История народного автомобиля. Часть 4

    Впервые на Истре, в том месте, где мне предстояло принять хоть какое-то решение, я побывал по инициативе своего сослуживца, который был убеждён, что писать пейзажи масляными красками с применением инженерных навыков чрезвычайно просто, и потому однажды он вытащил меня на пленер. Место для пленера было выбрано за деревней, в конце которой стояла церковь в обрамлении полукруга корабельных сосен, за которыми вниз к реке падала глубокая промоина между двумя наезженными колеями. У подошвы спуска начиналась широкая речная пойма, по которой тут и там были разбросаны острова сросшихся купами ив. Внутри одного из островов мы собрали свои этюдники. Было несколько сыровато ногам, но пейзажи, открывшиеся нам, полностью компенсировали все неудобства.
       Выезды на пленер повторились, но в один из них наше место оказалось занятым неким джентльменом, как мы его про себя назвали. Это и был Сергей Николаевич. Как-то само собой мы разговорились о живописи, в результате чего оказались в его доме, уютно расположенном за рощицей на взгорке и за живой изгородью шириной не менее метра. Изгородь была аккуратно пострижена и снаружи представляла собой сплошную стену, сквозь которую не могла пролезть и кошка – она вся была связана из твёрдых веточек с длинными шипами. В некоторых местах в изгороди были прорезаны отверстия для калиток и ворот.
       Хозяин отпустил нас только поздно вечером, обременив обязательствам бывать у него без церемоний и приглашений, чем я частенько и пользовался. И грех было не воспользоваться библиотекой в два света и шкафами под потолок, каминным залом, напичканным холодным и огнестрельным оружием, бассейном, соединённым с домом крытым переходом, да и в конце концов, столом, сервированным по всем правилам этикета, - всё вызывало живейший интерес и дразнило аппетит новизной и изобилием. Но наибольшее любопытство вызывал сам Сергей Николаевич. Судя по избытку оружия и знанию его он, скорее всего, оставил молодость и зрелые годы на поприще военного искусства, но в какой его отрасли – оставалось загадкой.
       В период моей трёхмесячной безработицы, а с потерей работы мне пришлось расстаться и с жильём и перебиваться по знакомым, Сергей Николаевич, каким-то образом узнав о моих проблемах и отыскав меня, предложил пожить у него столько, сколько потребуют обстоятельства. Впрочем, он никак не способствовал сокращению или продлению срока пребывания и даже советовал не влезать глубоко в товарно-денежные отношения, которые, по его мнению, скоро подвергнуться значительным изменениям.
       Прожил я у него без малого год, до конца лета, когда смерч спекуляции завертел меня, бросая то в Пальмироволжск, то в Москву, где в снятом офисе я оборудовал койко-место. Но я продолжал поддерживать телефонную и почтовую связь с «убежищем» и даже несколько раз посещал его. Сергей Николаевич с интересом выслушивал мои «отчёты» и однажды сказал:
       - Вы, сударь, - овечка в коммерции. Но придут и серые волки. – Особое ударение Сергей Николаевич сделал на прилагательном. – Вспомните тогда о старике, который будет готов помочь вам в меру своих сил и возможностей.
       И вот время серых волков наступило.
       Ветер перемен, бушующей по всей России, слегка шевелил верхушки деревьев в окружении истринского «убежища» да тихо посвистывал в снастях и вооружении вышки, поставленной в моё отсутствие, у подножия которой на изящной ножке - громадная тарелка, устремлённая фокусом в голубое, безоблачное небо. К новшествам следовало также отнести бетонный забор, вставший на подмогу живой изгороди и начинённый всевозможными электронными и механическими штучками.
       Распорядок, заведённый в доме, не мог измениться ни при каких обстоятельствах, а с моим появлением и тем более. В час приезда хозяин по будням занимался кабинетным делами, и поэтому мы увиделись только за ужином, который прошёл в полном молчании.
       Поднявшись из-за стола, Сергей Николаевич, жестом указав в сторону библиотеки, произнёс:
       - Что? Серые волки одолели? Прошу.
       Выслушав меня с некоторым холодком и задав несколько вопросов, не относящихся к сообщённым новостям, он сказал:
       - Выбросьте пока всё из головы. Даю вам тридцать шесть часов непрерывного отдыха и ничего более. Послезавтра в десять ноль-ноль жду в кабинете. А теперь – спать.
       Ночная поездка и сон при ярком солнышке резко сдвинули внутренние часы, и я долго не мог сообразить, проснувшись, какой сегодня день – вторник ещё или четверг, и несколько раз мотнул головой, взглянув на часы, указывающие на то, что был первый час пятницы. Поняв, что до установленного срока осталось чуть менее десяти часов, я начал соображать на что их потратить. Мне в голову не пришло ничего лучшего, как пойти в бассейн.
       Всё в доме Сергея Николаевича обслуживалось на манер, заведённый дивом из «Аленького цветка», тот есть в нужное время, в нужном порядке и без видимого присутствия исполнителя. В доме, кроме хозяина, постоянно жил, как я его называл, дядька без имени и всегда одетый в китель цвета молодого стручка гороха и такого же цвета галифе, заправленных в офицерские сапоги. В отдельном домике при воротах жила супружеская пара, заботами которой были как уборка придомовой территории, так и бытовое обеспечение. Одним из рабочих мест супружеской пары был подвал дома, для входа в который со стороны фасада был обустроен приямок на английский манер с оградой и лестницей.
       После водных процедур меня ожидал поздний ужин, а остаток ночи я провёл с оксфордским справочником стрелкового оружия времён королевы Виктории, за изучением пёстрых картинок которого несколько раз задрёмывал.

Продолжение следует