слились в один, когда на них пролилось адское пламе. Никто не спасся... " - это я по просьбе одного из белых халатов пишу сочинение на свободную тему, чтобы они по средству его изучения смогли бы исследовать моё подсознание, смогли бы понять что твориться в моей голове. Сам я уже давно потерял надежду это постичь, но они ещё надеються и я не тороплюсь их разубеждать, не хотелось расстраивать. Потом был обед. Какая-то едва переваримая гадость. После свободное время. Оно мне нравилось больше всего в распорядке дня из-за того что на его протяжении тебя никто не беспокоит...

Когда всё настолько погано, что не хочеться ощущать - есть несколько выходов из ненавистной реальности. Самые примитивные - это посредством каких-либо препаратов, затуманивающих сознание. (По типу той психотропной дряни, которой здесь пичкают пациентов). Но более действенным и неимеющим побочных эффектов, для меня, с тех пор как я в этом месте, для меня всегда был другой способ. Я представлял, что нахожусь где-то далеко. Сначала нужно было лишь мысленно вообразить и постепенно картины становились реальностью, унося меня прочь из этих комнат. Для этого даже стены не могли быть преградой...

Кроны высоченных деревьев переплетаються над головой, чернея в волшебном серебристом свете сеяющей ясной луны, возвышающейся на фоне чёрного безоблачного неба. И шёпот ветвей шевелящихся от дуновений ночного освежающего ветра рассказывает таинственные истории из далёкого прошлого, когда этот лес ещё был молод. Где-то там вдалеке проскакивает испуганный олень, чтобы тутже скрыться за зарослями. Устало вздыхает постаревшая сова. Чистейший воздух, который бывает лишь на природе, становиться всё холоднее, во время того как солнце засыпает всё более крепким сном. Красота девственной природы не искорёженная грязной рукой человека. И эта дивная тишина ласкающая уши, необычные виды вокруг, которые уводят вдаль. Это необычное место из которого не хочеться уходить, сколько бы там не находился. Там все тревоги становяться малозначимыми, успокающие обнимают поросшие мхом корни древних мудрых деревьев, которые обрели собственное сознание за долгие годы существования. Одинокая почти едва различимая тропа уводит вглубь, всё дальше и дальше (и дальше...). Постепенно на небесах прорезаеться всё больше звёзд. Их свет приходит до земли огромное расстояние, которое не дано вообразить никому ограниченному её просторами, как не дано вообразить необъятность бездны безцветной пустоты вселенной. На земле же нахожусь я и иду один по темноте. Спокойствие и тишина переполняют мою душу, ощущение блаженства. Эта темнота не плотная благодаря лунному свету, постепенно глаза привыкают и если приглядеться, можно разглядеть даже мельчайшие ветки кустиков. Шаги словно во тьме, красота этих просторов напоминает гениальные картины и создаёт ощущение нереальности происходящего, словно во сне.

Крики тех кто был, кто есть и кто будет в этих стенах сливаються в один протяжный вопль смеси отчаяния и неимоверной боли, в то время как ремни сжимают тела, не давая пошевелиться, лишая возможности убежать куда-либо. Они удерживают меня тут, лишь продливая агонию предшествующую неизбежному. Едва ли белые халаты верят, что меня ещё возможно спасти от того ада, который моё сознание тщательно и скрупулёзно выстраивало по кирпичику долгие годы. Их находка моего безумия подобна диагностике рака на последней стадии. Обречённость на полнейший провал всей их медицины фанатично отрицаеться клятвой гипократа, которая заставляет продливать всё это изо дня в день, изо дня в день , изо дня в день, изо дня в день... Есть и другая сторона. В пределах ограды скрывающей заведение душевнобольных от внешнего мира находиться невзрачное кладбище для тех, кто умер в этих стенах, но не был забран кем-либо. Ряды дешёвых надгробных камней отличающиеся лишь датами и именами тех, чьи истории болезней уже перемещенны в архив. Я знаю, что именно на нём закончиться мой земной путь, но это не вызывает каких-либо эмоций. Разве что приходят странные асоциации о жёлтом свете на который я обречён, полностью разтворяющем мою сущность, неизбежно анигилирующем меня всего без остатка. Это не остановаить...