Жизнь за любовь

Тёмная безлюдная улица. Вокруг ни души. Откуда-то издалека доносится усталое рычание одинокой собаки.
Осень потрудилась на славу. (Ха, попробуй-ка теперь найди отличия!) Повсюду валяются сухие листья, которые словно немые зрители ловят каждое твоё движение, выдают каждый неосторожный шаг. Может им просто трудно смириться с тем, что они уже мертвы?
Всё растворилось в пустой тишине. Костлявыми руками сжала она это место в своих цепких объятиях. Первое, что бросалось в глаза, было отсутствие каких-либо признаков жизни. Это стало теперь таким же естественным, как если бы тебя вдруг закрыли в тёмной комнате, без единого окна, без единой щелочки, куда мог бы просочиться хоть малейший клочок света. Полный мрак. И ты понимаешь, что, проторчав тут, скажем, с месяц (если бы тебе давали еду, естественно), - уже не сможешь вот так легко вернуться к обычной жизни. Темнота станет на некоторое время твоим спутником… и может ты даже полюбишь ночь.
Здесь же было нечто подобное. Только вместо темноты господствовала тишина, напрочь задушив все звуки, сжала их, как ненужный лист бумаги, и бросила в мусорную корзину. Не промахнулась.
Пустота.
Пустая серая дорога с такими же пустыми глазницами, невидящими, но прожигающими тебя насквозь. Не зря её называли дорогой одиноких путешественников. А местные жители просто предпочитали обходить сию стороной. С трудом верилось, что за последний месяц тут вообще ступала нога человека.
Ни единого шороха. Казалось, сам Всевышний отвернулся от этого места. Хотя, говорят, когда что-то кажется – креститься надо. Шутка шуткой, а всё-таки не помешало бы. Так, на всякий случай.
Пустота.
Но откуда Кристине Стартон было это знать? Приехавшую в город несколько недель назад школьницу не интересовали подобные истории. Единственное, во что она верила, были факты. Всё остальное отходило на задний план, помещалось в глубины сознания и отживало там свои дни. Несколько услышанных историй про местное кладбище были ещё одним доказательством этому. И оптимистичный по своей натуре человек, она просто воспринимала их как очередные бредни параноика. Скоро закончатся.

****
За тихими шагами одинокой фигуры наблюдало всё живое  (если таковым ещё являлось). У деревьев, росших по краям дороги, вдруг появились глаза, а каждый опавший и уже успевший пожелтеть лист так и старался приподняться на своей тоненькой ножке: « Кого это сюда занесло?»
Кристина и не предполагала, что в этом городишке есть такие богом забытые места, которые, почему-то думалось, даже не указаны на местной карте. Ни тебе указателей, ни дорожных знаков – улица словно вымерла. « Что, - спросите вы, - и ни единого фонаря? В городе-то с населением никак не менее сорока тысяч?» Ни единого. Да кому ж придёт в голову освещать пустоту (или я ошибаюсь и ней всё же есть что-то… или кто-то?)?  Хорошо, не исключаю: может, где и стоит одинокий старый дедушка-фонарь, да и то потому только, что просто застоялся. На пенсию бы пора. В общем, встретите – непременно сообщите мне. Договорились?
Чьё-то ледяное дыхание в спину.
И эти листья под ногами. Казалось, их не убирали тут с начала осени. Смятые пласты жёлтых покрывал можно было увидеть прямо на дороге. Похоже, здесь совершенно не ездили машины, да и вообще сюда вряд ли кто-то жаловал. Не из местных уж точно.
И почему именно сегодня угораздило её не успеть на этот треклятый школьный автобус? Вот уж сюрпризнуло к вечеру. Что ни говори, а идти домой пешком через весь город – это в каком-то веке? Почему у нас всё не так? Ну, были бы деньги – не было б проблем. Хотя… если выбирать: пешком или в машине с очередным психом – уж  лучше одной, но без психа. Подобная их разновидность дома водится. Хватает, знаете ли.
Ещё этот придурок, посоветовавший сократить путь. Да-а-а… хорошая задачка, со звёздочкой. Поможет мне кто-нибудь её решить? Вот случайно встретившийся прохожий, пронеслось в голове у Кристины, оказался бы сейчас как нельзя кстати. Вполне подходящее время, чтобы составить ей компанию. И даже если им будет не по пути, то хоть можно наверняка узнать, как долго ещё предстоит идти по этому заживо похороненному месту (иначе и не назовёшь). Но в случайности почему-то не верилось. Только не здесь.
Сумерки сгущались.
Кристина шла, полностью погружённая в свои мысли. До сих пор она не могла понять, что мать нашла в этом негодяе Эмбри, чем он её так привлёк. Своей смазливой мордашкой? Это не повод. Много есть симпатичных одиноких мужчин, которые к тому же ещё добры и умны, а не сидят у женщины на шее, нагло свесив ноги. Тогда, может быть, причина – его возраст? Ну, тут уж, как ни крути, но если хочется молодого кобеля, который может доставить женщине намного большее удовольствие (исходя из общепринятого мнения) по сравнению со многими заросшими грубой щетиной мужиками «в возрасте» и с вываливающимися из штанов пивными брюхами, - ничего с этим не поделаешь. Кристина тихо ненавидела Эмбри. Ненавидела за всё: за его поступки, ошибки, отношение к матери – просто за то, что появился в их жизни. Особенно после того, как он в первый раз поднял руку на мать. Это произошло на кухне из-за нечаянно опрокинутой чашки кофе и до боли врезалось в память.
День проснулся с первыми лучами солнца, и они не были ещё такими обжигающими, какими станут в полдень. От вчерашнего ливня лишь кое-где остались влажные следы. Да и те испарятся за пару часов. Асфальт почти высох и уже успел принять приличное число посетителей. Совсем скоро по нему туда-сюда будут сновать миллионы машин, люди, спешащие на работу, люди, едущие по своим делам. Понедельник – начало рабочих будней. В это время город просыпается быстро. Из-за большого движения на дорогах появятся пробки, поднимется пыль, машины начнут чихать и кашлять. И только к глубокой ночи она осядет на землю, чтобы вздремнуть немного и снова продолжить свой круговорот.
Уже проснулись и жёлтые школьные автобусы. Вот-вот будут подтягиваться школьники. Большинство из них, в основном старшеклассники, посещало школу только потому, чтобы повидаться с дружками. Ну и, конечно, чтобы доказать родителям своё «уважение» к этому учебному заведению, а себе – что «у девок под юбками что-то есть». Девчонки же только и знали, что крутиться перед зеркалом, обсуждать парней (обязательно приписывая своим историям романтический хэппи-энд) и втайне от остальных завидовать друг другу. Были, конечно, прилежные ученики, но их можно сосчитать на пальцах.
Ещё с детства миссис Стартон усвоила полезный урок: завтрак обязателен (обычно кофе с какой-нибудь снедью). И сейчас приучала к нему своих домочадцев. 
Кристина сидела напротив Эмбри, так старательно поглощавшим папку с бумагами, что она даже заинтересовалась её содержимым.
«Ты будешь кофе, милый? Или уже опаздываешь? – мать заботливо копошилась у плиты».
«Э-э-э, - он посмотрел на часы, - ещё успею, пожалуй».
Кристина даже не успела ничего сообразить. Вдруг рык: «Сука, посмотри, что ты сделала! Как я теперь пойду на собеседование?! Скажу: извините, мол, по дороге обмочился?!». А потом этот тупой хлопок. По лицу. Мамины слёзы и мольбы о прощении.
Девушка не смогла забыть эту сцену. Просто хотелось подойти тогда и размазать этого молокососа, годившегося ей в старшие братья, по стенке.
Эмбри разрушал семью (как и все до него), хотел он того или нет. Кирпичик за кирпичиком рушилось то, что долгие годы так прочно держалось на заложенном отцом фундаменте. А что мать? В погоне за очередным любовником она упорно продолжала твердить себе: этот уж точно будет лучше прежних. Но проходило время, и этот-лучше-прежних становился таким-как-все. Чёрная полоса росла, а в графе «отравляющие жизнь» можно было смело ставить ещё одну галочку.
Кристина не винила Эмбри ни в чём открыто, а просто молча сдерживала злость в себе, даже когда порой душили слёзы. Это по его инициативе ей пришлось расстаться с лучшими друзьями, с родным домом, который, пожалуй, единственный хранил ещё память об отце, и переехать сюда, в это убогое место, где каждой клеточкой своего тела чувствуешь пустоту. А всё ради кого? Ради его мамаши, которой вдруг захотелось, чтобы сыночек непременно был рядом и прибегал по первому же зову? А этот и рад стараться. Вечно держался бы за её юбку. Интересно, сам он что-нибудь достиг в жизни? Десятки безуспешных собеседований – вот, пожалуй, всё, что вписалось бы в эту колонку. Пару раз, правда, «наклёвывалось прибыльное дельце», - говорила мама, - «но те психи просто не заметили талант моего мальчика». Да, знаем, какой там талант у этого туполобого необтёсанного бревна. Еле школу закончил и, знай, торгует себе своим телом, ухмыляется: «Где бы рыбку покрупнее поймать? Приобрести что ль крючок побольше?». И кто это додумался б оторвать своего ребёнка от цивилизации, чтобы затащить в такую глухомань? Умная мамаша.
До чего же не хотелось сюда ехать. Когда каждый километр пути вытягивает из тебя по капле родное тепло, когда каждая минута становится вечностью. Но был ли выход? Это как если бы соседка попросила тебя присмотреть за её пёсиком. Пристроила, что называется, и укатила себе на пару деньков отдохнуть от городской суеты. И вот утром, как назло паршиво-дождливым, этот самый песик уже сидит под дверью и ждёт традиционной прогулки. Ужасно хочется спать. Да и интересно досмотреть, чем закончатся разборки Лизи и Милы из-за очередного мальчика. Нет, ну хоть и девочки, а как два петуха, честное слово.  Кто это у нас тут главный? Да-а-а… Но ты встаёшь, в полусонном состоянии напяливаешь куртку, берёшь зонт и, трижды выругавшись, тащишься в эту непогодь на улицу. И всё потому, что есть такое слово «НАДО».
«Ты смеешь мне дерзить, маленькая паршивая сучонка? – голос из давно вычеркнутого прошлого. – Такая же шлюшка, как и твоя мать.
 (Господи, что происходит? Я то?) 
Да я тебя в два счёта могу. И не строй из себя саму невинность. – Пощёчина. – На ваших же рожах так и написано: подстилки. Жирными буквами. Не твой ли хахаль это сделал? – Он ткнул её лицом в непонятно откуда взявшиеся два небольших светлых пятна на простыне.
 (Ну, капнуло что-то. Чего так взъелся?)
 Развлекаешься тут, значит? – Просто кошмар. Никакого такого «хахаля» в одиннадцать лет у неё не было. И уж тем более в «этом» смысле. Да, заглядывал один. Так это же друг. А что, в гости уже запрещается ходить? Ну, посидели, поболтали. Что-то лишнее? Уж, извольте! – Хочешь, чтобы мама узнала, чем тут её дочура занимается, пока она вкалывает на двух работах?
 (И чем это я таким занимаюсь? Чего пристал? На себя посмотри, кретин. Сидит и жрёт, жрёт. Целыми днями – диван, телик, пиво. Замкнутый круг)
  Я ведь могу и не рассказывать ей ничего. Ты же не хочешь, чтобы наша (моя, придурок) мама рассердилась? Снимай штаны».
 (Что?! Папочка, почему тебя нет рядом?)
Звук рвущейся материи. Сопротивление. Тупая боль. Ещё боль. Отключка. Кто-то трясёт за плечи. Приход в сознание. Снова боль. Слёзы. И незаживающая рана. В сердце. Ниже…
И опять это проклятое слово «НАДО». Потому что ему так было НАДО.
Вот она, эта старая волшебная шкатулка… нет, не музыкальная, не с танцующей балериной, но шкатулка воспоминаний, таинственная и интригующая. Ничего нового ты в ней не найдёшь и прекрасно это понимаешь: та же причудливой формы (как волна, когда море бушует, сказал бы папа) железная застёжка, которую так легко открыть, подцепив пальцем, та же милая взгляду и уже в некоторых местах облупившаяся краска, небольшое пятно сбоку. Но тебе она нравится такой, с этой облупившейся краской, с пятном, и ты возвращаешься к ней снова и снова, чтобы открыть её, чтобы перенестись в давно растаявшие детские грёзы, успевая ощутить на губах их сладость, чтобы утолить жажду грусти и радости, безвозвратного прошлого или, как сейчас, - боли.
Старая волшебная шкатулка… Именно такую ты когда-то давно нашла на чердаке на ферме отца, именно такой сохранила её в своей памяти. Сохранила и этот горьковато дурманящий запах, ударивший тогда в нос и разлившийся по всему телу. И сидя так, в этом опьянении, назвала её шкатулкой воспоминаний, наверно, в первый раз. Неудивительно, если ты не сможешь ответить, почему так, не иначе, тебя это мало волнует. Ты просто возвращаешься к ней, чтобы ещё раз вдохнуть тот запах, прикоснуться к тому, что внутри… даже если это вызовет слёзы.
Нужно помнить лишь одно (и, хвала Господу, ты это помнишь): нельзя долго оставаться в этом маленьком созданном тобой мирке. Он так манит, так нежно просит заглянуть в его глубины, хочет, чтобы ты поддалась его соблазнам. Но он – мираж, искусный обольститель. Он зовёт тебя туда, откуда так трудно возвратиться. Ты рискуешь пойти за ним навсегда, оставив от себя «на поверхности» (сейчас это кажется таким далёким) отсутствующий взгляд и пустую оболочку, так, кусок мяса, бывший некогда пристанищем твоей теперь уже блудной души.
Очередной падающий лист спланировал прямо перед Кристиной. Она нагнулась и подняла его. Хрупкий такой, неестественно жёлтый, словно с детского рисунка, с тонюсенькими нитками прожилок он трепетал в руке. Совсем как в старые добрые времена, пронеслось в голове. Отцовская ферма – лучший приют на целое лето. Маленький домишко, дядюшка Ди-Ди (имя его уже давно забылось, а смешное «Ди-Ди» живёт в памяти до сих пор), скот в хлеву и необъятное поле подсолнухов, в котором она, ещё кроха, боялась утонуть. «Ди-Ди», - кричит она, стараясь не отставать. «Догони меня, маленькая принцесса», - кричит он ей в ответ, но всегда останавливается и ждёт. Кристина догоняет, забирается к нему на плечи и вот они уже бегут вместе: она – наездница, маленькая принцесса, он – дряхлая послушная лошадка. Прекрасное время, несравнимое, пожалуй,  ни с чем другим. Здесь Кристина в этом убедилась. Забираешься, бывало на чердак и видишь только это жёлто-коричневое покрывало, плотно лежащее на земле: слева, справа, впереди – везде. В такие минуты существуешь лишь ты на небольшом островке, ветер, щекочущий лицо и море… бесконечное жёлтое море. Но самое приятное происходит вечером, когда лучи заходящего, уже красно-лилового солнца касаются земли. Сидя так, одурманенная красотой Кристина предполагала, что с неё вышел бы неплохой поэт (слово «поэтесса» она узнала позже), даже сочинила короткий детский стишок и показала родителям, чем приятно их удивила. И не важно, что на тебе «щедрый слой пыли», как говорила мама, что «мыться теперь надо как минимум три раза», - тебе просто здесь нравится.
- Нравилось, - произнесла Кристина вслух поправляясь и непроизвольно покачала головой.
Нравилось, пока… пока у тебя не отняли эту красоту. Тот день будет самым паршивым, самым кошмарным днём для неё и навсегда таким останется.
Зиму не любили в их семье… не любили вот уже четыре года, особенно холодные злые ночи, когда даже обогреватели не могут обеспечить оптимальной температуры, и она намертво замирает на отметке пятьдесят девять. В одну из таких ночей смерть забрала её дедушку (по линии мамы), вслед за ним умерла (внезапная остановка сердца) и бабушка, дожив до следующей зимы. А через три года к ним присоединится замечательный Ди-Ди, пока даже неподозревающий об этом. «Злая ночь – злой рок», сказал бы папаня.
Мама проснулась рано, начала готовить завтрак, и вскоре из кухни уже доносился запах бекона вперемежку со свежезаваренным кофе, который приманил всех к столу.
«Доброе утро, дорогой. Как спалось?» - она лукаво посмотрела на вошедшего мужа и подставила щеку. Он поцеловал.
Кристина подошла чуть позже, чмокнула маму и собирающегося на работу папу. Потом – по обычному сценарию… почти, пока в два часа не зазвонил телефон. Трубку сняла мама и через десять минут, белая как полотно, наспех накинув что-то из тёплой одежды, уже садилась в машину и мчалась в Центральную окружную больницу.
Вы знали, что у вашего мужа были проблемы с сердцем, спросит у неё позже врач. Нет, она не знала. Она не знала, чёрт возьми, потому что он никогда ей об этом не говорил. Иногда, скажет она, её муж как-то резко вдруг хватался за сердце, у него выступал холодный пот, но он всё отшучивался, говорил, что это от чрезмерной физической нагрузки и ни под каким предлогом не хотел проходить обследование, чем очень её беспокоил. Но, зная характер своего мужа, она даже насильно не смогла бы затащить его в больницу. Случаи инфаркта миокарда у людей моложе сорока лет – редкость, продолжит врач, но… мне очень жаль, что это произошло с вашим мужем. Поверьте, мы сделали всё, что было в наших силах. Она кивает, стараясь незаметно смахнуть выкатившуюся слезу, но понимает – это бесполезно. Через минуту они уже будит литься ручьём, нет, градом, и доктор сам предложит ей несколько бумажных салфеток.
Вот она уже стоит рядом со своим мужем, человеком, которого так любит, который ушёл от неё, даже не успев попрощаться, и держит его руку в своих тёплых ладонях, обещая, что будет верна ему вечно. И ровно два года держит своё обещание.
Позже она позвонит Ди-Ди и скажет о принятом решении: продать ферму. Кристина будет умолять мамочку не делать этого, но у мамочки просто нет средств на содержание того, что оставил ей муж. Спустя несколько недель табличка «Продаётся»  сменится на «Продано».   
Обернувшись назад,
 (кого ты хочешь там увидеть, дитя моё?)
девушка в который раз приказала себе поторопиться. Где, чёрт возьми, я нахожусь? Ну, скажите мне, что всё хорошо.  « Хорошо ли? – вмешалось воображение. – За час ещё не убедилась в обратном?» Прочь эти мысли! Кристина ускорила шаг. Из руки медленно выскользнул лист.
Сегодня, как обычно после уроков, Кристина репетировала свою роль для школьного спектакля, который, надо заметить, уже не за горами. Того и гляди – не успеет выучить слова. Бывшей одной из самых способных учеников в классе она спокойно могла пропустить пару занятий, получив снисхождение преподавателей, чтобы больше времени посвятить любимому делу. Не отказываясь после этого лишний час самостоятельно попыхтеть над учебниками. Стоило того. Новые роли, костюмы, гримирование и репетиции допоздна – всё это для неё, всё это приносило ей удовольствие. Казалось единственным, что могло внести в обычную серую жизнь немного ярких красок. Сегодняшний день не стал исключением. Знакомство с ролью заядлой фанатки футбола оставило массу впечатлений. Вжиться в образ? Не проблема? Может, стоит-таки заглянуть на местный стадион в воскресенье? Кажется, по воскресеньям у них там всеми (ты уверена?) любимая игра? Интересно, нормальные парни будут или какие-нибудь маленькие головорезы? Хотя, мне то что? Я ради болельщиков иду.
(А взрослые парни, согласись, лучше)
Ну, можно, конечно, и дома по телику посмотреть.
(Ага, сидя на диване и лопая попкорн, вот уж ощутишь нужную атмосферу! Тебе     же это надо?)
Нет, остановимся на первом варианте.
«Возьми мяч. Ты же у нас теперь… типа «эта». – Крис, тоже получивший роль в спектакле, дружески хлопнул девушку по плечу, протягивая ей мяч».
«Хм, эта так эта. Где взял?»
«Да, ты бери, бери, не спрашивай. Я ж от души. Дарю, так сказать. И к роли твоей подходит, кстати. У тебя же должен теперь быть мяч. Посмотри, какой он симпатичный, синенький. – Кристина удивлённо подняла брови. Как с ребенком! – Ну, не важно. Положишь в своей комнате на видное место – и можешь ощущать себя уже наполовину фанаткой футбола. Я бы ещё добавил несколько плакатов на стене, значки, календарики, выр…»
«Эй! Куда разогнался?» -  перебила его Кристина.
«Да, но мяч всё равно возьми. Может, и сама когда решишь сыграть. Там, глядишь, из болельщицы футболисткой станешь», - он залился заразительным смехом.
«А то. И стану, - отчеканила девушка. – Вот позавидуешь».
«Дерзай. Люблю спортивных», - и ещё раз хлопнул её по плечу.
 Крис явно ей глазки строил.
 (А раньше не замечала?)
Маленький такой, рыженький очкарик он руками и ногами дрался за любую, даже самую последнюю роль в этом спектакле. Скорее, чтобы иметь возможность больше времени проводить в обществе Кристины, нежели показать школе своё актёрское мастерство (которым, к слову сказать, Бог его не наделил).
Не то, чтобы ей это досаждало. Напротив. Когда первый раз приходишь в школу, и у тебя сразу же появляются поклонники, пусть и такие, - очень даже ничего. Это тебе не девки, у которых на новеньких моментально вырастают рога. Зависть, сплетни: «Что это она на себя напялила? Посмотрите, к кому подсела.  А этот смотрит на неё. Да-а-а… Вы видели?.. Вы слышали?..» Тра-та-та, тра-та-та. Лишний  повод языки почесать. Что же касается Криса, то он как магнит притягивал к себе ненужные разговоры и помещал Кристину, таким образом, в их «самое то». Ей как-то даже приписали роль его подружки. Благо, ненадолго. Поэтому перекинуться с ним  парой фраз – вполне достаточно.
Хоть девушке и попадался тот или иной «ухажёр» (Господи, прости!) – дружба – то, на что он мог рассчитывать. А порой и этого она не предлагала.
(маленькая паршивая сучонка. Такая же шлюшка, как и твоя мать)
Это обычно были те, кого называют «отбросами школы»: местные хулиганы или закадычные ботаники (которые, казалось, даже во время интимной близости думают про свои пестики и тычинки, а «такие» моменты отношений именуют банальным скрещиванием). Что их интересует больше: нежные чувства к любимой девушке или предстоящая «крутая» разборка? Как он? Говорил, врежет сегодня? Что? Я? Приду, конечно! Для первых. А может «занимательная» задачка по генетике? Интересно, если скрестить зебру с носорогом. Это ж, наверно, монстр получится? Для вторых.
Нет, хотелось другого. Настоящей чистой любви, которая за семнадцать лет ещё не дала о себе знать. Такой, в которую можно окунуться с головой, нырнуть глубоко-глубоко, расслабиться всем телом, медленно опуститься на дно и просто лежать вот так. И даже не дышать. Такой, за которую не жалко отдать даже жизнь, если это понадобится. Но, увы, она, любовь эта, не существует. А если и так, то с какой стати ей, властной и могучей, понадобится вдруг заглянуть в сие убогое место? Ещё бы! Появится и скажет: «Здравствуйте! Не опоздала?» Смешно. Нет, думала Кристина, такой точно нет.
Между тем, стало почти темно. Минуты медленно ползли к восьми, а противная дорога всё тянула свою длинную руку-клешню в каком-то неизвестном направлении. Больше часа бесполезного пути по чёртовым дебрям, где даже телефон отказывался ловить сигнал. Ну, всё, решила девушка, завтра в школе я вставлю этому умнику по первое число. Решил поразвлечься таким способом?
Возвращаться назад ужасно не хотелось. Куда-то ведь должна была вести эта дорога. Конечно, полагаться на интуицию в данной ситуации – всё равно, что идти по краю пропасти: авось не обрушится. Дорога могла вывести или, точнее, завести куда угодно.
(И попал он прямо в пасть (подразумевалось «в рот», но так просто не рифмовалось). Что ж теперь добру пропасть? А-а-ам, – как любил говаривать отец, кормя её, тогда ещё маленького карапузика)
Ещё чуть-чуть – и эта серая полоса под ногами обязательно закончится, успокаивала себя Кристина.
А она и закончилась. Вдалеке, словно услышав мольбу, замаячили одинокие огни. Господи, неужели ты здесь, рядом? Конец кошмару? Можно позволить себе немного расслаб…
- О, только не это, пожалуйста, не сейчас. Его здесь нет. Ты, что, действительно так  подумала? – Непроизвольно вырвавшиеся звуки нарушили гробовую тишину.
Шагах в семидесяти начиналось кладбище. Неудивительно, что располагалось оно именно здесь, где уже всё смирилось с отсутствием каких-либо признаков жизни. Дорога обрывалась узкой тропой, ведущей прямо через него. Ага, значит, где-то рядом есть ещё одна, перпендикулярно этой. Перекрёсток. Давно было. Странная история связана с этим местом, где теперь располагалось кладбище.
(перекрёсток)
Болтливые языки уже успели наплести Кристине различных баек, но они не воспринимались ею всерьёз. Так, чьи-то выдумки. Может, давным-давно здесь что-то и произошло. Может, даже нечто ужасное. Вполне возможно, если уж говорят. Чего она только не слышала. Было несколько версий. Но наиболее часто встречалась одна из них. И поверить в неё было трудно. Мол, видели над этим перекрёстком, прямо посредине, повешенных. В ряд. В белых одеждах. А одному в сердце – воткнута сабля, как некий знак. Несколько белых пятен колыхались в такт ветра, издавая еле слышные скрипящие звуки. Как от трения верёвки с тем, к чему она была привязана. Люди, вы с ума сошли? Сами то верите? И это притом, что ни одного дерева рядом с перекрёстком не было.
А сейчас это, как под заказ, всплыло наружу. Девочка, ты всё еще не веришь? Давай же, сделай свои первые шаги. Милости просим.
(Ложечку за маму, а-а-ам. Ложечку за папу., а-а-ам. Вот умничка)
Картина прямо из фильма «ужасов», когда испытываешь неподдельный страх, но понимаешь, что другого пути нет. И хоть ты сейчас в штаны наделай - легче от этого не станет. Маленькая неожиданность? Ещё этот лес. Днём он выглядел бы куда более привлекательным, нежели сейчас – голодный хищник, готовый в любую минуту наброситься на тебя и сожрать. Что-то насчёт хищника?
(помолчи, пожалуйста)
Дурной сон, не так ли? Это уже не волшебная шкатулка, Кристина её закрыла. Сегодня точно кто-то копошился у неё в мозгах, выискивал нужный себе (но не ей, Господи, не ей) антиквариат и выставлял на аукцион. Лот номер шесть, дамы и господа, бесценный «Хранитель детских кошмаров». Но… вынужден вас разочаровать, дорогие мои, ставок не будет. Лот уходит к девочке, сидящей позади вас. Все оборачиваются. Конечно же, это Кристина, маленькая Кристина Стартон. Тишину нарушает удар молотка: «Продано».
Она убегает. Бежит без оглядки, почти наугад, а чёрная, как вороново крыло, пелена нависает уже в дюйме от неё. Скоро её проглотит тьма… тьма, которая бывает только в этих лесах. Тело безжалостно хлещут ветки, где-то царапают, но она не позволяет себе обращать на них внимание. Только вперёд… вперёд и как можно быстрее, главное – не упасть, мысленно говорит она себе. Совсем рядом ухает филин и Кристина непроизвольно вскрикивает, из глаз катятся первые слёзы. Голая нога задевает что-то жгучее и тут же начинает чесаться. Ядовитый плющ. Но девочка обратит на это внимание позже, а пока было бы непозволительной роскошью, считает она, остановиться и как следует почесать эту долбаную ногу. Она должна выбраться отсюда, должна, потому что кто-то плохой гонится за ней, но она еще слишком мала, чтобы знать, кто это. Временами девочка, кажется, слышит его зловонное дыхание. Силы на исходе, а спасать её никто не собирается. Маленькая девочка, оказавшаяся ночью наедине со страхом. Что-то клацнуло. Кристина оглядывается… успевает сообразить, что зацепилась за что-то и ужо летит добрых несколько футов, прежде чем упасть. Зарёванная, она просто лежит, принимается усердно чесать свою ногу и… просыпается. 
Теперь лес представлялся Кристине паутиной шорохов и звуков. Но пока лучше вообще помолчать и все свои представления засунуть далеко, «аж туда». Надо сосредоточиться.
Пустота... Никакой такой блестящей идеи не приходило, никакое яблоко на голову падать не собиралось.
Медленно, прислушиваясь к каждому своему шагу и к той мёртвой тишине, когда боишься быть выданной стуком собственного сердца (тук-тук, тук-тук, помнишь?), девушка ступила на тропу. Раздайся сейчас малейший шорох - и он покажется самым громким звуком на свете. Но всё замерло. Приготовилось? Тьфу, что за мысли!
- Здравствуй! - прозвучал за спиной приятный, но холодный мужской голос.
Ноги стали ватными, а тело - таким тяжёлым, налилось свинцом. О, Господи, а сердце… уползло в пятки. Того и гляди - растопчешь его собственными ботинками. Кристина застыла, намертво прикованная к земле. Перед глазами всё смешалось в единое чёрное месиво. Момент, когда сознание просто отключается, и ты не можешь пошевелить даже пальцем.
Стоять так? Собравшись с силами и, на всякий случай, приготовившись к нападению, она осторожно повернулась.
Абсолютно не такую картину девушка ожидала увидеть. Никто не собирался на нее нападать. Скорее это она как раз и нападёт, точнее, западёт на того, кто так «приятно», но «холодно» поздоровался. Перед ней стоял парень лет двадцати, немного смуглый, с привлекательными чертами лица. Он как будто появился из ниоткуда, из пустоты. Одет был по-обычному: в джинсы и футболку. Кристина не могла понять, что так сильно привлекло её в нём. Он просто стоял и смотрел на девушку. Но глаза. Эти необычные глаза. Они излучали какое-то особое тепло и в то же время были холодны как лёд в своём мертвенно-бледном сиянии.
- Я не хотел тебя напугать. Я - Стив, игрок местной футбольной команды.
- Кристина.
- Ты наверно новенькая в нашем городке? Я раньше не встречал тебя.
- Я... приехала сюда... недавно. – Обрывки фразы – и те дались с трудом.
- Я всё же здорово тебя напугал. Ты извини меня. Я действительно не хотел. - Он телом почувствовал её напряжение.
- Ладно, пустяки. - И где ты так врать научилась? «Врать – нехорошо. Ты же теперь большая». Так, кажется, учила её мама. Да какие сейчас, к чёрту, советы, когда даже не можешь понять, что с тобой происходит. Этот парень, его глаза и голос просто сводили её с ума. «Как девчонка. Соберись!», мысленно приказала она себе. - Ты ведь оказался не каким-нибудь маньяком, а обычным парнем. Как ты там сказал... игроком местной футбольной команды.
- И ты вот так поверишь словам незнакомца?
В самом деле. Первому встречному? Но внутренний голос подсказывал, что этот самый незнакомец просто не способен причинить зла. Ты уверена, что слышишь его? Он так и сказал?
- Может быть. Я... не знаю. - Молчание. - Эти могилы... они пугают, особенно сейчас.
 - Да, - странный кивок головы. Может, не согласен?
- А что ты делаешь здесь в такое время?
- Шёл вон той дорогой, - парень повернулся и указал туда, откуда пришла Кристина. - Просто решил сократить путь.
- Странно.
- Что странно? Да, она заброшена, но эт...
- Я тоже. Я тебя не видела.
- Наверно, просто не заметила.
- Наверно. - Опять ложь, но она того стоила.
- Я поругался с парнями сегодня. Проколол мяч, - как бы невзначай заметил парень. - Случайно. Вот они и налетели на меня. Настроение испортилось. Я решил пойти этой безлюдной дорогой, не желая ни с кем разговаривать. Встретил тебя. - Ложь. Теперь с его стороны. Но он остаётся совершенно спокойным, ни одним лишним движением не выдаёт себя. Сделать это теперь – раз плюнуть. Девушка ничего не замечает.
Вспомнив про бесполезно лежавший в сумке мяч (В самом деле: он мне нужен или нет?), Кристина предложила:
- Похоже, у меня есть то, что может тебе пригодиться. - Она расстегнула «молнию» и достала новый футбольный мяч (синенький). Как маленькая добрая фея, спешащая исполнить твой любой каприз. «Вам кофе в постель? Что? Опаздываете? Да-да, тапочки прямо у вас под ногами. И галстук поглажен. Покормить собаку? Как скажете». Интересно, а феям полагается по желанию? У меня тут как раз одно появилось. - Возьми. Только не отказывайся. Он мне всё равно не нужен. Я ведь не футболистка. Так, можно сказать, насильно впихнули сегодня.
Этого парень и ждал.
- Нет, я не могу его взять. Мне ужасно неловко. - Начинает отказываться. Голос выдаёт еле заметные нотки удовольствия.
- Бери. Я настаиваю. - Очень хотелось сделать ему что-то приятное. - С товарищами помиришься.
Секунду помедлив, Стив взял из её рук мяч.
- Спасибо тебе, ты действительно выручила меня. - Искренне. Ну, вот оно и свершилось. Теперь можно спокойно уйти.
- Не стоит. Может, составишь мне компанию? Ты ведь тоже в город?
- Я бы с удовольствием, да нужно забежать ещё в одно местечко, тут неподалёку. Почти восемь. Я должен к восьми.
Кристина посмотрела на часы. Кажется, без семи минут. Плохо видно. Куда он так заторопился? Кроме леса и кладбища поблизости никаких таких местечек не было. Но это сейчас волновало её меньше всего. Хотелось только одного – не расставаться с этим загадочным молодым человеком. Не верилось, что судьба расщедрится и подарит ещё один шанс на встречу с ним. Кто он? Почему её так тянет к нему? Ни сознание, ни внутренний голос ответов не дали. Извините, мы уже закрылись.
 Но что-то было. Определённо, ЧТО-ТО БЫЛО. Завораживающе действовала красота, исходившая от каждого его движения, от каждого, казалось, волоска на его теле. Эта улыбка и этот холодный блеск карих, а может серых глаз - как одурманивающее вино, которое хочется выпить до дна, до последней капли, медленно ползущей по стенке бокала. Вдруг подумалось, что это и есть та самая любовь, за которую готов отдать всё. И пусть происходящее кому-то покажется нелепостью, типа «Ну кто же влюбляется за пару минут?», переубеждать себя было бесполезно. В этом Кристина уже не сомневалась.
Обычно она никогда не делала первых шагов по отношению к противоположному полу. Может потому, что не встречались ещё такие. Местные хулиганы или закадычные ботаники – да, но НЕ ТАКИЕ.
«Всё никак не можешь начать? Противный голос. Я же говорил, что это не твоё. Хотелось всех удивить? Ну, уж как-нибудь в другом. А сценарий - дело тонкое. И не твоё». Моё. Пусть тебе назло я напишу его. Слышишь? Напишу! Или ты думаешь, что своим капаньем на мозги сможешь затянуть петлю на моей шее? Размечтался. Даже в самом паршивом сне я не позволю твоим грязным лапам прикоснуться к себе. Понял?
Давай же, Кристина, ну. Или больше никогда не увидишь этого незнакомца с необычными глазами и холодным голосом. Разве не заметила взаимную симпатию? Только честно.
- Послушай, - начала она робко, - если ты местный, может, встретимся ещё как-нибудь?
Вот. Всё оказалось донельзя просто (робко, признайся). Никто не дал за это пинок под зад, никто не скорчил гримасу типа «Отвали, а!». А сердце-то колотилось, это предательски выдающее тебя сердце. И хочешь ты или нет, но именно его нужно было успокоить прежде, чем успокоиться самой. Этот эпицентр, находившийся где-то внутри, глубоко, то и дело заводивший все остальные пружины. Если получится утихомирить противно-громкое «тук-тук, тук-тук», всё, чёрт возьми, будет как надо. А легко ли, Кристина? Ну, отвечай. Она не знала. Понимала только, что нужно немедленно убрать дрожь из голоса, может, нервное покусывание нижней губы и, да, этот стук, нет, грохот, как раскаты грома в тихую ночь, это назойливое «тук-тук».
Она уже встречалась с ним однажды, тогда, когда оно и показало впервые, на что может быть способно. Подходящее ли время, чтобы вспоминать об этом? Не нужно лишних вопросов, дорогая. Всё и так на поверхности. Плавает, как маленькая дохлая рыбка в аквариуме, которую ты уже вытащила за хвост. Не собираешься же сразу выбрасывать её в мусорное ведро? Нет. Ты хочешь рассмотреть это бездыханно зелёное тельце на своей ладони.
 Первый выход на сцену, первая её роль. Она почти дрожит. Чувствует собственный страх и боится ещё больше. Боится этого слепящего глаза света прожектора, того, что забудет слова, что зрители (а их немало собралось, надо заметить) начнут переговариваться: «Кто эту курицу вообще на сцену пустил?», боится, наконец, собственного страха. Когда ты полностью в его власти, он, кажется, может тебя задушить, так, сжать своими мерзкими клешнями и – хрясь – ты проиграла. Но первое, что слышит Кристина, выходя на сцену, к чему так приковано её внимание, - «тук-тук, тук-тук». Так громко. Секунда, другая, третья… пятая (ты ещё долго собралась стоять?). Только этот стук, отрезающий тебя от мира. Казалось, его услышат другие, потому что всё притихло и добрая сотня пар глаз смотрит только на неё. А она слушает гром, разразившийся внутри. Какое-то мгновение, но оно – вечность. Потом всё же пришлось переключиться с этого настырного трезвона на то место, где ей следовало сейчас быть, иначе, будь она трижды проклята, чтобы позволить себе так по-дурацки запортачить первую роль.
Голос Стива прозвучал как с другой планеты, разбивший пелену воспоминаний. 
- Ну-у-у, да, - сказал он неуверенно, выдержав небольшую паузу. Стив до последнего момента думал, что она не решится об этом заговорить. Даже был бы этому рад. Что мог он ей предлож...
- Нет, если ты не хоч...
- Что ты! Я совсем не это имел ввиду, - заметив, что девушка растерялась, но решил исправить ситуацию.  Не ври, Стив, как раз это.
- Значит, да?
- Да.
- Как я тебя найду? Я же не знаю ничего, кроме твоего имени. Хотя... ты ведь играешь в местн...
- Я сам тебя найду. Только, - он запнулся, по лбу скатилась капелька пота (Может, показалось?), - если ты так сильно этого хочешь.
- Что значит «сильно хочешь»? - Кристина просто очумела от услышанного. - Я, кстати, первая дружбу предлагаю, а...
- Пожалуйста, один вопрос.
Молчание. Он сводил с ума. «Да я бы вечно с тобой была, только позволь». Стив прочитал эту мысль. «Ты сама так решила».
- Да.

****

Как обычно перед сном – порция вечерних новостей, это уже стало своеобразной традицией. Ты просто забираешься под одеяло, и рука по привычке тянется к пульту.
Включив телевизор, Кристина устроилась поудобнее. Правда, через пару минут она вряд ли уже что-то слышала, потому что голова была забита совершенно другим. Какие, к чёрту новости? Тут проблемы посерьёзней.
И почему так трудно выбросить его из головы? Обычный парень. Хотя, постойте, тут нужно поправиться. Что-то было в нём. Нужно быть полной идиоткой, чтобы этого не заметить, точнее, не почувствовать. И только не говорите, что я сошла с ума. Разве что чуть-чуть. Это как твой первый поход к дантисту. Попробуй-ка, забудь его.
В первые же секунды встречи Кристина поняла: это та самая любовь, с первого взгляда. Хотя только параноик и не назовёт последнюю весьма странной. Ещё бы. Глубокий вечер, кладбище, перекрёсток,
(заткнись)
непонятно откуда взявшийся вдруг незнакомец - это скорее вызовет чувство страха. И уж никак не любви. По крайней мере у нормального человека. Но бывают ведь исключения, правда?
Отчего-то захотелось поблагодарить тот школьный автобус (к слову, уже не треклятый), на который Кристина опоздала. И даже того мальчишку (обойдёмся без определений), посоветовавшего ей сократить путь.
Рассказать бы всё это маме. Просто лечь, положить голову ей на колени и говорить, говорить. Вот только до меня ли её сейчас? Она, можно не сомневаться, со своим любовником. Воркуют, наверно, как голубки, как ненормальные, совсем потерявшие смысл жизни голубки. Хотя... нет, слово "голубки" - не для них, точнее, не для Эмбри. Голубь - символ мира и почётно несёт своё звание. Поэтому вряд ли найдётся среди них хоть один такой же засранец как этот. Троглодит настоящий. Ой, ладно, мама пусть сама и решает. Только... она, похоже, ослепла с того времени, как встретила Эмбри, и не видит ничего, не говоря уже о том, чтобы что-то решить. И кто мог предположить, что этот мерзавец так отравит мою жизнь?
...Господи, ещё бы один разочек встретиться со Стивом. Почему я не дала ему свой номер телефона? Вот дура! Это же самое банальное. А как обычно знакомятся? Обмениваются телефонами. Ладно, и что теперь? Упрекать себя? Вот уж не дождётесь! На полпути не сходят с дороги: тут ты либо придурок, либо не осознал ещё истинный смысл своей цели. Нет, определённо, нужно идти вперёд...
С этими мыслями, так и не выключив телевизор, Кристина заснула.
А зря.

«...до сих пор не найдено тело Стивена Стэнли, игрока местной футбольной команды, - сообщалось в ночном выпуске новостей, - который позавчера погиб в автокатастрофе. - Этот ящик нёс порой всякую чушь, но сейчас, похоже, совсем не собирался шутить. Видите ли, мол, надо и о серьёзном поговорить. - Очевидцы сообщают о той ужасной аварии, произошедшей в восемь вечера на 12-ом шоссе, в тридцати милях от Н. Как показал анализ крови (а в машине её было полно), парень был пьян, он выехал на встречную полосу, где и столкнулся с грузовиком. Водитель грузовика был срочно госпитализирован. Врачи говорят, что ему чудом удалось выжить. Они продолжают бороться за его жизнь. Мистер Коулинг утверждает, что, пока находился в сознании, отчётливо успел разглядеть кровавое месиво водителя. Но к моменту приезда полиции, как известно, машина оказалась совершенно пустой. И лишь большое количество крови - пожалуй, единственное, что может подтвердить его слова. Кто виноват? Следствие продолжается. Подробности в наших следующих выпусках...»

****

Три дня спустя...
Очередной выпуск утренней "News"  упал на лужайку перед домом Брэдфордов.
Первая полоса газеты: "Школьница Кристина Стартон погибает в результате несчастного случая".



11 января 2009 - 19 января 2009