Узелковое письмо судьбы. Биографическое эссе

1- й узелок.

Детские руки разрезают крепкую красную луковицу и подносят ее к маленькому носу-нашлепке. Девочка лет шести с виду старательно вдыхает острый запах и собирает выступившие слезинки в пластмассовую кукольную чашку. Тем же кухонным ножом, которым был располовинен лук, быстро проводит по большому пальцу. Остается вмя- тинка, которая тут же исчезает. Тогда девочка прикладывает лезвие к мякоти пальца, отворачивается и начинает пилить. Ей скоро надоедает, и она резко выдергивает руку
из-под ножа. По пальцу течет скудная струйка крови. Красные капли девочка стряхивает
в кукольную чашечку. Потом она извлекает из холодильника бутылку молока и осторожно отливает чуть-чуть в свой пластмассовый сосуд. В этот момент девочка слышит щелчок отпираемого дверного замка. Прижав к себе чашечку с малоприятной на вид буроватой жидкостью, она сбегает в закуток, отделенный от гостиной красными занавесками – в свою комнату. Оказавшись внутри, малышка плюхается на кровать, извлекает из-под одеяла игрушечного лиса в синих штанишках и начинает тщательно втирать в его плюшевую шкуру свой чудесный эликсир.
- Люба?! Ты где? Ты чего с молоком делала? – слышится с кухни женский голос.
Девочка молчит, пока последние капли из кукольной чашки не оказываются размазаны по круглым глазищам лиса.
- Щас, мам, - наконец отзывается она, аккуратно кладет игрушку на покрывало и плетется на кухню. Через некоторое время малышка возвращается. Затаив дыхание, она приоткрывает занавеску и бросает взгляд на лиса. Тот по-прежнему ядовито-рыж и неподвижен. Девочка выдыхает, достает тонкую тетрадку и тупым синим карандашом пишет: АЖИВЛЕНЕЕ НЕ ПАЛУЧИЛОСЬ. ВАЗМОЖНО, МАЛОКО ДАЛЖНО БЫТЬ МАМИНО.

2-й узелок.
Руки девушки-подростка разливают чай по пузатым чашкам и расставляют на столе пиалы с печеньем, вареньем и сухофруктами. Рядом аккуратно укладывается пухлая рукопись. Ее принесла веселая серебряноволосая дама, чем-то напоминающая супругу колобка. Она отпивает глоток чая, но чувствуется, что говорить ей хочется больше, чем угощаться.
- Что ж, Люба, я прочитала твою нетленку. Это все, конечно, гениально, но печатать, ты понимаешь? - никто не будет. Читатель я профессиональный, так что… 
Девушка умно и понимающе кивает, окунает палец в малиновое варенье и сует его в рот. Однако жизнь все равно не кажется малиной.
- Во-первых, очень много желания казаться умной, потом… погоди, у меня ключи не в том кармане, мешает. – Серебряноволосая супруга колобка перекладывает ключи в другой карман и продолжает: потом, вот ты пишешь «посвящается подонкам»? Да что же такое! И в этом кармане уже неудобно! Сейчас… - Дама снова перекладывает ключи, делает глоток чая и закусывает сдобным «сердечком». Пока печенье хрустит на зубах гостьи, девушка листает рукопись, с густой татуировкой карандашных пометок. Разделавшись с «сердечком», дама возвращается к приятной для нее теме. 
- На самом деле, это неважно - это все пумпочки и хрендебобелины, их легко удалить. Главная проблема – с персонажами. Они все у тебя – это ты сама. Ты понимаешь? Они не живут, а… ну, вещают, наверное.
Девушка умно и понимающе кивает. Нервно подрагивающий палец автоматически выводит малиновым вареньем на клеенчатой скатерти: Оживить не полу…




3-й узелок.

Рука с обкусанными ногтями и пальцами в заусеницах вяло плюхается на простыню. Барышня лет 24-рех не очень добросовестно борется со сном. Однако из дремотного эдема ее изгоняет мужской голос.
- Осторожней руками блудить надо! Еще немного – и прямо бы мне по лицу.
Девушка, не открывая глаз переворачивается на бок, спиной к голосу. 
- Ну спроси хотя бы: ты кто? И я тебе, Люба, разумеется, отвечу:  с острия Останкинской телебашни выкормлен, под голубым экраном взлелеян, экзетера-экзетера - сама помнишь. Подушка рядом с барышней слегка промята. Однако лежащей на ней головы не наблю-
дается, да и вообще в постели явно лежит только один человек. Еще крепче зажмурив глаза уже окончательно проснувшаяся девушка тревожно спрашивает:
- Дмитрий?
- …Юльевич. С отчеством, пожалуйста.
Тут уж барышне приходится разлепить глаза. Однако вместо того, чтобы обернуться к голосу, она сползает с кровати и крадется к компьютеру. После взаимных приветствий,
машина милостиво позволяет ей удалить текстовый файл «Димоническая личность».
- Попытка убийства – это какая статья УК, не напомнишь ли? – издевается мужской голос.
- Извини, - сдается барышня, садится к зеркалу, рассматривает глаза, пойманные в красную сеточку сосудов и как бы невзначай роняет: Ты теперь собираешься спать в моей постели, пока смерть не разлучит нас?
- Пока не решим, эмм, квартирный вопрос, - веселится голос. - Меня бы, Люба, устроило прописаться в каком-нибудь симпотном книжном томике – в твердом переплете, разумеется – выпущенном солидным изданием. Нет, нет, погоди, это слишком респектабельно для такой димонической личности. Давай, что ли, лучше в кино. В таком, знаешь, не очень дорогом, ироничном и… пожалуй, да  - слегка кровавом.

4-й узелок.

В троллейбусе, наполненном теплым светом, как банка – облепиховым вареньем, мне было бы вполне уютно, если бы не перебранка между Дмитрием и Тимофеем о том, кто из них – более обаятельный мерзавец. К счастью или к сожалению, ее слышала я одна. И с удовольствием отвлеклась от этого призрачного диспута на извечное: Оплачиваем за проезд. Вместо положенной десятки я случайно вытащила свой счастливый доллар и протянула его хозяйке салона, облаченной в тюрбан из цветастого платка и черные митенки. Пока я с извиняющейся улыбкой запихивала его обратно и искала нужную купюру, нарядная кондукторша язвительно прокомментировала:
- Деньги некуда девать? Сходи поучись чему-нибудь.
Я мстительно высыпала ей в обтянутую лайкрой ладонь пригоршню мелочи, и отвернулась к окну. За окном проплывала крупная готическая надпись «КУРСЫ». Внизу гораздо мельче пояснялось: «шестового стриптиза». Я хмыкнула и переключилась с знакомого заоконного пейзажа на своих случайных попутчиков. Два покачивающихся перед моими глазами пожилых затылка – один покрытый сиреневым пухом, другой гладкий и рябой, как птичье яйцо – вели любопытную беседу:
- Не борзей, душа моя, ты весь день рождения Митькин сочинил и провел, а у меня тоже  есть, чем внука удивить. Я в библиотеке не только астму зарабатывала!
- Ага, ага, маразм нам только снится. 
-  Эт самое, давай хоть делится будем как-то, душа моя. Давай… ну хоть за содержание буду я отвечать, а ты – рулить процессом. 
- То есть, ты сценарист, я режиссер. ЛадЫ. Но…

Окончание разговора я не услышала. Когда троллейбус проезжал мимо ресторана «Москва», скромно следующая за ним маршрутка вдруг лихо боднула рогатый транспорт в его квадратный зад.
После 15-минутной непредвиденной прогулки я все-таки добралась до своего рабочего места. Трудиться не хотелось. Поэтому я решила проверить на содержательность свои дорожные мессиджи. И набрала в Интернете через запятую: учеба, курсы, сценаристы, режиссеры, Москва.