Девочку звали Настя

Подробнее об авторе и его работах http://www.lebedko.su/nedavnie-stati

Глава из моей книги "Великая Ересь"


"Блажен, кто смолоду был молод.
Блажен, кто вовремя созрел".
Александр Сергеевич Пушкин. «Евгений Онегин»

Девушку звали Настя. Она жила через три дома от Костиной дачи, но до того лета он ее ни разу не встречал. Он тогда закончил девятый класс. На вид она была его ровесница. Может, чуть пухленькая, но с явно выраженной грудью и четко очерченной талией. У нее были лавандово-синие глаза, изогнутые дугой брови, длинные ресницы. Лицо ее - если бы не глаза – могло показаться чуть слишком пухлощеким, но все вместе было удивительно гармоничным.
После того как он первый раз увидел ее – она стояла с матерью возле калитки, когда он шел мимо – он понял, что влюблен по уши, влюблен ужасно, мучительно, так, что не способен поднять на нее глаза, когда они, вдруг, случайно оказывались рядом на улице или на озере, или думать о чем-то другом, когда ее не было рядом.
С той первой случайной встречи он дней десять торчал на улице в надежде увидеть ее, когда она будет выходить из калитки или возвращаться домой. Когда же она показывалась, старался спрятаться и смотреть на нее издали, с бьющимся сердцем. Однажды она заметила, как Костя, увидав ее, метнулся к забору. Заметила и улыбнулась. А он с пунцовыми от стыда щеками бросился в дом и весь день провалялся на диване, проклиная себя за неловкость. А еще он шептал про себя ее имя – Настя. Имя это было вратами в сад Эдема. Вот только он и надеяться не смел когда-либо войти в этот сад. Сделать первый шаг, познакомиться – это было выше его сил.
В последующие несколько дней – три случайные встречи: две на улице, возле дома и одна на пляже. Потупленные глаза, пылающие щеки и уши у него; улыбка и любопытный взгляд у нее...
Это случилось в конце июля, в субботу, - Костя очень хорошо это помнит. На пляже было довольно много людей. У него с собой был кассетный магнитофон «Романтик». Это было нереально, перекрывало самые смелые его надежды, но это была она. Подошла,  мокрая после купания, присела рядом:
- Что слушаешь?
Скулы свело от волнения, и он, заикаясь, выдавил:
- «Пинк Флойд»...
- А-а... Меня Настя зовут.
- Я знаю...
- А я про тебя тоже знаю. Ты – Костя. Моя мама работает в той же больнице, что и твой отец. Она мне про тебя рассказывала.
- Ты в городе в какой школе учишься?
- Я в швейном училище учусь. Ладно, пойду домой. Пока.
- Можно я тебя провожу?
- Если хочешь – проводи.
Всю дорогу молчали. Костя судорожно искал какие-то слова, чтобы только не было этого неловкого молчания, но какие бы мысли не приходили, он их забраковывал – казалось, что в голову лезут какие-то мелочи и глупости. Так и шли двадцать минут. Возле калитки Настя резко обернулась. Опять улыбка и озорной взгляд:
- Ну, пока!
Остаток дня счастье и стыд захватывали все его существо. Может быть он ей тоже нравится?! Но так опозориться – всю дорогу молчать, как последний идиот! На следующий день он ужасно хотел ее встретить. Но еще больше – боялся. В итоге просидел весь день дома.
В понедельник мать послала Костю насобирать черники. Он отошел довольно далеко от поселка – километра два, и за три часа набрал до краев двухлитровое ведерко. Дорога домой вела по пригоркам, вдоль просеки, поросшей по обеим сторонам густыми кустами. В сосновом лесу было солнечно, но не жарко. Идешь себе то вверх, то вниз по пригоркам... Вдруг что-то зашевелилось впереди. Сладко екнуло и забилось сердце. На тропинке, ведущей вниз с пригорка, стояла Настя. На ней было розовое платье в цветочек с рукавами чуть выше локтя. Она лукаво посмотрела на Костю:
- Привет!
- Ты что тут делаешь?
- А ничего. Гуляю...
- Куда идешь?
- К карьеру. Где маленькое озеро. Знаешь?
- А я не знал, что тут можно пройти.
- Тут тропинка есть.
Она теребила листок, будто ей все равно, пойдет Костя дальше или продолжит говорить с ней.
- А я не знал. Про тропинку... Можно с тобой пойти?
Она пожала плечами:
- Как хочешь.
Минут через десять они подошли к карьеру. В этот раз молчание не угнетало Костю. У них была цель – дойти до карьера. Он полез наверх первым. Наверху было трудновато – осыпался песок, и он все время сползал вниз. Наконец, оказавшись наверху, он повернулся и протянул ей руку. Настя ухватилась за нее, и Костя вытянул девочку наверх. С неожиданной для себя смелостью задержал ее руку в своей. Она не возражала. Так и стояли на вершине карьера, держась за руки. Это было удивительно – неожиданный простор впереди, открытость и крылья за спиной.
- Ты очень красивая, – сказал он, не поворачиваясь, глядя перед собой.
Настя засмеялась, высвободила руку и показала вниз:
- Вот оно, озеро.
Но озеро его не интересовало.
Настя прошла немного вперед, туда, где с вершины карьера можно было спуститься по поросшему густой травой склону вниз, к самому озерцу – маленькой лужице с тремя кувшинками на поверхности. Потом она опустилась на колени возле кустика голубоватых цветов, стала рвать букет. Костя сел рядом, потом прилег, опершись на локоть. Он чувствовал себя невероятно неуклюжим, косноязычным, неловким, в то время как она, казалось, была совершенно спокойна. Он подыскивал слова, не зная опять, что бы такое сказать, такое, чтобы...
- Цветы дома все равно завянут.
- А мне все равно они нравятся.
Опять молчание. Вечерело. За их спинами на склоне жужжали насекомые. Настя вдруг перевернулась и улеглась на живот, оперлась подбородком на ладони. Полежала так, потом протянула руку и сорвала травинку. Прикусила. Их разделяли всего два-три шага. Изогнутые брови, загадочный, лукаво-простодушный рот. Синие глаза. Застенчивые и дерзкие, полные вызова и сомнений.
- Я тебе по правде нравлюсь?
- Да я только о тебе и думаю. Как бы тебя увидеть...
- А я это знала!
- А я... тебе... нравлюсь?
- Не знаю...
Она закрыла глаза и лежала так, будто совсем забыла, что он здесь. Может быть, позволит ему себя поцеловать? Костю неодолимо тянуло преодолеть это крохотное пространство, их разделявшее... Но нет, нельзя! – говорил внутренний голос. - А вдруг она засмеется, вдруг она его просто дразнит, пусть, мол, он выставит себя на посмешище? Господи, что за дурак, трус, упустил свой шанс, идиот! – кричал другой голос внутри. Он смотрел, как она подбирает букетик цветов, поднимается на ноги. И опять он шел вслед за ней, поднимался на вершину карьера. Можно было бы идти с ней рядом, взять ее за руку – места хватало, но он плелся позади. И вот. Безо всякого предупреждения. Она просто остановилась и повернулась, так резко, что он чуть не налетел на нее. Заложила руки с цветами за спину и уставилась на него не мигая. Потом закрыла глаза и подставила губы как бы для поцелуя.
Он замер. Он медлил. Голова кружилась, кровь бешено стучала в ушах. Какой-то частью своего существа он стремился поцеловать ее, потом вдруг понял, что его инстинктивный порыв осознан слишком поздно: осуществлять его следовало либо спонтанно, либо уже никогда, ибо тысячи сомнений вновь овладели им. Так и стоял, вертя в руках ведерко с черникой, пока не просыпал половину.
Она открыла глаза:
- Дурак!
Резко повернулась и быстро зашагала сквозь папоротник в лес. Костя высыпал остатки черники из ведерка. Долго еще сидел он на краю карьера, опустошенный, жалкий...

Через неделю приехал погостить Костин одноклассник - Толя Медведенко. Высокий широкоплечий красавец. В тот же день они отправились на рыбалку. И надо же было такому случиться: только выйдя со двора, натолкнулись на Настю! Встретив ее презрительный взгляд, Костя потупил глаза и прошел вперед, ускоряя шаг. Толик догнал его и оглянулся на девочку. Оглянулась и она...
- С такой девчонкой на сеновале бы поваляться! – Толя был компетентным парнем в этом деле. Еще в восьмом классе он хвалился, что провел ночь с молодой учительницей физики, Светланой Федоровной. А в девятом у него было два романа с одноклассницами «со всеми делами».
На третий день после этого Толя пошел гулять по поселку один. Не вернулся к ужину. У Кости весь вечер было какое-то недоброе предчувствие. В полночь он побежал на озеро и там... сначала услышал смех Насти, а потом увидел ее и Толика - целующихся на пустынном пляже...