Catalina

Каталина была мексиканка. Стройная, кареглазая с чудными длинными волосами вороного цвета. Гордый ацтекский профиль смягчала примесь испанской крови. Латиноамериканский анфас, гармонично совмещая в себе признаки двух земных полушарий, пленял экзотической красотой.
  И я пленился этой красотой сразу же, как только увидел её в нашей группе на курсах английского языка. Каталина сносно говорила по-русски, но по-английски не понимала ни слова. (а я то думал – все иностранцы его знают.)
   С ней легко было общаться - она внимательно слушала и мало говорила. Всегда была приветлива, улыбчива, с готовностью вступала в диалог.
  Несмотря на свои незаурядные внешние данные и демократические манеры, она влачила пресное, лишённое каких бы то ни было эмоциональных всплесков, существование жены дипломата в чужой стране. Её муж работал в посольстве Мексики в Москве. Отвечал за культурные связи. И пока он их налаживал, Каталина не знала чем себя занять. Она вышивала крестиком, лепила бумажные цветочки, увлеклась английским, убивала время с такими же товарками по несчастью в московских ресторанчиках. Но тень нестерпимой скуки не сходила с её прекрасного лица. Во всяком случае, мне так казалось.
  И я загорелся желанием её расшевелить. Предложил показать Москву; архитектуру, памятники культуры, парки с уютными лавочками. Угостить чашкой кофе, блинами со сгущёнкой. Наглядно показать широту души русской.
  Но Каталина лишь улыбалась в ответ. Я мог говорить с ней о чём угодно, но только в стенах учебного заведения. Дальше нельзя – табу.
  Меня тянуло к ней. С каждым днём, с каждым новым уроком я чувствовал, что не могу ни о чём думать, кроме этой женщины. Она пробралась в меня, как вирус и захватила всего целиком. Я пытался бороться с этим наваждением, но мир постоянно напоминал мне о ней; «Сильный тайфун обрушился на Мексику», «Сальма Хайек снялась в роле мексиканской художницы», «Двое отравились некачественной тэкилой…» 
  Я понял, что не могу без неё жить. Она нужна мне. Я должен ей об этом сказать.
  На следующий день, я осторожно ступил на тонкий лёд - сделал комплимент. Она не удивилась, не ударила меня возмущённо и не убежала в слезах оскорблённой невинности. Каталина благосклонно приняла мой знак внимания и вежливо поблагодарила.
  Тогда я сказал ещё один комплимент, а потом ещё и ещё; я восхищался естественной смолью её волос, чистотой кожи, пластикой движений. Я так её хотел, что в разнообразии эпитетов превзошёл сам себя, мои речи можно было цитировать на уроках «искусства обольщения».
  Разгорячившись, я говорил, что отдал бы всё за свидание с такой прекрасной женщиной. Уверен, оно было бы незабываемо.
  Она просила прекратить такие разговоры иначе больше не появится мне на глаза.
  Но я не мог остановиться. Я уже не был хозяином собственного языка, рук, ног, своего сердца… Всё принадлежало ей. Она могла делать со мной всё, что хочет. Достаточно было свиснуть, и я тут же встану на задние лапки и высуну язык.
   И вдруг она сказала - да.
   Точнее, она сказала так: «Очень хочу пробовать чай. Мы в Мексике пьём только кофе и Кока-Кола. А тут все пьют чай. Ты знаешь кафе, где его дают вкусный?». 
  Я сказал, что знаю одно место… и пригласил к себе домой.
  Моё сердце замерло в ожидании ответа, спина намокла от пота; он тонкой струйкой стекал мне в трусы.
   Что будет дальше? гневный взгляд? пощёчина? разрыв дипломатических отношений Мексики с Россией? Ведь я наглел прямо на глазах.
   Но Каталина всего лишь улыбнулась, как делала всегда, когда я звал её совершить безобидную прогулку по городу в поисках памятников русской старины. Только на этот раз в улыбке промелькнул тот самый, с таким нетерпением ожидаемый мной, огонёк . Огонёк интереса. Ей было интересно, на что я способен. И я не собирался ударить лицом в грязь. 
  Она сказала, что поедет со мной. Но сделала ударение, что её интересует только чай.
 - Естественно - ответил я с чувством глубоко оскорбления. 
  Я ждал нашего свидания, как заключённый день освобожденья. И вот он наступил. Мы встретились в парке, недалеко от дома, где проходили курсы. Каталина выглядела сногсшибательно; лёгкое кремовое платье с глубоким вырезом, кремовые туфельки на высоком каблуке, маленькая сумочка. Тоже кремовая. Её дивные волосы были уложены под шёлковый платок, пол-лица зарывали солнце защитные очки.
  Я набрал побольше воздуха для комплиментов, но она быстро сказала.
- Не сейчас. Поехали, быстро.
  Мы решили использовать время, отведённое для обучения английскому языку. Мы торопились, муж Каталины знал, когда заканчиваются занятия. 
   Но по дороге пришлось заехать в Макдоналдс - Каталина настояла. Попросила взять пару гамбургеров и кока-колу. Боялась, наверное, что чай не понравится.
  Наивная чукотская девушка! Чай. Просто смешно было слушать. На всё про всё у нас было шестьдесят минут, и я всей душой надеялся, что до него дело не дойдёт.
  Как только мы вошли в квартиру, я тут же набросился на свою гостью. Сорвал платок, очки…
  Каталина не сопротивлялась. Даже более того, отвечала на мои ласки. Из прихожей, мы переместились в комнату и опустились на шенилловый диван.
  Со знанием дела, я задрал ей платье до самой шеи, обнаружив полоску чёрных кружевных трусиков (несомненно, одетых специально по такому случаю) и прекрасно сложенное смуглое крепкое тело; маленькая аккуратная грудь, тонкая талия, длинные ухоженные ноги. Они смущённо жались друг к другу.
   С жаром исследуя новую территорию, я позволил себе всё; целовал, трогал, гладил, жал, теребил, только что не щекотал. Я действовал нежно и агрессивно, заходил в самые сокровенные и укромные места. Я долго ждал этого момента, и хотел насладиться добычей полностью.
  Её ноздри раздулись, дыханье участилось, коричневые соски набухли. Почувствовав, что иду в правильном направлении, я ещё усердней заработал языком. Температура моих поцелуев поднялась на критическую отметку. 
  Каталина сильно возбудилась, что-то горячо шептала по-испански с придыханием и налегая на согласные. Хаотично сучила руками, не в состоянии придумать им применения. 
  Желая поразить её эстетикой секса, я начал перемещаться в сторону кружевных трусиков. Я хотел стянуть их зубами. В каком-то фильме я видел такой фокус.
  В сладострастном предвкушении, я миновал пупок, когда случилось это.
  Каталина в сильном волнении смахнула со стола пол-литровый стакан с Кока-Колой. Шипучая тёмная жидкость выплеснулась ей на голову, кусочки льда весело побежали по ацтекскому профилю.
   Она дико вскрикнула. Мы вскочили взлохмаченные, растрёпанные, с безумными взглядами, стали таращиться по сторонам, пытаясь понять, что произошло.
  - Моя причёска! Каррамба! -  Каталина беспомощно трогала моментально намокшие волосы.
  - Быстро в ванную!
  Пропитанные питьевым раствором с сильной концентрацией сахара, волосы слиплись и противно скрипели под пальцами - мы мыли их мужским шампунем с улыбающимся типом на этикетке. Потом сушили феном. Расчёсывали моей щёткой со сломанными зубчиками.
  Цвет волос еле заметно изменился - естественная смоль приобрела странный синтетический оттенок.
  На всё это ушло минут тридцать. Нам ещё хватило время попить чай с остывшими гамбургерами. Каталина, сказала, что вкусно. Хотя по глазам видел - не понравилось.
  Но она была очень деликатна, жена дипломата всё-таки.
  Я вспоминаю её иногда, когда устало сажусь с пультом перед телевизором и смотрю на тёмное пятно на шенилловом диване.