О несовершенстве мира

   За огородом поет "ча-ча-ча" сорока. Уже не первый час. Ей вторит другая в ивах за рекой.

   Я знаю, чего они разорались.

   У сороки разорили гнездо. На черемухе. Она кружит над черемухой и стенает. Под черемухой - ее бывший дом. И живые птенцы - тоже под черемухой. Уже живые. Еще живые.
К ночи их подберут. Кошки. Или филин.

   Она не может их унести. В клюве - задушит, а по-другому - как? И она кружит. И трещит свое "ча-ча-ча".

   Чайки, в таких случаях бьются насмерть. С любым хищником, даже с человеком. Наши хищники этого опасались.

   Я знаю, кто разорил гнездо. Мы и разорили.

   Когда мой племянник был еще мальчиком, он с азартом играл в эту игру. Меня сокрушал этот первобытный кураж. Я, кажется, даже пыталась его одернуть. А дедушка - вступился. Сказал, "из двух зол...". Сказал, что если их не извести, сороки перетаскают всех окрестных птенцов своим проглотам. Они, оказывается, кормят своих птенцов живыми птенцами других птиц.

   Уже темно, и все разъехались по домам. Только мы с сорокой вдвоем. Она трещит свое "ча-ча-ча" А я слушаю. И разум молчит. И совесть спокойна. Но почему так горько плачет душа?

   Мы такие же хищники. Мы не свидетели несовершенства мира, мы его часть.