Семейка Адамасовых!

Киса отдергивала меня от кровати, будто я мальчиш-плохиш, который не хочет идти в школу. А она, как молодая и неопытная мама не может справиться со своим сыном.
- Не хочу, - злился я. – У меня футбол вот-вот. И вообще…
Но Киса знала, что путь к сердцу мужчины лежит не только через его желудок, но и через кое-что еще. Она сказала, что если я пойду с ней, то целую неделю она будет выбрасывать мусор. Она клялась, божилась.
- Ну, это моя старая школьная приятельница Машка, я ее так давно не видела, она вышла замуж. Ну, что тебе стоит просто сходить в гости?
- Ты, верно, издеваешься, - паниковал я. – Многого, солнышко, очень многого.
- Даже с любимой женой?
Она играла не по правилам, прибегала к помощи именно вязких фактов. Ты, значит – муж, так исполняй свой супружеский долг. Почему я не воспользовался этим золотым правилом? Нет, вы только посмотрите на нее, загляните в глаза. Они как у ребенка обделенного сладким.
Я пытался отвернуться от нее – безуспешно, она наклонялась и будто щенок скулила.
- Хорошо, - рявкнул я, - только не надо на меня так смотреть.
- Ты мой сладкий! Тогда собираемся. Кстати, там тучи большие и страшные, будет дождь, возьми зонтик.

Это был самый противный дождливый сентябрьский день. Ужасом примечательный пожелтевший от опавшей листвы денек двигался с черепашьей скоростью. А я, наоборот, бегу к машине, прикрывая голову руками от капель разбивающихся о мою макушку. Я наступаю в лужу и чувствую, как холодная вода проникает к пятке. Слышу, как хлюпает ботинок. Я потихоньку рождаю в себе пессимиста.
Я сажусь в машину до нитки промокший. С челки, будто с неприступной скалы, сбрасываются капельки-суицидницы, и они же стекают по лицу к подбородку. Меня все начинает раздражать. И тут я гляжу, что к машине подходит она. Киса! Аккуратная, с зонтиком, на шее красуется белый шарфик, а талию облегает не менее белое пальто.
Я открываю ей дверь и впускаю в машину смешанные запахи дождя и ее духов. Ароматное рагу получилось.
Она садиться рядом со мной и сразу лезет в сумочку за зеркальцем. Подергивает губами и поправляет шевелюру. Только тогда обращает на меня внимание.
- Я так, рада, что ты согласился. – Говорит она. – Погода прикольная, люблю дождь, - продолжает говорить, - так что мы ждем?
Я молчу и шмыгаю носом. Одна наглая капелька застыла прямо на его кончике и при каждом моем движении начинает нервно дергаться.
- Эй, все хорошо? Ты мокрый… вспотел? – спрашивает она.
- Все замечательно, - отвечаю я, и с силой натягиваю улыбку, а эхо в моей голове повторяет: «пошло все к черту!».

- Мы с ней не виделись целую вечность. – Говорит Киса. – Столько всего рассказать хочется. Уверена, все получится как обычно. Мы приедем сядем за стол… А, - неожиданно крикнула она.
Я испугался и надавил на педаль тормоза, при этом сзади тоже кто-то сильно на что-то надавил и я услышал добротную ругань на Великом Русском.
- Что случилось? – ошарашено спросил я.
- Надо торт купить, - спокойно ответила моя пассия. – А то с пустыми руками как-то не удобно приезжать…
- Знаешь, мы такими темпами вообще не доедем. Зачем так кричать надо было?
- А, что ты так пугаешься глупый? – она рассмеялась и отвернулась к окну.
Я завел машину. Медленно, но верно приближался к дому под номером 6.
Поганый дождь усиливался, создавая вокруг серо-зелено-желто-грязную кашу. И каша совсем не похожа на гречку или манку, цветастость ее можно сравнить с цветастостью на картинах Пикассо.
Окно в буквальном смысле заливало водой, а где-то сверху невидимый громовержец метал в разные стороны молнии. Вот старый пень развеселился!
- Скоро уже приедем, - с протяжным вздохом сообщает она и натягивает на шею шарфик.
- Ты так говоришь, будто это каторга для тебя. Могла бы тогда отказаться!
- Нет, я так говорю, потому что это каторга для тебя.
Верно, вот чего мне только в жизни не хватало, так это отрывать свою задницу от теплого уютного дивана и тащиться в какой-то зажопинск. Ради, того, чтобы моя любимая и ненаглядная и единственная жена встретилась со своей подругой, которую не видела, целую вечность. Не справедливо! Кстати, для человека живущего целую вечность, моя жена отлично сохранилась.

Приехали. Этот дом ничем не отличался от всех остальных Московских домов, поэтому ни восхищения или сожаления он мне не внушал. Дом под номером шесть располагался на возвышенной платформе и имел Г-образную форму. В углу красовалась арка, пропускавшая сквозь себя дорогу на пустынную и мокрую детскую площадку.
Киса вышла из машины и быстренько распустила зонтик. Я же… как обычно.
- Может, ты все-таки под зонтик встанешь? А то промокнешь.
Я скривил озабоченность на своем лице и вальяжно направился к подъезду.
- Вроде взрослый, а степень развитости как у младенца, - заключила моя жена и направилась следом.

- Вера, слушай сюда, - начал я, когда мы вошли в тесную коричневую кабинку лифта. Потускневшее зеркало напротив отражало меня мокрого и раздраженного. – Мы с тобой только чаек попить и все. Вы с ней поговорите о своем, о женском. Я с ее мужем в это время покурю на балконе. И все. Поняла?
Вера ничего не ответила, лишь слабо кивнула, но краем глаза я заметил легкую улыбку, растянувшуюся от уголков губ.
Мы выходим из лифта, и нашему взору предстает такая картина. Прямо перед нами черная металлическая дверь с выгравированной в готическом стиле надписью: «Семья Адамасовых». По бокам ее нашли место аккуратно приклеенные черепа. Кто-то, возможно даже хозяева, постарался изрисовать края двери замысловатым паутинным узором. Я сглотнул, понимая, что денек сегодня не только ужасный, но еще и ужасно интересный.
- Ха, - замечаю я. – Тебе это ничего не напоминает?
Вера не могла отвести взгляда от этого творения. В ее глазах читалось восхищение, она прям вся просияла.
- Восхитительно. Смотри, какой креатив. Как необычно.
- Мда, прям уж.
Я отворачиваюсь от нее и тяну руку к звонку.
Тут же, со скрипом распахивается соседняя дверь и в проеме прорисовывается тело старой и наглой женщины.
- Вы кто? – спрашивает она.
Вера чуть дар речи не потеряла от такой неожиданности.
- Вы откуда? – спросила женщина, смотря на меня в упор.
Мне стало не на шутку страшно. Страх подкрадывался сзади, а он это дело любит. Он будто маньяк с ножом дышит в спину, рассыпая по телу мурашки.
Женщина представляла собой не только старую деву, но еще и очень тучную. Как она поместилась в проеме? Странное дело, я оказался в роли наблюдателя не застрявшей в дверном проеме старой толстухи со скверными манерами.
В воздухе запахло всеобщим помешательством, еще немного и оно перерастет в настоящую вонь.
- Зачем вы к Адамасовым? – с настойчивостью спросила она, почесывая правую руку.
- Мы к… в… в гости, - еле слышно пропищала Вера и спряталась за мою спину.
Толстухе этот ответ видно не очень понравился, и она встала прямо передо мной, вытянув вперед скалу-грудь, загораживая проход к двери.
- Уходите отсюда, - шепнула она, - ради Бога, уходите.
Теперь нервы сдали у меня.
- Какого черта? Что здесь происходит?
Вера пнула меня ногой и строго шепнула на ухо, чтобы я не орал.
- Вы зачем к ним в гости?
- Это моя подруга Мария Адамасова.
- Девочка побойся своих слов. Вы, не знаете что ли? Они сумасшедшие, - запротестовала толстушка.
- Дети, не вздумайте туда к ним идти, уходите. – Строгость с неимоверной скоростью сменилась на мольбу. – Не вздумайте.
- Почему? Что случилось-то? – спросил я и отступил на пару шагов назад.
- Они ненормальные, дети сатаны. Не дай Бог увидеть их квартиру, все жильцы хотят от них избавиться. Они сумасшедшие. Машенька ведь умницей была. Институт закончила, аспирантуру… вроде бы. Так потом этого Адамасова нашла. Он-то парень тоже нормальный был, но вот умом тронулись оба причем. Говорят, она бесплодная не может от него родить, от этого и свихнулась, удар для бедняжки. Сейчас в черном вся, будто на похороны, как ведьма, Ей Богу.
Вера сильно разозлилась.
- Да, что вы такое говорите? Вообще. Я Машу не видела уже три года...
- Доченька, лучше б ты ее всю жизнь не видела.
«Да! Как бы вечность позади» - подумал я.

И тут дверь с черепами и паутиной открылась, напугав всех своей неожиданностью. Только после я окончательно понял, что на самом деле не неожиданность напугала, а содержимое дверного проема. И это было хуже толстушки. Их было двое и оба улыбались.
Он был высоким и темноволосым. С тонкими, как у девушки бровями и аккуратным белым лицом. У него прямые и ровные пальцы с перстнями из серебра увенчанные черепами и прочей оккультной тематикой. В руках он сжимал трость, а на голове зализанные лаком волосы.
Она была ниже его ростом. Яркими рыжими кудряшками и с такими же тонкими бровями. Она одела корсет из-за чего ее грудь была невероятно огромной и прямо манила к себе. Пышное черное платье доставало до полов.
Наступила роковая тишина. Толстушка будто язык проглотила и начала креститься, крестила все что видела, себя, нас с Веркой и их.
Вера с любопытством наблюдала из-за моей спины, в тоже время, подталкивая меня вперед. А я по мере толкания приближался к ним. И вот, когда-то приблизился почти вплотную, тихо сказал:
- А мы к Вам.
- Господи, вылезли. – Наконец выдавила толстушка и сразу же скрылась в своей квартире.
- Не обращайте внимания, она у нас сумасшедшая, - процедила Мария. – Верочка, я тебя целую вечность не видела, как ты поживаешь?
Если придраться к словам и сравнить Машу с Верой, то первой я поверю, что она прожила уже всю вечность.

Мы прошли внутрь, крепко сжимая друг другу руки. Оба – и муж, и жена, прошли в гостиную и предложили нам сесть. И вот, когда я уже опустил зад на скрипучий диван, тогда-то я осознал всю оплошность сегодняшней вылазки.
Я огляделся и тут же встретился взглядом с картиной. Мужик в пиджаке с черепушкой на голове. Картина расположилась в центре кривой стены и от нее петляли черно-фиолетовые ткани. С потолка свисали какие-то железные штуки, похожие на орудия пыток, времен госпожи Инквизиции. На стенах также были наклеены красные обои с непонятными узорами. Также из них (из стен) торчали головы животных, чьи-то рога и какая-то высушенная голова.
- Машенька, впечатляет, - сглотнула Вера. – Особенно цветы, замечательные. – Она указала пальцем на высушенные и почерневшие розы в вазе в форме женского тела.
- Спасибо.
Воцарилась тишина. Какая-то жутко зловещая, говорить с этими типами право было не о чем. И не сомневаюсь, что они о нас такого же мнения.
- Что ж, - сказал ее муженек-муммия. – Расскажите, как вы познакомились.
У Верочки загорелись глазенки. Вот сейчас начнет преувеличивать.
- Это было…
- Наверняка это было очень романтично, - протянула Маша, обнимая своего супруга. – Эта любовь с первого взгляда?
- Конечно, - ответила Вера.
- Нее, - протянул я. – Раза с десятого наверное.
Она больно стукнула меня ногой.
- Мы с ним познакомились в ресторане. И он сразу положил на меня взгляд.
«Да, как же, это было в клубе, после кружки пятой пива и еще чего-то там, я не взгляд на нее положил, было все не так уж и романтично, как хотелось бы».
- М, А мы познакомились на кладбище. – Сказал мумия. – На Вальпургиеву ночь. Мы тогда устраивали шабаш.
- Ч-чо? – подавилась Вера.
- Ах, солнышко! Вам с мужем надо обязательно сходить в следующий раз с нами.
- А, что там надо делать?
- Ничего особенного. Мы разжигаем большой костер, раздеваемся до гола и пьем вино.
Я почувствовал, как мое лицо становится цвета снега. Перевожу взгляд на Веру и замечаю румяное негодование на ее мордашке.
- Рафаель, помнишь эту ночь?
- О да…
- Стойте ребят, и сколько вас там было?
- Человек 15.
- И что… оргии? - не вытерпел я.
- А как же? – усмехнулся ее муж.
- А где у вас туалет?

Протянув еще часик, разговор стал более оживленным. Хозяева столь замечательной и по праву необычной квартиры, были самыми милейшими созданиями на земле, если конечно закрыть глаза на ряд некоторых нюансов: Шабаш, вакханальные оргии, распитие вина на кладбище, оккультизм и какое-то странное отношение к жизни. В целом эти ребята – замечательные ребята. И жуткие, очень жуткие.
- Ха-ха, знаете, как нас в этом доме не любят, - хохотал муженек.
- А соседи, это вообще катастрофа.
- Маш, помнишь, когда они пригласили монаха и начали орошать нас святой водой.
- Вера, - говорит ее подруга, - вот представь я прихожу с работы, Рафи еще не было дома, и встречаю около своей двери несчастного и измученного священника, окруженного целой делегацией наших соседей. Каждый из них накатал протокол…
Киса, сидела и тупо слушала, некоторые фразы, она просто пропускала мимо ушей. Иногда смиренно кивала головой.
Меня преследовала только одна мечта. Выйти на балкон и покурить. Выйти куда-нибудь и спрятать голову от них, чтоб не видели.
Я скромно привстал и муж этой Маши в черном сразу обратился ко мне:
- Папиросы?
Я устремил взгляд на протянутую к моему носу «непонятно что» и вежливо отказался.
- Не. У меня Marlboro. Я как бы…
- А зря.
Тем временем…
- Вера, ты себе не представляешь, какая у нас была свадьба. Над машинами долго не думали, сразу выбрали похоронный каделак, а для гостей заказали два ритуальных автобуса…
- ЧО? – глаза Веры приняли форму пятирублевой монеты.
- О! Такая же реакция была и у моих родителей, - рассмеялась Маша. – Кстати, как твоя мама?
Вера выдохнула и, смотря в одну точку на стене, монотонно ответила:
- Нормально, живет там же, не болеет, слава Богу тьфу-тьфу-тьфу.
- Какая досада… Ну ничего, дело-то наживное. Рафаель, а покажи фотографии.

Храни Боже ФОТОАЛЬБОМЫ. Как писал Аверченко «Альбомы выдуманы для удобства хозяев дома». И я с ним абсолютно согласен. Ведь просмотр фоток ну минимум минут на тридцать. Время пролетит незаметно, а там глядишь, и собираться пора.
Длинный черный Рафаель дотянулся до полки и достал какую-то невероятно огромную книженцию. Коричневая, вся в пыли в его руках казалась колдовской книгой. Нам с Верой стало не по себе.
Раф положил ее на стол и открыл так, будто пират открывает сундук с сокровищами. Почему пират? Потому что мумия-Рафаель зачем-то скривился в сатанинской ухмылке и прищурил один глаз.
И только тут я понял, зачем он это сделал. Их была целая куча. Минутами тридцатью здесь не отделаешься.
И вот нам с Верочкой предстала целая армия разноцветных картинок.
- Это мы на Вальпургиеву… Так, тут день рождения Вампи.
Вера с любопытством разглядывала жутко порнографические фотографии молодых супругов, которые ничуть этого не стеснялись, и приходила все в больший шок.
- Вампи, это наш знакомый. Он немного странный, не как все. Он считает себя вампиром, но крови как огня боится… А это… Это дорогая моя Халлоуин. Рафи, помнишь халлоуин?
«Еще бы он не помнил» - думаю я, присматриваясь к фотографии на которой голая Маша в не пойми какой позе лежит на холодной земле и не совсем понятно, что делает.
- Конечно, любимая, - отвечает он и целует ей руку.
«Господи, до чего ж противно».
Я снова перевожу взгляд на Кису и замечаю на ее лице гримасу отчаяния, встречаюсь с парой, чуть ли не заплаканных глаз, которые так и скулят: «Увези меня отсюда».
Рафаель до сих пор целует ей руку, поднимается выше и склизким языком облизывает шею, кусает алые губки, потом поворачивается ко мне и говорит:
- Что может быть прекраснее любимой женщины?
- Две любимые женщины? – отвечаю я.

Стрелка часов сближается к отметке «а не пора ли нам свалить?». И мы с Верочкой после всего ужаса, который тут увидели, после просмотра извращенных фотографий, после услышанных рассказов о несчастных священников, наконец, решили отчалить.
- Спасибо, что выкроили для нас время и навестили, - улыбалась Маша.
- Пожалуйста, - бурчала Вера.
- Наш дом – ваш дом, вам здесь всегда будут рады, - улыбался Рафаель.
- Непременно, - бурчала Вера, натягивая свой белый шарфик.
- Вера, перед следующим шабашем я позвоню, - ответила Маша.
- Я буду ждать, - чуть ли не в слезах.
- Мы Вас тоже будем ждать…
Последняя фраза прозвучала, как-то жутко угрожающе.
На словах: «До свидания» Верочка выбежала из подъезда на всех парах. Дождь заливал ее белоснежное пальто и белый шарфик, волосы прилипли к лицу, и она дрожала как осиновый лист.
Я спокойно выхожу, раскрываю зонтик, запускаю промокшую до нитки жену в салон, сажусь сам в машину.
Мы посмотрели друг на друга с внимательностью дикого кота. И спустя минуту разразились громким смехом.
- Это надо быть такими идиотами? – хохотала Вера. – Кошмар, они бы еще висилицу в ванной сделали. Кошмар. Поехали отсюда к чертовой матери.

- Это надо быть такими идиотами? – хохотала Маша, стягивая с себя черные чулки. – Повелись на тупую шутку.
- Дорогая, а тебе идет так… Секс прям, - кивал Рафаель.
- А у самого-то, посмотри какой, прям женоподобный. Не, Рафи, они даже повелись на фотошоп. А муж ее, так вообще придурок. Так эти фотки разглядывал.
- Дорогая, только я не пойму, к чему мы с тобой весь этот маскарад устраивали?
Маша застыла. Один чулок уже валялся рядом с ней, второй был на ноге. Корсет все также поднимал грудь, а к черным подолам платья пристало немного пыли.
- Знаешь, какая она стерва была в школе? Просто задалбывала. Сегодня я ей все напомнила.
- Так ты же считала ее подругой.
- И считаю до сих пор. Но стеб – есть стеб. Кстати, мы с Адамсами не переборщили? Давай, что ль звездных воинов или Властелина Колец посмотрим. Я тут нашла телефон Яшки Пекера, он мне в 10 классе в любви признавался. Думаю, на данный случай подойдет «Венера в мехах».