Сказка Господня. Гл. 7. Раздел 13. Железная Пятка

РАЗДЕЛ 13.  ПОД  ЖЕЛЕЗНОЙ ПЯТКОЙ.

    Хорошо ли, плохо ли, но  диктатура действовала. В правительственном дворце по утрам и вечерам слышался леденящий душу визг, который не могли заглушить ни уличный шум, ни грохот динамиков громкоговорителей, передающих классическую музыку - вальсы Шопена,  фуги Баха (которые малограмотный Дух упорно обзывал “бахами Фуга”), арии из опер Верди, Гуно, Бизе, Глинки... Кощеи секли друг друга истово и добросовестно - как было Богом предписано. Затем, свежевыпоротые, они собирались на утреннем совещании и решали какие-то архиважные вопросы - разумеется, при нашем участии. Страна быстро преображалась. Прошло еще только пять дней, а из разговора полностью исчезла  ненормативная лексика; не видно было праздношатающихся тунеядцев и просто бездельников, потому что это стало попросту опасно.
     Дух настолько увлекся трудами на ниве наведения порядка, что полностью подменил собой и суд, и прокуратуру, и Министерство Юстиции, и прочая, и прочая.... -  Кощеи просто не могли нарадоваться на его  деятельность, позволявшую им фактически увиливать от своих прямых обязанностей.  Пиан Рашид, впрочем, грустил гораздо больше, чем радовался: про возлияния временно пришлось забыть, да и воровать стало невозможно; кроме того, ежеутреннее “взбадривание” березовыми прутьями  подавляло психику самолюбивого и заносчивого негодяя, и поэтому он постоянно пребывал в почти полной меланхолии. Зато Джахангир, несмотря на ежевечерние порки, чувствовал себя превосходно. Будучи по своей натуре  очень и очень энергичным типом, он вместе с Духом носился по городам и весям, творя суд и расправу с неугодными, и щедро вознаграждая своих любимцев. В течение дня он успевал потрепать по загривку  сотни отличившихся солдат и полицейских, вручить  десятки медалей и орденов, принять полдюжины послов и  иностранных делегаций и  сотворить много  другого. Казалось, что самой природой он был предназначен для  осуществления  режима  диктатуры. “Железная Пятка”, громко хрустя, наступала на так называемые “права человека”, и  теперь украсть или бездельничать было равносильно добровольному восхождению на костер. Шпана и гаденыши, успевшие вкусить  наркотики и увиливавшие до  Железной Пятки от службы в армии именно за счет своей непригодности, можно даже сказать, опасности, теперь призывались непосредственно в дисциплинарные батальоны и штрафные роты, где дурь из их безмозглых голов вышибалась с умопомрачительной скоростью. Все шло как по маслу. Даже масла  стало больше в три раза, хотя до изобилия было  ой как далеко.
     Но вот и настало время расставания с Кощеями. На перроне вокзала  Азазелл, можно сказать, со слезами на глазах  распрощался с Джахангиром, не забыв плюнуть в рожу Пиан Рашида. Я сухо буркнул: “До скорого, надеюсь, свидания!”  и быстро прошел в свое купе, где угодливый Хомяк уже готовил  скромное угощение.
  Под звуки “Прощания славянки” поезд помчался к месту нашего назначения. Итак, нам предстояла нелегкая дальневосточная сатрапская эпопея.