Ущелье демонов

Сегодня небо синее, синее. День солнечный, но прохладно. Цветет черемуха. Каждое дерево выглядит взрывом белых, душистых ветвей. Кажется, земля вскипает волнами черемуховых кистей. Мы идем к ущелью демонов по едва видимой горной тропке.. Это место страха. Кое-где уже видны первые робкие зеленые стрелки травы. Нас шесть человек. Сказав дома, что класс едет на экскурсию, мы приехали к чертовой петле.
Брат Генки Векшина – дальнобойщик – довез нас до поворота. Сюда мы приехали из-за Сашки. Он приезжий из Москвы. Вообще-то все парни из нашего поселка хотя бы раз в жизни побывали здесь. Это традиция. Как ритуал посвящения в мужчины. Кругом все еще живое, цветущее, но нам уже не по себе; неуютно и тревожно. Здесь даже комары не летают. Чем дальше мы шли, тем чувство страха становилось все сильнее, тянуло вернуться. Но вот, наконец, и Чертовы ворота. Нагромождение камней в этом месте резко переходило в пологую долину. Огромная глыба, неизвестно по какой причине откатившаяся в сторону от общего вала, открывала туда узкий проход. В проеме было видно черное, голое, словно обоженное пространство.  Вид его вызывал шок, как удар хлыстом.
Ребята знали, если пройти сквозь эти ворота, человека охватывает волна ужаса, тоски и безысходности. Хочется повернуться и бежать отсюда, не помня себя. Вернее, лететь стрелой. Таких и зовут Стрелки. Здесь редко кому удается пройти несколько метров по направлению к дереву. Потом и они опускаются на четвереньки и начинают выть, затравленно оглядываясь по сторонам. А потом, подвывая, ползут обратно. Таких называют Волчата. Это звание почетно. Таких немного. И только один Генка Векшин дошел до дерева и принес кисть ягод. Ему дали кличку Вожак. Он никого и ничего не боится, кроме Валечки Вертихвостки. Он любит ее. И ягоды съела она. Говорят, от того так ярко
по- изумрудному блестят ее глаза. А из косточек, которые немного крупнее, чем косточки у обычной черемухи, Генка сделал Валечке цепочку. Хорошо просушив косточки, он покрыл их бесцветным лаком. Серебряное переплетение проволоки эффектно смотрится на черной поверхности косточек. Ночью они светятся зеленоватым светом, и это немного жутко, но Валечке нравится. Цепочка и сейчас на ее красивой шее. Она идет под ручку с Сашкой. Сашка очень красив. Он среднего роста. Широко расставленные синие глаза прячутся за густыми длинными, черными ресницами. Его многие не любят. Все девчата как с ума посходили после его приезда. Еще бы: золотые кудри кольцо в кольцо,  черные брови, высоко поднимающиеся к вискам, яркие, четко очерченные пухлые губы, и лицо чистое, белое, как у ребенка. Такое кого хочешь сведет с ума. Но еще никто из девчат не может похвастаться, что целовался с ним. Монах, одним словом. Вот его-то мы и ведем сегодня к ущелью.
Вчера к нему приехал какой-то парень, искал его, сказал, что он его брат. А сам совсем на него не похож. Сказал, что его зовут Роман.  Высокий, черный, как грач, но тоже хорош. Только красота его какая-то дикая, цыганская. На танцах он перетанцевал почти со всеми девчонками, но провожать никого не пошел. Он безуспешно искал Сашку. А тот сидел у Генки. Был хмур и подавлен, и ночевать домой не пошел.
Он и сейчас не такой как всегда. Губы плотно сжаты, в глазах тоска. А Вертихвостке хоть бы что. Трещит за троих, подсунув свою ручку под Сашкин локоть, а Генка хмуро шагает рядом. Но вот и ворота. Здесь все как всегда. Черные валуны с нашей стороны еще кое-где отливают зеленым, а с обратной угольно черны. Нас тоскливо томит безнадежность и хочется домой. Генка первый проходит, вернее, протискивается между камнями. Он за последний год раздался в плечах. За ним спокойно проходит Сашка. Они идут к дереву. Идут, как ходят против ветра. Генка иногда оглядывается на Валечку. По его лицу даже на таком расстоянии видно как катятся крупные капли пота. Сашка не оглядывается. Медленно они приближаются к дереву и скрываются за ним. Такого еще не бывало.
Неожиданно начинает плакать Люська Скупердяйка. Вообще-то она девчонка ничего, только очень сильно экономная, если не сказать очень жадная. Вертихвостка тут же присоединяется к ней. Громко причитая: «Все! Они уже не вернуться!»
Они цепляются за камни Чертовых ворот, как будто пытаясь пройти дальше. Но вскоре ребята возвращаются и с ними, к нашему изумлению, идет девчонка. На вид ей лет шестнадцать. Мальчишки мокрые, как будто побывали под дождем и пахнут черемухой: терпко и свежо.
– Пошли купаться, – говорит Генка.
И первый бежит вниз. Все с удовольствием бегут за ним. Чем дальше от ворот, тем сильнее чувствуем мы радость жизни. Но вот и озеро видно впереди. Вода в нем всегда теплая. Оно даже зимой не замерзает. Но в нем нет ничего живого. Может,  оттого, что иногда вода из него уходит полностью. Как будто пробку из ванны открывают, и вода уходит меж камней под землю, а потом опять наполняется.
Сашка с Генкой бегут рядом. Сзади, чуть отстав, Люська с Валечкой. Следом за ней неизвестная девчонка и все остальные. Девчонка в джинсах и в диковинной кофте. Воротник у кофты начинается от шей и заканчивается почти на бедрах. Спереди кофта застегнута на голубые пуговицы и странно топорщится на лопатках.
Возле озера Сашка останавливается , оглядывается на девчонку и улыбается ей светло и радостно. Потом, дурачась, боком сваливается в воду прямо в одежде. Это видит Валечка, и словно невзначай толкает незнакомку в спину. Та падает странно медленно. Ворот приподнимается, и сам по себе шевелится, как будто под ним кто-то пытается высвободиться.
Вылазит девчонка из воды медленно и сразу поправляет свой воротник, стараясь его натянуть и расправить. А нам по видно, что под прилипшей тканью у девчонки большой ребристый горб. Всем неудобно за Вертихвостку. От неловкости мы начинаем шумно суетиться, собирая дрова. Скоро вечер, и нам хочется есть и обсушиться. Мы пристаем к Генке с Сашкой с вопросами: дошли ли они до края пропасти, и что видели там. Но они, как сговорились, отвечают одинаково: сходи – и все сам увидишь. А девчонка только усмехается. Она молча сушится у костра. Поворачиваясь к огню то одним, то другим боком, то спиной. Нам опять кажется, что под воротником у нее что-то шевелиться как бы устраиваясь поудобнее. Мы быстро съедаем не то суп, не то картошку с тушенкой. Это сварила Люська. Пьем почти черный чай. Он густой, пахучий и очень вкусный. Готовить Люська умеет. Чем она его заваривала, мы не знаем. У нее свои секреты; в травах она разбирается, как бог. И вот сидим вокруг костра, смотрим на огонь и молчим. Надо ставить палатки, но мы устали и нам не хочется шевелиться.   
– Ребята, – неожиданно говорить девчонка, – здесь оставаться опасно. Ночью будет сильная гроза. Я вас отведу ко мне в пещеру». И к нашему изумлению, она начинает так решительно командовать, что мы под ее руководством, почти строем друг за другом отправляемся, не отставая,  за ней. Идем недолго. Мы все готовы поклясться, что этой пещеры раньше не было. Мы же раньше здесь кругом все облазили. Тем не менее: пещера очень большая и удобная. По стенам кругом что-то вроде лавок. Посреди костер, вход не широкий. В пещере тепло.
– Устраивайтесь, – говорит девчонка. И заводит руки назад, поправляя воротник привычным жестом. В это мгновение она напоминает кузнечика. Так же как локти у нее торчат коленки, словно у кузнечика.
Мы устраивается на лавках. После того как прошлись по вечерней прохладе, спать расхотелось. Олег предлагает, чтобы кто-нибудь что-нибудь рассказал.
Он страшно любит слушать разные истории, хотя сам больше молчит. Он полноват, и напоминает обликом медведя. Но как и медлительность медведя обманчива, так и его лучше не трогать. Он крепок и быстр.
– А пусть эта девчонка нам что-нибудь расскажет, – предлагает Катенька, и обводит всех открытым взглядом серых глаз. – Мы друг друга знаем с детства, а про нее не знаем даже, как ее зовут.
– Нет, нет, – протестует девчонка. Я совсем не умею рассказывать.
– Тогда я пошел домой, – заявляет Сашка, поднимаясь.
– Ну, хорошо, – сдается девчонка, – только не уходи.
Мне ее жалко. Это ж надо; у нее чудесная фигурка, очень необычное лицо. Огромные глаза с тяжелыми густыми ресницами. Взмах ресниц, как взмах крыльев бабочки. Сначала поднимаются ресницы в уголках глаз, потом волной взлетают ресницы и у края.  Внизу лицо резко сужается к подбородку. Скулы почти не выражены.
Девчонка сидит задумавшись. Потом вздыхая, открывает было рот, чтобы начать рассказ. Но ее опережает Вертихвостка.
– Только про любовь! – громко говорит она. Мы смеемся. Ее голова всегда только любовью и занята. Быть бы ей не раз битой, если бы не Генка. У нее есть очень нехорошая черта. Стоит ей поссориться с какой-нибудь девчонкой, как она уводит у нее парня. А делать это она умеет. По части интриг ей нет равных. – Хорошо, – говорит девчонка, – я вам расскажу про ущелье Демонов красивую легенду. – Все началось со встречи невероятной, невозможной.
В это время снаружи в пещеру доносится гром и шум начавшегося дождя. А в пещере сухо и тепло. Вокруг полумрак, лишь в круге света от костра белеет лицо странной рассказчицы. Ее глаза прозрачны, как морская вода в солнечный день. Взгляд их завораживает, и этот медленный взмах ресниц, кажется, плывешь в волнах прекрасного сна.
Мы почти видим эту встречу. Встречу, которая произошла, по словам рассказчицы, несколько лет назад где-то в горах, возле огромной пещеры у сидящего на камне странного гиганта.
– Его внимание привлекло шуршание падающих камешков. Подойдя к скале, он услышал прерывистое дыхание, и поднял голову. Из-за скалы появилась рука. Она судорожно цеплялась за камни. Пальцы, вжимаясь, сантиметр за сантиметром, продвигали тело вперед.
Девушка держалась на скале чудом; вопреки всем законам тяготения земли. И тут он понял: в чем дело: это ветер, прижимая ее тело к камню, держал ее. Он замер, почти не дыша. Даже он не имел возможность помочь: все равно бы не успел. Достаточно ветру ослабеть; его воображение услужливо нарисовало дальнейшее: скала гладкая, все ускоряющее падение, может быть крик, глухой звук падения внизу. А потом звенящая тишина.
Он тряхнул головой, выходя из ступора, и увидел, что нога ее уже твердо стала на камень. Рывок, и перед входом в ангар появилась женщина. Худенькая, в стареньком спортивном костюме, босиком. В прозрачных глазах на самом донышке капля любопытства. Она не могла оказаться здесь, не могла миновать барьер, который посылает излучение во все стороны, действуя на инстинкт самосохранения. Любое существо бежит от барьера прочь, чувствуя, что здесь смертельно опасно. А этой хоть бы хны. Она внимательно осматривается по сторонам. Он огорчено вздыхает. Ничего хорошего здесь нет. Туннель, забитый отходами их кораблей. Его маленькая яхта и он сам, как черный, огромный, сидящий на камне монумент. Руки его упираются локтями в колени. Пальцы заканчиваются длинными когтями, которые переливаются красным цветом. Это контактеры.
Ее взгляд медленно скользит по предметам. Странно: ее совсем не заинтересовали алмазы – отходы работы их кораблей. А ведь он знал, что они ценятся здесь. «Наверно, просто не разбираясь, она приняла их за битое стекло», – подумал он. Кажется, ее заинтересовала яхта. Она больше похоже на большой камень. Все предметы с их планеты, могут принимать какой угодно облик. Мимикрия, первое требование к кораблю. По инструкции он должен был рассеяться как призрак, или превратиться в камень, но он, напуганный, чуть было не случившимся с ней несчастьем, упустил момент. Теперь – самое разумное – продолжать претворяться статуей.
Но как она выберется отсюда? В это время он увидел, что она подошла к груде алмазов. Зачерпнула их, как воду, полюбовалась и высыпала обратно. И тут он понял: как она прошла барьер. Ей не нужна была жизнь. Она закончила ее, скользнув вниз по камням к входу в пещеру.
Он вскочил. Женщина резко вскинула голову на его движение. Раскинула руки, и, убегая от него, кинулась в пропасть. Да, она заканчивала со всем и хотела только тишины и покоя. Последним ее желанием было проверить: правду ли говорит легенда. Про ущелье Демонов она слышала в детстве. Про несметные богатства, что хранятся в пещере.
Он знал что давным-давно был случай: ребенок, совсем крохотная девочка, и от того бесстрашная, по расщелине заползла в ангар к отходам с их кораблей. Расщелину заделали, а девочку вернули наверх. Вообще-то, ее надо было лишить памяти. Но ведь она была еще так мала, совсем ребенок. А на их планете дети не рождались уже много лет. Жизнь угасала. Нет, они не умирали, но, победив смерть, они лишились воспроизводства. Постепенно теряя интерес ко всему, жители покидали свои дома, свою планету. Первыми исчезли женщины. Когда правительство спохватилось, оказалось,  что на планете, пригодной для жизни в свое удовольствие остались только мужчины. Да и их было не так уж много. Они с удивлением наблюдали,  как в природе жизнь бьет ключом, рождаясь и умирая. Они же могли только наблюдать; бессмертные, потерявшие смысл и интерес к жизни.
Поэтому они не смогли причинить зла этому крохотному чуду. Да и не смогла бы эта девочка кому-нибудь что-то рассказать. Просто, когда ее бережно поставили на траву, она весело зашагала  прочь от пропасти, оставляя на зеленой траве песчинки с босых мокрых ножек. Ну, описалось дите. Никто не обратил внимания, на ее крепко сжатые кулачки, в которых она уносила драгоценные камушки. Неделю все жители деревушки ползали по траве, выискивая блестящие песчинки. Они дошли до края пропасти.
Пришлось установить барьер. Он остановил жителей.  Но родилась легенда про ущелье Демонов и пещеру, в которой лежат несметные сокровища. По легенде демоны воруют красивых девушек и приносят в пещеру. Красавица выбирает среди них себе мужа. Демоны приносят ей все, что она захочет, выполняют любое ее желание. Когда она выбирает себе одного из них, то он возвращает ее людям, а сам становится простым человеком. Но,  покидая пещеру, красавица забывает про все, что было прежде.
Демон живет с ней до тех пор, пока она не умрет. Сам же он бессмертен. После ее смерти он с плачем носится по ущелью. Страшно сверкают его глаза, освещая камни, от воя дрожат деревья. Потом демон постепенно успокаивается, забывает ее, и ворует себе новую девушку. И так будет до тех пор, пока от демона не появится ребенок. Тогда он погибает.
Если все сделать точно, как по легенде, он не нарушит раз и навсегда установленного Устава, который на протяжении долгого времени остается неизменным.
Подойдя к ущелью, он  бросился вниз. Падая с двойным ускорением, помогая себе малым двигателем костюма, он почти поймал ее тело. Вот сейчас обхватит ее руками и плавно промчится по дну ущелья, гася инерцию падения. Уже пальцы одной его руки легли ей на грудь. Второй рукой он подхватил ее за бедра, готовясь сделать поворот.
Женщина оглянулась с удивлением. Ее глаза были широко открыты; в них был восторг полета, они были бездонны. Ему бы еще хватило высоты и времени, чтобы спасти ее, если бы он не отвлекся. Но он, заглянув ей в глаза, не увидел торчащего дерева. Ее тело с размаху влепилось в дерево, сделало оборот и полетело вниз вместе с деревянными осколками.
Он получил удар ее ногами и был отброшен на камни. Его почти размазало по ним. Пришел он в себя от музыки: тихой, вибрирующей, незамысловатой. Боли не было. Так, маленький дискомфорт. Так и должно было быть. Они давно отказались лечить старые тела. Зачем? Долго и не продуктивно. Проще разобрать тело на атомы, и отлить ту же форму с прежним содержанием. Если сделать это быстро, то сущность любого существа не почувствует даже боли. В отличие от тела, сущность или душа, как говорят люди, очень стойкое образование. Даже они не полностью познали, почему, подчиняясь каким законам, одни души могут жить бесконечно долго, другие – только определенное количество дней.
Мысли текли вялые, бесцветные. Но так бывает всегда. Сейчас он отлежится, дождется полной ясности сознания и уберется отсюда, не оглядываясь.
Он постарается не увидеть того, что осталось от женщины. Корабль спасает только своих. Собирает все до последней капли, но только свое.
– Где я?!
Чей-то голос прозвучал рядом с ним слабо и тихо.
– Это что? Рай!
Он повернул голову. Рядом в голубом тумане плавала обнаженная женщина. Женщина их планеты. Она была такая хрупкая, нежная, беззащитная. Совсем не похожая на их женщин.
– В чем дело? – послал он мысленно вопрос кораблю.
– Состав ваших тел смешался, у нас не было времени разбирать, где чей атом».
Все правильно, компьютер спешил. Видно часть его тела, скорее всего голова, попала на ее разбившиеся остатки. Компьютер всосал все вместе. А уж потом начал пересортировку. И вот она плавает рядом, и пошло оно все к чертям, как говорят на Земле. Пока шло восстановление, они были настроены на одну волну. Ее жизнь, мысли, чувства, все, что она помнила и хранила: ее память были ему открыты. Хоть он и не всегда понимал ее. Наверное, и в нем ей многое тоже не удастся понять.
Он видел ее молоденькой, очень хорошенькой и доверчивой до глупости. Ее замужество. Нет, муж любил ее по-своему. Но в их открытом маленьком ресторанчике требовалась и повариха, и посудомойка. Официанток они не нанимали. Дела шли неплохо. Она выматывалась на работе, и ей было не до ласк и любви. На муже лежали обязанности закупать продукты и руководить работой ресторана. Вечерами за стойкой, наблюдая за беготней молоденьких официанток, он сладко жмурился, как мартовский кот. А дни мелькали, складываясь в годы. Чтобы выдержать конкуренцию, приходилось крутиться. За десять лет она отдохнула только раз и то только лежа в больнице. Поднимая бак с помощью Нины официантки, она неожиданно упала в обморок. Она помнила страшную боль от ожога. Потом муж, держа вату с нашатырем у ее носа, просил подписать какую-то бумагу. И она подписала, не читая. «Ведь он ее так любит», – думала она. «Так заботится о ней, покупает цветы, украшения, правда, что-нибудь не очень дорогое. Утром будит, ласково целуя в носик или в уголки губ. Ну, и что, что рано. К семи должно быть готово «дежурное блюдо».
В больнице она пролежала две недели. Ей сказали, что у нее был выкидыш. Она даже не очень расстроилась, ведь они еще такие молодые. Ожог зажил быстро, и она вернулась к работе.
За время ее отсутствия муж купил посудомоечный аппарат и нанял посудомойку. Работать стало легче. Появилось много свободного времени  и сил. Вечерами она иногда гуляла в парке. Там было много мам с колясками и детьми. Однажды она собралась поехать в гости к подруге. Надела модные ботинки. Муж сам покупал ей одежду и обувь. Это были дорогие и модные вещи. Ей вдруг опять стало плохо. Закружилась голова, ее затошнило. Она присела в кресло и откинулась на спинку. Свет был выключен, ведь она уже собиралась уходить. Кресло было глубокое. Ее почти не было видно. Она запрокинула голову. Потолок медленно кружился, вызывая тошноту. Она сидела и думала: что со мной? Постепенно кружение прекратилось, но она не шевелилась, боясь повторения. За окном стемнело.
Послышались шаги мужа, и открылась дверь. Она хотела окликнуть его, но увидела, что он не один. Она продолжала сидеть в кресле, крепко зажмурив глаза, и слушала, как из спальни доносятся до нее звуки, понятные любому взрослому человеку. Кругом было черно и пусто. Странно, но она уснула. Проснувшись, она решила, что это просто страшный сон. Умылась, причесалась, протянула руку за губной помадой и вдруг увидела шпильки. У нее были короткие волосы. За стрижкой легче ухаживать. Значит, неизвестная гостья не приснилась ей; она была. «Ну, что ж, проверюсь, если беременная, то буду беречься, и брошу работу пока не рожу». Так думала она, торопливо шагая до поликлиники. Но то, что она услышала от врача, ошеломило ее, отняв последний шанс. Той подписью в бумаге она лишила себя возможности иметь детей. «Все правильно, тогда он не могли позволить себе эту роскошь – нанять лишнего человека». И муж все решил за нее. Сейчас он мог без нее обойтись. Лучше бы он ее убил. Но как раз этого он не мог сделать.
Ее папа – умница, покупая здание ресторана, так составил бумаги, что все принадлежало ей. В случае ее смерти, он терял все.
«Развестись с ним. Что это изменит? Ресторан ей одной не нужен. Много ли ей надо. Только теперь она поняла, что впустую растратила жизнь, гоняясь за призрачным счастьем. Готовилась жить, а жила чужой жизнью.
Вернувшись в ресторан, она молча выслушала мужа. Он был взбешен. Ресторан не работал. Ничего не готово, а она болтается неизвестно где. Она смотрела на него спокойно, но как бы со стороны. Молодой, красивый, немного полноватый; со временем, наверно, вырастет брюшко. Глаза теплого, медового цвета; такие обычно ласковые, сейчас сердито блестят. Брови широкие, изогнутые, гневно сдвинуты. Прямой, породистый нос. Губы твердого, красивого рисунка. Выглядит моложе своих лет, полон сил и энергии. Она слушала его, а в ушах звучал крик женщины, там  – в спальне.
После визита в свою поликлинику, она побывала еще у платного врача. Ей осматривала пожилая женщина долго и тщательно. У нее были усталые и печальные глаза. Она стала говорить ей, что ей надо лечь в клинику на обследование и какое-то время полечиться. Но она поняла по мелькнувшей жалости в ее глазах, что она уже знает о тщетности этих усилий.
– Сколько мне осталось? – спокойно спросила она.
Врач пожала плечами:
– Бывает по-разному, но лет пять, если лечиться,  с гарантией, а может и дольше.
Она тяжело вздохнула. Неожиданно зазвонил телефон. Врач послушала и сказала:
– Иду!
Она попрощалась с ней, проводив до двери, и торопливо пошла по коридору. Зачем ей было идти за ней. Крик она услышала еще в коридоре. Он был жалобный и безнадежный. Он то усиливался, переходя порою в визг и хрип. То почти стихал, как вой ветра зимой за окном. И вдруг оборвался на самой высокой, почти звенящей ноте. Оборвался резко, будто лопнула струна. Наступила тишина. Плотная, как вата и полная черных снежинок. Они медленно кружились.
Она пришла в себя уже на кушетке.
– Я так же буду мучиться?
– Скорее всего нет, – ответила врач. У вас усталое и больное сердце.
– Да, что с тобой?
Муж держал ее за плечи. Глаза его уже не были сердитыми. Он внимательно вглядывался в ее лицо, как бы пытаясь прочесть ее мысли.
– Ты сама на себя не похожа. Тебе плохо? Может вызвать скорую?
– Зачем ты это сделал?
– Что?» – он сделал недоумевающее лицо. 
– Лишил меня возможности иметь детей.
Он растерялся, опустил голову. Потом сказал:
– Я за тебя боялся.
– Неправда! – возмущенно вскрикнула она, – ты боялся потерять бесплатную работницу!
– Нет! Нет! – протестующе поднял он руку, ты не должна так думать.
– Той операцией ты спровоцировал появление опухоли. Собственно, ты меня убил! Уходи, я не хочу тебя видеть!»
Она переоделась в старенький спортивный костюм. Это все, что она смогла найти из своих старых вещей. Она не хотела, чтобы на ней было, что-то купленное им. Надела старенькие туфли-лодочки, которые нашла в диване. Она не знала, каким чудом они попали туда. Наверное, она в свое время сунула их туда и забыла.
Потом пошла в ресторан. На кухне гремела кастрюлями молодая, ладная Зинаида. «Вот и замена, - усмехнулась она. Ей было противно. Деньги муж ей дал, даже не спрашивая: зачем они нужны. Она объехала всех своих немногочисленных знакомых. Говорила, что проезжала мимо, по дороге на пикник, забежала на минутку. У нее было такое чувство, когда закрывалась очередная дверь, что она обрывает нити, привязывающие ее к жизни. Мир сужался, и вот он превратился в точку, – которой была она. «Все, делать больше нечего, жить незачем, – решила она. «Нет, вдруг вспомнила она: осталось еще одно дело, на которое у нее раньше не было времени.
Когда-то в детстве она слышала легенду об ущельи Демонов, в котором лежат несметные сокровища. Она даже самой себе не могла объяснить, почему ее тянуло в это ущелье. Смешно, но в глубине души ей очень хотелось верить, что демоны существуют, и она завидовала этим красавицам, которых похищали демоны.
Она примерно знала, где находится это место. Но не думала, что в пещере что-то есть. Но когда зашла в пещеру, там была гора настоящих, драгоценных камней. Даже не верилось, что это алмазы. Так, осколки битого стекла сверкали и переливались под лучами солнца, проникавшего в пещеру. А еще там лежала большая глыба посреди выпуклого свода, а у стены сидела огромная черная статуя со сверкающими почти живыми глазами. У нее были длинные, острые когти. Их кончики отливали зловещим, красным светом. Казалось, с них капает кровь. Конечно, это была статуя демона, или сам демон. Кто его знает. Вот только она не была красавицей, а только донельзя усталой и больной женщиной. Всех их сокровищ не хватит, чтобы купить ей здоровье. Последнее, что ей осталось, – это испытать чувство полета. Ущелье глубоко, лететь ей долго, и смерть будет мгновенной.
В последние минуты ей показалось, что демон вскочил. И она, убегая, как птица взмахнула руками. Она летела свободная от всего. Легкая, как пушинка. У нее ничего не болело. Вот, примерно, все, что он смог понять. Слишком они были разные. Ему непонятно было ликующее чувство самоотдачи, почти растворение в другом человеке. Такое заманчивое. Он никогда не испытывал ничего подобного. Он опять взглянул на женщину. Восстановление почти закончилось. Женщина осторожно дотронулась до его головы. Потрогала прядь длинных, черных волос. Провела рукой по ребристой поверхности его груди. Он улыбнулся ей. Ее глаза испуганно расширились. Он заговорил с ней ласково, успокаивающе. Он говорил, что теперь должен жениться на ней.
– Нет, нет! – сказала женщина.
– Почему, нет? – удивился он. – Я не люблю тебя! Он засмеялся.  – Я приму любой облик, какой ты захочешь. Никто не узнает. 
– Я буду знать. 
– Ты все забудешь.
– Я знаю: вы лишаете памяти, но прошу: не делай этого. 
– Хорошо, – согласился он, – твое слово для меня закон.
Восстановление было закончено. Ему было пора возвращаться. Компьютер сотворил какое-то легкое одеяние для женщины. Голубое, блестящее, оно окутывало ее ласково и нежно. Она выглядела еще красивее, хоть это и казалось уже невозможным. Длинные золотые, блестящие волосы она закрутила тяжелым узлом на затылке. Они на яхте  поднялись наверх, и он оставил ее на тропинке, ведущей к дороге. Все было так же, как до того, когда она пришла сюда. Конечно, если не считать совершенно нового, здорового тела. А еще маленькая сумочка полная драгоценных камней. На вид ей было лет семнадцать. Так определил компьютер ее возраст по биологическому циклу ее клеток. Так как она должна была выглядеть. Уже возвращаясь домой и, делая отчет о полете, он обнаружил вопиющее нарушение Устава. Оказывается, в то время, когда клетки были перемешаны, произошла непонятная реакция, в результате которой появилось еще четыре живых существа. Одно из них осталось в теле женщины, так как полностью соответствовало набору ее хромосом. Наверно, развиваясь, оно убьет ее. Три – отличные от первого - были помещены в инкубатор. Исправлять что-либо было поздно. Слишком много времени прошло. Он решил молчать. Скоро по его дому ползали, щебетали, а потом стали летать три прелестных существа. Все три были девочки. Они только слегка отличались от прежних женщин. Чуть нежнее и другого цвета.
– Ну, как вам сказка? – спросила зачарованно молчащих ребят девчонка. Правда, про любовь почти ничего нет.
Она оглядела ребят. Не спал ни один. Только Сашка спросил:
– А что с твоими сестренками случилось?
Девчонка засмеялась:
– Да все нормально, я думаю. Отец недавно прилетал, в панике вся планета. У них месячные начались, а у их женщин этого не было. Я объяснила: в чем дело, а там пусть сами разбираются. Но думаю, планета возродиться.
– А ты что, веришь, что это правда?
– От первого до последнего слова, – серьезно сказала девчонка.
– А почему ты в пропасть прыгнул? – неожиданно спросила девчонка Сашку. Он помрачнел.
– Расскажи, может, я тебе помогу.
– Из-за любви одного козла ко мне, – усмехнулся Сашка. Он преследует меня, что ему нужно, я не могу понять. Недавно увидел меня из машины, когда мимо проезжал. В милицию мать ходила, а там только смеются. Мол, подфартило твоему парню, Артур его миллионером сделает. Он же отец всей мафии. Да еще к тому же привык с детства, все, что хочет, обязательно получать. Я еле сбежал от него.
– Дурачок, – от меня, как от счастья сбежать невозможно, – раздался приятный мужской голос из темноты у входа.
На свет костра вышел мужчина в белом костюме. Сашка побелел, казалось, жизнь ушла из его тела. Деваться ему было некуда. Скорее всего, пещера оцеплена. Даже до пропасти не добежишь. Сейчас его свяжут и увезут к Артуру, а там уж он добьется своего.
– Подожди, Артур, тут можно двух зайцев убить. И парня заберем, и алмазами разживемся.
Из темноты вышел черноволосый, подвижный, высокий парень. Было в нем что-то диковатое, цыганское. 
– А, и ты здесь! Куда ты пропал в последнее время, – спросил Артур.
– Да вот, красавчика твоего искал.
– А мы его вперед нашли. От Артура еще никто не уходил. А в эти сказки я не верю. Тем более, что добраться до них не просто. Здесь говорят, идет какое-то излучение все время. На что мне будут нужны камни, если я здоровье потеряю. Артур не нищий, чтобы рисковать своей жизнью. Берите моего мальчика, но чтобы он не пострадал.
И тут раздался голос девчонки:
– Да ты просто трус.
– Кто? Я?!
– Ты даже в стрелки не годишься – девчонка презрительно засмеялась, – не то что в волчата. До вожака тебе и вовсе не дотянуться.
Может, если бы эти слова сказала не девчонка, а кто-нибудь из его банды, Артур не попался бы на эту дешевую провокацию. Но в последний день он столько слышал про походы в ущелье, и с какой гордостью парни рассказывали, что они прошли ворота и почти дошли до дерева. Артур никогда ничего не боялся, а тут какая-то соплячка перед его парнями обвиняет его в трусости. Выход был только один.
– Хорошо, – сказал он, – располагаемся на ночлег.
– Хозяин, синоптики обещают что-то невероятное, говорят, страшная гроза будет!
– Ладно, спускайтесь вниз, – ответил ему Артур. Ищите укрытие, или возвращайтесь домой.
– Только поспешайте, – добавила девчонка, – может, еще успеете. У вас не больше двух часов. Когда рассветет, вы тут ничего не узнаете.
В пещеру набились мордатые, все  похожие друг на друга парни. Они бесцеремонно согнали всю нашу компанию в угол пещеры. Сами заняли лавки или выступы из камней.
Валечка стала цепляться за Генку. Она страшно напугана.
Девчонка, сказала:
– Ребята, ничего не предпринимайте! Просто, сидите тихо
– И мы вас не тронем, – расхохотался Артур.
Парни занесли столик, появилась водка, закуска, карты. Артур держался возле Сашки. Девчонка прошла мимо парней, как проходят мимо пустого места. Подошла к Сашке, и, взяв его за руку, сказала:
– Успокойся, все будет хорошо. Не для того я тебя из пропасти доставала, чтобы ему отдать.
Она уселась рядом с Сашкой. Время тянулось томительно медленно.
Глубокой ночью вся банда Артура убралась. За стенами пещеры была томительная тишина, хотелось спать. Голова Сашки склонилась девчонке на плечо. Это не понравилось Артуру. Он резко подтянул Сашку к себе.
– Ничего, – сказала девчонка, – клади ему голову на колени, ничего в этом плохого нет. И мне удобнее будет.
Она села с другой стороны Артура, спокойно подняв огромного, как шкаф детину.
– Хозяин, чего она? – обиженно тянет детина.
– Пересядь, – коротко сказал Артур.
Странная получилась картина, даже умилительная. Артур похож на отца, к которому на колени склонили головы его дети: мальчик и девочка. Он гладит их волосы, лаская Сашкины кудри, и золотую головку девчонки. Так прошел час, потом другой. Все в пещере заснули.
Проснулись мы от грохота. За стенами пещеры творилось что-то невообразимое. Выход из пещеры все время светился синим светом. Молнии хлестали землю почти без перерыва. Скала трясется. Видно как по земле катятся огромные глыбы. По воздуху пролетают вырванные с корнем вековые деревья. Кажется, что стены пещеры стали прозрачными.  И видно как гроза выворачивает камни; все летит, свистит и грохочет.
Детина стоит на коленях около девчонки. Он сунул огромную голову ей под мышку, плача в голос читает молитву. А она ласково гладит его по голове, и что-то шепчет, и похожа на мать, успокаивающая своего ребенка. Артур крепко обнимает Сашку, который совершенно спокоен. Только их глаза одинаково горят восторгом перед мощью грозы. Только тут мы замечаем, что они удивительно похожи друг на друга. Только у одного черные, коротко остриженные волосы, а у другого золотые кудри, которые ореолом окружают голову. Кажется, что они даже светятся.
Воздух кругом потрескивает, насыщенный электричеством. Нам кажется, что потрескивают и наши тела, легкие и как будто пустые – одна оболочка без содержания. Сколько это длится, сказать трудно. Но все заканчивается так же внезапно, как и началось.
С рассветом мы выходим из пещеры. Кругом нее ничего нет. Она одна возвышается над гладким, словно вылизанным камнем. Поверхность камня почти отшлифована и блестит свежими сколами. Впереди нет ни валунов, ни кустов, ни деревьев. Нет и Чертовых ворот. Осталась лишь гладкая дорога, которая тянется далеко, далеко и обрывается у горизонта, почти упираясь в небо.
– Пошли, – говорит Артур Сашке.
– Пошли», – откликается девчонка.
И мы идем по гладкой поверхности скалы. Тело легкое, наполненное восторгом. Кажется, что гроза передала нам часть своей энергии; хочется смеяться, прыгать, как воздушные шары. И все ведут себя очень неадекватно, как дети, забыв про возраст. Валечка просто визжит от восторга. Люська хохочет:
– Ребята, побежали наперегонки!
А впереди нее несется детина.  Силы просто распирают его. Нет никакого страха. Тем более, что рядом носятся какие-то пичуги, хватая комаров. Вокруг летают стрекозы, жуки и даже бабочки. Почти у края пропасти перед нами открывается огромная яма. Далеко внизу лежит, переливаясь гранями, груда камней. Она такая огромная, что становится даже страшно; кажется, что она шевелится, поднимается, протягивает лапы.
Потом выясняется, что не кажется: она на самом деле шевелится, поднимается. Камни катятся, звенят.
– Что это? – спрашиваем мы испуганно.
– Это открылся клапан озера, – отвечает девчонка. – Сейчас все смоет подчистую.
– Опаньки, – говорит детина. – Жалко, ну, хоть бы один камешек остался!
– Ладно, – говорит девчонка, – возьми, поиграйся.
И подает ему голубой, красивый камень.  А внизу уже беснуется вода. Она чистая, прозрачная и безжалостная. Поднимаясь все выше, она постепенно мутнеет и заполняет пещеру почти до краев. Далеко внизу слышен хрустальный звон и шум падающей воды. Это длится недолго.
Все: уборка закончена. Пора по домам. Только тут до нас доходит, что тот рокот, который мы слышим, это не шум воды, а грохот лопастей вертолета. Он уже приземлился, и из него выскакивают люди и бегут к нам. Наверное, мы что-то проглядели. Потому что Артур со своими ребятами грузится в вертолет. Перед тем как садится в кабину, Артур спрашивает Сашку:
– А может, все-таки полетишь со мной?
– Нет, – отвечает Сашка, – я потом к тебе приду вместе с мамой.
Вертолет улетает.
 Да, забыла рассказать, детина, перед тем как сесть в вертолет, разбегается, подпрыгивает, и запускает камень в сторону пропасти. Все так и ахнули.
– Придурок, что ты сделал?! Тебе бы денег на всю жизнь хватило. И тебе, и твоим детям!
– Хватило бы! – захохотал детина. Да я бы с этим камушком и до вечера не дожил! Не такой уж он и придурок.
ПОСЛЕСЛОВИЕ:
Мы – пятеро – лежим на краю пропасти, глядя вниз. Далеко, далеко внизу среди камней прыгают, беснуясь, струи воды. Напротив нас гряда скал. Прямо против пещеры камень, как разрублен ударом сабли. Пролом очень глубок и оттуда, как в трубу дует тугой, холодный ветер. Солнце освещает ущелье.
Девчонка вместе с Сашкой стоят на самом краю. Она частенько поглядывает на часы. Мы чего-то ждем: такого, чего не видели, а может, никогда, по словам девчонки, не увидим.
И вот это происходит. Все ущелье наполняется светом радуг. Свет возникает, захватывая все большее пространство. И уже это не ущелье демонов, а страна тысячи радуг. Есть совсем маленькие, а есть огромные – во все небо. Они пересекаются, переплетаясь, их пронизывают какие-то блики, высверки снизу. Это алмазы играют среди воды, отбрасывая свет своими гранями. Это так красиво, но длится недолго. Видать изменяется угол падения. Радуга тускнеет и исчезает.
И тут мы услышали снизу крик. «Эй, вы там, наверху, вы, что – оглохли? Помогите мне вылезти». Мы поднялись с земли и подбежали к яме. И увидели, что там внизу, на самом ее дне, стоял Роман. Он был весь мокрый, с его одежды стекали струи воды.
– Ты как туда попал? – спросил Сашка.
– А я ночью сюда спустился.
– А как же вода тебя не смыла?
– А я умный, – захохотал Роман, клацая зубами.
– Да ведь он совсем замерз, – ахает девчонка. 
– Ты права, красавица. Бросьте мне какую-нибудь веревку. 
Но у нас нет веревки, быстро за ней не сбегаешь. 
– Ладно, – сказала девчонка, и отстегнула свой воротник; он упал на землю, а девчонка прыгнула вниз.
Мы стояли, остолбенев. Она спустилась вниз на почти прозрачных, но видно крепких, сильных крыльях. Сначала она подняла наверх рюкзак, потом Романа.
Едва встав на ноги, он сделал шаг к Сашке. 
– Здорово брат – сказал он, и крепко пожал ему руку.
– Брат? – удивился Сашка.
– Да брат, – уверено повторил Роман. У нас матери разные, а отец один – Артур.  – А почему мне мама об этом не сказала?
– Об этом знала, видно, только она одна, но сохранила эту тайну до самой смерти, да еще сам Артур догадался, когда тебя уже взрослого увидел.
Женщина, которая тебя вырастила, это не твоя родная мать, она твоя тетя.  А твоя мама умерла при родах. А твой отец даже не знал, что она беременна. «Теперь понятно, почему он за мной гоняется», – облегченно вздохнул Сашка.
 Осталось рассказать совсем немного.  Ущелье Демонов сейчас самый модный аттракцион на Земле. Приезжают и прилетают со всех концов Земли. Записываются на билеты за месяц вперед. Стоит билет дорого, но есть изюминка; все, что ты найдешь – твое. Некоторым везет.
Генка погиб при постройке лифтов в ущелье.
На дне расчистили площадку и открыли крохотный пивной бар – «У вожака». Детина женился на Люське. Ему все завидуют. Она родила пятерых детей. Валечка живет с ними, занимаясь детьми.
Артур купил новый остров, открытый в районе Бермудского треугольника. Сашка с девчонкой улетели с ним. Роман открыл в яме аттракцион «Пещера Али-Бабы». Народ валит валом. Билеты не очень дорогие. Он там организовал много аттракционов. Самый крутой – «Тарзанка» – полет над пропастью.
В конце каждого дня он выбирает самого маленького ребенка. Перед ним открывают большой сундук. Из которого он, наугад, достает подарок.
Детина работает в институте. Ведущий профессор у них мать девчонки. Теории у них совсем дикие. Например, такая: если взять твердое вещество и сжимать его атомные решетки, не ломая их, то при этом выделяется огромное количество энергии, но как это делают – неизвестно. Все так засекречено.
А Детина организовал охрану института. Он самый большой авторитет. Его боятся все. Ходит легенда, что однажды, в грозу, он стоял на коленях, сунув голову под мышку Божьей матери. И, что она, пожалев его, подарила ему оберег. Может это и так. Кто его знает.