слиток 3

Солнце перестало палить так нещадно, как в полдень, во время боя. Медноволосый, щурясь, молча приводил в порядок секиру, временами поглядывая и на шамшир, доставшийся ему от побежденного. Сабля, достойная воина. Острый, сильно изогнутый клинок из твердого металла непрерывно сужался к острию и призывно блестел в свете заходящего солнца, обтянутая кожей рукоять как нельзя лучше удерживалась ладонью, ножны с кольцами и продетым сквозь них кожаным шнуром – все вместе производило впечатление. Только одно в «когте льва» было неясно: значение текстов, которыми усыпан клинок. Такие мысли витали в голове светлоглазого, когда прямо перед собой он увидел две огромных ноги в обуви, напоминающей сандалии. Медноволосый перевел взгляд на свои легкие, высокие сапоги.
– Эй, чужеземец! Ты сегодня победил Раха? – грубый голос воина, ранее стоявшего на страже у входа в лабиринты Арены, вывел из задумчивости. Чужеземец, слегка улыбнувшись, кивнул.
– Тогда иди за мной.
Стражник уже было направился к выходу, когда спиной почуял, что пленный и не подумал сдвинуться с места. Обернувшись, громила увидел, что юнец вернулся к прерванному занятию – затачивал полумесяцы лезвий секиры с крючком на обухе, длинное древко которой обвивал грозный змей, глотающий свой хвост.
– Ты слышал меня, рыжий?
Снова усмехнувшись, «рыжий» снизошел до ответа:
– Я слышал тебя, пустоголовый.
Черные глаза стражника налились кровью. Казалось, еще мгновение, и они лопнут от ярости, но воин умудрился сдержать порыв убить насмешника.
– Великая царица, Дария Первая, оказывает тебе честь, рыжий бес, не достойную такого шакала – приглашает тебя в свои чертоги, в свой дворец, во время вечерней трапезы! Ты смеешь задерживать посланца царицы? Может, тебе своя собственная шкура недорога, шайтан?
Вздохнув, медноволосый поднялся. Ладный стан невольно обращал на себя взор, стражник замолчал, удивленный красотой тонкой фигуры, столь несовместимой с победой над бессменным вот уже пять лет царем Арены.
– Веди меня к своей царице, стражник.
– Это буду не я. Иди за этим рабом, – стражник махнул рукой, указывая на робкого паренька, ждавшего у входа в помещение, – Выйдешь из  Арены. Там, снаружи, увидишь человека в черном. На нем – серебряная цепь с амулетом. За ним и пойдешь. И не дай тебе твой бог свернуть с пути или попытаться кого-то убить. Топор свой оставляешь здесь. Так. И дай-ка я тебя проверю, вдруг еще где оружие есть… – с этими словами стражник прощупал медноволосого и, не найдя ничего больше, выдернул у того секиру из рук, – Что стоишь? Вперед! Шевелись!
– Храни ее как зеницу ока. Потеряешь – мне придется искать ее у тебя в желудке. Руками, – исподлобья посмотрел медноволосый на стражника перед тем, как пойти за проводником.
Выйдя из запутанных коридоров Арены, кишащей рабами, пленными и воинами, выступавшими на боях, странник и вправду увидел человека в черных одеждах. На шее ярко блестела серебром длинная цепь с широкими трапециевидными звеньями, в центре которой сиял амулет. Посланец сидел на добром коне, тоже черном, как смоль, невольно восхитившим пленника.
– Да ты совсем юнец! – в свою очередь удивился посланец, рассматривая недавнего победителя, – Иди за мной, чужестранец, расскажешь Великой правительнице, …какой ты воин! – с этими словами всадника конь тронулся с места.
Улыбнувшись, медноволосый легко пошел вслед за человеком в черном, уже обогнавшим его на своем вороном  скакуне.