Глава 8. Храм на площади Близнецов

Глава 8. Храм на площади Близнецов.
221 год. Середина весны.
Суард.

По маслено отблескивающим лужам спящей темной улицы мчался всадник. Лицо его скрывал капюшон, спина уродливо горбилась под плащом. Усталый конь, роняя хлопья пены, остановился на площади между двух храмов. Темные силуэты массивных строений с устремленными ввысь шпилями, без единого лучика света из-за ставен, казались совершенно одинаковыми.
Всадник поднял голову, всматриваясь в небо. Тучи, и только тучи – ни одной звезды не видно было сквозь плотное покрывало. В растерянности он замер, оглядывая попеременно оба храма. Но ни одной подсказки не обнаружил. Зато услышал цокот копыт. Пока ещё вдали, за несколько кварталов.
- Светлая, сохрани!
Осенив лоб святым кругом, всадник скинул плащ. По плечам рассыпались светлые волосы, а горб за спиной превратился в мягкую корзину, из которой высовывалась голова ребенка. Совсем маленького, немногим больше года, светловолосого мальчика.
Не теряя времени зря, человек спешился и снял со спины корзину. Вынул малыша, закутал в шерстяную шаль и направился к дверям ближайшего храма – слева. Опустившись на колени, осторожно уложил спящего ребенка на крыльцо и провел над ним руками, роняя золотые искры. Малыш завозился во сне, улыбнулся… но не проснулся. И исчез, словно и не было.
Стук копыт становился громче. Всадников ещё не было видно, но они приближались верно и неумолимо. Мерная поступь коней звучала в пустоте улиц странно и мертвенно.
Светловолосый человек вскочил на ноги и закинул корзину за спину, прикрыв сверху плащом.  Взлетел на лошадь, тронул её бока пятками и поскакал прочь. Ни единого  взгляда назад, на ступени храма, где остался малыш. Только две горячие соленые капли на щеках, тут же высушенные встречным ветром.
Едва горбатая фигура скрылась за поворотом, на площадь выехала пятерка всадников. Все они, с головы до копыт коней, были закутаны в плотные одеяния, скрывающие и лица, и фигуры. Словно струи темноты стекали с них плащи, ровно, как механические игрушки, шагали кони. Первый всадник молча поднял руку, призывая всех остановиться. Так же молча спрыгнул с коня и направился к дверям храма. Того, что справа. Поднялся по ступеням и постучал. Раз, другой, третий… ровно и размеренно, как часовой механизм, он стучал до тех пор, пока дверь не отворилась.
- Благословенны будьте, путники. Что привело вас в обитель Светлой Райны? – приветливо улыбнулся заспанный седобородый священник. – Проходите, помолимся вместе. Рассвет совсем скоро.
- Где ребенок? – раздался мужской голос из-под капюшона.
- О чем вы, милостивый государь?
- Вам только что оставили ребенка. Где он?
- Простите, но никакого ребенка нам не оставляли. Приют не здесь.
- Отдайте. Это сын нашего господина. Его похитили. Отдайте.
- Сочувствую вашему господину, но ребенка здесь нет. Вот, зайдите в храм, посмотрите сами.
Священник распахнул уже обе высокие створки, выпуская в уходящую ночь янтарный свет множества волшебных светильников и тонкий аромат шафрана.
Отпихнув священника, мужчина встал на пороге и пристально осмотрел просторные внутренности храма – белые каменные стены, украшенные резьбой и мозаиками, круглый камень посередине пустого помещения, висящие над алтарем прямо в воздухе светильники. И больше ничего и никого.
Не говоря ни слова, он развернулся и быстрым шагом направился к четырем неподвижным фигурам. Вспрыгнул на смирно стоящую лошадь, махнул рукой – и кавалькада, с места в карьер, покинула площадь Близнецов.

***
Затушив светильники, настоятель Крилах устало потянулся и раскрыл двери храма. Предрассветное бдение завершилось, с улицы уже доносились первые звуки просыпающегося города. Гвалт базара за углом, топот коней, скрип телег – время Темного закончилось.  Пустая площадь блестела мокрым после ночного дождя булыжником, цветущие кусты по вокруг храмов расцвечивали её всеми оттенками желтого и розового, радуя взор старика.
Шагнув с порога на широкие вытертые ступени серого камня, Крилах запнулся и чуть не упал. Выругавшись под нос, он остановился и посмотрел под ноги. На верхней ступени обнаружился не то сверток, не то узел. Под взглядом настоятеля узорная шерстяная шаль зашевелилась, засопела и из вороха ткани показалась любопытная синеглазая рожица.
- Вот так подарочек… и откуда ты взялся? – Настоятель присел на корточки, высвобождая из свертка заспанного малыша. – Задери меня вурдалак, если не тебя искали эти… тьфу.
Крилах скривился, вспомнив ночной разговор брата с темными всадниками.
- А ведь не увидели… интересный ты человечек… и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?
Человечек в ответ только улыбался и лепетал невнятно на своем детском языке. Короткие, почти белые, волосики и светлая кожа недвусмысленно намекали на не местные корни подкидыша. Но больше ничего – ни записки, ни монограммы на одежде – указывающего на его происхождение, настоятель не обнаружил. Разве что серебряный амулет со знаком Райны, простой, но исполненный в чуждом для Валанты стиле, и коричневая шаль была слишком хороша, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывали младенцев к порогу храма Светлой. Почему малыш оказался у его дверей, старик тоже не понимал.
- С севера, значит, - бормотал он, поднимая мальчика на руки. – Кто ж тебя определил Хиссу… как тебя звать-то, малыш? Бе, ме… - передразнил священник малыша, заинтересованно тянущего его за седую прядь. – И куда тебя девать?
Занося ребенка в широкие створки черного дерева, старик  обернулся. Двери напротив ещё не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал белое резное дерево нежным золотым и розовым. Кивнув своим мыслям, Крилах хитро улыбнулся и скрылся в полумраке.

- Доброе утро, преподобный, - приветствовал человека в черном длинном одеянии юноша, отворивший дверь. – Проходите, сейчас я доложу Мастеру.
- Доброе, доброе, Еж. Это со мной, - старик с острым подбородком и пронзительными черными глазами небрежно махнул рукой куда-то за спину. Там обнаружился служка в темно-сером балахоне, осторожно прижимающий к груди большой сверток.
Проводив посетителей в кабинет, Еж помчался на кухню.
- Ну, что там?
- Преподобный Крилах, Учитель!
Мужчина лет тридцати с лишним неторопливо поднялся из-за стола, промокая губы салфеткой. Среднего роста, непримечательной наружности – карие глаза и черные волосы коренного суардца – в  одежде не особо богатого купца. Вряд ли посторонний человек заподозрил бы в хозяине дома по улице Серебряного Ландыша одного из самых таинственных и опасных жителей столицы. Только наметанный взгляд опытного военного определил бы за кажущейся худобой идеальное тело тренированного бойца, а в скучающих глазах разглядел внимательный и точный взгляд хищника.
- Спасибо, Фаина, - лицо Мастера оживилось скупой улыбкой.
- Может, вам в кабинет чаю подать, Мастер? – отозвалась высокая, статная женщина с заколотыми в тяжелый узел черными волосами.
- Да, пожалуй. И бушей.
-  Мама, бу! Бу! – кареглазый малыш немногим меньше трех лет, до того молча вертевшийся у красавицы под ногами, настойчиво потянул её за юбку. – Оли хотя бу!
Покинув владения домоправительницы, Мастер быстрым шагом направился в кабинет на втором этаже. Он не выказывал тревоги, разве что губы его сжимались чуть плотнее, чем обычно. Последний раз Первосвященник Темного наносил визит предыдущему главе Гильдии десять лет тому назад, а вскоре после того молодой, но весьма амбициозный и целеустремленный Призывающий стал новым Мастером. Наставник же, передав полномочия, уехал в неизвестном направлении, оставив дом и немалое имущество храму. Мастер сам провожал предшественника в путь, и мог бы поклясться, что с собой тот не взял ничего, кроме именных парных мечей и небольшой сумки с провизией.
- Приветствую вас, преподобный. – Мастер сдержанно поклонился священнику.
- Приветствую, Мастер. – Седой, морщинистый, но крепкий и подтянутый мужчина уже сидел в кресле. За его спиной стоял молчаливый храмовый прислужник в надвинутом на глаза капюшоне и с большим свертком в руках.
- Не желаете ли чаю?
- Не откажусь.
- Чем могу служить Вашему Преподобию?
Священник поднял руку и прищелкнул пальцами. Служка тут же подошел к нему и аккуратно передал сверток из рук в руки. И тут же вышел прочь, в дверях едва разминувшись с Ежом. Тот поставил поднос с чайником, чашками и корзинкой булочек на небольшой столик, придвинул его к мастеру и гостю, и, молча поклонившись, ушел.
Только когда дверь закрылась, оставив собеседников наедине, Крилах заговорил.
- Законы Гильдии строги, друг мой. Строги и мудры. – Настоятель сделал паузу.
В ответ Мастер кивнул спокойно и равнодушно.
- Но только один закон непреложен. Один договор вечен. И мудр тот, кто понимает это.
Крилах снова замолчал, не выказывая никакого интереса к отсутствию реакции собеседника. Все его внимание было сосредоточено на большом куле – он разматывал слои ткани, разворачивая содержимое.
Мастер внешне невозмутимо наблюдал за действиями священника, напряженно гадая, что же за неприятность тот приготовил. Но то, что показалось из-под старого серого балахона, заставило Мастера несколько усомниться в собственном здравом рассудке. Слова же настоятеля подтвердили опасения.
- Посмотри на этого мальчика. Я не буду говорить, что видел вещий сон или сам Хисс явился и повелел… за этим в другой храм. Это просто ребенок. И что из него получится, зависит от тебя. Хочешь, оставь себе, хочешь, продай, хочешь, скорми собакам.
- Зачем он мне, преподобный?
- Понятия не имею. Сегодня утром я нашел его на ступенях храма. Темного храма. Думаешь, это случайность?
- Вам виднее, преподобный.
- Раз мне виднее, то забирай. Не отдавать же его в приют Светлой? А в храме малышам не место.
- И вам не важно, что с ним будет?
- Я же сказал. Он принадлежал храму, а теперь тебе. Лично тебе.
- Благодарю, ваше преподобие. Но…
- И не забудь пожертвовать храму. Двадцать империалов.
- За младенца?
- За двух младенцев.
Мастер Тени осекся. В глазах настоятеля Крилаха клубилась знакомая тьма. Пока - всего лишь внимательно присматривающаяся, но в любой момент готовая выплеснуться.
- Хорошо.
Предмет разговора по-прежнему тихо посапывал, сунув кулачок в рот. Малыша не волновала ни Тьма, ни Свет, ни решение его собственной судьбы. Когда Мастер принял мальчика из рук священника, тот на мгновенье приоткрыл синие бессмысленные глаза и, вынув кулачок изо рта, что-то пролепетал и улыбнулся. И тут же уснул снова. Легкий горьковатый запах гоблиновой травки вполне объяснял причины столь необычной для годовалого малыша сонливости и покладистости.
Чай был выпит, кошель с подношением храму вручен священнику, а Мастер все сидел, разглядывая нежданное приобретение. Предложение Крилаха продать малыша или скормить собакам в свете выложенной на нужды храма суммы звучало не слишком заманчиво. А вот намек на договор и двух младенцев…
К тому моменту, как встревоженная Фаина заглянула в кабинет, Мастер уже понял, для чего ему пригодится этот мальчишка.
- А, Фаина. Ну-ка, глянь, сюда, - поманил он подругу.
- О… какой маленький… цыпленок. – Увидев малыша, женщина заулыбалась и тут же потянулась потрогать светлые волосики.
- Будет Орису дружок. Если возьмешь.
- Конечно, дружок, - заворковала Фаина, беря малыша на руки. – Хороший мальчик… умный мальчик… а как его зовут?
- Хилл. Его зовут Хилл.
- Вот и славно.
Улыбаясь, словно получила долгожданный подарок, Фаина унесла мальчика устраивать на новом месте, в детской Ориса.