Странная война. 33 несчастья

       По служебной надобности занесло как-то нас в город Грозный. Время было тревожное, конец зимы двухтысячного года, в самом разгаре вторая чеченская компания. Кое как нашли нужное нам обшарпанное войной здание, часовой объяснил как пройти в дежурную часть. Однако, начальник тыла, который был необходим нам для оформления документов по списанию утраченного имущества, отсутствовал.
       В штабной дежурке тесно. Пытаясь перекричать друг друга, на столе перед дежурным офицером надрываются несколько радиостанций, вещающих на разных частотах. Душно от пышущей жаром печи и накурено, не продохнуть. Помещение не проветривается, и взмокший дежурный с помощником натурально "зашиваются". Офицеру явно не до наших проблем, и чтобы "гости" не путались под ногами он спровадил нас на крышу здания:
      - Ребята, посидите пока там. Место безопасное, с земли боевиками не просматривается, если миномётный обстрел начнётся спуститесь вниз. А как появится полковник, мой помощник вас позовёт. Отдыхайте.
       Мы спешили, время к вечеру, в темноте возвращаться в Гудермес было небезопасно. Но не оформив документов ехать назад не хотелось, решили ждать. Сидим на ободранном и прожженном диване, покуриваем. Вокруг разномастная трофейная мебель. Сверху натянут брезентовый полог, а пустая двухсот-литровая бочка заменяет печь-буржуйку. У неё тепло и уютно, потрескивающие жарким пламенем дрова навевают дрёму. Закипая пыхтит прокопченный чайник. По периметру плоской крыши мешки с песком, бойницы. Оборудованы пулемётные гнёзда. Внизу, словно декорации к фильму "Армагедон", развалины.
       Познакомились с ребятами несущими здесь службу. Неспешная беседа. Горячая кружка чая согревает ладони. Кто-то рассказал анекдот, кто-то юморную историю из жизни. Посмеялись.
       В разных районах города периодически возникали перестрелки. Вдалеке ухала тяжелая артиллерия, и в это время подсел к нам офицер лет тридцати. Поздоровались, представились. Он поинтересовался:
      - Откуда сами?
      - Из Москвы.
      - О-о! Почти земляки, а у нас тут половина Владимирских.
      - Да, совсем рядом.
      - А как в командировку добирались?
      - Как обычно, - ответил я пожав плечами, - литерный состав с Казанского и до Гудера. От Моздока бронепоезд сопровождал.
      - Во даже как, с сопровождением. Круто! А вот как мы добирались уссаться можно. Вот щас чайковского набодяжу и расскажу.

       Прихлёбывая из кружки, начал он неспешно излагать свою историю...
               
       Рассказчик был колоритной фигурой. Бородатый, как и большинство из нас. Характерный владимирский говор, незаурядный юмор, ненормативная лексика и каламбур перемешались в рассказе, простая форма изложения которого никого не оставили равнодушным.

       Хотелось бы передать эти похождения стараясь соблюсти этимологию и стиль рассказа так, как он звучал изначально в оригинале. Так что не обессудьте мои дорогие читатели. Ведь даже мат, вплетенный в устный слог незамысловатым автором, придает рассказу своеобразный шарм. А по большому счету это простая разговорная речь, к которой мы все привыкли в повседневной жизни. Что из этого вышло, представляю на суд читателей.

                *    *    *

        Пришла нам в отдел разнарядка. Так мол и так. Отправить в командировку  четыре человека. Всё как обычно. Ну, а у нас ведь в России всё делается через жопу. А что? Как есть, так и говорю, натурально через жопу.
        Приехал я с друзьями в Собинку, к нам в ОВД. Крысолов у нас там один есть, Женя. Замполит грёбанный. Приедем домой башку ему оторвём, падлюке. Представляешь? Говорит:
        – Завтра поедете на войну.
        Я отвечаю:
        - Ради бога, надо так поедем. А как ехать-то?
        - Приходите на вокзал, садитесь в электричку и пилите до Москвы. И на метро дальше на Курский. 
        Вот бл..ь, это с оружием-то и барахлом нашим...  Ах да! Забыл сказать... Нам ведь это... Как его? Нам автоматы он не давал ни хера.
        - Зачем, -  говорит - вам автоматы? Поедете с табельным оружием. ПээМ стало быть возьмёте.
        Я ему говорю:
        - У тебя крыша едет, ты чё, дурачок чё-ли?  Как будто, бл..., мы на рыбалку на Клязьму собрались, с пистолетиком одним.
        Представляешь? Я говорю:
        - Дайте нам хоть по автомату и патронов поболе. 
         Ага. А тот ни хрена.
        - Зачем – говорит - он вам там?
        - Ёпть! А куда мы там попадём-то, ты знаешь хоть? С этим пистолетиком, только застрелиться, если боевики окружат.
        - Вас в Моздоке там оформят и автоматы дадут...
        Ну-у барааан! Какой же дурак приблудным ментам автоматы даст? Все со своим оружием туда едут. 
        Да! Я потом расскажу, как нас оформили. А пока, пришлось к папашке, начальнику нашему идти. Жалуюсь ему:
        - Представляешь? Замполит, сука, нас на электричке в Москву отправляем. Нас четыре дурака, бронежилеты там всякие, барахло. Бл.., с такими баулами карячиться, и автоматы не даёт, урод. Посодействуй, пожалуйста.
        А нам ведь список дали, что с собой брать. Ага. Ну, там пятнадцать трусов, десять пар носков, и еще кучу всякой хрени. Матушка мне всё это наложила. Огромная сумка получилась. Ага. Мечта оккупанта, блин. Ну, командир наш, добрая душа, звонит начальнику ОВД Александру Иванычу, спрашивает:
        - Можно я на машине Виноградова с командой отправлю? - в эту. Как её? В Москву, стало быть.
        - Ну, ладно, - разрешил начальник.
        Короче, даёт нам папа машину, загрузились мля, поехали.
        Да! Я еще уточнил, как там дальше-то из Москвы нам ехать. Объяснили, мол с Курского, во Владикавказ паровоз идёт. Аккурат до Моздока довезет, значит. Ага. Ну, поехали. Хорошо. По дороге маненько «чайку» усугубили, как положено на радостях-то, что из дому вырвались. Приезжаем значит-ца на Курский, заходит там в эту. Как её, блин? А-а! В эту, где билеты продают, в кассы значит. Да. Там написано – 16.57, Москва-Владикавказ, мля. Ну, мы люди сполнительные. Я тетке в окошко говорю, значит:
        - Четыре билетика нам, взрослых, будьте любезны.
        Ксиву показал, там командировочный, всё как положено, мля. Ради Бога. Билетики на руки и вперёд. Подходим к паровозу. Братка говорит, Серёжа значит спрашиват:
        - Скоко в дорогу будем брать, четыре или восемь?
        Думаю: «Восемь-то мля, труба. Потому, что по дороге-то маненько «чайку» уже пОпили значит». 
        Да ты что?! Упали бы там все. С восьми-то, да на радостях, что из дому вырвались. Ага. Взяли четыре значит. Всё, идём к паровозу. А сумки-то,  ё-п-р-с-т, бл..! Короче, вот так, за четыре переноски, значит, перенЕсть удалось всё.  Ага. К поезду подходим, проститутка эта стоит. Ну, проводница зараза, которая в вагоне-то командует. Вот. И говорит нам:
        - У вас бумаги на оружие-то есть?
        А у нас-же, всё написано-же в этом...  Как его? В командировочном. Ага. Там всё, револьвер, курмультук, всё написано значит...  Показал ей. Заходим значит в вагон. Ё-моё! А там одни не русские.
        Я думаю: «Ё... твою мать, куда попали-то?»
        А они все не по своему говорят-то ну, в смысле не по нашему.
        Думаю: «Вот так да-а, щас в плен возьмут и сдадут. Хрена, за четыре барана-то».
        Ну ладно, садимся как обычно, по «чайку» значит, сели - дунули. Ну-у, по «чайку», ты понимаешь...  Мои боевики, достали, тесаки, закусь там и всё прочее. Ну, всё нормально, пО-о-опили значит, погуляли. Всё. Отрубились. 
        Четыре часа утра. Ты представляешь? За ногу дёргают, ёпт. Четы-ыре утра! Ну, мы маненько выпивши, эти побольше выдули, а я нормально. Да! Братка-то у нас с верхней кравати упал ёпть! Ха-ха-ха-а!!! Качало сильно. Но, суть-то не в этом. Ага, короче говоря, за ногу меня дёргают, в четыре утра. Я спросонья подумал еще, что этот черт, военный перепил и дёргает меня. Через купе от нас какой-то вояка ехал, в зелёном.
        «Ну-у», - думаю, - «крыша поехала, перепил маненько, перепутал двери-то, за ногу меня дёргает».
        Слышу, говорит он:
        - Всё, подъём, вылазаем!
        Я ему говорю:
        - Ты ё...лся что-ли?! Ёпть, в четыре часа ночи, мля! Ты балда, перепил, так – говорю – иди, спать на хрен, дурачок сраный...
        Ушел. Ну, я на другой бок и спать. Опять блин, за ногу дёргает. Говорит:
        - Всё, сдаём оружие!
        Думаю:  «Ну, пипец! Ку-ку. Вообще с головой не дружит товарищь-то, мля». Ну и говорю ему:
        - Иди ты отсюда на х...й! Чё ты пристал-то ко мне, зараза?!  Проспись иди, ё... твою мать!
        У нас в каморке, ну, в купе значит, темно. А там свет смотрю, в коридоре-то ходят эти, с вилами на шапке, мужики-то. Шапки черные, эти... Как его? Ну, каракулевые, в общем.
        Думаю: «Не наши, ни хера. Мля-я-я! Куда попали-то? Окружают блин!» 
         Таможенник это оказался. А там, другие-то тоже в форме, но в другой. Погранцы, значит и менты ихнии,  тоже с вилами на кокардах. Сажусь я и спрашиваю:
        - Мальчишки, чего случилось, где мы находимся-то?
        А они говорят:
        - Вот, Украина, - как она там она у них? Ага, - Самостийна! - или хер его знает. Да, точно, - Незалежна!
        Я и говорю им :
        - Да отстаньте вы! Крыша едет что-ли? Какая на хрен Украина? Мы едем-то, на Юга-а. Хоть я и выпимши, но башка-то соображает маненько.
        Те в ответ:
        - Всё, москали, вылазим!
        Я значит слажу c полки, они спрашивают:
        - Кто старший?
        - Я старший, ёпть. Вот – говорю - и «ксива»  у меня и командировочный. 
        - У вас автоматы-то есть?
        - Что-ж мы на войну-то с рогатками что-ли поедем? Как же? Е-есть, конечно. Ага.
        Погранец обрадовался чему-то и мне:
        - Пойдём оружие писать.
        Ну, в командировочном у нас-же написано, что курмультук такой-то, зарядов там столько-то. Ага, пошли к проводнице. Вот к этой - проститутке. Она нас сдала, сука! В окно выглянул, темень там, ни видать ни хрена. Паровоз-то стал за пол километра до станции.      
        Погранец опять говорит:
        - Пошли с нами, мы токмо оружие перепишем, номера сверим.
        «Ну», - думаю - «Хер с ним, жалко, что-ли, бумага всё стерпит».
        А тут слышу, у нас-то в каморке, в купе, затворами щелкают. Бляха муха! Думаю: «Ёпть! Война щас начнётся. Еще одну республику, не победили, а тут с другой воюй». Да? Это-ж всё, опять международный конфликт, мля, ага. Тепереча это. Как его? Слышу затворы щелкают, война начнётся. А эти погранцы кричат:
        - Не стреляйте ёпть, щас спецназ вызовем!
        Думаю: «Ёптть, патронов-то у нас мало. Не победим мы их всех-то, если еще и спецназ вызовут».
        Представляешь? Ага. И туда бегу я значит. Прибегаю, а там это, с пистолетом сидит, боевик-то наш, значит.
        Я ему:
        - Ты чё мля, делаешь-то, крыша едет что-ли?
        А хорошо, что автоматы под кроватью-то были. А представь, если-б автомат выхватил-бы? Всё блин, бойня, ёпть.
        И этот, мой значит, орёт:
        - Пошли на хрен отсюда, козлы драные! Не отдам оружие! Оно табельное, я за него расписывался!
        «Да-а», - думаю - «попали мы». И мой-то ведь прав. Заберут стволы и не отпишешься потом.
        Ну и говорю им, хохлам-то этим:
        - Мальчишки, так, давайте по хорошему разберёмся. Чё тута, славяне со славянами не разберёмся чё-ли?
        - Ну, давай, по хорошему, вылазьте.
        - А где станция-то?  Темень на улице, ни хрена не видно, ёпть!
        - Мы покажем, – говорят.
        Ну, делать нечего. Вылезаем, блин. Чужое место вокруг, и не знаешь - чё делать-то. Идём за этими, блин, пограничниками. А у моих, балда-то еще никак не работает, мля. Они еще так сказать в состоянии комы, ёпть, со вчерашнего. Ага.
        - Куда идём-то? – спрашивают мои - Какие это на хрен пограничники? Мы вообще-то на Кавказ едем. Никакой границы там нету. Может прикалываются? 
        Ну, я тоже сперва подумал, бывает шутят ребятки, переоденутся похохмить. А оказывается нет, не шутка.
        Говорят нам:
        - Пойдём тудой, в местную жэдэ ментовку, там писать будем.
        Ага. Помогли нам притащить всё. Баулы-то огромные. Едва допёрли.
        - Вытряхивайте, – говорят – из рюкзаков всё. Щас шмонать вас будем.
        - Чего там трусы смотреть-то? Ёпть!      
        - Ага, у вас автоматы, а вдруг вы и гранаты еще везёте.
        - Сново здорово! Какие на хрен гранаты?! Я их в жизни ни разу и не видел-то. И вообще, менты мы. Кто нам их дал бы?  Нам гранаты по штату не положены.
        Ага. Теперяча значит это, ну братку, Димку заводят  в каморку, а меня в другую. А там значит сидят эти, пограничник значит, таможенник и ментушка местный. У всех на фуражках ихний серп и молот, трезубец хренов.  И каждый строчит бумагу. У каждого свой протокол. Представляешь? Пишут блин, задержали мол этих, террористов как будто..  Мы, вроде как, вооруженные воевать на них пошли, ага. Пишут значит на своих бумажках, и говорят:
        - Почекайте трошки москали, зараз як напишемо, в Харькив повезём.
        - Вы чё это? Какой на хрен Харькив?! Ёпть!  Хоть позвонить-то дайте. Позвоним в ОВД, что мы в плен-то попали.
        Ага, а эти блин. Представляешь? Руки крутить начали. Ага. Вот, хорошо взяли мы много, и две бутылочки еще и остались, не допили. Братка там, в другой каморке, с этими хохлятами договорился. И уже водку квасит с ними. Мы местную-то раньше выпили, Московскую. А две бутылки Александровской осталось. Братка говорил на «минутке» мол, в Грозном, как приедем так выпьем. Ага. Братка, как будто знал, что мы в эту жопу приедем. Ну, он в эту тему вжик, с местными ментами-то, с хохляцкими, эти две бутылочки дунул. Стали брататься. Братка берёт пуговицу свою. Вжить, отрывает и говорит:
        - Я те дарю пуговицу. Во, с этого, кителя-то. И ты давай мне пуговицу.
        Ну, пьяненький же. Тот, хохлёнок в визг-писк, не отдам, орёт, пуговицу. А мой оторвать пытается. Я те дал и ты мне, типа, давай, с трезубцем. Тут заходит другой ментушка. Угомонил их, и своему офицерику говорит:
        - Слушай, пацаны такие клёвые. Давай отпустим. Хрена нам делить-то? Они и так на войну едут. А тут мы их еще мутузим.
        Ага. Вот так значит обернулось. Ну, хорошо, а паровоз-то наш тю-тю-ю. Умотал уже. Ну сели мы и еще добавили. Я совсем разомлел и говорю им:
        - Ребяты, может вам денежку дать-то? У нас есть малехо. Вы уж нас-то отпустите, нам еще ехать-то далёко.
        Ага. Ну, тут они еще притащили, водочки, сало нарезали. Наши беретки свои достали, натянули. Фоткаться они начали, с нам. Автоматы, пистолеты, да в обнимку. Ну, короче, мир-дружба-жвачка, лучшие друзья, помирились стало быть. Ну, а «палку» то они конечно срубили. Показали в отчетности, что не пропустили вооруженных, мля. Тут как раз паровоз шел, следующий. Они нас туда и подсадили, до Белгорода поехали мы, дальше.
       В Белгороде не были никогда. Куда - чего? Пошли в отдел, линейный. Надо же позвонить-то нашим, в контору. Они думают мы на войне уже, подвиги совершаем, а мы в плену сидели в хохляндии в этой, и от паровоза своего отстали, блин. Дежурный хороший человек оказался. Разрешил, позвонить нам.
       Докладываю я своим, в дежурку, так мол и так:
       - Старший группы - я. Нас тут в  плен взяли, ели вырвались блин... - объясняю ему всё.
       А дежурный орёт в ответ:
       - Какого хрена! Где вас носит?! Как вы там оказались?! Где вы находитесь?!
       - Щас-то в Белгороде, а были там в хохляндии.
       Опять орёт, придурок:
       - Какого хрена?! На Кавказ с другого вокзала надо было ехать-то! Не через Украину!
       - Куда послали, туда и поехал. Сказали с Курского, значит с Курского. Сказали бы с Казанского, поехали бы туда. Чего орать-то? Мы люди сполнительные, как сказали, так и делаем.
       А денег то истратили страсть! Ну, короче, дали нам бибику, машинку, и на автостанцию отправили. Ага. Ждать пришлось часов шесть, до автобуса на Воронеж.         
       Представляешь? Шесть часов ждать. А холодрыга мля. Замёрзли как цуцыки. Выпили ещё маненько. Ну, для сугреву-то, озябли совсем. Ходим там, народ пугаем. Шапочки черные, автоматы, баулы огромные. На грязной форме никаких опознавательных знаков. Кто такие, чего стоят? Никто не спросил даже. Менты местные ПэПээСники, увидели нас и сторонкой-сторонкой обходят. Вот сколько стояли, так они, четверо-то, нас вокруг и обходили. Хоть бы какая зараза спросила: «Чего это вы тут дураки с автоматами стоите?» Всем по фигу. Только бабулька одна подошла:
       - Соколики, вы куда?
       - На югА мать, отдыхать поедем, – братка ответил ей.
       Ага, ну вот, поехали на Воронеж стало быть. В Воронеж приехали, да не туда. Ёпрст! Спросили, говорят, какой-то там вокзал, еще блин через речку ехать. А баулов-то у нас, ёпть. Ага. Ну, пришлось брать «мотор». Опять блин деньги тратить. А тут подъезжаем там знак, ну, нельзя ехать-то. Водила говорит:
       - Нельзя дальше, знак запрещающий.
       - Да ладно, давай! Кто нас арестует-то в двенадцать ночи? Мы с автоматами. Кого хошь победим. Глянь, у нас баулы какие. Замудохались таскать их.
       Ну ладно - уболтали. На вокзале баба в окошечке говорит, типа, местов не-ету, короче говоря, на всех вас. Вот один билет всего. Я говорю:
- Да хер с ним. На одном стуле-то просидим. Ехать-то надо.
       Приехать, да позвонить быстрее в ОВД. Что мы на войне-то, уже. А то еще прогул поставят, ёпть. Ага. Ну ладно, взяли билет. Короче, это, заходим к линейщикам, в дежурку. Сидит там капитан один. Ста-арый, как говно мамонта. Глаза такие, по полтиннику, на нас вылупился, спрашивает:
       - Вы откуда и куда?
       Ага, обсказал я куда мы едем. На войну, мол, и как в плен попали. Ржал капитан долго. Выпили у него немного, переночевали. Потом, дал нам сержантов. Нас на паровоз посадили. Помогли вещи в вагон закинуть, поехали наконец-то. Всё. Слава Богу.

       Приехали значит в Прохладный. Баба эта, проститутка тоже. Спрашиваю у неё:
       - Куда выгружаться-то, на право или на лево?
       - На право, – говорит.
       А ты представляешь рюкзаков-то у нас сколько? Вот весь тамбур в рюкзаках-то в этих. Мы всё, как она сказала, на право, из вагона выкинули. Ага. Подходит ППСник к нам, спрашивает:
       - Вам ребятки куда?
       - Нам бы, – говорю – до Моздока доехать как-то.
       - Так вам надо было на ту сторону сгружаться.
       Вот ****ь! Баба-то крыса! Раньше сказать не могла нам? Ну братко-то, знаешь язык какой у него? Говорит этой:
       - Ах ты проститутка! Чего раньше молчала?!
       А она курва нас обратно не пускает, в тамбур-то. Так чего-ж нам, под паровозом с рюкзаками ползать? Кто ни-будь пойдёт в туалет-то, вшииить, и смоет на тебя всё. Или вагоном переедет тебя на хрен. Ну, короче, обратно перелазим. Послали эту дуру на хер, барахло перетаскали. Садимся в паровоз, который в Моздок повезёт нас. Ага. Вагоны как в кино про батьку Махно - окна выбиты. Стёкол нету, мля. И пока ехали, какой-то капитан очкарик, задрал нас, вообще труба. Вот пока ехали, до Моздока, так он раз восемьдесят прошел, туда-а-а - сюда-а-а. Всё искал какую-то Люсю, блин. Ты веришь, нет?  Представляешь? Стоим в тамбуре, а больше-то пройти негде, и только двери открывается-закрывается, открывается-закрывается. Бляха муха.  Вот только двери открываются, значит опять капитан идёт. Говорит:
        - Вы тут Люсю не видели? – Гру-у-устно так.
        Ну, первые-то двадцать раз, хрен с ним,  стерпели. А тут опять идёт, и мы хором:
        - Мы Люсю не вида-а-али!
        Опять в конец поезда уйдёт, опя-я-ять придёт. Короче, кое-как доехали. Вот он Моздок. Куда дальше ехать-то? Хер его знает. А менты вокруг все с оружием, да с гранатомётами ходят. Прифронтовой город, сразу чувствуется. Да бородатые все, как мы вот щас. Ага.
        Ну, спрашиваем:
        - Куда ехать нам в штаб-то этот. Как найти-то его?
        Начал один объяснять нам типа:
        - Туды-ы поедете, потом туды-ы-ы повернёте.
        Блин! Вот представь, первый раз мы в этом городе, найди попробуй, куда нас послали-то. Это и я тебе в нашей деревне обскажу куда ехать, а тут город чужой. Короче опять таксёра берём. Объяснили куда ехать. И вот он - штаб. А в штаб-то не пускают всех нас. Что ты, упаси Господи. Ну ладно, братва стоит на улице, сам пошел. Ну, я вроде как старший, значит и пошел я. Захожу, а там, в штабе мужик говорит:
        - Отдай автомат!      
        - Ты чё,  дурачек что ли? Как это я тебе его отдам? Ты его щас сныкаешь, и как я потом докажу, что у меня ствол был. Отстань, не отдам автомат...
        - Нельзя в штаб с оружием. Сдайте в оружейку, никуда твой «Калаш» не денется...
        Ну, что я с ним, драться что ли буду? Надо же сказаться, что приехали. Пришлось сдавать. Поднимаюсь наверх, сидит в кабинете вот такой, мордастый полковник. Полупьяный. Такое ощущение, что из под стола только вылез. Вылупился на меня:
        - Тебе чего?
        Ну, я говорю, так и так:
        - Товарищ полковник, вот приехал я, с командой.
        Показываю ему документы...
        - Ты когда должен был приехать?
        - Одиннадцатого.
        - А сегодня, какое число?!
        - Двенадцатое.
        Блин, три тыщи денег истратили пока доехали. Всем же дай. Никто за так не возит. Ага. Он такой угрюмый сидит и говорит мне:
        - А на х...й вы тут нужны?
        - Ну если не надо, так давай обратно поедем. Штампульку только поставь, что мы здесь были и все дела.
        - Э-э-э, не-е-ет...
        Послал он нас в другой кабинет. Захожу, а там еще пьянее, майор сидит. Глаза на выкате... Сразу орать начал:
        - Ты как перед офицером стоишь?!
       Рожа красная. Глаза осоловевшие. Вот такие шары, в пространство куда-то. Я ему говорю:
        - Слушай-ка, ты не ори, я тоже офицер. А давай-ка лучше оформляй нас, мы приехали. Или отправь куда ни-то.
        Тот сидел-сидел, и мне:
        - Да-а-а. Тут-то вы на х...й никому не нужны.
        - Вот, уже второй раз это я слышу. Очень приятно. А куда нужны?
        - Поезжайте в аэропорт. Ну, аэродром военный, поймаете там вертушку и полетайте в Ханкалу.
        Вот те на! Поймаете вертушку. Ни хрена себе, как мотор буд-то бы. Чё это они, как таксисты, ветролёты здесь летают?  Ну да ладно. Мы люди сполнительные. Чё делать-то? Кое как, на автобусе, добрались до аэродрома. А там, хрен какой-то,  прилетает,  из Москвы. Зам министра что-ли? Так там все обоссавшись бегают, его встречают. Все отутюженные. Омоновцы стоят, под два с полтиной метра ростом. Ага. И мы тут, с автоматами, с баулами, как цыгане, грязные - не бритые. Велели спрятаться за автобусы. Пришлось ждать, пока этот хрен с бугра улетит. Четыре часа торчали на взлётке. Холодрыга. Замёрзли как цуцыки. Ага, ну вот спровадили его, и давай мы бегать  от вертушки к вертушке. Ну прям как такси у вокзала ловим: «Дяденька довези – иди на хер». Дальше. «Дяденька ты не на Ханкалу? – не по пути». Один хороший мужик попался. Посадил нас.
        - Ладно, – говорит – полетим, если взлетим конечно, у нас перегруз большой. Попрыгаем сейчас как воробышки.
        Я думаю: «Ни фига себе, а если не взлетим?» Но спрашивать не стал, еще высадит. Но, мужик хороший оказался. Горьковский, почти земляк. И разговор у него на наш похожий. И вот сидим трясемся, переживаем. На паровозе чуть не убили, из плена сбежали, и еще тут не хватало - ё...нуться. Я никогда на ветролёте-то не летал. Страшно - жуть! Он трясется весь, грохот стоит, дует ото всюду. Вцепились, держимся  кто за что. Короче, попрыгали попрыгали, с натугом, но всё же взлетел. Ну, слава тебе Господи, полетели.
        Прилетаем в Ханкалу. Вылезаем с вертолёта в этом говнюшнике, мля, грязища несусветная. Вещи повыкидывали. Ручек на сумках уже нету. Вот так, в охапку, как беременные бабы сумки таскаем. А тут еще курмультук тащи. Ну сам знаешь, всё нужно, ничего не бросишь. И тут нам тоже мужик хороший попался. С Дзержинска что-ли?  Хороший пацан, в общем. Подходит и спрашивает:
        - Мальчишки вы откуда?
        Я ему:
        - Да вот, тары - бары, прислали нас сюда значит, из Владимира мы.
        Тот говорит:
        - Почти земляки. А чё вы прилетели-то?
        - Так вот, прислали и прилетели. Поймали вертушку и сюда. Велели показаться. Как в штаб-то пройти?
        - Да тут не так всё просто. Всё засекречено. Вот там пост, менты стоят, вас туда не пустят. У вас же пропуска нет? Ну вот. Там комендатура, тоже пост, не пустят. Вон там, у забора видишь, дрова лежат?
        Ага. Гляжу там гора дров. Солдатики пилюкают брёвна эти. Простой пилой двуручной. Гря-я-язные солдатики-то, как чушки. Замызганные такие, страшные.
        - Ну вижу, – отвечаю.
        - Вот значит, через дрова эти и полезайте, через забор.
        Вот думаю: «Делааа, конспирация хренова. Через проходную значит нельзя, а через забор, пожалуйста». И через дрова эти, с сумками. Ты представляешь? Полезли, чуть не ё...нулся там я. Смотрим, написано - «Штаб». Будьте любезны. Заходим значит в штаб, там же отмечаться. Ага, вот и заходим. Останавливаю одного, говорю:
        - Здрасти.
        - Иди на х...й.
        Ну, думаю ёпть: «Это слово как пароль у них». Ага.
        - Куда идти то? На х...й я дороги не знаю.
        - Идите в дежурку, там вас дальше пошлют или скажут, куда идти.
        В дежурку приходим. Представляешь? Такая же картина. Показываю все бумаги. Командировочный уже как папиросная бумага. Ну, так сколько раз разверну-заверну, всем-же показать нужно. Объясняю, откуда и куда нас направили и опять такая же картина. Спрашивают:
        - А на х...й вы тут нужны?
        Ну блин, думаю: «попал куда надо». Спрашиваю:
        - Так куда же нужны? Отправьте нас обратно.
        - А у нас уже вертолёты не летают в это время.
        - И чего нам, своим ходом что ли рулить с сумками-то? Не дотащим, ручек-то уже нету ни хрена...

        Вот такие дела. Ходили, значит ходили, жрать охота. Никому не нужны мы. Смотрим написано «Тыл». О-о-о! То что нужно! А мне же еще дома саблю дали. Сказали передать начальнику тыла. Презент типа.  Вот и попёрся я к нему в кабинет, с саблей этой. Да! На сабле-то и фамилия его была написана. Захожу. А откуда я знал, что туда надо без рожка заходить? Автомат разряжать надо, а мне никто не сказал. Захожу, а предбаннике люди сидят. Ну, раз сидят значит им так нужно. Я то парень крестьянский - простой, и сразу в кабинет, прямиком, с автоматом. А за мной хер вприпрыжку, майор заскакивает, хвать меня за автомат.
        - Нельзя суда входить с автоматом.
        - Что-ж я тебе его отдам? Не отдам я автомат, отвяжись.
        Ну, представь, опять автомат отнять хотят. С саблей значит можно, а автомат - отдай.
        Он мне на ухо шепчет:
        - Отстегните, пожалуйста, магазин.
        Час уже хожу по штабу - можно, а к генералу - отстегните магазин. Ладно, отстегнул. Подхожу значит к начальнику, вот мол, тебе сабля. Он вжик, привычным движением, под стол её. Не первая наверно сабелька уже. Я к нему влез, а он как раз тут с другим генералом разговаривал. Генералы на войне, это надо было видеть. Вальяжные, красномордые, пузатые. Одно слово, тыловики. Один у другого спрашивает, как будто тут вообще никого нету:
        - Какое у тебя ружьё?
        - Сайга.
        - У меня тоже Сайга. Пострелял на дачке по бутылочкам, кучно бьёт.
        Вот сидят и обсуждают. Дача там, клубника, и эта война им на хер не нужна. Посидит в Ханкале, в кабинетике. Орден мужества получил и домой. Теперича,  значит посылает он меня:
        - Иди вон к тому подполковнику...
        Фамилию называет и правда, хоть на х...й не послал. Единственный из всех. Ну, за саблю, вроде как не удобно посылать-то. Я значит к этому, подполковнику подхожу, говорю, слушай-ка, вот мы такие-то такие-то. Куда нам деваться? Ответ такой-же как всегда. По лицу вижу - угадал. Точно - «на х...й!»

                *      *      *

        Рассказ прерывается стрельбой на правом фланге. Все похватали оружие и пригнулись, тревожно посматривая в сторону пулемётного расчета. Мы находились в мёртвой зоне, то есть не видимы для прямого огневого контакта. Крыша здания с земли не просматривалась. Это немного успокаивало но, миномёты опасная штука. Бьют они навесом под 45 градусов вверх, и даже не видя противника, могут здорово ему навредить, пусть даже он находится и по другую сторону здания. Это все знали и при первых же звуках миномётного обстрела, рванули бы вниз.
        Обошлось. Обработав подозрительный участок в развалинах короткими очередями, пулемёт затих. Наблюдатели продолжали осматривать прилегающую территорию в оптику прицелов. А рассказчик, закурив очередную сигарету, продолжил описывать свои приключения...


                *    *    *


         Ну так вот, значит. Подполковник этот говорит:
         - На хер вы суда приехали-то?
         - Ты хоть запиши, что мы приехали. У тебя же должен быть журнал прибытия-убытия? А то вдруг позвонят с Владимира, а мы еще как бы и не приехали.
         А время-то - двенадцатое уже число, день рождения как раз у меня. А в Моздоке-то мы прикупили четыре литровые водочки. Ну, как же? Всё-ж день рождения у меня. Чтоб день пропал не зря. Ага. Спрашивает этот подпол у другого:
        - Куда их блин отправить-то?
        Тот ему отвечает:
        - Да пусть едут в Грозный.
        Думаю: - «Ради Бога, надо-ж определиться в конце концов». И говорю ему:
        - Ну, в Грозный так в Грозный. А как туда добираться?
        - А вот, щас выходите из штаба, и сразу налево. Поймаете машину и поедете в Грозный.
        Да ё-моё! Вертолёт - поймайте, машину - поймайте. Кто нас повезёт? Первый раз нас увидит человек, так вот сразу и повезёт!
        Ну ладно, хрен с ним, вышли, грязюка по яйца. Стоит часовой грустный и угрюмый, охраняет не пойми от кого - генералов.  Ходили-бродили, никто нас везти не желает, и попутки нету. Ну вот, а время то уже четыре часа. А после четырёх никто уже никуда не едет, чтобы в ночь не попасть. Спросили у дежурного:
        - Куда нам податься то? Не в грязи же ночевать.
        - А там вон, есть гостевая палатка. Идите туда.
        Ага, ну спасибо, потопали. А там, в этой палатке такой срач - упаси Господи. Полная жопа. Вот, я там должен ночевать, в  день рождения-то свой. 
        Думаю: «Надо выкушать все четыре бутылочки. Вот тогда день рождения пройдёт не зря».
        И тут нам повезло. Хорошо Чуваши приехали. ОМОНовцы, своих менять. Они и говорят нам:
        - Мы вот, сейчас в Грозный поедем, можем и вас с собой захватить.
        - Ой, - говорю – как хорошо-то. А где машина стоит?
        - А не далеко тут, около танка.
        Вот зараза. Откуда я знаю, где тут танк стоит? Ну, думаю: «Не далеко так не далеко». Предупредили они нас:
        - Только вы не отставайте, ждать не будем.
        И потопали они, а мы за ними. Время уже около пяти, ехать как бы нельзя. Но, если очень хочется, то - вперёд и с песней, чтоб помирать не страшно было. Ага. Они налегке, только с автоматами, а у нас рюкзаки и вся эта приблуда. Они быстро идут, а у нас - жопа в мыле, и отставать нельзя, утонем в этой грязи. На каждом ноге по пуду глины. Бля-а-а! Устали как бобики. Колея по яйца, а тут еще «БэТээР» сзади пипикает. Уступи ему дорогу, видишь ли. Куда уйдём с колеи-то? Короче уступать дорогу - не стали. Так он за нами и пыхтел и бибкал, «БэТээР» этот. Уж не знаю, как и дошли. Ноги-то по колено стёрлись.. У танка ЗИЛ стоит, броневик. Залезли и дальше как на такси. Как на Мерседесе, после пешком-то, с каким удовольствием ехать.  Едем значит, а ОМОНовцы говорят:
        - Время уже шесть часов. Если по нам стрелять будут, шибко не переживайте. Главное что-бы свои, с пьяну не подстрелили.
        Ну, думаю: «Еще не хватало от своих,  смертью храбрых погибнуть».
        Проезжаем площадь минутку, под Романовским мостом. Всё исторические места. Приезжаем сюда, на базу, заруливаем. Тут пацаны стоят, показывают куда идти. Приходим значит в дежурку. Картина та-же, что в Ханкале и Моздоке. Тары-бары ноги стары, я к дежурному:
        - Вот, мы приехали, нас сюда прислали.
        Тот говорит мне:
        - А на х...й вы тут нужны?
        - Слушай, а куда еще ехать-то? В Моздоке туда-же посылали. В Ханкале, в этом-же направлении. И тут на х...й посылают... Ну, отправьте нас хоть куда-то. Где тут еще место, откуда нас не куда послать уже будет?
        - А всё, дальше не куда. Здесь самая жопа. Так что с прибытием вас! Сушите вёсла, пишите завещание.
        И ржет сидит, паразит такой. Ну, спаси-и-ибо, обрадовал, блин. В общем, говорит он:
        - Вон там, на первом этаже, водилы живут из Москвы. Идите и ищите себе место для ночевки. Переночуете, а завтра увидим, что с вами делать.
        Приходим в кубрик, пацаны встретили хорошо. Земляки ваши. Тем более мы с водкой. Дунули за день рождение, да спать легли. Притомились шибко. На втором ярусе места свободные, мы туда и залезли. А они топят печь соляркой, дым коромыслом. Они-то внизу, а дым весь вверх идёт. А наверху натурально - душегубка. Полтора метра над землёй дыма нет, а выше - даже кровать не видно. ЛяжИшь блин, как в облаках,  ё... твою мать, ага. Минут десять полежал и пипец, не дышится совсем.
        Представляешь? Ну и как спали-то, вот беру куртку, на голову её намотал, щели все закрыл, а рукав вниз опустил как хобот у слоника, мля. Внизу маленько посвежей воздух.  Ага. Вот так и спали.
        Утром встали, приходит папаша, ну батянька местный - командир. Давай спрашивать кто, где и чем работал. Ну вот мы и рассказываем, Серёга говорит:- «Я старшина», Димка - пятое-десятое, то-то и то-то. 
        Папа говорит:
        - Нам такие не нужны.
        Думаю: «Опять двадцать пять, где же нужны мы тогда? За каким хером посылали нас тогда? Бумага ведь пришла в отдел, распоряжение, тары бары, вот туда то народ отправить».
        Тут я имел неосторожность сказать, что какое то время в штабе работал. А чё там работал-то у себя в лесу. Какой там компютер? У нас там машинка печатная стоит «Зингер», паровая еще, дров подкинул и печатай, ага. Раскочегарил и вперёд.
        Чего вы смеётесь? Правда-правда, машинка с капотом каким-то, открываешь капот а там буковки скачут. Ага.
        Ну, папашка мне:
        - Вот видишь компьютер?
        - Ну, вижу.
        Я вообще-то компы эти и раньше видел, издалека-то. А сам-то отродясь не нажимал ни на одну кнопку. Страсть Божья, мне как сказали, что он стоит двадцать пять тыщь, я и перепугался. Я в год столько не зарабатываю. Щас нажми каку ни таку кнопку и всё, пипец, пыхнет и сломается, ха-ха... Ага. Папашка и говорит:
        - Садись, будешь на нём работать.
        Думаю: «Ну ни хрена себе! Во попал, блин».
        Хорошо пацан, который на нём работал не уехал еще. Санька-то дня через три только уехал. Я ему:
        - Сань, ты покажи хоть как на нём работать-то. На машинке я представляю, как печатать, а как чего тут и не знаю совсем.
        Тот говорит мне:
        - Х...ня война, главное манёвры! На верхние кнопки не нажимай, вот мышка, поводишь ей туда-сюда, стрелочка бегает, куда надо туда и нажимай.
        Ох, и мудрёная это штука. Ну, в общем показал, я попробовал, вроде получается чуток. На другой день прихожу там забивать всяку информацию, ну печатать то я умею, он мне всё включит, я и нажимаю кнопки. Как стирать меня научили, там стрелочка назад и всё. Так вот, чик-чирик, печатаю значит. Напечатал, а он мне:
         - Теперь запомни.
         Дак я вроде как запомнил, чего печатал-то. Фигушки! Оказывается, там кнопочка такая есть, запоминает ящик, чего написал-то. Ага, показывает, мышкой ведёшь и на кнопку нажимаешь, память стало быть.
         Во, техника едрит её. Как запомнит всё это? Башку сломаешь, блин. День за днём, вот так и научился. А Санька уезжал и показывает, вот тут вся информация по нашему отряду. Показал, кнопку нажал, и уехал. Ох и мучился я, и спросить-то не у кого, сижу сутками, печатаю. Устану, глаза как у кошки, огромные и красные. А жил-то в 405-й, комнате, пойду спать, уже часа 3-4 ночи. А там проходной двор, только закимаришь, дёргают:
         - Дай закурить.
         Прикурил, ушел. Опять закрыл глаза. Минут 20 проходит.
         - Вовка, дай сигареточку.
         - Бля-а-а! Да когда-же вы накуритесь?! Как будто я самый крайний. Чё ли на всём этаже и курить ни у кого нету?!
         - Все спят...
         - Ага, а я бодрствующая смена значит. Да?
         Ага, ну ладно, сплю дальше. Двадцать минут проходит, «БЧСник» припёрся, кликуха у него еще была - «Бандерлог». Опять какую-то железяку приволок, на стол её грохнул и ко мне:
         - Вовка давай покурим.
         Я как глянул и обомлел. Он мину на стол положил. Во дурак-то, железки со всего Грозного стащил. То череп с дыркой притащит, а теперь мину эту. Не дай Бог бахнет и всё - прощай молодость. Он и домой сувениров этих, шесть сумок уволок, чудо в перьях.  Ага.
         Утром папа спросит:
         - Вова, сынок, чёт глаза у тебя красные. Ты хоть спишь немного?
         - Ага, - говорю, - сплю. Иногда часа четыре получается. Мож мне хоть выходной дашь? Я отосплюсь чуток.
         Он смеётся:
         - Ни хера-а-а. Терпи, дома отоспишься.
         Дома... Часто дом снится. А у нас со всей Собинки, один мужик только был здесь. Начальник уголовки. Он и рассказывал, какой бардак тут. А по телевизору-то как показывают? Тишь гладь, да Божья благодать. Ага, и вот представь себе. У нас тут Иван Дмитрич был, командир Таганрогского ОМОНа. Вот мужик! Так вот, тут баба приехала, журналистка, и к нему. Ей видишь ли хочется снять мирный город. Ё... твою мать. Он ей:
         - Как же мы тебе мирный город покажем? Куда не глянь, одни дырки.
         - Мне хочется что-бы по городу первый трамвай проехал. По мирному городу. Я всё это сниму - на камеру.
         - Где-ж мы тебе тут трамвай найдём? Да и электричества нету, хоть и найдём, так не поедет.
         - А это ваши трудности. Сделаете как надо, я сто баксов вам дам.
        Ну, ребята ОМОНовцы находят где-то трамвай, без колес, облезлый весь, прострелянный. Цепляют его за «БэТээР», ага. Сто баксов всё таки деньги. Да? Цепляют его тросом, а она им:
        - Надо что бы там люди шевелились, ну типа пассажиры едут.
        А стёкол-то нету, ну надо хотя бы видимость создать. Чёрт с ним без стёкол, зато первый трамвай и люди в нём ходють. Едет вроде и чёрт с ним. А колёса-то не снимает баба. Так поверху камерой водит и снимает. Вот они трамвай и дотянули до этого. Как его? А, ну до моста-то. Он ей кричит:
        - Давай еще сто баксов, мы его и обратно утянем.
        Та ему:
        - У меня больше денег нету.
        Они его - херак, с моста-то и скинули. Ну, раз не платит больше, ё-моё.
        Вот, и поехал я в командировку, чтоб посмотреть какой бардак здесь. Какой тут гадюшник. Ага, мирный город Грозный. Вчера видали, какой мирный город? Какой мир-то? Раньше у них расписание было, у боевиков, когда мы приехали, с 9 утра до 9 вечера - мир. У нас вот здесь, в округе. Да? С 9 вечера как по будильнику, тр-тр-тррр, стрельба-война. А тут еще ОМОН мудрит, как нова смена приезжает, так они поверх них стрельбу учинят. Чтоб попугать-то. А чё пугать-то? Люди едут и так им неуютно, а тут еще эти, шутники мля... А ну как в ответку пулять начнут? Своих же и постреляют, блин.
        А так, чего еще здесь? Фугасы рвутся, народ стреляет, «хорошее» место.
        У нас тут товарищ, в 10 вечера пошел дурачок за коньячком, бух и всё. Подорвался. Растяжечки кругом стоят и наши, и чужие, ага. Не хрен шляться по ночам. Ну, правда написали-то, что в бою погиб. А вообще - по рас...здяйству своему выходит.
        А как Ваську-то у нас в жопу ранили, а он еще этой жопой и на печку горячу сел. Ха-ха! Теперь срака вся обгорела, а домой приедет весь в шрамах.  Герой! А он щас ходит без штанов, юбку сделал, ага. Когда в жопу подстрелили, он еще ничё ходил-то. А как на раскалёну печку сел, то тут уже пришлось юбку изобретать, портки-то не наденешь. Ага. А медик-то у нас сам знаешь какой. Таблетку пополам разломит, вот те от головы, а эту половинку от жопы, смотри не перепутай. Вот он и лечил его. Жопа обгорела, трусы к жопе прилипли. Он отдирал лоскуты, а Васька орёт благим матом. Да-а-а, «шприц» у нас сильный, весь промидол пропил, и нечем обезболить Ваську.
      А вообще, у нас четыре «шприца», двоих из них я ни разу и не видел. А тут второй доктор, то-о-олстый такой, грязный, ко мне припёрся. Заходит, пьяный как онь, натурально - «в дупло», совсем ни какой. Веришь, нет? Ага, и пистолетик в руках.
      Говорит мне:
      - Пойдём постреляем.
      Я ему:
      - У тя балда што-ли съехала? У тя и магазина-то в нём нет. Как стрелять собрался?
      Он глянул и удивлённо так:
      - Ё-ооо! А хде-же я его про...бал, магазин-то?
      - Да хрен тебя знает. Ку-ку поехало, с пистолетом бегаешь. Ляж проспись, а завтра найдём тебе магазин. А не найдём, так трофейный вставишь. Мало тут железяк трофейных что ли?
      Вот такие у нас доктора. В состоянии комы постоянно. Как у нас старшина говорил? Приезжаешь в командировку, выпил за принятие должности, очнулся, ордена на грудь и домой поехал. Ага. Не, ну пацаны здесь хорошие. Вояки-то, слава тебе Господи. Щас-то мы совсем мало пьём. А вот Чеченцы так те - совсем не пьют. Чеченский ОМОН. У них, кстати, сухой закон, да-а-а. Они как приехали, вообще не пьют. Ну а мы люди вольные приехали, попили маненько. А теперь и не знаю, ходят слухи, что боевые платить не будут. Может и менять нас никто и не поедет теперь.
       Вот я поехал не за деньгами. Просто, что бы у меня было написано, что я тут был. Правильно? А то начинаешь с кем-то ругаться, а он тебе тыкает, мол крыса ты тыловая. Ага, а вот теперь любому начальнику, открываешь книжечку, будьте любезны. Вот теперь я съездил, палочка есть.
       Но уж в 50 лет-то я сюда хер поеду. Вон, как Сан Саныч наш. Седой совсем. То кондрашка хватит, то еще чего. Так что - на хер. А тем более боевых платить не будут.         
       Спрашиваешь - почему платить не будут? Хе! А ты знаешь? Там в Ханкале, есть дяденька такой, приехал капитаном, третий срок уже, два ордена мужества - не выходя за забор.  Ё... твою мать! Уже подполковник. На букву - Х, хорошая фамилия. Ребята где нибудь его дома встретят, так яйца оторвут ему по само ни-хо-чу, под самый корень. Мне так кажется дружище, что все денежки на стройку в этой Ханкале грёбаной идут. А списывают на нас, как будто нам всё заплатили. Ну и между собой делят денежку, финансисты долбанные. И наградной отдел не обижают, чтоб значит и на спину еще себе орденов навешать.
        Да, вот еще говорят, что и «чехам» башляют, что бы постреливали иногда, у Ханкалинского забора. Чтоб значит войну изобразить. Вот так встретишь потом такого вояку. Скажет: «Я тоже воевал». Спросишь: «А ты где был?» Скажет: «В Ханкале» блин, и орденками увешан весь. Ага, всё ясно какой он доблестный вояка. По башке бы ему надавать, мля...  А тут все мальчишки хорошие, честно слово. Угу. Веришь?
        А вообще, по моему дружище, колючей проволокой огородить тройной здесь всё, кран выключить газовый, свет - бздык, и всё! Но русских надо вывезти. А то ведь всех погубят. За месяц, за тот,  62-е бабы русских грохнули, и ни хера. Наших стрелять значит можно. А одного если грохнешь, ихнего, так всё - труба. Трагедия! Набегут правозащитники и вой поднимут - до небес.
        Хотя они тоже человеки, по большому счету. Приедет вот так к тебе в деревню или на дачу дяденька, ё...нет с гранатомёта, ё... твою мать, и развалился дом. Ты чё придёшь к нему с транспарантом «будьте любезны» чё-ли? Так ведь? В ответку бомбить станешь. Вот это плохо...
        Но больше не поеду. Веришь, нет? Чесно слово - не поеду. А ты чё думаешь все жители воюют тут? Ни фига. Вот, давеча, документы у жмуриков собрали, грохнули которых, и в плен которых взяли.  И чего там? 79-й да 81-й год рождения. 78-й еще, там ведь мужиков-то нету ни хера. По сводкам-то почитай, одна молодёжь воюет. Работать негде. Щас вон за 300 рублей фугасы ставят. А чего там, сумочку взял, поставил, 300 рублей. Кнопочку нажал и все дела. Правда щас им просто так не платят. Заставляют на камеру всё снимать. Чтоб значить подтверждение было. Так просто тебе хер кто заплатит, мля. Вот, кому-то это надо - война эта. И гибнут ребята наши. Хотя офицально тут благодать, а на самом деле, три месяца – будьте любезны, дюжина наших ментов. Так это только официально считай, двухсотые. А сколько в госпитале потом крякнут, царство им небесное, сразу то про них не пишут. Раненые и ладно, а потом сам дома как буд-то помер. Всё - будьте любезны. А пораненных сколько потом калеками остаются? И кому он потом такой нужен? Никому не нужен...
 
        Бог милует, слава тебе Господи, живыми уедем. Вот еще хорошо - командиры тут хорошие. Папашка-то здесь - золотой. Зря под пули не пошлёт. Не было бы папашки, вообще «труба» была-бы .
        А из Ханкалы, сюда ни одна тварь ведь не приедет. Так ведь? До хера ты генералов тут видал? То-то. По радио слышим: «На Северный прилетел министр и наградил всех значками «За службу на Кавказе». Ага, значок не утверждён официально, а министр им всех награждает. Дур-дом - полнейший.
        Как у нас папа говорит: «Сколько у нас министров были настоящими ментами? По пальцам сосчитаешь. Остальные-то хрен знает откуда, комсомольские да партийные деятели». Пришел фуражку натянули, звёздочки ёбс на погон и всё, будьте любезны - мент. Да? А работы ментовской совсем не знает. Элементарный протокол не напишет. Обидно всё это...

                *     *     *

         Зычный окрик прерывает рассказчика:
         - Алё гараж! Кто тут из Гудера, с документами?  Давайте вниз, полковник приехал. Быстрее, а то он сейчас опять умотает.

         Так, это за нами.
         «Отлично, ночевать здесь не придётся» - думаю я. Наскоро попрощались с гостеприимными бойцами, пожелали всем удачи, и поспешили с Серёгой вниз...



                Грозный, зима, 2000 год