Осенние каникулы 25-26

                25
Для  Татьяны и Александра Ивановича наступил новый период жизни: все их мысли были сосредоточены только на одном – как лучше обустроить уголок для малышки.  Они старательно подбирали место для кроватки, продумали в мельчайших подробностях как разложить игрушки и куда сложить множество необходимых для малыша предметов, чтобы они всегда были под рукой.  Идиллия взаимопонимания и согласия заканчивалась, как только они начинали обсуждать имя для малышки.  Таня возмущалась, как можно было за столько времени не позаботиться об имени для ребенка. Александр Иванович оправдывался, что они ожидали мальчика, о дочери и помыслов не было.   
Даже на работе Татьяна  не могла сосредоточиться на чем-то другом  и занималась выбором имени.   Алексей Федорович впервые видел, чтобы Таня на работе  читала что-то не имеющее отношение к делам.
- Смотрю, три превращаешься в нормального российского работника: на работе развлечения, а дома – работа. Что  читаешь?
- Знаете, оказывается сочетание имени и отчества очень влияет на судьбу ребенка! Мы с дядей Сашей столько перепробовали имен – просто ужас. Но на каждое положительное качество обязательно что-нибудь отрицательное напишут, - возмущалась Таня.
- Жребий бросать не пробовали?
- Вам лишь бы смеяться! – рассердилась она, - А ребенку с этим именем жить придется.  -   Таня  отложила  книгу. – У вас ко мне какое-то дело?
- Да. Мы тут с Галей подумали, сейчас в моде старые русские имена.
- Вы смеетесь, - с недоверием взглянула Таня на Жданова, - Хотите, чтобы мою сестру звали Глашей или  Парашей?
- Зачем же крайние меры. Можно и позвучней выбрать.  – Алексей Федорович задумался, потом поинтересовался, - А мама как хочет назвать?
Татьяна недоуменно посмотрела на него, не сразу осознавая, что имел в виду Жданов.
- Мы об этом  даже не подумали, - растерянно протянула она.


Ждановы сидели в машине около роддома и с нетерпением поглядывали на дверь.  Время тянулось нестерпимо медленно.
- Надо было пойти с ними, - озабоченно произнесла  Галина Михайловна.  – Вдруг  с ребенком что случилось или с Олей?
- Не паникуй.  Все нормально. Сейчас они выйдут, - старался успокоить Алексей Федорович жену, а сам  от волнения то и дело тянулся к сигарете, но, подумав, что ребенку везти в прокуренной машине не стоит, тут же нервно засовывал ее обратно в пачку.
 Наконец,  дверь распахнулась, и на крыльце появился Александр Иванович с ребенком на руках. Следом вышла Татьяна, придерживая мать. Ждановы поспешили  им навстречу.  Галина Михайловна  хотела приподнять покрывальце, чтобы рассмотреть ребенка, но Александр Иванович  нахмурился и ворчливо заметил, что на улице холодно и ребенка так можно застудить.
- Как решили назвать? – поинтересовалась Галина Михайловна, не обращая внимания на ворчание заботливого  папаши.
- Машенька, как врача, что спасла Ольгу, - шепотом ответил Александр Иванович, и Галина Михайловна одобрительно   кивнула, соглашаясь с правильностью выбора.
 Алексей Федорович в это время помог сесть в машину Ольге Валерьевне и Татьяне.  Александр Иванович не хотел выпускать дочь из рук ни на секунду, но его уговорили предать ребенка Тане,  так как на переднем месте с ребенком ехать не безопасно.  Алексей Федорович вел машину осторожно, стараясь не попадать в выбоины, но  их то и дело потряхивало на неровностях дороги, и все видели, как тяжело переносит малейшую тряску Ольга Валерьевна, хотя она старалась и не подавать виду.  Осторожно притормозив у дома, Жданов выскочил из машины, открыл  Тане  дверцу и взял у нее ребенка. Все суетились, помогая Ольге Валерьевне выйти из машины.  Александр Иванович  бережно взял ее под руку и повел к дому. 
 Если бы Татьяна в ту минуту повернула голову, то заметила бы стоящего поодаль Николая.   Он как в оцепенении наблюдал за всем происходящим. Все плыло как в тумане.  В памяти всплыли слова матери: «Но Жданова то зачем охмурять?». Значит, она говорила правду, а он еще сердился на нее! Коля не в силах был видеть всю эту радостную суету, слышать веселые голоса.  Он побрел домой и не видел, что последней из машины вышла Галина Михайловна.
 Путь до дома Николаю показался нескончаемо длинным, он закрылся в комнате и никого не впускал. Мать  несколько раз звала его ужинать, но он зарылся в подушки и не отвечал. Подумав, что сын устал, Нина Николаевна запретила и Лене беспокоить его. Утром  тихо, чтобы не разбудить Колю, она ушла на работу.  Вечером Лена сообщила, что Коля за весь день так ни разу и не вышел из своей комнаты. Нина Николаевна обеспокоено постучала в дверь.
- Коля, тебе что-нибудь надо?
- Уйди, - услышала она в ответ.
Нина Николаевна  была поражена таким ответом, раньше сын никогда не позволял себе так грубо  разговаривать с ней.
- Ленка, - прикрикнула она на дочь, - вы опять с ним поцапались? Я ведь просила его не беспокоить.
- Я же тебе говорю, он не выходил из комнаты, как мы могли поругаться?
Когда Николай вышел из комнаты, его трудно было узнать: осунувшийся, взъерошенный, с потухшим взглядом. Он поковырялся в тарелке и, почти ни к чему не притронувшись,  вернулся  к себе в комнату. Целыми днями он лежал уставившись в потолок и  не реагируя на расспросы матери. Прошло несколько дней, а состояние его нисколько не улучшалось.
- Что делать будем? – обеспокоено спрашивала Нина Николаевна дочь.
- Надо отца звать. Они всегда находили общий язык.
- Правильно! – возмутилась Нина Николаевна. – Он столько лет нас знать не хотел, а теперь мы к нему в ножки поклонимся – иди, спасай.
- Тогда надо к психиатру вести.
- Ты совсем очумела! Он что у нас – псих?
- Тебе не угодишь, - обиженно пожала плечами Лена.
Пересилить себя и позвонить бывшему мужу сама Нина Николаевна так и не смогла.  Она  поручила это сделать Лене, но велела  назначить время, когда ее самой дома не будет.
Алексей Сергеевич не на шутку встревожился состоянием сына. Он отлично помнил, какое настроение было у Коли после посещений матери в госпитале, наверно она и дома продолжила настраивать сына против Татьяны.
 Алексей Сергеевич осторожно вошел к сыну.  Коля не поворачивая головы пробурчал:
- Я просил меня не тревожить.
- А я попросил бы тебя не тревожить мать.
- Отец, - вскочил Коля, - пришел нотации читать. А я все видел своими глазами. И ее, и Жданова,  и ребенка, всех их видел – веселых, радостных. 
- Значит, ты так и не поговорил с Татьяной. – Огорченно протянул Алексей Сергеевич.
- Слова, слова, к чему они, если у меня есть глаза. 
- Может ты и прав, но я уверен, что всему  есть объяснение.  Хочешь, я схожу к ней?
- Не смей. Я уже немаленький, сам справлюсь со своими проблемами.
- Надеюсь.  Только не затягивай с этим. Посмотри, на кого похож стал. – Алексей Сергеевич встал и, не прощаясь, вышел из комнаты.  Он не мог поверить, что Татьяна могла обмануть его сына, но и не доверять Николаю тоже не было оснований. Он хотел ослушаться сына и все же найти Татьяну. Но потом подумал, что Коля достаточно взрослый, чтобы  самостоятельно принимать решения.


                26
Машенька стала сосредоточением всех мыслей и действий не только своих родителей, но и Татьяны, каждая свободная минута  которой принадлежала теперь  маленькой сестричке. Жданов с усмешкой замечал, что появление Маши благоприятно повлияло на Таню – она перестала задерживаться подолгу на работе и тревожить его в выходные дни.   Ольга Валерьевна с нежностью наблюдала как муж и старшая дочь могли, затаив дыхание, часами наблюдать за Машенькой.  Она помнила, как опасалась сообщать Татьяне о возможном появлении ребенка, чтобы не нарушить тонкую ниточку взаимопонимания появившуюся в их отношениях.  Ольга Валерьевна видела, как повзрослела ее дочь, она стала намного самостоятельнее, решительнее  и мудрее. Но что скрывается за всей этой независимостью?  Возможно, они допустили ошибку, отправив Таню так далеко от дома, оторвав ее от друзей, от родных мест.   Ольга Валерьевна испытывала угрызения совести перед дочерью за то,  что была счастлива и не могла подарить  хотя бы частичку  своего счастья  Татьяне.
Осень выдалась на удивление долгая и дождливая.  Даже декабрь не принес долгожданных морозов.  Но Татьяна не замечала всех этих капризов погоды, она была так счастлива, что ей иногда становилось страшно, что в какой-то момент может все оборваться.

Она уже собиралась идти домой,   как  в кабинет ввалился Жданов Сергей, промокший до нитки. 
- Ты откуда такой взялся? – удивилась Татьяна.
- Отец велел тебя домой отвезти. На улице творится что-то ужасное, я промок пока шел от машины к тебе.
- Ты  же собирался сегодня с Олегом ехать в город.
- Сорвалось.  Олег к Кольке пошел.
- К кому? – остановилась Татьяна.
- К Шаповалову. Представляете, он, оказывается, давно приехал, а никто и не знал. Вот Олег с парнями и пошел его проведать.
- Как давно? – еле слышно прошептала Татьяна.
- С месяц,  -  уточнил Сергей, не замечая, какое впечатление на Таню произвели его слова.
- Ты иди, я сейчас, - с трудом выговорила Таня. Когда за Сергеем закрылась дверь,  она опустошенно  опустилась на стул.  – Да, я была непростительно счастлива,  хватит.  Размечталась, идиотка, - шептала она сама себе.   
Сигнал машины вывел ее из оцепенения. Татьяна выскочила под дождь, стараясь, чтобы капли попадали ей на лицо, тогда не надо будет оправдываться, откуда слезы на ее глазах.
- Что так долго? – поинтересовался Сергей.
- Ключ, как обычно засунула в сумку и не могла найти.
 Сергей искоса посмотрел на девушку, он отлично помнил, что Таня держала связку ключей в руке, когда он выходил, но не стал задавать лишних вопросов.
Неожиданно машина несколько раз чихнула и заглохла.
- Если не везет, так не везет во всем.  – Горько произнесла Татьяна. – Я, пожалуй, пешком дойду.
- Тебя проводить?
- Спасибо, у меня есть зонтик.  Позвонить к вам домой, чтобы помогли?
- Не надо, здесь недалеко знакомый живет, у него трактор всегда во дворе, дотащит до дома. – Отказался Сергей.
 Они попрощались, и  Татьяна выскочила из машины. Ветер вырывал из рук зонтик, дождь хлестал с такой силой, что через минуту Татьяна была мокрая с ног до головы.  Свет уличного фонаря выхватил из темноты фигуру человека, стоящего у ее дома. Таня  сразу узнала Николая  и, забыв обо всех обидах, побежала со всех сил, не обращая внимания на ливень.  Она корила себя за то, что посмела даже подумать  о Николае плохо. Конечно, Сергей что-то напутал и приехал он совсем недавно, а теперь, не взирая  на непогоду, пришел к ней.

Разговор с отцом  не принес Николаю спокойствия. Он не знал, кому верить.  По всей видимости, правду говорила мать, что она теперь со Ждановым и подтверждение  ее правоты он видел сам. Но поверить в преднамеренный обман Татьяны он тоже не мог. От раздумий у него раскалывалась голова, был единственный выход в сложившейся ситуации – пойти к Татьяне и услышать от нее объяснение таких поступков. Несколько дней он собирался с силами   и наконец-то решился. Но надо же было, именно в этот момент к нему  ввалилась целая ватага ребят.  На Николая обрушилась  волна вопросов, он не успевал даже осознать, о чем его спрашивают, как уже с другой стороны звучал новый вопрос.  На шум выглянула Нина Николаевна, она никогда не привечала друзей сына, но сегодня была рада их появлению.
- Что ж вы в дверях стоите, проходите к Коле в комнату.  Давно надо было зайти к нам, а то уже  сколько  дней он дома, хоть бы кто проведал!
- Тетя Нина, мы ведь и не знали, что он вернулся. Сидит как сыч дома, мог бы весточку кому подать. – Оправдывались ребята.
Нина Николаевна быстро накрыла на стол и ушла, чтобы не смущать ребят. Коля понял, что визит к Татьяне придется отложить. Но чем больше было выпито, тем нестерпимее  становилось желание увидеть Татьяну. Когда под столом появилась приличная батарея пустых бутылок, а компании стало безразлично к кому и по какому поводу они пришли, Николай незаметно вышел из комнаты и направился к Татьяне.  Ненастье не остановило его, а лишь придало решимости. Он уже собирался открыть калитку у знакомого дома, как заметил, что  кто-то отодвинул занавеску на окне и тут он увидел мужчину, который закрыл форточку и сразу же исчез. Все произошло настолько стремительно, что Николай не успел рассмотреть человека в окне, дальнейшее дорисовывало его воображение. Как в калейдоскопе мелькали картины увиденного: Татьяна, ребенок, Жданов, и все они вместе, все счастливы. Не было места в этом мелькании картин только  для него. Николай услышал за спиной чьи-то шаги, повернулся и лицом к лицу столкнулся с Татьяной.
- Коля, - только и успела она проговорить, задыхаясь от бега.
- Что проявила милосердие, примчалась к умирающему, наобещала гору всего. А что не обещать – все рано умрет, не перед кем будет ответ держать. А я жив!  Представь себе!  Какая жалость, что не помер. Но не волнуйся, я теперь умнее стал, буду думать, прежде чем связываться со всякими шалавами.
Татьяна пыталась остановить Колю, но  он только больше обозлился, подумав, что она хочет оправдаться.
- Все ложь, каждое твое слово, жест, ты сама – ложь.
Таня повернулась к нему спиной и, выпрямившись как струна, пошла к дому, а вслед все еще летели слова, которые били сильней, чем   мощные струи ливня. 
Ольга Валерьевна лишь всплеснула руками, увидев Татьяну промокшую до нитки. Она принялась стягивать с Татьяны прилипшую к телу одежду, а Александр Иванович кинулся к плите греть воду. Ольга Валерьевна дала дочери сухую одежду, приготовила горячий чай с медом и заставила сразу лечь в постель.
Тане было безразлично, что с ней делают, ей хотелось спрятаться ото всех и ничего не видеть и не слышать. Такой опустошенной она себя никогда не чувствовала.  Даже в трудные минуты, пережитые этой осенью, она осознавала, что надо действовать, но сейчас она была совершенно бессильна что-то изменить. Сон не приносил облегчения, стоило закрыть глаза, как она вновь и вновь видела злобное лицо Николая, слышались его оскорбления.   Татьяна металась в бреду, с трудом осознавая, где пролегает грань между сном и явью.
Утром Ольга Валерьевна зашла к Тане, чтобы разбудить ее  на работу. Она, как обычно наклонилась и поцеловала дочь в лоб. Ее губы обожгло жаром, веющим от  дочери. Ольга Валерьевна тут же позвонила Ждановым и вызвала «скорую помощь».  Врач, осмотрев Татьяну, не нашел каких-либо осложнений и посоветовал пока принимать горячее обильное питье и, конечно, полный покой.  Ольга Валерьевна связала Татьянину простуду с тем, что она вчера попала под проливной дождь. Но прошло три дня, а жар не спадал.  Александр Иванович видел, как мечется между дочерьми его жена.
- Оля, иди к Тане, ты ей сейчас нужней.
- Но ты не справишься с Машенькой один.
- Вспомни, ты боялась, что Таня от тебя отдаляется, сейчас ты не делаешь выбор между дочками, а помогаешь тому, кто слабей. Таня не справится без тебя.– Александр Иванович подтолкнул жену к  Татьяниной комнате. – Иди, пеленки я менять научился, смесь приготовлю, мы с Машенькой не пропадем.
Ольга Валерьевна легла рядом с дочерью и, поглаживая ее по голове, принялась напевать песни, которые пела ей в детстве. Затем прикоснулась губами к ее горячему лбу, стараясь впитать в себя все ее болезни и несчастья.  Татьяна  сквозь сон слышала   ласковый голос мамы, ее нежное прикосновение, под убаюкивающим действием она впервые за эти дни  заснула спокойно.
Проснулась Таня от непонятного яркого света, проникающего сквозь шторы. Осторожно, чтобы не разбудить маму, она поднялась и   подошла к окну.  Она откинула занавеску, и вся комната залилась молочным светом первого снега. Таня накинула кофту и поспешила на улицу.  Очевидно, снег начался совсем недавно, но его огромные хлопья успели окутать деревья, крыши домов, двор. Лишь пятна черных луж  темнели на фоне этого белого великолепия. Скрипнула дверь и на крыльцо вышла обеспокоенная отсутствием дочери  Ольга Валерьевна.  Она не успела ничего сказать, а   замерла рядом с Таней, любуясь  волшебством зимнего убранства.