Глава 8. Последнее искушение

Глава VIII. Последнее искушение.
 
« И приступили ко мне, и искушали меня,
Но не знали, кто я, и были поражены.
Ибо нельзя искушать лишь двух: кто не имеет в сердце зла
И того, кто сам есть искушение. »
Святой Закон

- Господа, - печально понурившись и не проявляя своего обычного оптимизма, заставляющего его подпрыгивать и поднимать сухие руки горе, промолвил Френсис Серахт. Он приспустил на нос разбитые толстые очки, растерянно взглянул на Зал Трибунала, в котором сегодня было необычно душно, и открыл рот.
- Сегодня, как я вижу, мы собрались не все, - промямлил старик, глядя на сиротливо пустые кресла Идората и Тенебрара.
Втянул сопли, обратил взор на порванную до середины бумажку, подрагивающую у него в руке.
- Сегодня у нас на повестке дня два очень важных и неприятных вопроса. Первый – происшествие…гм, да: странное происшествие с Хант Пентаграмматик. Удивительное, на мой взгляд. И второе – таинственное убийство магистра Малуса Тенебрара, царствие ему небесное. Ему перерезали горло прямо у него в келье. Что обсудим сначала? – он просительно посмотрел на притихших магистров.
Сакрамонд долго крепился, хлюпая носом и ерзая на стуле, наконец встал.
- Я считаю, что мы должны потребовать у лорда Белзамина объяснений. Что случилось с подконтрольным ему Хантом, почему вчера они вернулись все в приваренных к лицу масках и в – Таланос защити! – перевернутых крестах. Это уже не просто ересь, это бунт. Революция.
Пожелтевший Белзамин мутными глазами посмотрел на Каина и поднялся, покачиваясь. Подошел к аналою, оперся на него локтями, чтобы не упасть от усталости. Зал выжидал, ожидая слез, признаний, падений на колени и горестных воплей о грехах своих. Сигифер это хорошо понимал.
- Я отказываюсь от любых комментариев, - хрипло выдавил он таким тоном, будто разговаривал с толпой докучливых журналистов. – Кроме одного: к произошедшему я не причастен и никаких имен называть не буду.
- Тогда кому-нибудь придется назвать ваше, - сочувственно заметил Кселас, который почему-то чувствовал, что лорд действительно не имеет отношения к случившемуся. Что-то в внешнем виде Белзамина – может, синие круги под глазами, или изможденный вид, подсказали его бывшему начальнику, что тот чувствует себя плохо. Очень плохо и неуютно.
- Я это осознаю, - через силу кивнул лорд. – Но ничего другого я делать не буду.
- В таком случае Бетрадум начнет расследование, - зловеще заявил Сакрамонд, протягивая палец в обвиняющем жесте. – Весь Пентаграмматик подвергнется репрессиям. А магистр Идорат – в первую очередь.
- Начинайте, - равнодушно бросил Белзамин. – К тому времени, как вы его закончите, произойдет еще что-нибудь вроде локального взрыва ядерной бомбы и в итоге вы, бюрократы, останетесь с носом.
- Не надо ссор, - примирительно молвил Вальтер, - нам нужно всего лишь разобраться, в чем дело…
- Какие разбирательства, лорд! - заорал, выходя из себя, Каин. – Это же ересь! Ересь! Предательство! Бунт! Демонизм!
- Единственный демонизм тут – это вы, - холодно брякнул Белзамин.
Наступила раскаленная тишина, готовая взорваться в любой момент.
- Перейдем ко второму вопросу? – тихо спросил у собрания магистр Серахт.
- Пожалуй, - дозволил Сакрамонд.
- Вопрос об убийстве Тенебрара. У нас есть свидетель – инквизитор Даниэль Кристас. Начальник госпиталя, из Хант Бетрадум. Прошу вас, сэр.
Предупрежденный о том, что он примет участие в обсуждении, вышел из глубины толпы, окружавшей кресла, и встал в центре круга, там, где обычно были прикованы цепями обвиняемые. Точнее, казнимые.
- Расскажите, что случилось тогда, инквизитор. Пусть ваша честность будет засвидетельствована Таланосом, никого не бойтесь. Говорите правду.
- Тогда я пришел к келье магистра Тенебрара, - монотонно забубнил Даниэль, свесив плечи книзу, - чтобы принести ему несколько документов по его людям, лежащим в лазарете. Я постучал. Ответа не было. После очередного стука я подумал, что что-то не так, открыл дверь – она была не заперта, - и увидел магистра, лежащего на полу с перерезанным горлом. Над ним с ножом стоял…
- Говорите правду, друг мой, - ободрил его Радамент, с похвальным видом кивнув головой честному инквизитору. – правда – наибольшая ценность в этом проклятом мире.
- …вы и стояли, магистр, - слегка растерянно молвил Кристас. – С окровавленными по локоть руками. Потом ударили меня и убежали. Я извиняюсь.
- Что ты мелешь? – взревел Авель после очередного добродушного кивка, сходу сорвавшись с праведной лексики и терминологии. – Что ты городишь, подлец? Ты себя сам слышишь? Ты обвиняешь своего магистра?!
- Вы сами говорили - правду, - флегматично подернул плечами Даниэль.
- Но это ложь!
- Я так не думаю, - глубокомысленно почесал жиденькую бороденку Сакрамонд. – Это вполне возможно.
- Что?!
- Борьба за власть и все такое, - повысил голос Каин. – Я не говорю, что это так и есть, но утверждаю, что это вполне возможно.
- А вот это точно ересь! – громогласно возгласил Авель, поднимаясь с места. – Как вы смели обвинить своего собрата, доказавшего свою верность великому Господину Света Таланосу – в чем? В убийстве! Как повернулся твой гнусный язык, магистр, сказать такую мерзость?
- Все вы так, праведники, - проворчал Каин, не осознавая масштабов святой ярости Радамента. – Как других обвинять и казнить – так пожалуйста. А как его самого задели косвенным подозрением – так сразу вы все вскакиваете и начинаете орать. Опять же – тыкать. Непорядочно.
- Я бы понял, если бы меня обвинял не достоянный жизни червь, - забормотал Авель с заплетающимся языком, - но ты! Проклятый лицемер!
Авель побледнел так, что цветом лица слился со своим просторным одеянием. Вскинул руку, сжал длинные пальцы в судорожном жесте. Сакрамонд захрипел, с болезненной гримасой схватился за горло, как будто чья-то невидимая длань душила его, и стремительно взлетел в воздух, дрыгая ногами где-то в двенадцати метрах над полом, на уровне золотых икон на ободе изукрашенном купола. Пальцы капеллана все сжимались, заставив Сакрамонда почернеть и высунуть язык от удушья.
- Что вы делаете, магистр? – отчаянно крикнул Кселас, бросаясь на обезумевшего от гнева Радамента. Сильным толчком сбил его с ног, так что спали держащие Каина телепатические чары.
Несчастный магистр камнем полетел вниз. Неудачно приземлился спиной поперек спинки своего кресла, громко и неприятно захрустел, треснул пополам и покатился по ступеням к ногам Даниэля Кристаса со сломанным позвоночником, отвратительно почерневший, с высунутым точно у висельника синим языком.
Инквизитор наклонился, встав на колени, пощупал пульс магистра.
- Нуль, - довольно банальным тоном доложил он. – Мертв.
- Демигор вас побери, - потрясенно зашептал Кселас, упав в свое кресло, - до чего мы все докатились…это мы все виноваты, это я виноват. Разве мог я подумать, что мы когда-нибудь дойдем до такого? Что будем убивать друг друга…
- Он оскорбил меня, - гордо процедил Радамент, высокомерно обернувшись в его стороны и высоко поднимая голову.
- Да хоть бы он даже и ударил вас! – отчаянно крикнул Вальтер. – Неужели вы не понимаете? Неужели же вы ничего не понимаете? Вы только что если и не подтвердили старое обвинение, то совершили настоящее преступление пред лицом столь часто поминаемого вами Таланоса! Вы его убили.
- Но он оскорбил меня, - тупо повторил Авель, начиная осознавать, что он наделал.
- Вы убили его!
- Если бы вы меня не толкнули, - трусливо замямлил тот, испуганно оглядываясь по сторонам, - я бы спокойно опустил его.
- Вы убили его. Господи, куда же мы все катимся…
 
Один из бывших инквизиторов Бетрадума, не пожелавший скинуть с себя багровую рясу, вбежал в один из залов Цитадели Культа на верхних уровнях башни, где Мартен и Новиков, с аппетитом поедая консервы и прохлаждаясь на ледяном ветру подземелий, увлеченно обсуждали процесс восстановления полуразрушенной стены несколькими бывшими охотниками. Те резво клали куски камня и замазывали найденным в городе цементом, пытаясь застроить получившуюся при взрыве Черного Трона выбоину до выжившего купола. Вопросом обсуждения являлось сохранение цилиндрической поверхности башни после достаточно кривой реконструкции: не вполне понимая формулировку, Новиков, весомо поднимая палец, уверял некроманта в мастерстве своих воинов, а Карн, мрачно и весело посмеиваясь, указывал на практические результаты их деятельности, весьма далекие от идеальных.
- Магистр, - по привычке обратился инквизитор к Александру, - у нас проблемы.
- Какого рода?
- В Трэль-Талос только что вошла целая армия непонятных существ. Это не инквизиторы, передвигаются очень быстро и, кажется, идут сюда.
- Собираются атаковать? – деловито осведомился Мартен.
Воин взглянул на него с заметным презрением.
- Собираются.
- Заприте ворота. Кажется, здесь были пулеметы?
- Скажу больше, здесь есть пулеметы. И много оружия.
- Тогда вооружайтесь и вставайте за них, - добродушно повелел Новиков. – Будем обороняться. Нам, пожалуй, надо доложить Сай…Вар Тревису?
- Совершенно верно. И Дамикору с Лейтером.
- Все так, - печально сказал Фресш, выбежав на стены и глядя вдаль, где чернела огромная, напоминающая стаю демонической саранчи, бесшумно передвигающаяся туча.
- Что?
- Это вампиры. Я один раз видел, как они схлестнулись с самураями. Это страшное зрелище. В Залах Сепхерофта они такой облик принимали редко.
- Вставайте к пулеметам! – звонко гаркнул Новиков, высвобождая из ножен свой огромный меч. – Будем защищаться. Их много, маг?
- Я что, со свечкой стоял, пока они собирались? – нервно огрызнулся Лейтер. – А впрочем, если Милорату удалось собрать весь город, то около двух сотен. Они пришли за мной, я уверен.
- Мы вас не отдадим, - ободрил его Александр.
- А они не будут спрашивать. Они будут мстить.
 
За спаренными скорострельными орудиями, которые морально тяжело было назвать пулеметами, однако язык не поворачивался окрестить пушками или многоствольными батареями, стояли и мирно беседовали два охотника, ранее принадлежавшие к Хант Бетрадум. Рядом, на столике, стояла фляжка с пенящимся прозрачным напитком. Время от времени оба посматривали в бойницы, но каждый раз убеждались, что темная туча, олицетворяющая врага, еще очень далеко, огонь открывать рано, в помещении довольно прохладно, а неизвестного напитка еще довольно, чтобы успеть согреться и утолить обуревавшую их жажду.
Через две минуты один из них сунул голову в окошко рядом со стволами. Повернул голову. Удивился. Заорал и, пятясь, ввалился в помещение, опрокинулся на пол и дико завыл, катаясь по полу и пытаясь содрать со своего лица гигантскую летучую мышь, острыми чудовищными когтями выдиравшую ему глаза.
Его напарник выхватил кинжал и бросился на помощь, но не успел даже занести кинжал, когда был отброшен чьей-то сильной рукой. Летучая мышь медленно вытягивалась, поднимаясь и расправляя крылья, с нее лоскутами слезла высохшая кожа, и перед ошарашенным охотником встал во весь рост статный воин в длинном черном плаще. Откинул его за спину, будто не нарочно, сломал сапогом шею воющему и пытающемуся найти в двух кровавых дырках глаза охотнику, и пристально поглядел в глаза второму. Тот подошел. Длинный меч странного незнакомца пробил его кирасу, а его клыки – шею.
Через несколько мгновений истекающий кровью труп вылетел из бойницы, а вампир быстро пошел дальше, постепенно окружаемый десятками влетающих в то же окно черными тварями.
 
- Я не понимаю, в чем дело, - нервно заметил Мартен, забегав по запертому залу. Вместе с Вар Тревисом и его личным телохранителем – Дамикором, ибо инквизиторами Бетрадума он воспринимался именно так, он остался в тылу, предоставив Новикову и Лейтеру командовать воинами. – Где враг? Почему я не слышу грохота орудий? Почему не улавливаю тонким ухом воплей умирающего противника? Что происходит?
- Не суетись, - заметил лич, - скоро все начнется. Люди уже стоят на постах и начнут пальбу, как только вампиры приблизятся.
Дверь запыхтела и затряслась от сильных ударов кулаков.
- Не открывайте! – в панике заорал Мартен. – Нас окружили.
- Это Александр.
Дамикор мгновенно поднялся и отодвинул щеколду.
- Атака началась, - доложил бывший магистр. – Открыть огонь не успели, наши войска – стремительно, кстати, убывающие, обороняют нижние этажи башни от наседающих сил врага.
- Черт побери, - выругался Карн, - надо помочь, а?
 
Ситуация действительно была отвратительной и смахивала больше на бойню, чем на осаду хорошо защищенной крепости. Охотники Бетрадума стояли стеной, размахивая своими излюбленными секирами, но по один, то другой отлетали в стороны то пробитой клинком броней, то разрубленные напополам, то без головы, заливая пол кровью. Вампиры дрались методично, четко и ловко – их многовековой опыт боев служил им хорошую службу. Лишь несколько горок праха валялось на камне, отмечая собой их жертвы, но все же их было гораздо меньше, чем трупов инквизиторов.
Словно таран, Дамикор врезался в битву и первым же ударом рассек двух облаченных в алые накидки вурдалаков, тела которых сразу же затлели так, будто по нему пронеслась волна огня, и рассыпались искрящейся серой пылью. От засверкавшего голубым священным пламенем бастарда вампиры отшатывались в иррациональном страхе, и он рубил их не останавливаясь.
Рука паладина метнулась вперед, и длинная молния, хищно сверкнув, расшвыривает целую толпу кровососов и пробивает каменную стену башни, отчего во все стоны летят раскаленные камни. Распыленное облако оставшегося от двух или трех вампиров розовеющего пепла осело на стенах и потолке.
Гигантская, уже мало похожая даже на летучую мышь темная тварь стремительно влетает в зал и садится на наплечник Дамикора, впиваясь в его сталь своими необыкновенно острыми когтями. Начинает огромными, смахивающими на маленькие тесаки зубами грызть серебряный воротник, пытаясь добраться до шеи.
По всей видимости тварь не понимала, с кем связалась.
Паладин схватил чудовище за крыло и, дернув со всей силы, отшвырнул к стене. Милорат скатился на пол, встал и из его рукавов вылетело два блестящих кинжала, вонзившихся Дамикору в спину. Тот, не обращая на это внимания, продолжал с завидным хладнокровием рубить вампиров одного за другим. В рядах нападавших воцарилась паника, странная и необъяснимая для столь древних существ.
Милорат со скоростью молнии выхватил меч, крутанул его в руке, по-волчьи зашипел и бросился на непобедимого воина сзади.
Его клинок просвистел над головой лича, готовясь ее отсечь, но внезапно наткнулся на зазубренной искривленное препятствие в виде Брата Боли.
Вар Тревис сильным телекинетическим броском отшвырнул его к дверному проходу на винтовую лестницу башни, и Милорат, врезавшись в дверь, сорвал ее с петель.
- Как насчет честного боя, похититель? – зарычал он, поднимаясь на ноги. – Я дал тебе гостеприимство, а ты ограбил меня, отняв у всего города его главную ценность, позволявшую нам выживать.
- Хотел быть честным – пил бы из дентрадов. Альфред – мой друг, я не мог оставить его у вас. Очень много лет вы пользовались им, как бесплатной бездонной кормушкой, и даже не думали, как он вас ненавидит. Я не похитил его, а освободил.
Клинок Альберта выбивает сноп искр из длинного эстока вампира, и тот начинает медленно отступать вверх по лестнице, обороняясь от града быстрых и точных выпадов. Со стороны их бой выглядел как вращающийся вокруг двух размытых фигур ураган, дико сыплющий потоками ярких искр.
- Да неужели? – отступив еще на шаг и спустив косой удар вдоль лезвия, просипел Милорат. – Разве не для своих целей ты его забрал? Разве не та же жажда тебя мучит?
Альберт нажал, и теперь каждое слово сопровождалось звоном столкновения мечей, двигавшихся с одинаковой, невообразимой для человека скоростью.
- Нет, не та. Я готов с ней бороться.
- Я тоже так говорил, - злобно проскрипел вампир.
- И моя цель – его свобода.
- Свобода от меня – та же клетка, только твоя.
- От всех. Если он захочет, может уйти.
- А почему от меня не доходил?
- Боялся.
- Боится и теперь.
- Хватит делить Альфреда! – заорал Вар Тревис, внезапно вскинув руку, и спина отлетевшего Милората сорвала тонкую железную дверь в верхний зал башни.
Удар, еще один. Милорат испаряется, то же делает Альберт, и поединок переходит в бесконечные прыжки двух летающих по комнате фигур, оставляющих за собой обрывки серого тумана.
Внезапно одна из них, резко вынырнув из дымового облака, падает на землю. Милорат заносит меч и собирается нанести последний удар.
Клинок пробивает только мрамор.
 
- Довольно.
Вампир оборачивается. Видит хорошо знакомую ему фигуру в красном плаще и в железном шлеме, поглаживающую жесткую черную бородку, которая виднелась в остром треугольном вырезе маски.
- Бич Боли, как ты мог покинуть свою паству? – прохрипел утомленный сражением Милорат. - Обменять ее на помощь каким-то отбросам некромантов? Не могущим защитить себя кровососам? Прихвостням инквизиторов?
- Ты зря хорохоришься, дорогой, - ядовито сказал Лейтер. – Все твои воины мертвы – остается только надеяться, что ты взял с собой не весь Бруданешт. Ты – последний. 
- Ты лжешь, - выплюнул вампир.
- Зачем мне лгать? – злорадно пожал плечами Фресш.
- Но ты же понимаешь, что я пошел на это ради тебя, Таурматург. Ради того, чтобы город не остался без пищи. Я пошел на это ради своего народа.
- Скажи: ради себя самого, и это будет первой правдой, которую ты сказал в жизни.
- Проклятый человек. Ты играешь с нами.
- Нет.
- Тогда возвратись. Спас оставшихся в городе. Я обучил тебя твоей магии, и ты должен быть мне благодарен. Если бы я мог пользоваться ей сам, я бы давно сделал это.
- Ты еще глупее, чем я думал. Я ненавижу вас всех так, как не ненавидел более ничего в этом мире. Несколько лет я гнил у вас в человеческом образе, питался крысами и объедками, которые вы приносили. И тем не менее обо мне ходила молва, что я – спаситель Бруданешта. Некоторым оставалось совсем немного до того, чтобы писать мои иконы маслом. Волхвы приносили мне дары – а их забирал ты. Интересы города? Чушь и наглое вранье. Тебя, учитель мой, я ненавижу больше всех. Говоришь, ты обучил меня Магии Крови? Тогда пожни то, что посеял.
Таурматург протянул скрюченные руки, и кожа на них потрескалась так, что на землю ручьями полилась густая темная кровь. Ладони лизнуло багровое демоническое пламя, и амулет в виде Кровавого Ока на шее Лейтера жарко запылал, а губы его, размеренно проговаривая искаженные слова языка вампиров, злобно искривились.
Милорат поперхнулся. Безумно поглядел на свои вздувшиеся руки, под которыми забегали круглые сгустки свернувшейся крови. Лицо его побагровело, вены вздулись, тело задергало, из затрясшихся ладоней выпал меч. Наконец, он понял, что с ним происходит – узнал то страшное заклинание, которому сам обучил колдуна. Задергал головой – из его глаз, ушей, носа и рта – отовсюду рекой потекла черная зловонная жижа, уже мало смахивающая даже на кровь.
Вылетел из окна башни, уже не имея возможности кричать – только тихо скуля от ужасного страдания, полетел вниз, желая только одного – поскорее умереть.
Не успел.
Грандиозный фонтан крови вперемешку с внутренностями и осколками костей из разорвавшегося будто бомба тела хлынул на стену башни, на утоптанную землю внутреннего двора, на возвышающееся рядом здание Цитадели Культа. Вниз полетел только поломанный остов скелета, исчезнув в клубящемся снизу бледном, будто светящемся тумане.
Лейтер свесился вниз, с глубоким удовлетворением полюбовался на свою работу. Отряхнул зажившие после произнесения заклинания руки. Рядом с ним, кривясь от отвращения и зажимая задетое клинком предплечье, встал Вар Тревис.
- Зачем так, Альф? – прошептал он. – Зачем так страшно?
Лейтер снисходительно усмехнулся, посмотрел а носферату и неспешно снял шлем, положив его на сгиб локтя.
- Не зажимай руку, - посоветовал он. – Рана уже давно затянулась.
- Альф.
- Он этого заслужил, - совершенно спокойно сказал Лейтер, обернувшись в его сторону. – Ты просто не можешь себе представить, как я его ненавидел все эти года. Думаю, что он отвечал мне горячей взаимностью.
- Никто не заслуживает такой участи.
- Многие заслуживают и худшей. Зато теперь я чувствую себя человеком. Кто знает, может, я теперь и в самом деле уже не Лейтер Фресш, а опять Альфред Данкан?
- Только ты.
- Только я… - эхом отозвался колдун.
В зал влетел Дамикор. Его доспех был замаран сажей и размазавшимся по пластинам пеплом, шлем помят и покусан, но сам он был жив. Или не совсем? Во всяком случае, существовал в этом мире. За ним, скрипя черными латами, бежал Новиков и еще несколько оставшихся в живых охотников из Хант Бетрадум.
- Милорат мертв, - спокойно сказал Вар Тревис.
- Остальные тоже, - паладин вогнал бастард в ножны и закинул их за спину. – Около двух дюжин улетели обратно в свое логово, но большая часть полегла здесь.
- Из моих…из наших людей погибло около трех десятков, - встрял Александр. – До вступления в битву паладина вампиры резали нас, как младенцев. Признаться, я не верил, что проклятый Таланосом человек мог быть настолько благословлен им в битвах.
- Не всегда проклятье людей, берущих на себя смелость говорить от имени Создателя, равнозначно проклятию его самого, - задумчиво ответил Альберт, почесав колючий подбородок. – А где Мартен?
- Карн командует уборкой тел и праха, - доложил бывший магистр. – Ему помогают все, кто не мертв и не ранен.
- Ваши люди подчиняются ему?
- Ну да.
- Но он некромант.
- Я думаю, теперь все мы здесь некроманты, - решительно заявил Новиков. – По крайней мере, с точки зрения наших бывших братьев. Но мы-то знаем, что это не так? Теперь и я понимаю, что многие из тех, кого Трибунал объявлял еретиками, таковыми не являлись. Например, вот Мартен…
Альберт улыбнулся.
- Я понял.
В комнату вошел Мартен. Руки его были вымазаны кровью, поэтому он держал их на весу и время от времени стряхивал на окружающих, чтобы вызвать ярость.
- Симпозиум? – ехидно осведомился он. – Альберт, попрошу пройти за мной.
 
- Чего тебе?
- Ты груб?
- Нет, тебе показалось. Не тяни.
- Хорошо. Дело в том, что я совершенно подружился со здешними людьми. Все они добрые люди, ни на кого, кроме себя, зла не держат – так, по большому счету, и должно быть. Не нравятся мне только их инквизиторские плащи. Они дурно влияют на боевой дух – постоянно напоминают, что они изгнанники.
- Ты идеалист, Мартен. Люди подавлены, испуганы, не понимают, что происходит и ни на минуту не покидаемы чувством, что попали из огня да в полымя.
- Знаешь, у нас в «Мессе» остался огромный склад кольчуг с накидками, которые мы в свое время в огромных количествах получали от оружейников Культа Смерти.
- Ты предлагаешь одеть в них инквизиторов?
- Да.
- Это по меньшей мере просто и наивно.
- Очень наивно. Человек само со себе существо наивное. Ему хочется иметь под ногами твердую почву, иметь надежное место, чтобы преклонить главу и самое главное – уверенность в будущем, понимаешь? Даже простая одежа, которую ты можешь видеть на себе и на своем друге, внушает тебе чувство причастности к великому. Почему, ты думаешь, все маги всегда носили просторные балахоны и мантии? Из пафоса? Желания покрасоваться? Да. Потому что это знак, символ. Это позволяет отличить другого мага от того, кто собирается его сжечь.
- Думаешь, твои кольчуги смогут изменить отношение инквизиторов к своему положению?
- А ты думаешь, хорошая одежда для бездомного не изменит его отношения к жизни?
- Здесь другое. Это материальные блага.
- Думаешь, для людей так важны материальные блага? Нет. Более всего их волнуют блага духовные – то, стремление к чему и отличает нас от животных. Для бездомного гораздо страшнее не то, что ему не удобна его одежда, а то, что все вокруг тычут в него пальцами, то, что она присваивает ему определенный статус. Дает определенное чувство насчет самого себя.
- Делай, как тебе вздумается. Я бы не считал это принципиальным.
- Хорошо.
 
Карн тихо прошептал несколько слов, и над его перчаткой засветился яркий шарик, заливший всю комнату своим белым светом. Некромант высоко поднял руку, освещая весь зал бывшей «Кровавой Мессы», и его захлестнули воспоминания. Инквизиторы ничего не убрали за собой: посреди зала все еще была начерчена пентаграмма призыва, рядом валялось несколько старых, высохших тел. Пол устилали трупы и покрывала давно засохшая кровь, напоминающая отслаивающуюся краску. В стенах так же были выбиты круги, на месте которых раньше были столь любимые Сантасом звезды. На столиках мирно стояли кубки, ранее выглядевшие как черепа. Весь этот демонизм был устранен ныне мертвым Астатом после предательства Эрика.
Следом за притихших Мартеном в «Мессу», осматриваясь, зашел Дамикор и Новиков с несколькими людьми. Паладин, хоть и был лишенным эмоций мертвецом, по привычке вздрогнул, увидев как на ладони эту восхитительную и прекрасную в своем ужасе картину жестокости, маслом написанную Священной Инквизицией на полу и стенах маленького подвала.
Мартен подошел к стене, скинул перчатку и бережно провел рукой по стене, чувствуя каждую ее шероховатость, каждую выбоину. Щелкнул переключателем, открывавшим потайную дверь. Послушал, как она отворяется, вспомнил свой побег, самопожертвование его старого друга Веллера…
Некромант склонился над лежащим посреди зала телом, одетым в простреленную в нескольких местах черную байдану. Рядом с практически лишенным головы телом покоились два черных зазубренных меча.
- Веллер, - прошептал Мартен, и его голос дрогнул. Почему-то он ожидал, что доблестный воин-некромант сейчас встанет и как ни в чем не бывало пойдет, но этого не произошло.
- Кто это? – шепотом спросил Дамикор, пламенные ледяные глаза которого ярко горели в темноте, и встал на одно колено рядом с некромантом.
- Друг. Убит Белзамином…как и многие другие. Он отдал свою жизнь, чтобы я сохранил свою.
- Вы очень хотели бы, чтобы он снова жил?
Мартен взглянул на паладина наполненными слезами глазами и усмехнулся. Очень грустно, так что смешок больше был похож на всхлипывание.
- Зачем вы спрашиваете? Вы все равно не сможете вернуть его к жизни. Не смейтесь надо мной и не шутите так. 
Паладин отстегнул от перевязи меч и положил его рядом с собой. Встал на колени и склонил шлем, молитвенно сложив тяжелые стальные рукавицы. Мартен с удивлением смотрел за его действиями.
- Все могу в укрепляющем меня Таланосе! – неожиданно громко возгласил он хриплым потусторонним голосом. - Ибо рекл еси: где двое или твое соберутся во имя Мое, там и Я посреди них…
Новиков поспешно склонился на колени, то же сделал и Мартен.
Голос лича превратился в хриплый шепот, различить слова стало невозможно.
И в тот миг, когда мартен уже готов был заплакать от этого всплеска глупой надежды, а Новиков попросить паладина почтить память умершего как-нибудь по другому, из ладоней Дамикора бурной рекой заструилось священное белое сияние, словно ворвавшееся в этот грешный мир из самого Эдема. Он высоко поднял их к небу, а потом возложил на тело Веллера.
Сверкающая волна голубоватого ослепительного света пронеслась по нему, восстанавливая и возвращая его в этот мир, и рыцарь-некромант пошевелил рукой, хрустнул шеей и поднялся.
- Господи, - зашептал Мартен. – Господи, какие еще знамения…
- В чем дело? – по-детски непонятливо спросил Веллер, нахмурившись.
Карн был слишком взволнован, чтобы говорить. Слезы хлынули у него из глаз.
- Вас воскресили, - заикаясь, ответил Новиков. – Вы снова живы! Это чудо…
- Для Таланоса нет ничего невозможного, - очень серьезно ответил Дамикор, поднимаясь на ноги и еще раз осенив себя знамением креста. – Скажи мне, что там?
- Где?
- Там. За смертью.
Веллер опустил глаза и невесело улыбнулся.
- Что бы я вам ни сказал, вы потеряете вашу веру. Единственное, что я могу сказать – там очень страшно - гораздо страшнее, чем здесь.
- А где вы были все это время? В огнедышащей ли Геенне или в Раю?
- Я был где-то посреди, - задумчиво ответил воскрешенный. - Таланос предвидел все и сделал так, чтобы все за дверью смерти даже по случайности не могло перестать быть величайшей тайной, волнующей и человека, и прочие расы нашего мира. Если бы я мог вам это сказать, значит, из мира исчез бы страх, а с его смертью исчезла бы и сама смерть, и такое знание стало бы совсем не нужным.
- Значит, Таланос действительно есть? – пробормотал Карн. – Он есть…где-то там?
- Этого он мне не сказал.
 
Альберт Вар Тревис сидел за маленьким столом в верхнем зале башни Цитадели Культа, когда послышались шаги тяжелые множества ног. В комнату медленно и торжественно вошли Новиков, Дамикор, Мартен и за ними – смутно знакомый носферату воин в короткой байдане цвета воронова крыла, за спиной которого были скрещены два клинка, а глаза светились какой-то сдерживаемой силой и были голубыми, как почти забытое всеми ими небо. После этого обширный зал наполнился огромной толпой воинов в серых кольчугах и багряных накидках с изображением белого черепа. Где-то в задних рядах виднелись изогнутые рога маски Таурматурга. Альберт удивился, заметив, что все они пришли к нему и неотрывно смотрят именно на него, и встал.
- Мастер, - обратился к нему Новиков, - пусть это простые формальности, недостойные великих целей, но я и все мои люди хотим публично признать и засвидетельствовать твое право лидерства и твое над нами главенство. Прими нашу клятву.
Александр опустился на одно колено, и его примеру последовали все, и даже те, кто в этом не нуждался: Дамикор, Мартен, Лейтер и Веллер.
- Таланос явил чудо в сей день, - громко молвил бывший магистр, - освятив его. Сегодня, мы, бывшие воины Инквизиции, торжественно отрекаемся от ее настоящего и подтверждаем верность ее идеалам: чести, бесстрашию и незыблемой вере в нашего Творца. Будь нашим господином, некромант, бывший инквизитор, еретик и первый, кто сказал правду, Несущий Весть всем, кто готов откликнуться на ее зов.
Отныне все мы присягаем Гильдии Некромантов, названной так в память об оклеветанном и убиенном человеке, который жил неправедно, но умер как мученик. Я не знал его, и многие из нас его не знали, как не знали и многих святых, о житии которых читали; но мы верим в его память и в то, чего он добился. Конечно, после смерти о многих людях говорят намного лучше, чем они были на самом деле, и поэтому - пусть имя Люциана Астата будет хотя бы символом возрождения  человеческой расы.
Клянемся в вечной верности его ученику, предателю ненависти, еретику лицемерия и лжи, но другу правды и товарищу истинной веры, не знающей ничего, но стремящейся к свету и его повелителю.
- Аминь, - хором возгласили все, подтверждая слова Новикова, и воздели в воздух мечи и секиры, салютуя новому Верховному Некроманту.
- Да что там – церемонии, - проворчал Мартен, поднимаясь на ноги и часто моргая покрасневшими глазами. – скажем просто: за нас и нашего Бога!
 
-…и, как меру для скорейшего выхождения из кризиса, возвести инквизитора Израэля Астамата – человека, не раз доказавшего свою всестороннюю честность и верность Священной Инквизиции, в сан магистра Хант Бетрадум, - понуро тянул Вальтер Кселас, оглядываясь по сторонам из-под кустистых бровей.
- Да, все согласны, - поспешно заявил Сахтер. Все и впрямь были согласны – смерть двух магистров и странные происшествия с Пентаграмматиком действовали на всех изнуряющее и как будто исчерпывали жизненные силы.
- Сегодня же можно провести обряд Очищения Огнем, - почти робко заметил Никадем, нахмурившись.
- Никакого обряда не будет – больше никакого бюрократизма и пустых ритуалов, - решительно отрезал Кселас. – Сегодня же инквизитор вступит в свои полномочия и начнет разбирательство по делу Хант Пентаграмматика. Заканчивайте заседание, уважаемый магистр  Серахт. Всем слишком плохо, чтобы продолжать и, наконец, мы должны успеть казнить убийцу и похоронить несчастную жертву.
Френсис открыл рот, но тут же захлопнул его, когда услышал дикий отчаянный вопль взятого под стражу Авеля. Подумал, пожевал бороду. Пробормотал что-то и просто ушел, сойдя по ступеням с возвышения.
Среди толпы инквизиторов, стоявших вокруг зала, дьявольским светом засияли безумные глаза демона, бывшего Астаматом, и лицо ужасного футляра перекосила удивительной неестественности усмешка.
Или Астамата, бывшего демоном?
 
Сигифер Белзамин, тяжело привалившись к стене и пытаясь отдышаться, несколько раз стукнул кулаком в дверь бывшего кабинета Гельфарда Сегептуса. К его удивлению, дверь, тихо скрипнув, открылась сама. Лорд заплетающейся походкой зашел в кабинет, затворил за собой дверь и рухнул на колени перед извергавшим из глаз потоки огня одушевленным доспехом, казалось, объятым аурой зловещей силы.
- Верховный Инквизитор, прошу вас, простите меня, но я должен был зайти…
- Не затрудняй себя извинениями, - чрезвычайно мягко и даже вкрадчиво произнес тот, склонив рогатый шлем,  - ты ни в чем не виноват, и все, в чем обвинял тебя и меня гнусный предатель Сегептус – грязная ложь и низкая клевета. Я убежден, что у тебя хватило ума и мудрости не поверить ни единому его слову…
- Да, но он…
- Он лжец и обвинял во лжи тебя. Но подумай сам, лорд Белзамин: когда ты лгал? Мне кажется, ты всегда верно и храбро служил Священной Инквизиции и ее идеалам. Ты бился и сражался, в то время как этот фанатик сидел в своем кабинете и занимался бумагомарательством. Разве не так?
- Господи, отец мой, я запутался… - в отчаянии обхватил голову Сигифер. – Кто друг, а кто враг? Где вера и где ересь? Где правда и где ложь? Кто я сам? Колдун, черный маг, демонолог? Или светоч в темном царстве?
- Ты тот, кто создан для великой цели, - возгласил живой доспех, - и это главное, какой бы она не была. Пойми это – ты не можешь быть таким же, как и все. Твое сердце, как сердце великого творения Господа, не может оставаться без сомнений. Оно не может не искать правды, но будь уверен: однажды оно ее найдет, и тогда все станет ясно. В любом случае, будь уверен, что я – тот, кто всегда поможет тебе. Я – единственный, кто из окружающих тебя фанатиков готов выслушать тебя, принять твою добрую исповедь и дать тебе мудрый совет, дитя мое.
- Я...благодарю вас, мастер. Спасибо вам за вашу доброту.
- Выслушай мой совет, друг мой, - ласково сказал Верховный Инквизитор, обхватив своими огромными, источающими неземной жар рукавицами голову Белзамина и пытаясь ободрить его.
-  Клянусь, я сделаю все так, как вы скажете.
- Не обещай заранее, - укоризненно покачал шлемом тот. – Я знаю, что все они ополчились против тебя и считают тебя виновным в том, что весь твой Хант потерял лица и стал носителями масок, как и несчастный магистр Идорат?
- Это так.
- И ты будешь ждать, пока они закончат расследование и в итоге казнят тебя с твоими друзьями, как собираются сделать это с глупцом Радаментом?
- Я не знаю, что мне делать.
- Послушай доброго совета: не дожидайся конца, а сделай его сам. Завтра же встань перед всеми и скажи: кто верен мне, идите со мной, а всем остальным – идите от меня, проклятые, в ад вечный, уготованный дьяволу и ангелам его! И, не проливая крови, уходи от этих лицемеров, отринь их лживые догматы!
- Но вы же советуете мне бунт? Революцию и ересь?
- Нет ересей других кроме тех, которые звучат в их речах, друг мой! – запылали глаза живого доспеха. – Разве ты не видишь в них зла? Они убийцы, ведь они собираются убить своего брата – не в припадке безумия, как это делал он, а расчетливо! Специально! Пойми, ты – не один из них и ты не можешь более оставаться с ними. Разве ты не веришь в меня? Я возвел тебя до вершин могущества и всегда любил и опекал тебя. Послушай моего совета, я уверен, что он пойдет тебе на пользу!
- Я…
- Уходи! – засверкал и камень душ, расшвыривая вокруг волны голубого сияния. – Уходи завтра же! Не жди более, иначе – смерть! Умоляю тебя, сын мой! Отрекись от них и прокляни их!
- Господи, да будет воля твоя…