Загадка круиза. Агата Кристи

Problem at Sea. Agatha Christie

     – Полковник Клэппертон! – произнес генерал Форбс.
     В его устах, вперемежку с сопением и фырканьем, это прозвучало весьма выразительно.
     Мисс Элли Хендерсон наклонилась вперед, легкая прядь пепельных волос упала ей на лицо. Ее цепкие черные глаза светились озорством.
     – У него такой бравый вид! – явно неспроста проговорила она и в ожидании ответа стала поправлять волосы.
     – Бравый! – взорвался генерал Форбс. Он дернул себя за кавалерийский ус, лицо его стало багровым.
     – Он разве не в гвардии служил? – обронила мисс Хендерсон, не давая ему опомниться.
     – В гвардии? В гвардии?! Какие глупости. Он начинал в мюзик-холле. Ну да! Его служба началась и закончилась во Франции, где он пересчитывал банки с консервированными сливами и яблоками. Какой-то Ганс случайно уронил бомбу, и, слегка раненный в руку, он уехал домой. Так или иначе, он угодил в госпиталь леди Кэррингтон.
     – Так вот как они встретились!
     – Ну да! Он разыграл из себя раненого героя. А леди Кэррингтон явно не хватило здравого смысла – при том что она имела кучу денег: старина Кэррингтон занимался военным снаряжением. Она была вдовой только шестой месяц. Вот этот малый и ухватился за нее недолго думая. Она же умудрилась пристроить его в военное ведомство. Полковник Клэппертон! Пфф! – он презрительно фыркнул.
     – Так значит, до войны он выступал в мюзик-холле? – протянула мисс Хендерсон, пытаясь совместить в своем воображении статного седовласого полковника Клэппертона и красноносого комика, распевающего веселые куплеты.
     – Ну да! – сказал генерал Форбс. – Я узнал об этом от старого Бэссингтон-Ффренча. А ему сказал старина Бэджер Котрилл, который всё это слышал от Снукса Паркера.
     Мисс Хендерсон многозначительно кивнула.
     – Да, похоже, это действительно так, – заметила она.
     Мимолетная улыбка на мгновение осветила лицо невысокого человека, сидевшего рядом с ними. Мисс Хендерсон не оставила ее без внимания. Она была наблюдательной. Улыбка эта была достойной оценкой той иронии, которой было проникнуто ее последнее замечание, – иронии, наличия которой генерал не мог даже предположить.
     Сам генерал улыбки не заметил. Он бросил взгляд на часы и встал.
     – Разминка, – важно произнес он. – Вот что поддерживает форму на корабле, – и через открытую дверь вышел на палубу.
     Мисс Хендерсон взглянула на человека, чья улыбка привлекла ее внимание. Ее вежливый взгляд говорил о том, что она не прочь поболтать со своим попутчиком.
     – Это, наверное, очень деятельный человек? – произнес невысокий мужчина.
     – Он ровно сорок восемь раз обходит всю палубу, – ответила мисс Хендерсон. – Но каков сплетник! А еще утверждают, что страсть к скандалам больше свойственна женщинам.
     – Какая невоспитанность!
     – Французы всегда славились своей воспитанностью, – произнесла мисс Хендерсон с вопросительным оттенком в голосе.
     Ответ не заставил себя ждать.
     – Бельгиец, мадемуазель.
     – О! Бельгиец!
     – Эркюль Пуаро. К вашим услугам.
     Это имя пробудило что-то в ее памяти. Действительно ли она слышала его раньше?
     – Вам нравится это путешествие, месье Пуаро?
     – Откровенно, нет. Я совершил огромную глупость, дав себя уговорить на эту поездку. Терпеть не могу море. Никогда оно не бывает спокойным – да-да, ни на одну минуту.
     – Но, согласитесь, оно сейчас совершенно спокойно.
     Месье Пуаро неохотно согласился.
     – A ce moment*, да. Именно поэтому я немного ожил. И меня чуть-чуть больше интересует то, что происходит вокруг – например, ваше очень умелое обхождение с генералом Форбсом.
     – Вы имеете в виду... – мисс Хендерсон запнулась.
     Эркюль Пуаро поклонился:
     – Ваше умение вытягивать скандальные подробности. Восхитительно!
     Мисс Хендерсон непринужденно расхохоталась.
     – Замечание относительно гвардии? Я знала, что старикашка подавится от возмущения. – Она доверительно наклонилась к Пуаро: – Признаюсь, я обожаю скандалы – и чем пикантнее подробности, тем лучше.
     Пуаро окинул ее внимательным взглядом. Эта женщина со стройной, хорошо сохранившейся фигурой, острым взглядом карих глаз и пепельными волосами, похоже, прекрасно уживалась со своим возрастом: на вид ей было лет сорок пять.
     Вдруг Элли резко заметила:
     – Ну конечно! Ведь вы тот самый, знаменитый детектив?
     Пуаро поклонился.
     – Вы слишком любезны, мадемуазель, – сказал он, не пытаясь, впрочем, возражать.
     – Потрясающе! – вымолвила мисс Хендерсон. – Вы, наверное, идете по "горячему следу", как пишут в книгах? Уж нет ли среди нас затаившегося преступника? Или я задаю нескромные вопросы?
     – Вовсе нет. Мне не хотелось бы вас разочаровывать, но, как и все прочие, я здесь лишь для того, чтобы развлечься.
     Он произнес это таким унылым тоном, что мисс Хендерсон рассмеялась.
     – О! Значит, вы завтра сможете сойти на берег в Александрии. Вы когда-нибудь раньше бывали в Египте?
     – Никогда, мадемуазель.
     Мисс Хендерсон вдруг резко встала.
     – Я, пожалуй, составлю компанию генералу в его разминке, – объявила она.
     Пуаро вежливо приподнялся.
     Она слегка кивнула ему и вышла на палубу.
     В глазах Пуаро мелькнуло легкое недоумение, его губы тронула улыбка. Он встал и, подойдя к двери, выглянул на палубу. Мисс Хендерсон, прислонившись к перилам, беседовала с высоким мужчиной бравой наружности.
     Пуаро улыбнулся еще шире. И с той же преувеличенной осторожностью, с какой черепаха прячется в свой панцирь, он отошел от двери. На какое-то время он остался в курительной комнате один, справедливо полагая, что одиночество его продлится недолго.
     Так и оказалось. С уверенным видом женщины, которая привыкла тратить на себя столько, сколько сочтет нужным, через дверь, ведущую в бар, вошла миссис Клэппертон. Ее тщательно уложенные серебристо-белые волосы покоились под изящной сеточкой, элегантный костюм спортивного покроя облегал ее холеное тело – объект заботы массажистов и диетологов.
     – Джон?.. – позвала она. – О! Доброе утро, месье Пуаро. Вы не видели Джона?
     – Он на палубе, у правого борта, мадам. Могу я?..
     Жестом она остановила его.
     – Я посижу здесь минуту.
     С царственным видом она уселась напротив него. Издалека ей вполне можно было дать лет двадцать восемь. Сейчас же, несмотря на обильную косметику и изящно выщипанные брови, она выглядела даже не на свои сорок пять, а, пожалуй, на все пятьдесят пять. Ее голубые глаза с крошечными зрачками казались изрядно выцветшими.
     – Я была огорчена, не увидев вас за обедом вчера вечером, – сказала она. – Очевидно, это из-за качки...
     – Precisement*, – горячо согласился Пуаро.
     – К счастью, я превосходный моряк, – заявила миссис Клэппертон. – Я говорю: к счастью, потому что с моим слабым сердцем я бы, вероятно, не перенесла морской болезни.
     – У вас слабое сердце, мадам?
     – Да, я должна быть очень осторожной. Мне нельзя переутомляться. Все специалисты так говорят! – Миссис Клэппертон пустилась в рассуждения на самую для нее увлекательную тему – о собственном здоровье. – Джон, бедняжка, просто измотался, пытаясь убедить меня не слишком утруждаться. У меня такая насыщенная жизнь. Вы ведь знаете, о чем я говорю, месье Пуаро?
     – Да-да.
     – Он всегда говорит мне: "Аделина, ты должна жить, как цветок в оранжерее". Но я не могу так. Жизнь дана человеку, чтобы ее прожить – я так считаю. По правде говоря, еще во время войны, будучи девушкой, я уже не берегла себя. Мой госпиталь – вы слышали о моем госпитале? Конечно, у меня были сиделки и экономки, и всё такое – но в действительности всё держалось на мне.
     Она вздохнула.
     – Ваша жизненная сила удивительна, дорогая леди, – немного машинально произнес Пуаро, заполняя оставленную ему паузу.
     Миссис Клэппертон в ответ довольно хихикнула.
     – Все говорят мне, как молодо я выгляжу! Это абсурд. Я никогда не стараюсь казаться хоть на день моложе своих сорока трех, – продолжала она свои откровения, – но большинство людей не могут в это поверить. "Вы такая живая, Аделина", – говорят они мне. Но в самом деле, месье Пуаро, если не быть живым, то каким же еще?
     – Мертвым, – сказал Пуаро.
     Миссис Клэппертон нахмурилась. Ответ ей явно не понравился. Должно быть, ее собеседник хотел показаться остроумным, решила она. Поднявшись, она холодно сказала:
     – Я должна найти Джона.
     Перешагивая через порог, она выронила свою сумочку. Сумочка раскрылась, и ее содержимое рассыпалось по полу. Пуаро галантно бросился ей на помощь. Через пару минут губная помада, коробочки с косметикой, пачка сигарет, зажигалка и прочие мелочи были собраны. Миссис Клэппертон вежливо поблагодарила его и, выбравшись наконец на палубу, позвала:
     – Джон...
     Полковник Клэппертон был всё еще поглощен беседой с мисс Хендерсон. Он повернулся на каблуках и быстро подошел к жене, покровительственно склонившись над ней. Ее палубный стульчик – на том ли он месте, где нужно? А не лучше ли?.. Его обхождение было чрезвычайно учтивым – полным мягкой предупредительности. Ни дать ни взять: обожаемая жена и обожающий муж, потакающий всем ее капризам.
     Мисс Элли Хендерсон наблюдала за горизонтом, при этом вид у нее был такой, словно она видела там что-то очень неприятное.
     Пуаро стоял в дверях курительной комнаты и смотрел на палубу.
     Вдруг хриплый дрожащий голос за его спиной произнес:
     – Если бы я был мужем этой женщины, я бы ее прибил.
     Старый джентльмен, без тени почтения прозванный группой молодежи Дедушкой Всех Чайных Плантаторов, только что приковылял сюда.
     – Бой! – позвал он. – Принеси мне порцию виски.
     Пуаро нагнулся, чтобы поднять обрывок почтовой бумаги, выпавший из сумочки миссис Клэппертон и оставшийся незамеченным. Это, как он отметил, была часть рецепта какого-то лекарства, содержащего дигиталис. Он положил его в карман, чтобы вернуть потом миссис Клэппертон.
     – Да, – продолжал престарелый пассажир. – Ядовитая женщина. Я помню, в Пуне была такая же. Это было в 87-м.
     – И ее кто-нибудь прибил? – поинтересовался Пуаро.
     Старый джентльмен печально покачал головой.
     – Довела своего мужа до могилы за какой-то год. Клэппертону следует быть тверже. Он слишком много позволяет своей жене.
     – В ее руках кошелек, – степенно заметил Пуаро.
     – Ха-ха! – рассмеялся старый джентльмен. – Да, тут вы попали в точку. Кошелек! Ха-ха!
     В курительную комнату влетели две девушки. Одна с круглым веснушчатым лицом и длинными черными волосами, которые сейчас были спутаны ветром, другая с каштановыми кудрями и тоже с веснушками.
     – На помощь, на помощь! – кричала Китти Муни. – Пэм и я идем спасать полковника Клэппертона.
     – От его жены, – не отставала от подруги Пэмела Крегэн.
     – Ведь он такой милый...
     – А она – просто ужас – не дает ему шагу ступить, – трещали девушки наперебой.
     – А если он не с ней, то его тут же прибирает к рукам эта Хендерсон...
     – Она, конечно, симпатичная, но жутко старая...
     Они выбежали вон, вопя в перерывах между хихиканьем:
     – На помощь, на помощь.
    
     То, что акция по спасению полковника Клэппертона не была случайной вылазкой, а частью тщательно продуманного плана, стало ясно вечером того же дня, когда восемнадцатилетняя Пэм Крегэн подошла к Эркюлю Пуаро и прошептала: "Обратите внимание, месье Пуаро. Мы собираемся умыкнуть его у нее из-под носа и увести на верхнюю палубу, где будем гулять при луне".
     Как раз в этот момент полковник Клэппертон говорил кому-то:
     – Согласен, "Роллс-Ройс" стоит дорого. Но ведь он хорош практически на все случаи жизни. Вот моя машина...
     – Моя машина, Джон, – голос миссис Клэппертон прозвучал неприятно пронзительно.
     Он не обнаружил никакой досады в ответ на ее бестактность. То ли уже привык к этому, то ли...
     "То ли?" – Пуаро задумался.
     – Разумеется, дорогая, твоя машина. – Клэппертон поклонился жене и закончил свою мысль, сохраняя полную невозмутимость.
     "Voila ce qu'on appelle le pukka sahib*, – подумал Пуаро. – Но генерал Форбс утверждает, что Клэппертон никакой не джентльмен. Это уже интересно".
     Поступило предложение сыграть в бридж. Миссис Клэппертон, генерал Форбс и составившая им компанию супружеская пара расселись вокруг столика. Мисс Хендерсон, извинившись, вышла на палубу.
     – А что же ваш муж? – поколебавшись, спросил генерал Форбс.
     – Джон не станет играть, – произнесла миссис Клэппертон. – Когда дело касается бриджа, он становится просто невыносим.
     Четверка игроков принялась тасовать карты.
     Пэм и Китти подскочили к полковнику Клэппертону. Каждая взяла его под руку.
     – Вы идете с нами! – заявила Пэм. – На верхнюю палубу. Там такая луна.
     – Не делай глупостей, Джон, – сказала миссис Клэппертон, – ты подхватишь простуду.
     – Ну, только не с нами, – заметила Китти. – Мы девушки горячие!
     Смеясь, он вышел с ними.
     Пуаро заметил, что миссис Клэппертон сказала "пас", хотя ранее объявила "две трефы".
     Он вышел на прогулочную палубу. Мисс Хендерсон стояла возле перил. Когда он подошел к ней, она оглянулась, словно ожидая кого-то. От взгляда Пуаро не укрылось разочарование на ее лице.
     Они перекинулись несколькими фразами, неожиданно он замолчал.
     – О чем вы задумались? – спросила она.
     – Пытаюсь разобраться со своим английским. Миссис Клэппертон сказала: "Джон не станет играть в бридж". Но ведь обычно говорят: "не умеет играть"?
     – Мне кажется, она сказала так, желая оскорбить его, – сухо произнесла Элли. – Этот человек совершил большую ошибку, женившись на ней.
     Пуаро улыбнулся в темноте.
     – Вы не считаете, что брак может оказаться удачным? – спросил он неуверенно.
     – С женщиной, подобной этой?
     Пуаро пожал плечами.
     – Часто весьма далекие от обаяния женщины имеют преданных мужей. Загадка природы. Согласитесь, не похоже, чтобы ее слова или поступки его раздражали.
     Мисс Хендерсон обдумывала свой ответ, когда из окна курительной комнаты донесся голос миссис Клэппертон:
     "Нет. Пожалуй, не стоит играть еще один роббер. Очень душно. Лучше я поднимусь на верхнюю палубу и подышу свежим воздухом".
     – Спокойной ночи, – сказала мисс Хендерсон. – Я пойду спать. – И быстро удалилась.
     Пуаро направился в комнату отдыха, где расположился полковник Клэппертон со своими юными приятельницами. Он показывал им карточные фокусы, и, наблюдая с какой ловкостью тот управляется с картами, Пуаро вспомнил историю о его артистической карьере, услышанную утром от генерала.
     – Я вижу, карты вам доставляют удовольствие, хоть вы и не играете в бридж.
     – У меня свои причины не играть в бридж, – произнес Клэппертон с очаровательной улыбкой. – Сейчас я вам покажу. Для начала попробуем сдать разок.
     Он быстро раздал карты.
     – Можете взглянуть. Ну, что вы скажете? – и он расхохотался, увидев изумление на лице Китти.
     Он выложил свои карты на стол, остальные последовали его примеру. У Китти была вся трефовая масть, у месье Пуаро – черви, у Пэм – пики, а у самого полковника Клэппертона – бубны.
     – Видите, – произнес он. – Человеку, который может сдать партнеру и противникам любые карты по своему желанию, лучше не садиться за игру в дружеской компании. Такое чрезмерное везение может стать причиной различных кривотолков.
     – Ого! – Китти всё еще не могла оправиться от изумления. – Как вам это удалось? Ведь со стороны это была обычная сдача.
     – Ловкость рук порой обманывает зрение, – нравоучительно заметил Пуаро – и тут же уловил внезапную перемену в настроении полковника, словно тот почувствовал, что был излишне откровенен.
     Пуаро улыбнулся. Фокусник показал свое истинное лицо из-под маски pukka sahib'a.
    
     Судно пришло в Александрию на рассвете следующего дня.
     Когда Пуаро поднялся на палубу после завтрака, обе девушки уже были готовы сойти на берег. Они беседовали с полковником Клэппертоном.
     – Нам надо отправляться сейчас, – настаивала Китти. – Эти люди, которые проверяют паспорта, скоро уйдут с корабля. Вы пойдете с нами, не правда ли? Ведь вы не допустите, чтобы мы оказались на берегу совсем одни? Вдруг с нами случится что-нибудь ужасное.
     – Конечно, я не думаю, что вы должны отправляться одни, – сказал, улыбаясь Клэппертон. – Но я не уверен, что моя жена чувствует себя достаточно хорошо для прогулки.
     – Ах, как жаль, – вступила Пэм. – А она может прекрасно отдохнуть за это время.
     Полковник Клэппертон колебался. Но было очевидно, что желание как следует развеяться уже овладело им. Он заметил Пуаро.
     – Доброе утро, месье Пуаро. Вы собираетесь на берег?
     – Нет, не думаю.
     – А я... Я только перемолвлюсь с Аделиной, – решился полковник Клэппертон.
     – Мы пойдем с вами, – сказала Пэм. Она незаметно подмигнула Пуаро. – Может быть, удастся убедить ее отправиться с нами, – серьезно добавила она.
     Полковнику Клэппертону это предложение, похоже, пришлось по душе. Было заметно, что он почувствовал облегчение.
     – Ну так вперед, мои славные подружки, – весело произнес он, и они втроем поспешили к выходу на верхнюю палубу.
     Пуаро, чья каюта располагалась как раз напротив каюты Клэппертонов, заинтригованный, последовал за ними.
     Полковник Клэппертон несколько неуверенно постучал в дверь каюты.
     – Аделина, дорогая, ты уже встала?
     Из-за двери донесся заспанный голос миссис Клэппертон:
     – О Боже, ну что там еще?
     – Это Джон. Как насчет того, чтобы сойти на берег?
     – Нет, конечно, – голос теперь звучал резко и решительно. – Я очень плохо спала эту ночь. Мне лучше остаться в постели.
     – О, миссис Клэппертон, – вмешалась Пэм, – примите мои сожаления. Мы действительно очень хотели, чтобы вы отправились с нами. Вы уверены, что такая прогулка вам не под силу?
     – Я совершенно уверена, – голос миссис Клэппертон казался еще более пронзительным.
     Полковник подергал дверную ручку.
     – В чем дело, Джон? Дверь заперта. Я не хочу, чтобы меня беспокоили стюарды.
     – Извини, дорогая. Я только хотел взять своего Бедекера.
     – Конечно, ты ведь не можешь без него, – огрызнулась в ответ миссис Клэппертон. – Я не собираюсь вставать ради этого. Джон, ты иди и оставь меня в покое.
     – Конечно, конечно, дорогая.
     Полковник отошел от двери. Пэм и Китти приблизились к нему.
     – Давайте, не будем терять время. Слава Богу, ваша шляпа при вас. О Господи! А ваш паспорт – он не в каюте?
     – Вообще-то, он у меня в кармане... – начал полковник.
     Китти сжала его руку.
     – Ура! – воскликнула она. – Пойдем же.
     Перегнувшись через перила, Пуаро наблюдал за тем, как троица покидает корабль. Вдруг он услышал рядом с собой чье-то дыхание и, повернув голову, увидел мисс Хендерсон. Взгляд ее был прикован к трем удаляющимся фигурам.
     – Итак, они сошли на берег, – проговорила она без всякого выражения.
     – Да. А вы не собираетесь?
     Он обратил внимание, что она была в туфлях, шляпа с широкими полями скрывала ее прическу, а в руках она держала изящную сумочку. Этот наряд явно предназначался для берега. Тем не менее, после едва уловимой паузы она покачала головой.
     – Нет, – сказала она. – Пожалуй, мне лучше остаться. Я должна еще написать множество писем.
     Повернувшись, она ушла.
     Тяжело дыша после своих утренних сорока восьми кругов вокруг палубы, ее место занял генерал Форбс.
     – Ага! – воскликнул он, заметив удаляющиеся фигуры полковника и двух девушек. – Вот это игра! А где же мадам?
     Пуаро объяснил, что миссис Клэппертон решила этот день провести в постели.
     – Не верьте этому! – старый вояка многозначительно подмигнул. – Она поднимется к завтраку – и если обнаружится, что бедняга исчез без разрешения, будет большой скандал.
     Однако прогнозы генерала не оправдались. Миссис Клэппертон не появилась на ленче, и вплоть до четырех часов, когда на корабль вернулись полковник и сопровождавшие его девушки, ее никто не видел.
     Пуаро находился в своей каюте, когда услышал несколько виноватый стук в дверь каюты напротив – несомненно, это был полковник. Стук повторился. Потом было слышно, как дверь пытаются открыть, и, наконец, голос Клэппертона позвал стюарда.
     – Подойдите сюда. Я не могу понять, в чем дело. У вас есть ключ?
     Пуаро быстро вскочил с койки и вышел в коридор.
    
     Новость распространилась по кораблю подобно пожару. Все были потрясены, узнав, что миссис Клэппертон обнаружена мертвой в своей постели – пораженная в сердце собственным кинжалом. На полу ее каюты нашли нитку янтарных бус.
     Слухи рождались самые невероятные. Арестованы и допрошены все допущенные на борт торговцы украшениями! Из выдвижного ящика стола исчезла огромная сумма денег! Номера банкнот известны! Номера банкнот неизвестны! Похищены драгоценности ценой в целое состояние! Все драгоценности на месте! Стюард арестован и уже сознался в убийстве!
     – Что из всего этого является правдой? – мисс Элли Хендерсон стояла перед Пуаро с требовательным видом. Ее бледное лицо выглядело встревоженным.
     – Моя дорогая леди, откуда мне знать?
     – Ах, конечно вы знаете, – заявила мисс Хендерсон.
     Был поздний вечер. Большинство людей разошлись по своим каютам. Мисс Хендерсон подвела Пуаро к двум стульям, стоявшим на палубе под навесом.
     – А теперь расскажите мне всё, – приказала она.
     Пуаро задумчиво оглядел ее.
     – Это довольно интересный случай, – сказал он.
     – Правда ли, что похищены ее драгоценности, которым нет цены?
     Пуаро покачал головой.
     – Нет. Из драгоценностей ничего не пропало. Но исчезла небольшая сумма наличными из выдвижного ящика стола.
     – Я уже не смогу чувствовать себя в безопасности на корабле, – произнесла мисс Хендерсон с дрожью в голосе. – Есть причины подозревать кого-то из местных?
     – Нет. Всё это, пожалуй, весьма странно.
     – Что вы имеете в виду? – резко спросила Элли.
     Пуаро развел руками.
     – Eh bien*, вернемся к фактам. Мисс Клэппертон умерла по крайней мере за пять часов до того, как ее обнаружили. Пропала некоторая сумма денег. Нитка бус лежала на полу у ее кровати. Дверь была заперта, а ключ так и не найден. Окно – окно, а не иллюминатор – выходит на палубу и было открытым.
     – И что же? – спросила женщина с нетерпением.
     – А вас не удивляет, что убийство совершенно при столь странных обстоятельствах? Следует помнить, что продавцы почтовых открыток, менялы и торговцы украшениями – все они хорошо известны полиции.
     – Часто стюарды сами закрывают каюты, – заметила Элли.
     – Да, чтобы не допустить мелких краж. Но на этот раз было убийство.
     – Вы чем-то озадачены, месье Пуаро? – в ее голосе чувствовалось напряжение.
     – Мне не дает покоя запертая дверь.
     Мисс Хендерсон подумала.
     – Не вижу в этом ничего особенного. Человек вышел, запер дверь, а ключ взял с собой, чтобы об убийстве стало известно как можно позже. Весьма разумно с его стороны, ибо до четырех часов пополудни о нем действительно никто не догадывался.
     – Нет-нет, мадемуазель, вы, очевидно, не улавливаете мою мысль. Меня интересует не то, как он вышел, а то, как он вошел.
     – Через окно, разумеется.
     – C'est possible*. Но для этого надо быть достаточно худым – и не следует забывать, что всё это время по палубе разгуливали люди.
     – Тогда через дверь, – нетерпеливо произнесла мисс Хендерсон.
     – Но вы забываете, мадемуазель, что миссис Клэппертон заперла дверь изнутри. И сделала она это еще до того, как полковник Клэппертон покинул судно этим утром. Ведь он действительно пытался открыть дверь. Так что мы можем быть уверены, что она была заперта.
     – Ерунда. Вероятно, она слишком плотно закрывается – или он недостаточно сильно нажал на ручку.
     – Но дело не только в нем. Мы ведь слышали, как миссис Клэппертон сама сказала об этом.
     – Мы?..
     – Мисс Муни, мисс Крегэн, полковник Клэппертон и я.
     Элли Хендерсон принялась постукивать по палубе своей изящной туфелькой. Какое-то время она молчала и наконец спросила:
     – Ну, а всё-таки – какие вы из этого сделали выводы? Лично я полагаю, что если миссис Клэппертон могла запереть дверь, то она же могла ее и отпереть, – в ее тоне угадывалось раздражение.
     – Совершенно верно, – Пуаро повернул к ней сияющее лицо. – Значит, вы понимаете, к чему ведет подобное предположение? Миссис Клэппертон открыла дверь и впустила убийцу. Но могла ли она так поступить, если бы речь шла о торговце украшениями?
     Элли возразила:
     – Она могла не знать, кто это. Возможно, он постучал – она встала и открыла дверь – и тогда он напал на нее и убил.
     Пуаро покачал головой.
     – Au contraire*. Она была заколота в тот момент, когда мирно лежала в постели.
     Мисс Хендерсон пристально посмотрела на него.
     – Так какова же ваша версия? – спросила она внезапно.
     Пуаро улыбнулся.
     – Создается впечатление – а возможно, так оно и есть, – что она знала того человека, которого впустила...
     – Вы имеете в виду, – в тоне мисс Хендерсон послышалась растерянность, – что убийца – из числа пассажиров судна?
     Пуаро кивнул.
      – Похоже, что так.
     – А нитка бус, оставленная на полу, была лишь уловкой?
     – Безусловно.
     – Так же, как и кража денег?
     – Разумеется.
     Наступила пауза.
     – Миссис Клэппертон всегда была мне очень неприятна, и я не думаю, чтобы кто-нибудь на корабле ее любил, – медленно произнесла мисс Хендерсон, – но вряд ли у кого-то были причины убивать ее.
     – За исключением разве что ее мужа, – сказал Пуаро.
     – Уж не думаете ли вы... – она замолчала.
     – Все на корабле считали, что полковник Клэппертон был бы совершенно прав, если бы "прибил" ее. По-моему, именно это выражение использовалось.
     Элли Хендерсон выжидающе посмотрела на него.
     – Должен признать, однако, – продолжал Пуаро, – что лично я не заметил никаких признаков раздражения со стороны нашего симпатичного полковника. К тому же, что гораздо важнее, у него есть алиби. Он весь день был в компании этих двух девушек и до четырех часов на корабль не возвращался.
     После довольно продолжительной паузы Элли Хендерсон осторожно спросила:
     – Но тем не менее – пассажир судна, вы полагаете?
     Пуаро кивнул.
     Элли Хендерсон вдруг залилась смехом – безрассудство и вызов смешались в нем.
     – Боюсь, что вам трудно будет доказать вашу теорию, месье Пуаро. На этом корабле многовато пассажиров.
     Пуаро поклонился.
     – Я воспользуюсь фразой одного из ваших детективных писателей: "У меня есть свой метод, Уотсон".
    
     Вечером следующего дня, за обедом, каждый из пассажиров обнаружил возле своей тарелки полоску бумаги с напечатанным на машинке приглашением явиться в 8.30 в центральную комнату отдыха. Когда всё общество наконец собралось, капитан взошел на небольшую эстрадку, где обычно играл оркестр, и обратился к пассажирам со словами:
     – Дамы и господа, вы все знаете о случившейся вчера трагедии. Я уверен, что все вы хотите внести свой вклад в изобличение негодяя, совершившего это гнусное преступление. – Он умолк, чтобы прочистить горло. – С нами на борту находится месье Эркюль Пуаро, которого вы все, вероятно, знаете как человека, имеющего огромный опыт в... э-э... подобных вопросах. Я надеюсь, вы внимательно выслушаете то, что он сейчас скажет.
     В эту минуту в зал вошел полковник Клэппертон, которого не было на обеде, и сел рядом с генералом Форбсом. Весь его облик свидетельствовал о сильном потрясении – и уж ни в коем случае он не походил на человека, о котором можно сказать, что он вздохнул с облегчением. Или он был очень хорошим актером, или действительно искренне любил свою сварливую жену.
     – Месье Эркюль Пуаро, – объявил капитан и спустился вниз.
     Пуаро занял его место. Напыщенный вид, с которым он произносил свою речь, вызывал улыбку.
     – Messieurs, Mesdames*, – начал он. – С вашей стороны это весьма любезно – проявить снисходительность и выслушать меня. M. le Capitaine* уже сообщил вам, что у меня есть некоторый опыт в делах подобного рода. И действительно, у меня есть кое-какие личные соображения о том, как прояснить это необычное дело. – Он подал знак, и к нему протолкался стюард, неся в руках объемистый бесформенный предмет, завернутый в какую-то ткань.
     – То, что я собираюсь сделать, возможно, вас несколько удивит, – предупредил Пуаро. – Возможно, вы решите, что я эксцентричен, или даже безумен. Между тем спешу вас заверить, что за моим безумием скрывается – как это вы, англичане, говорите – метод.
     Его взгляд на мгновение встретился со взглядом мисс Хендерсон. Он начал разворачивать принесенный ему предмет.
     – Здесь у меня, Messieurs и Mesdames, важное свидетельство, способное пролить свет на загадочное убийство миссис Клэппертон.
     Ловким движением руки он сдернул последний кусок ткани, являя публике скрывающийся под ним предмет – большую деревянную куклу, одетую в бархатный костюмчик с кружевным воротником.
     – Итак, Артур, – произнес Пуаро, причем голос его неуловимо изменился – в нем не осталось ничего от иностранца, это был уверенный английский с едва заметным акцентом кокни. – Можешь ли ты мне сказать – повторяю – можешь ли ты мне сказать – хоть что-нибудь о смерти миссис Клэппертон.
     Шея у куклы слегка закачалась, ее деревянная нижняя челюсть опустилась и задрожала, и неожиданно пронзительный женский голос произнес:
     – В чем дело, Джон? Дверь заперта. Я не хочу, чтобы меня беспокоили стюарды...
     Раздался крик, потом грохот опрокинутого стула: все увидели человека, который стоял, пошатываясь, и держал руку у горла – он хотел что-то сказать... Вдруг он весь съежился и рухнул ничком.
     Это был полковник Клэппертон.
     Пуаро и судовой врач поднялись с колен. У их ног лежало распростертое тело.
     – Боюсь, всё кончено. Сердце, – коротко бросил доктор.
     Пуаро кивнул.
     – Да, шок от того, что трюк оказался разгадан.
     Он повернулся к генералу Форбсу.
     – Ведь это вы, генерал, помогли мне найти зацепку своим упоминанием о мюзик-холле. Я терялся в догадках, думал – и внезапно меня осенило. А что, если – подумал я – до войны Клэппертон был чревовещателем? В этом случае три человека вполне могли услышать голос миссис Клэппертон из-за закрытой двери каюты, когда она была уже мертва.
     Элли Хендерсон стояла рядом с ними. В ее черных глазах читалась мука.
     – Вы знали, что у него слабое сердце? – спросила она.
     – Я догадывался об этом... Миссис Клэппертон говорила, что у нее у самой больное сердце, но она производила на меня впечатление женщины, которой нравится считать себя больной. Потом мне в руки попал обрывок рецепта, в котором значилась очень большая доза дигиталиса. Дигиталис используют в сердечных препаратах, но этот рецепт не мог принадлежать миссис Клэппертон, так как дигиталис расширяет зрачки, а у нее я никогда подобного феномена не замечал. Когда же я заглянул в его глаза, признаки эти были налицо.
     – Вы понимали... всё может кончиться – вот так, – пробормотала Элли.
     – Согласитесь, мадемуазель, так лучше, чем по-другому, – мягко сказал Пуаро.
     На глазах у нее выступили слезы.
     – Вы знали, – продолжала она. – С самого начала знали... как я отношусь... Но он сделал это не из-за меня... Эти две девушки – такие юные – они заставили его почувствовать всю глубину его рабства. Он захотел стать свободным прежде, чем окажется слишком поздно... Да, я уверена, что так оно и было... Когда вы догадались, что это он?
     – Его самоконтроль был слишком совершенным, – ответил Пуаро без какой-либо рисовки. – Каким бы раздражающим ни было поведение его жены, он никогда не показывал вида, что оно его задевает. Это могло означать либо то, что он уже целиком свыкся со своей ролью и стрелы миссис Клэппертон больше его не жалят, либо... eh bien – я склонился к другой версии... И оказался прав... И наконец, та настойчивость, с которой он демонстрировал свои способности фокусника – вечером накануне преступления. Он сделал вид, что потерял контроль над собой. Но люди, подобные Клэппертону, никогда не теряют над собой контроля. И до тех пор, пока его будут считать фокусником, – полагал он – никому, вероятно, не придет в голову, что он чревовещатель.
     – А тот голос, который мы слышали, – ведь это был голос миссис Клэппертон?
     – На ее голос оказался удивительно похож голос одной из стюардесс. Я уговорил ее спрятаться за сценой и научил, какие слова произнести.
     – Так это был фокус – жестокий фокус, – вскричала Элли.
     – Я не одобряю убийств, – сказал Эркюль Пуаро.
    
______________
    
A ce moment – в эту минуту (фр.)
Precisement – именно (фр.)
Voila ce qu'on appelle le pukka sahib  – Вот как раз то, что называется pukka sahib (фр.)
Pukka sahib – настоящий джентльмен (англо-инд.)
Eh bien – ну что ж (фр.)
C'est possible – возможно (фр.)
Au contraire – напротив (фр.)
Messieurs, Mesdames – дамы и господа (фр.)
M. le Capitaine – господин капитан (фр.)